Когда опасность невидима, как мельчайший вирус, или беда не коснулась твоих знакомых, оценить уровень угрозы порой сложно. На нас обрушились потоки противоречивой информации о пандемии коронавируса, в сети то появляются кадры с множеством умерших от болезни, то сообщения о «придуманной» эпидемии. «Комсомольская правда» побывала там, куда допускаются только врачи в экипировке. Мы пошли на риск, чтобы пообщаться с людьми, заболевшими коронавирусом, и узнать о реальном COVID-19. ДВА ЛАГЕРЯ Мы искали героев, чтобы они рассказали, каково это — лежать под кислородом, на ИВЛ, под капельницами. Когда к тебе подходят только врачи в противочумных костюмах, и ты всматриваешься (если в сознании!) в выражение глаз за стеклом очков-маски, ждешь... Ждешь, что тебе скажут: «Скоро домой поедешь!». Одна выздоровевшая челябинка от разговора отказалась: не хочет, чтобы в ее окружении знали диагноз. Боится травли соседей и репрессий на работе. Второй потенциальный собеседник — ковидный из Кизильского района. Он вылечился, написал в соцсетях благодарности врачам и перестал отвечать на сообщения. Общество в режиме вынужденной самоизоляции раскололось на два лагеря: истерики и скептики. Третьего не дано. В Кирово-Чепецке врача скорой помощи отморозки избили до сотрясения мозга у подъезда дома, когда он прибыл на вызов. Выколачивали адрес пациента, у которого он брал тест на ковид. А в Челябинске народ, наплевав на меры самоизоляции, тусит на улицах. Для того чтобы понять, насколько реальна угроза, нам пришлось пройти в красную зону второй областной больницы, где лечат пациентов с COVID-19. ЗА ЧЕРТОЙ Красная зона у врачей — отделение, где лежат коронавирусные больные. В «двойке» по ул. Гагарина, 18, которую назвали «челябинской Коммунаркой», в красной зоне — восемь пациентов. Средний возраст — 55+. Еще 50 человек — в других отделениях, они — лечатся от пневмонии с подозрением на ковид. «Двойка» берет коморбидных больных — тех, у кого коронавирус сочетается с другими недугами — инфарктом, аппендицитом, онкологией. Больница готова принять 250 ковидных, с учетом мест в роддоме. Зеленая зона — чистые территории. Там врачи отдыхают, обедают, работают с документами. Между зонами — шлюз. Небольшой по площади коридор и кабинет-подсобка. Здесь врачи переодеваются в защитную одежду и снимают ее после четырехчасовой смены в «красной зоне». Пока четырехчасовой. С увеличением больных вырастет время пребывания в опасной зоне.

В красной зоне мы пробыли 25 минут. В полном облачении: шапочка, бахилы, противочумный костюм с капюшоном, две пары перчаток, плотная специальная маска и защитные очки. Обряд одевания провела главный врач ОКБ №2 Светлана Михайлова. Хирург-онколог по основной специальности, она по нескольку раз в день посещает красную зону. — Сначала надеваем костюм, но до конца молнию не застегиваем. Далее — шапочку. Под нее убираем волосы и натягиваем до бровей. Плотно, по форме лица, распластываем защитную маску. Сверху — очки. Под них натягиваешь шапочку, снизу очки ложатся на маску, — командует главврач. — Первую пару перчаток заправляешь под рукава комбинезона, вторыми фиксируешь их, как манжетами. Далее натягиваешь брючины на бахилы. Последний шаг — капюшон на голову. И вжик — молнией до подбородка! ОЧКОВ КАСАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ! За два с небольшим десятка минут мы с фотографом взмокли, как мыши после дождя. Маску, душную как валенок, страсть как хочется поправить, а лучше снять. Как аквалангист в гидрокостюме ты слышишь свое дыхание. Очки моментально запотевают. Поправить бы. — Очков касаться нельзя! — предупреждает Светлана Александровна. — Как и лица вообще. Выдвигаемся!

Прежнюю жизнь врачи называют довоенным временем. Фото: Валентина ВАГАНОВА «КОВИД ПРИНЕСЛИ С ПРОДУКТАМИ, НАВЕРНОЕ…» Первая наша собеседница — 88-летняя Надежда Константиновна. COVID ей, скорее всего, с продуктами принесла дочка. Сейчас она лежит в палате интенсивной терапии, на кислороде.

88-летнюю Надежду Варфломееву вытащили с того света. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА — Милая, я никуда не хожу с сентября: у меня ноги больные. Где я могла подцепить? Живу одна, меня дочка навещает. Она тоже заболела, в «восьмерке» (медгородок на ул. Горького) лежит. У нее пневмония. О коронавирусе мы знали, береглись. А все ж заболела я. — Попала я сюда 9 апреля, с высокой температурой, — продолжает Надежда Константиновна. — За полтора дня ее сбили. Но я кардиологическая — ишемия, стенокардия. Бабушку доктора вытащили с того света: солидный возраст, подборка тяжелых диагнозов. Полыхала высокая температура. Опасались: не выживет. Женщина благодарит врачей и голос ее дрожит: — Такие девочки хорошие: Ира, Лена, Вера и другие. Попроси что ночью — не откажут: и подвинут, и напоят, и судно подадут. Очень дружный коллектив. И кормят хорошо. Мне же передачи не принесет никто. Суп, второе, мясо, рыба — не голодаем. — Мы вас сегодня в обычную палату переводим, — говорит главврач «двойки». — На следующей неделе — домой. — Слава Богу. А то у меня цветочки все посохли. «ПЕРЕВОДИМ В НОВУЮ ПАЛАТУ…» Пока Надежда Константиновна общалась с нами, в трехместной палате ей подготовили койку. Удобная новая кровать — высоту изголовья можно регулировать. К ней подведен кислород — вдруг, понадобится. Рядом на стене — кнопка вызова сестры.

Вызов из палаты поступает на пост дежурной сестры. На стене - монитор сигнализации с номером палаты, откуда идет сигнал. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА За ширмой — биотуалет со смывом и емкостью с дезраствором: прежде чем отправиться в общую канализацию, отходы обезвреживаются. Индикатор туалета сигналит, когда емкость наполнена. Собственный биотуалет у каждого пациента.

У каждого больного свой биотуалет с дезраствором. Индикатор запищит, предупреждая, что судно нужно опорожнять. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА «СТРАХА НЕТ НИ У КОГО!» Виктор Иванович прибыл в «двойку» из Верхнего Уфалея на «скорой» неделю назад. Течение болезни — средней тяжести. Он очень боится за жену. У нее тоже COVID-19. Надеялся, вертолетом ее привезут к нему в больницу. Но состояние супруги крайне тяжелое, транспортировку может не перенести.

Ковидный больной Виктор Колосов из Верхнего Уфалея очень переживает за жену. Она в родном городе, в реанимации, в крайне тяжелом состоянии. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА — В начале апреля заболела жена. Потом мне худо стало. Лечили нас от простуды, но толку не было. Сдали анализы — кровь и мочу. Потом терапевт послал жену на флюорографию. Выяснилось — двусторонняя пневмония. На «скорой» ее в больницу, да в реанимацию, а меня — домой. Пришла врач с баулом, взяла мазки из носа, изо рта. Выяснили: коронавирус. На «скорой» привезли в Челябинск. Пью свои таблетки, от сердца, и противовирусные препараты. — Дураки те, кто не верит в коронавирус. Посмотрите, как моя жена болеет. Мы с ней выходили только в магазин у дома и в поликлинику. В масках. Меня скоро выписывают. А что с ней будет?

У каждого пациента свой протокол лечения, в зависимости от тяжести состояния. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА Окна палаты Колосова выходят на жилые дома. — Людей на улицах много. Взрослые, дети — все куда-то идут. Страха нет ни у кого. А если скрутит, как мою жену? ВЫХОД ЧЕРЕЗ ШЛЮЗ Перед выходом из красной зоны руки обрабатываешь санитайзером, протираешь каждый резиновый пальчик. За дверью зоны, на полу шлюза, лежит пропитанная дезраствором тряпка: долго топчешься по ней бахилами. Многие врачи в отделение надевают резиновые сапоги: в докторских сабо ноги будут хлюпать в хлорке. В коридорчике шлюза по выходу из опасной территории каждого ждет «душ» из хлорного раствора: щедрое опрыскивание агрессивно пахнущей жидкостью из пульверизатора. Раскидываешь руки и встаешь под мелкие капли.

Хлорный душ - выход из красной зоны. Фото: ВАЛЕНТИНА ВАГАНОВА В комнатке-подсобке раздеваешься в обратном порядке. В дезраствор окунаешь перчатки, снимаешь первую пару. Затем стягиваешь запотевшие очки. Уф! На лице — рубчатый красный след. А мы в очках были всего-то ничего. Сколько же нужно времени, чтобы след исчез после четырех-шести часов работы? — К утру исчезает, но через пару часов мы опять в масках, — улыбается главврач. — Ребята придумали наклеивать на переносицу кусочек лейкопластыря: так меньше натирает нос. А в первые дни кровавые мозоли у всех были. Снимаешь с носа маску: от подбородка вверх, как когда-то на школьных уроках начальной военной подготовки сдергивал резиновое рыло противогаза. Вдыхаешь полной грудью. Стягиваешь костюм, выворачивая наружу; снимаешь бахилы; вторую пару перчаток. Противочумные костюмы, очки и многоразовые маски идут в обработку для дальнейшего использования. Диктофон и фотоаппарат тоже опрыскали. И на 15 минут положили под ультрафиолет. КАК ВЕРНУТЬСЯ С ВОЙНЫ За стенами корпуса просыпается старый парк. Отчаянно кричат птицы: весна. Будто нет войны с вирусом, знания о котором врачи только собирают. Кстати, прежнюю жизнь, полную таких же авралов, доктора называют «довоенным временем». — Светлана Александровна, скоро это закончится? — спрашиваю у главврача. — А если я скажу, что ничего еще не начиналось, вас это устроит? — Нет. — Ну, тогда успокою: рано введенный режим самоизоляции, которым многие по-глупому пренебрегают, уже дал важнейший эффект разъединения. Никто не знает, что будет дальше. Но мы надеемся, что коечный фонд региона в 2,5 тысячи мест, развернутый в 16 больницах, не пригодится, и мы избежим сценария Москвы, Китая, Италии и США. Передайте читателям: пусть останутся дома. Кстати Пока писался материал, в «двойку» выдвинулась вереница «скорых» из Златоуста: в горбольнице — очаг коронавируса. 44 больных, среди которых и пациенты, и врачи. «Челябинская коммунарка» примет 20 из них.