= ПЕСНЯ ПЕСНЕЙ СОЛОМОНА: ТОЛКОВАНИЕ, ч.

1 [4/22] =
По количеству интерпретаций во всей Библии с Песней Соломона может соперничать лишь книга Откровения. Можно выделить четыре причины, по которым религиозные комментаторы в течение веков озвучивали радикально противоположные взгляды на эту книгу.
Во-первых, весьма выразительный эротический язык и содержание всегда представляли значительное препятствие, как для иудейских, так и для христианских комментаторов. Исследователи сталкивались с проблемой объяснить ценность этой книги, которая вошла в библейский канон.
Во-вторых, отсутствие явного духовного наполнения, какого-либо упоминания имени Бога и религиозной системы Израиля затрудняло понимание цели и предназначения этой книги.
В-третьих, эта книга с трудом поддается описанию и анализу. В ней содержится много уникальных и многозначных слов, которые вместе с необычным синтаксисом представляют существенную сложность для переводчиков.
В-четвертых, историческая ситуация и основные персонажи остаются неясными. Моральный фундамент книги не обоснован, хотя в ней и содержатся некоторые базовые принципы, согласующиеся с законом Моисея.
Эти четыре причины побудили исследователей предложить следующие интерпретации Песни песней.
АЛЛЕГОРИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Если Рабби Акива, чье учение представлено в Мишне, считал Песню аллегорией, то он был в этом не одинок. Начиная с древности и вплоть до девятнадцатого века, аллегорическая интерпретация была повсеместно признанной. Благодаря ей можно было без особых затруднений объяснить, как эта книга любовной поэзии оказалась в Божьем Слове.
Что такое «аллегория»?
Аллегория, в самом простом значении, это попытка автора скрыть за обычными словами высший смысл. Эти слова не стоит воспринимать буквально, как и рассказанную с их помощью историю. (Слово аллегория образовано от сочетания двух греческих слов: аллос «иное» и агорейо «говорить» или «возвещать». Оно содержит идею «говорить одно, но подразумевать другое». В определенном смысле аллегория является расширенной метафорой и широко используется в литературе). В Библии действительно есть аллегории. Самой известной библейской аллегорией является брак между ветхозаветным пророком Осией и блудницей, символизирующий отношения между Богом и Израилем (Ос. 3:1). В Новом Завете также содержатся аллегории. В Гал. 4:21–31 Сарра и Агарь символизируют два завета с женщинами, рожающими детей. Дети Агари названы рабами, олицетворяющими бремя старого соглашения. Дети Сарры названы свободными, поскольку благодаря новому соглашению они могут стать частью небесного Иерусалима.
Является ли Песня Соломона аллегорией?
Определив, что такое аллегория, необходимо выделить в ней два подвида: иудейская интерпретация аллегорий и христианская.
1. Иудейское аллегорическое толкование. Иудейские ученые, в своей основной массе, последовательно интерпретируют эту книгу как аллегорию. Этот подход можно наблюдать в Мишне, Арамейском Таргуме, Мидраш Равве и трудах иудейских комментаторов средневековья. Таргум трактует Песнь Соломона как книгу о любви Бога к Израилю, начиная с его выхода из Египта и до прихода Мессии. Ричард Норрис мл. пишет в связи с этим: «Древние авторы с лёгкостью переводили язык чувственной любви в духовную плоскость. По сути, основной причиной обращения к аллегорической интерпретации была убеждённость, что Писания могли в той или иной манере говорить лишь об отношениях между Богом и людьми. Они верили, что человеческий эрос, даже когда он преследует цель соединения своей жизни с другим человеком, не может свидетельствовать о стремлении и готовности к более возвышенной любви».
В целом, согласно иудейской аллегорической интерпретации, в Песне содержатся три основные идеи. (а) Бог представлен в образе жениха, а Израиль в образе невесты. В рамках этого толкования книга подробно рассказывает о великой любви Бога к Своему избранному народу, несмотря на сложности в их отношениях. (б) В книге изображается любовь Бога к каждому отдельно взятому израильтянину. (в) Соломон олицетворяет Израиль, а Мудрость ― его невесту. Последнее толкование рассматривает книгу как историю любви и преданности Божьего народа к святому закону Бога (хотя иногда в этих отношениях была напряженность).
2. Христианская аллегорическая интерпретация. Некоторые христианские ученые на основании Еф. 5:22–33 толкуют Песнь Соломона как аллегорию Христа и Его любви к церкви. Поскольку Павел назвал церковь Христовой невестой, а также Иоанн в Откр. 19:7 и 21:2, казалось вполне логичным рассматривать Песнь как пророчество об этой любви. Очевидно, первым христианским автором, который трактовал эту книгу как аллегорию, был Ипполит Римский (ок. 170–235 гг. н.э.). Рассматривая ее как символическое представление Иисуса и церкви, он выделил несколько субаллегорий. В тот же период Ориген (ок. 185–254 гг. н.э.) также отстаивал аллегорическое прочтение книги. Хотя изначально Ориген смотрел на нее как на сборник «брачных песен», которые пели на пути новобрачных к брачному ложу, он быстро перешел к более духовному применению книги (Ориген, Песнь песней: комментарий и сборник проповедей, 21–22). Он отрицал буквальное толкование 2:13, 14, говоря: «На мой взгляд, эти вещи не имеют пользы для читателей и для дальнейшей истории в книге; они не влияют на смысл или события в этом повествовании в отличие от остальных рассказов, которые содержатся в Писании. Поэтому их необходимо рассматривать скорее с духовной точки зрения» (Там же).
Начиная приблизительно с 325 г., когда был созван Никейский собор, многие церковные лидеры стали с осуждением относиться к браку, отстаивая идею целибата. Подобные взгляды послужили своеобразным катализатором к принятию аллегорической интерпретации Песни Соломона. Любовные отношения между мужем и женой, описанные в книге, стали рассматривать исключительно в духовной плоскости как отношения между церковью и Христом. Эту точку зрения поддерживали такие древние авторы как Августин и Иероним; Средние века стали временем ее расцвета вплоть до начала протестантской Реформации.
Сдвиг в сторону от аллегорического толкования книги произошел относительно недавно. Начиная с девятнадцатого века сторонников этого подхода становится все меньше и меньше даже среди верующих исследователей. С наступлением эпохи Просвещения взгляды на сексуальную природу человека стали более открытыми. Ранние христианские толкователи находились под сильным влиянием философии, согласно которой тело считалось злом, и лишь слабые духом поддавались его желаниям. По мнению Тремпера Лонгмана III, «аллегорический метод был удобным средством заявить, что в тексте говорится о чём-то совершенно ином, чем может показаться на первый взгляд».
Почему она была так решительно и повсеместно отвергнута?
Можно назвать различные причины:
• В самом тексте нет никаких намеков о том, что книгу следует воспринимать иносказательно, как аллегорию. Исторически, аллегорические тексты открыто заявляли о двух уровнях значений. В Песни же на это двойное прочтение нет никаких указаний. Кроме того, никто из авторов Нового Завета не предлагал какого-либо толкования этой книги. Принимая во внимание множество отрывков, посвященных отношениям между Христом и Его церковью, было бы логично обратиться к Песни в качестве иллюстрации или дополнительной аргументации, но никто из вдохновленных авторов этого не сделал.
• В аллегориях используются придуманные имена и названия мест. Песня Соломона упоминает действительные места (Энгеди, 1:13; Сарон, 2:1; Ливан, 3:9; Фирца, 6:4) и людей (Соломона, его невесту, «дочерей иерусалимских» и стражей).
• Аллегории представляют развивающуюся сюжетную линию. Хотя в Песне Соломона есть некоторые эпизоды, в которых еще можно усмотреть начало и конец ситуации (см. 3:1–5), в целом, в ней отсутствует повествовательная линия. Скорее, книга фокусируется на разных аспектах отношений.
• Похожие произведения древности (такие как египетская любовная лирика) не требовали иносказательного толкования. Содержащиеся в них фразы (любовные выражения, описания друг друга, садовая терминология) понимали буквально как проявления человеческой любви.
• Возможно, самым сильным аргументом против аллегорической интерпретации можно назвать детализированную чувственную лексику. Подобный язык неуместен для описания Бога и Израиля или Христа и церкви. От вдумчивого человека, изучающего эту книгу, не укроется, насколько глупым было бы обращение Израиля к Богу: «Да целует он меня лобзанием уст своих!» (1:1) или живописное описание тела церкви Христом словами, выражающими желание интимных физических отношений (7:8, 9).
• Сторонники аллегорической интерпретации часто противоречат друг другу. Так, например, они весьма изобретательно трактуют грудь невесты (4:5; 7:4, 8, 9): (1) как церковь, которая питает христиан; (2) как Ветхий и Новый заветы; (3) как два вектора любви: к Богу и к ближнему; (4) как воду и кровь; (5) как внешнего и внутреннего человека. Отмар Кил был совершенно прав, когда сказал: «Если два толкователя аллегорий когда-либо и предлагали одинаковое толкование одного стиха, то лишь тогда, когда один из них копировал другого». Все это делает книгу безнадежно непонятной; читатель не может полагаться ни на одно толкование, поскольку их бесконечное множество.
ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Типологическая интерпретация во многом напоминает аллегорическую с одной существенной разницей. Она рассматривает Песню как подлинную историю о том, как простой сельской девушке удалось открыть распутному Соломону смысл истинной моногамной любви. Однако на этом толкование не заканчивается. Сторонники этого метода идут дальше и, оставляя позади историческую подоплеку истории в книге, поднимают ее на новый, высший и более духовный уровень. Они утверждают, что книга отражает любовь Бога к Своему народу и предвосхищает отношения Христа с Его церковью (как и при аллегорической интерпретации). Этот подход решает проблему с чувственным языком на том основании, что он применим только к Соломону и его невесте, тогда как основная идея ― истинная любовь и взаимная забота ― относится к Богу/Израилю и Христу/церкви. Глисон Арчер мл., который считает типологический подход «наиболее исчерпывающим», предлагает следующее: «Эта песня преобразует естественную любовь, поднимая её на святой уровень. И всё же (в противовес буквалистам) автор желает, чтобы отношения в этой паре отражали любовь Яхве к Своему народу и предвосхищали грядущую великую и жертвенную любовь Христа к Его церкви. Согласно этому [типологическому] подходу, аналогии прослеживаются не во всех вторичных деталях (как при аллегорической интерпретации), а лишь в основных линиях».
Сторонники этого подхода отмечают, что в Библии содержится немало подобных примеров, например, сравнение Адама и Христа (Рим. 5:14–21) и Мелхиседека и Христа (Евр. 5:1–10; 7:1–17). Таким образом, по их мнению, подобный подход при рассмотрении Песни вполне оправдан.
Однако типологический метод имеет некоторые недостатки:
• В тексте отсутствуют какие-либо намеки на то, что наряду с основной историей в нем параллельно присутствует символический смысл; никто из авторов Нового Завета никогда не предлагал аналогий из Песни.
• Ни сам автор, ни его изначальная аудитория не поняли бы типологического, символического значения исторических событий, личностей или объектов в тексте.
• Выразительный чувственный язык никак не вписывается в стандартную модель символической литературы. Если бы Песня была типичным символом, автора следовало бы обвинить в недостатке хорошего вкуса и сдержанности.
• Поскольку у Соломона было множество жен, он плохо подходит на роль символа Христа.
• Ни одно символическое произведение древности (библейское или небиблейское) не содержит такого обилия деталей. Это доказывает, что эта книга не подпадает под типологическую классификацию.
• Разнообразие типологической интерпретации приводит к путанице. Даже те комментаторы, которые считают, что книгу Песней следует толковать как символическую параллель, не могут прийти к единому мнению, относительно ее применения.
ДРАМАТУРГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Когда аллегорический подход к толкованию книги стал терять свою популярность, консервативные исследователи обратились к драматургической интерпретации. Вероятно, Ориген был первым, кто предположил, что книга была сборником «брачных песен, которые Соломон написал в форме драматического произведения» (Ориген, Песнь песней, 21). Мало кто всерьез воспринял эту мысль, пока Франц Делич не сказал, что «Песнь это драматургическая пастораль». В целом, этот подход рассматривает Песнь как написанную с целью постановки или пения. В рамках драматургической интерпретации можно выделить две версии.
Драма трех персонажей
Согласно этой версии, Соломон влюбился в девушку с севера Израиля. Он ввел ее в свой гарем, намереваясь завоевать ее любовь. Однако эта девушка любила другого мужчину, молодого пастуха, и постоянно грезила о нем. Каждая попытка Соломона соблазнить ее и заставить уступить его притязаниям, заканчивалась неудачей. В конце концов, девушке удалось ускользнуть из гарема Соломона и прийти прямо в объятия своего возлюбленного.
Эту точку зрения разделяют лишь немногие из современных комментаторов. В их представлении Соломон ― злой персонаж в этой истории, ничего не понимающий в истинной чистой любви, которую Суламита и ее возлюбленный пастух испытывают друг к другу. Согласно их толкованию, деньги и власть Соломона могли «купить» многое, но только не эту высоконравственную девушку.
Почему версия драмы трёх персонажей представляется сомнительной:
• Она нарушает художественное единство и великолепие этого произведения, поскольку большая часть книги (согласно этой интерпретации) подробно описывает попытки Соломона принудить невинную девушку к сексу с ним.
• Нигде в библейской литературе или древней любовной поэзии нет свидетельств подобного супружеского конфликта.
• Она не вписывается во многие места в книге. Например, девушка периодически обращается к своему возлюбленному «ты» и призывает к романтическому побегу (как в 7:11―8:3). В это время рядом с ней находится только Соломон, а не молодой пастух (который предположительно отсутствует). Для объяснения подобных нестыковок сторонники этого толкования вынуждены сильно искажать и перекручивать текст.
• Чрезвычайно сомнительно, чтобы история об обмане и манипуляциях была включена в канон богодухновенных Писаний.
• Пастух не обладал средствами, чтобы окружить Суламиту роскошью, которая подробно описана в книге.
• То, как Суламита описывает своего возлюбленного (5:10–16), никак не согласуется с образом загорелого сельского паренька-пастуха, однако полностью уместно для Соломона.
• Если предположить, что в тексте фигурируют двое мужчин, то практически невозможно с точностью сказать, кто из них говорит в каждом конкретном отрывке.
Драма двух персонажей
Эта версия сосредоточена исключительно вокруг Соломона и его любви к девушке Суламите. Драматический эффект усиливается тем обстоятельством, что, будучи окруженным множеством жен и наложниц, Соломон понимает, что по-настоящему любит лишь Суламиту и хочет быть только с ней. Франц Делич рассматривал книгу как драму из шести актов, с двумя сценами в каждом. Драма разворачивается по мере того, как эта девушка, чистая и неиспорченная соблазнами городской жизни, открывает Соломону смысл истинной любви. По мнению Франца Делича, ценность книги заключается в высоких нравственных качествах Суламиты: «Она ― образец безыскусной верности, наивной простоты, непритворной скромности, нравственной чистоты и искреннего благоразумия, ― полевая лилия, украшенная так прекрасно, как не смогло бы её украсить всё его богатство. Мы не сможем понять Песнь песней, если не осознаем, что в ней воспевается не столько внешняя красота Суламиты, сколько её добродетели, благодаря которым она предстаёт перед нами как идеал всего, что есть нежного и благородного в женщине. Её слова и её молчание, её поступки и страдания, её радость и самопожертвование, её поведение как обручённой, как невесты, как жены, её отношение к своей матери… и братьям, ― всё говорит о прекрасной душе, заключённой в тело, словно созданное из цветочной пыльцы».
Франц Делич был, несомненно, прав, высоко отзываясь о Суламите. Однако помещать ее в центр запутанной и непоследовательно написанной драмы ― нелогично. Среди уязвимых мест драматургической интерпретации можно назвать следующее: «В книге отсутствуют необходимые элементы для успешной композиции драматического произведения. В целом, чтобы претендовать на звание драмы, в произведении должны быть: (1) четкое начало, середина и конец; (2) логическое развитие действия; (3) ясно выраженная тема и персонажи; (4) технические указания для режиссера, такие как, кто из действующих лиц произносит конкретные реплики и различные моменты, касающиеся оформления сцены».
• В Песне песней ничего этого нет. Чтобы соответствовать критериям драматического произведения, текст Песни следует радикально изменить. Опираясь на свой режиссерский театральный опыт, Ллойд Карр пришел к выводу, что Песнь «неиграбельная», поскольку в ней отсутствует сценический потенциал и драматургический эффект.
• Драматургический жанр был неизвестен древнееврейской литературе. Согласно Дуэйну Гарретту, «нет никаких свидетельств существования в древнем Леванте [области Средиземноморья] такого литературного жанра как драма, будь то историческая или художественная».
• В некоторых фрагментах текста сложно определить, кто именно говорит. Ллойд Карр так пишет об этом: «Одна из основных сложностей классификации Песни как “драмы” связана с проблематикой точного распределения реплик между персонажами».
Принимая все это во внимание, представляется логичным отвергнуть драматургическую интерпретацию Песни песней. Тексту не хватает определенной глубины, ясно выраженной сюжетной линии и персонажей, необходимых для драматического произведения. Отсутствие драматических составляющих тем более очевидно, если сравнивать книгу с другими ветхозаветными повествованиями (такими как рассказы о Самсоне, Самуиле, Есфири и Руфи), с их четкой композицией и развитием событий.
> ПРЕДЫДУЩИЙ УРОК
> СЛЕДУЮЩИЙ УРОК
#ПесняПесней #ВсеПроповеди #КнигиБиблии