Магия и жизнь женской традиционной одежды

Издревле одежда в культуре человечества прочно заняла свое место. Даже в каменном веке находили люди время украсить себя, создать образ, заставить других обращать на себя внимание.
Но если о столь древних формах костюма мы можем судить, в основном, лишь по украшениям и аксессуарам, то о традиционной русской одежде охотнее всего рассказывает полотно. Именно в нём находили удивительное сотворчество человека и высших сил, вверивших пряхам и ткачихам некоторую часть своей власти. Женская традиционная одежда русских – удивительное равновесие плечевой и поясной одежды, выбеленной и крашеной, шерстяной и из растительных волокон.

Длинное

Будто бы земная тяга удлинила всё сразу: подол, рукава, кисти пояса, волосы, платок… Притянув к себе женскую фигуру, почва становилась как бы продолжением её, возникал безмолвный договор, единое понятие о плодородии всего сущего и человека как неотделимой части природы. Длинное ассоциировалось со змеями, травами, глубокой преемственностью жизни. В нём содержится изящная красота. Длинное принято считать неудобным, однако именно эта форма женской одежды в большинстве стран мира, как единственно возможная, продержалась вплоть до XX века. Секрет содержится в умении носить, ведь понёвы и повседневные сарафаны были рассчитаны на то, чтобы их можно было подоткнуть за пояс, рубаху поддёрнуть вверх, узкие длинные рукава зафиксировать на запястьях, длинные волосы собрать проще, долгополые шерстяные юбки и шубы собирают больше тепла.

Единое, разъятое

Понятия «замкнутое» и «разомкнутое» составляли особую мистическую пару. Всё замкнутое считалось оберегом – гайтан, пояс, подол, свою очередь, разомкнутое открывало путь иным силам, когда это было необходимо. Остерегались размыкать без надобности ворот и манжеты сорочек, делая их такими, чтобы голова и кисти рук свободно проходили без помощи застёжек. Если приходилось шить из множества деталей, то швы, как и концы одежды, часто старательно украшались, кое-где нить могла соединять фрагменты ткани, не пришивая их друг на друга, а как бы, лишь притягивая встык. Это удивительно анатомический приём, ведь так соединяются между собой кости животных и человека, то есть, одежда становилась не только второй кожей, но и вторым организмом, аватаром той или иной личности. Не зря, очеловечивая чучелко Масленицы, весеннего деревца или Костромы их наряжали по-женски.

Украшенное

Эстетика и необходимость тоже были почти неразделимыми понятиями. Красное и чёрное, иногда ещё золотое и лазоревое давало отдых глазам от серебристого дерева домов, буйной летней зелени и бескрайних белых снегов. Когда глазу есть, за что зацепиться, злой умысел бессилен. Он рассеивается где-то в пестрядинных клетках, задевает за тканые или вышитые ромбы с крючками, не в силах вылезти из раскинувших иглы обережных «репьёв», сгорает в жаре тканых огненных крестов. Но не только цветная одежда защищала свою хозяйку и подчёркивала её статус. Мерёжки, строки, игольное кружево и вышивка белым по белому – пример самого пристального внимания даже к тем предметам одежды, которых вовсе никогда никому не видно, кроме самой владелицы и её родственников. Сам факт дополнительной обработки ткани вводил её в контур рукотворного, человеческого, близкого, домашнего, лишённого непредсказуемой силы. Вкладывать такой труд в сокрытое – разве не любовь к своей сути?

Многоликое

Стремление менять свой образ – типично женская черта. В ней заключено сказочное очарование внезапных превращений, оборотничества, мимикрии. Имитации в головных уборах коровьих рогов, птичьих крыльев и хохолков принято считать отголосками тотемизма. Скидывая передник с рукавами, показывали грудку сарафана и рукава сорочки, складывая сзади острым углом вниз полы понёвы, открывали богато отделанный подол и формировали сзади то ли сорочий хвост, то ли своеобразный турнюр. В головных уборах насчитывалось с десяток отдельных съёмных элементов, нижние из них можно было носить и дома, верхние – по праздникам. В последнее время в моду вошли женские палантины, из которых можно соорудить всё, что угодно, от стильно повязанного шарфа до удобного капюшона, платья-трансформеры вовсе стали классикой, а тем временем, многофункциональная одежда имеет гораздо более глубокие корни, чем принято думать.

Статусное

Гардероб среднестатистической русской крестьянки, в отличие от навязанных в учебниках серости и убожества, удивительно объёмен. В нём и первая, перешитая из материнской, несуразная одёжка, и яркие наряды девичьей поры, печальный лебединый убор невесты, богатый, тяжёлый от дорогой отделки костюм статной молодухи первых лет, удобное платье хозяйки и матери, горевая сряда вдовы, и наконец, приготовленный ещё в юности, смертный узел. Своя одежда была и для горя, и для радости, она давала путь тому, что нельзя высказать никакими словами. Она могла быть символом ожидания, знаком солидарности, могла выражать покорность или независимость, просьбу держать дистанцию или приглашение к знакомству. Нередко определённому комплекту приписывались особые магические свойства. К примеру, северная рубаха «рыболовка», на которой вышивались сети и разнообразные ячейки, предназначалась сугубо для промысла, обеспечивала удачу и безопасность в этом деле.
Заглядывая в прошлое, можно почерпнуть массу идей, чтобы, используя технологии настоящего и будущего, создать мощный, индивидуальный женский образ вне тенденций, не обесцвеченный массовой культурой, не стеснённый рамками мнимого удобства, одновременно поразительно консервативный, несомненно национальный, проработанный до мелочей. Частичное возвращение к исконной женственности не по форме, а по сути имеет шанс стать новой общественной идеей. Тем, что женщины могут всё, сегодня никого не удивишь, но быть снаружи и изнутри частью истории, преемницей многих поколений – ещё один вектор личного роста, способ самоутверждения, встреча с незнакомой, потаённой, но реальной собой.
На фото - экспонаты выставки посвящённой русскому традиционному костюму XVIII-XIX вв. Она представлена в 2009 году в Париже фондом Пьера Берже и Ив Сен-Лорана совместно с Российским Этнографическим музеем.