КП полка находился на склоне горы Чару.

С КП было хорошо видно что происходило внизу на Кинжольском перекрёстке в Панджшерском ущелье. Там шёл бой. Рухинский полк нашей дивизии пытался продвинуться в Аушабинское ущелье. Душманы противодействовали. стрельба велась из всех видов оружия с обоих сторон. Были слышны выстрелы из гранатомётов, ДШК, ЗУ, автоматные очереди, разрывы гранат. Стрельба то затухала, то возобновлялась вновь. Периодически работала артиллерия, авиация. Нас это пока на касалось, наш полк находился на блокировке ущелья. Мы вели наблюдение, обеспечивали приём вертушек с боеприпасами и сух. пайком, отправляли "караванчики" за водой, в общем жизнь шла своим чередом. Это при выходе "на задачи" мы понесли потери. "Духи" нас не очень жаловали и встречали засадами и минными ловушками. А сейчас для нас всё было спокойно, если не считать дневной жары, ночного холода и постоянно дующего то в одну, то в другую сторону ущелья, ветра.
Каждый раз за водой отправляли "караванщик". От каждого подразделения направляли по 1-2 человека с ёмкостями под воду в сопровождении кого либо старшего из числа офицеров. Как-то старшим за водой отправился и я.
Спустившись с горы буквально на несколько метров мы оказались у журчащего, переливающего всеми цветами радуги, хрустального источника живительной влаги. Пока бойцы набирали воду, я не только вымылся, но и побрился. На «боевых» мы обычно не брились, считалось - примета плохая. Поднявшись на КП, доложил командиру о возвращении "караванщика." Я настолько красочно обрисовал наш выход, что командир принял решение в следующий раз выхода за водой, пойти самому. Выход закончился тем, что командир добился, чтобы КП был перенесён к источнику живительной влаги.
Командный пункт полка мы оборудовали в одном из зданий, из которого Кинжольский перекрёсток был виден как на ладони. Там шёл бой... Слышны были разрывы снарядов, взрывы гранат, стрельба из всех видов вооружения. Порой ветер доносил крики на фарси и русском языке. Шум боя то затихал, то возобновлялся с новой силой. Трудно было разобрать кто одерживает верх... Оказать какую-либо помощь мы не могли, боевые действия обеспечивались артиллерией дивизии и Авиацией Армии. У нас были свои задачи. Организовав наблюдение и боевое охранение мы подготовили места для посадки вертолёта, организовали доставку и пополнение боеприпасов и продовольствия. Провели разведку местности, убедились, что "духи" не успели ничего заминировать. Условия у нас были , как на курорте. В тени от огромных деревьев, рядом журчащий поток живительной влаги и пули над головой не свистят. Подразделения находились в горах и вели наблюдение с задачей не допустить подхода душманов к ведущим бой в Аушабинском ущелье. Иногда возникал огневой контакт с противником, были потери как со стороны "духов", так и с нашей стороны. Раненых и погибших на "вертушках" мы отправляли в госпиталь. Для пополнения боеприпасов и продовольствия с гор от подразделений прибывали "караванщики" - группы бойцов под командой старшего. Пополнив запасы они не особо торопились подняться в горы и с наслаждением набирались сил у живительного источника...
Нас вызвали на КП дивизии и пока командир полка уточнял полученную задачу, я заглянул в разведотдел. Меня встретил новый начальник разведки дивизии - майор Кочан, прибывший по замене вместо Сивачёва. Со словами "А, вот и наш герой появился", он протянул мне листок дивизионной многотиражки. Мне это сразу не понравилось. Во первых там был не верно изложено происходящее на горе Чару, а во вторых, сам тон, каким мне предложили ознакомиться с листовкой.
Я попытался выяснить, какой "ЧУДАК" на букву "М" накрапал эту галиматью, но так и не удалось. А впечатление о встрече с новым начальником оказалось смазанное...
Рухинский полк понёс большие потери и было принято решение заменить его нашим полком. Смена проводилась по всем правилам военной науки. Наш КП был перенесён на Кинжольский перекрёсток, 3-й ГСБ медленно продвигался в Аушобинском ущелье. К нам на КП прибыл командир нашей дивизии, генерал Исаев Василий Иванович. Седовласый, спокойный, уравновешенный. Чем сложнее обстановка, тем он спокойнее. Выслушал доклад командира полка, о чём-то задумался. Подозвал меня к себе и поставил задачу: - "Я попрошу тебя, сынок, выдвинуться на правый фланг полка в 8-ю роту и сориентироваться на местности. Скорей всего они не правильна докладывают своё местоположение по карте. Карты старые и они ошибаются. Как бы мы артиллерией своих не накрыли. Ты разберись там на месте и посмотри - есть ли возможность продвигаться дальше без особого риска."
Взяв с собой трёх человек, выдвинулся на правый фланг полка и убедился. что доклад местоположения действительно определено не правильно. И возможность продвинуться вперёд тоже есть. Подхожу к взводному, спрашиваю: - "Что мешает двинуться вперёд?" Он отвечает: - " Товарищ капитан, Вы сколько в Афгане..., а я второй год завершаю, до замены месяц... " Я всё понял. Командир взвода не был трусом. Просто перед заменой более ярко проявляется закон самосохранения и не позволяет лишний раз рисковать, тем более, если в этом нет острой необходимости. Да и задачу уточнял комдив не ему, а мне. Взял я своих бойцов и начал выдвижение на новый рубеж. За нами подтянулись бойцы этого взвода. Командиру дивизии доложил, что рота задачу выполнила и вышла на указанный рубеж.
"Душманы", оставляя мины-ловушки и заслоны-засады, отходили в Аушабинское ущелье. Командир полка мне поставил задачу, силами 1 разведвзвода 1-го мсб выяснить возможность выхода танков для поддержки 3-го батальона продвигающегося по Аушабинскому ущелью. Взводом командовал ст. л-т Александров, однофамилец НР 2-го батальона. Они не были родственниками и не были внешне похожи.
Обстановка была спокойная и ни что не предвещало опасности. Мы выдвигались по дороге, ведущей в глубь ущелья. Впереди шёл сапёр, проверяя дорогу, по полю, вслед за нами выдвигался танк командира танкового батальона, майора Виктора Глека. Мы углубились километра на полтора. Река, протекающая по ущелью, сделала крутой поворот, разделив ущелье на две части от правого подгорья гор до левого так, что дальнейшее продвижение танков без дальнейшего инженерного вмешательства, было не возможно. Мы остановились у домка на левом берегу реки, танк на правом. Через речку пешеходный мосток. Связь в горах и ущельях неустойчивая и не предсказуемая. Находясь в 20 метрах мы с комбатом танкового батальона не слышали друг друга. Чтобы обсудить, что и как докладывать командиру, оставив разведвзвод с Александровым, я по мостку направился на правый берег. Дойдя до середины мостка, где он почти касался края воды, кепкой зачерпнув хрустально искрившейся живительной влаги, услышал, как мне показалось разрыв, который бывает пи стрельбе из танка. Ещё и подумал, "чего ради из танка палить, ведь "духов" рядом быть не может, впереди наш 3-й ГСБ..." Но характерной пыли, которая бывает при стрельбе из танка не было. Я повернул голову в лево и остолбенел... из окутанного дымом и поднявшейся пылью домика вываливались обезображенные взрывом тела... От ужаса увиденного у меня похолодела в жилах кровь и волосы на голове встали дыбом... Что я увидел описать не возможно. Буквально пару минут назад, я оставлял на том берегу молодых, крепких, здоровых парней, а сейчас... Кто принял решение осмотреть домик, почему вошли без сапёра и кто наступил на замыкатель выяснять было не у кого... Все кто получил серьезные ранения и увечья были эвакуированы в госпиталь и назад в нашу часть не вернулись. Дальнейшая их судьба мне не известна. Знаю что Александра Александрова, получившего ранение в голову из Кабульского госпиталя отправили в Ташкент.
3-й горно-стрелковый батальон продвигался в глубь ущелья. Душманы, оказывая сопротивление, отходили, порой оставляя на своих позициях ДШК или ЗУ. После осмотра саперами на предмет мин ловушек мы с командиром 3 ГСБ капитаном Сергеем Цибровым осматривали оставленную "духами" ЗУ (зенитную установку) китайского производства. Она мало, чем отличалась от наших аналогичных образцов ЗУ. Сталь похуже нашей, подвержена ржавлению без смазки и клеймо китайское, а так всё такое же. Решили опробовать огневые возможности. открыли огонь по ближайшим склонам. Вдруг из за поворота ущелья вылетает БМД и сходу начинает долбить по нам, еле успели залечь... Позже выяснилось, что ребята из спецназа, работая в одном из отрогов ущелья, услышав звук характерной работы ЗУ, проявили инициативу и решили захватить её, за одно и ордена заработать. А тут "облом". ЗУ уже захвачена доблестной горной пехотой нашего полка. Хорошо, что обошлось без жертв.
На ночлег обосновались в ущелье, в полуразрушенном здании. С вечера Слава Фофанов - НР 3-го ГСБ преподнёс мне изумительный "бакшиш"(презент, подарок) - ботинки иностранного производства из замши с хорошим протектором, позволяющим подниматься в горы любой крутизны, вместо моих, выданных перед боевыми, уже почти развалившихся. По опыту, горных ботинок с наших военных складов хватало на одно - два восхождения в горы, мы предпочитали более практичную обувь. Популярностью пользовались кроссовки "Кимрские", ну а кому повезёт - трофейные, хотя перед выходом ка боевые мы всегда выходили экипированными по установленной в 40-й Армии, форме. Ну а на «боевых» - каждый, в чём ему удобнее. Об этом знали почти все, но не смотря на это перед выходом приводили всё в соответствие. В этих ботинках я проходил вплоть до замены и не рез, карабкаясь в горы, добрым словом вспоминал Славу Фофанова.
Утром, выбираясь и полуподвального помещения где мы ночевали, обратил внимание, что весь чешусь и вначале даже не понял почему. Потом дошло. Блохи! Самые обыкновенные блохи. Мы их зацепили в этом полуподвале. Благо рядом горная река. Вода до такой степени холодная, что аж скулы сводит. Блохи такую воду не любят. А нам, делать нечего, пришлось погружаться... за одно и обмундирование постирали, благо "духи" на беспокоили.
Новый этап боевых действий. Ущелье Дархинж. Нас десантируют с "вертушек" и мы ползём горы. У каждого подразделения своя задача. Ползём уже третьи сутки. Подъём крутой, по гребню перемещаться ещё сложнее. Вода закончилась. Вчера попытались принять с борта зависшей "вертушки" РДВ-100 с водой, но не удержали, выронили ёмкость она упала на скалы и разорвалась. Вода на наших глазах испарилась... Проходишь метров 20-25 и обессиленный опускаешься на камни. Минут 10 собираешься с силами, потом поднимаясь орёшь своим - "Встать, вперёд", а сам думаешь на сколько тебя ещё хватит, чтобы продолжать движение вперёд...
Получили команду на спуск с гор и разведку ущелья Дархинж. Оказывается спускаться ещё сложнее, чем подниматься. Каждое движение даётся с трудом, в горле пересохло. Срывав растения, похожие на наш лопух, очищаем грубые волокна и жуём сердцевину, создаётся иллюзия влаги во рту, но пить по прежнему хочется.
До воды осталось метров 25, не больше, остановились у какой-то хижины. Обнаружили бурдюк жидкостью. Принесли мне. Наливаю в кружку. Принюхиваюсь. Похоже, что вода. Все насторожено смотрят на меня. Делаю первый глоток и жду... Все тоже ждут... Прислушиваюсь к своим ощущениям. Вроде ничего. Делаю ещё один глоток и передаю кружку ротному - Вите Петушкову. Он делает три глотка, вопросительно смотрин на меня, как бы ожидая подтверждения. Я киваю. Он говорит: - "Вода! Можно пить." Воду разделили на всех. Каждому досталось не более трёх глотков, но это позволило нам продолжить выполнение задачи.
Вышли на берег реки в ущелье Дархинж. Выставили охранение. Захожу в воду, набираю полную фляжку воды и мелкими глотками начинаю пить. Солнце печёт нещадно. Пополняю фляжку свежей водой. Делаю ещё несколько глотков и вдруг меня пробивает холодный пот. Понимаю, что пить много нельзя, но от этого пить хочется ещё больше. В течение всего дня прикладываюсь к фляжке, чтобы сделать два-три глотка. А пить по прежнему хочется сильнее...
Начали работу по ущелью. Минирование не обнаружено. Душманов тоже не видно. Воздействия со стороны противника нет и мы довольно быстро осматриваем ущелье. Находим образцы старинного огнестрельного оружия, всевозможные ножи. Разведчик Енин попытался разбить старинное ружьё о камни, размахнулся, со всей силы ударил. Произошёл выстрел. Он получил ранение в ногу. Пришлось его нести на носилках из плащ- палатки. Выход на площадку посадки вертолётов по горным тропам километров пять. У нас раненый. Да ещё на пути участок минирования лепестковыми минами. Внутри лепестковой мины две жидкости. Если наступить, жидкости смешиваются и происходит взрыв, ногу отрывает "по кроссовку". После минирования через трое суток лепестки должны самоликвидироваться. Но не всегда это происходит. Бывало, идешь, видишь лепесток, сапёр щупом его подденет, тогда только успевай глаза рукой прикрывать. Обмундирование он не пробьёт, а вот лицо повредить может.
Вышли к месту посадки. Выставили охранение. Выкладываем СПСы - укрытия из камней. На КП полка подтягиваются подразделения, которые были на блокировке, пока мы работали по ущелью. Произвели расчёт на посадку по вертолётам. Ждём. Пошли первые Ми -8, они заходят по парно. Над ними кружатся вертолёты прикрытия. Пока всё тихо. Соблюдая очерёдность площадку покидают подразделения 3-го батальона. Мы уходим последними. Очередной заход вертушек, нас осталось совсем немного, приближается наша очередь... Вдруг, будто сварка в горах заработала. Это ЗУ противника. Вертолётов прикрытия в воздухе нет. Последние две вертушки покружилась и ушли. Мы остались одни и к нам уже приближались душманы. Уходить было некуда. До наших далеко. Мы заняли круговую оборону и приготовились к бою.
Вдруг увидели, что пара вертушек, виртуозно маневрируя, заходит на посадку. Понимаем работает ЗУ-шка. В одно касание приземлившись на площадке, готовые взлететь. Мгновенно мы оказались в вертолётах и они пошли на взлёт. ЗУ-шка продолжала работать. Мы набирали высоту. Мы с командиром находились на правом борту и когда, в очередной раз вертолёт повернулся к противнику этим бортом, очередь из ЗУ прошила наш борт. Нам повезло. Пули прошли над нашими головами в нескольких сантиметрах, но ни кого не зацепило и не повредило двигатель вертолёта. Приземлились мы успешно.
К месту расположения полка мы добрались ухе затемно. Улеглись как попало на земле в средине нашего полка и тут же уснули. Утром я обратил внимание на то, что из под одного из камней торчат какие-то проводки. Вызвал сапёров. Выяснилось, что ночевали мы на заложенных фугасах. Хорошо, что ночью все спали, как убитые, никто не шарахался и не наступил на замыкатель. Словом, в рубашке родились.
Новый этап Панджшерской операции, новая задача. Мы вновь поднимаемся в горы. Перед нами идут "зелёные". Нет это не "Гринпис" = это Афганская армия. Видуха у "сарбосов" оставляет желать лучшего. Они одеты в серое суконное обмундирование и неопрятный внешний вид. Они воюют под зелёным знаменем ислама, по этому мы и называли их "зелёными".
Подниматься в горы они не спешат. Это сдерживает наше продвижение. Мы и кричали им и жестикулировали, они не реагируют. Это очень напрягает и раздражает. Догоняю одного из командиров. Смотрю ему глаза. Жёстко задаю вопрос: - "Ты жить хочешь?" Он смутился, даже немного испуган. Я продолжаю: - " А я хочу. Сейчас солнце светит душманам в глаза и они не могут вести прицельный огонь. И если мы не займём господствующую высоту, пока солнце их слепит, шансов остаться в живых у нас будет мало... " "Зелёных" будто подменили. Мы за ними еле поспевали. На задачу мы вышли своевременно и без потерь. Командир спрашивает: - "Что ты им сказал ?" - "Правду..."
Новая задача. Снова поднимаемся в горы. Впереди разведвзвод 3-го ГСБ. Наш КП идёт вслед за ними. На одном из привалов я догоняю взвод. Мы весело приветствуем друг друга, пьём воду из одной фляжки, шутим. Привал окончен. Они пошли вперёд. Я остался ждать наш КП. Вдруг впереди у вершины горы раздались выстрелы из ДШК, автоматные очереди, разрывы гранат... Вскоре всё стихло. Поднимаюсь к месту боя. На встречу мне разведчики 3-го ГСБ несут в плащ-палатках двух погибших товарищей... Буквально несколько минут назад я с ними делил по глоткам воду, а сейчас их уже нет..
Сергей Барков