...

28 сентября 1955 года в нью-йоркском Бруклине родился Кеннет Дэвид Кёрклэнд (Kenneth David Kirkland), яркий пианист и композитор пост-бопа, известный просто как «Кенни» (Kenny) Кёрклэнд.
Его имя чаще всего упоминается вместе с именами братьев Брэнфорда и Уинтона Марсалисов, Кенни Гарретта и даже Стинга.
Однако, несмотря на то что его карьера проходила в основном в качестве сайдмена, причём не только в джазе, но и в поп-музыке, Кенни по праву считается одним из лучших джазовых пианистов своего времени.
Он доказал это, поскольку обладал особым, уникальным качеством, даром, или, если угодно – гениальностью, которую не спрячешь в кругу других талантливых исполнителей или в искусственных звуковых волнах электронных клавишных инструментов, на которых он не брезговал играть.
Благодаря своей тонкой музыкальной интуиции и умению выдавать невероятные экспромты, ему удалось правильно расставить акценты в пользу исключительности своего исполнения. Хотя при жизни он вряд ли это осознавал, поскольку отличался застенчивым нравом и был настоящим трудоголиком.
Кенни был "очень милым человеком... ", – говорил вице-президент компании «Columbia Records» Джефф Левинсон. – "Пожалуй, он никогда не задумывался над тем, насколько велик его талант".
Уроки игры на фортепиано Кёрклэнд начал брать с шести лет, а его знакомство с джазом состоялось благодаря его старшему брату, который слушал Хёрби Хэнкока и МакКоя Тайнера.
После обучения в католической средней школе Бруклина Кенни поступил в один из ведущих академических музыкальных вузов США – Манхэттенскую музыкальную школу, где изучал классическое фортепиано, теорию музыки и композицию.
А его дебют на джазовой сцене состоялся в 1977 году, когда он гастролировал по Европе в составе группы польского фьюжн-скрипача Михаэля Урбаняка.
Следующей его заметной работой стало сотрудничество с другим восточно-европейским джазовым эмигрантом – Мирославом Витушем, в составе квартета которого был записан замечательный альбом "First Meeting" (1979).
А в дальнейшем так уж получилось, что Кенни начал делать себе имя на джазовой сцене в то же самое время, что и двое знаменитых братьев из Нового Орлеана: Уинтон и Брэнфорд Марсалисы.
Как говорят источники, впервые он встретился с Уинтоном в Японии, во время гастролей с трубачом Terumasa Hino.
Однако, независимо от того при каких обстоятельствах произошла эта встреча, их пятилетние сотрудничество началось в 1980 году – с совместной работы в дебютном альбоме трубача, во время которой Кёрклэнд делил "банкетку" пианиста с самим Хёрби Хэнкоком.
К тому моменту Уинтон Марсалис, несмотря на свой молодой возраст, уже занимал видное положение на джазовой сцене, а его вкусы сместились в сторону классического звука с сильным акцентом на техническую виртуозность в лучших традициях би-бопа.
Впрочем, в то время и исполнительский стиль Кёрклэнда был, что называется, в контексте "добро пожаловать в 1960-е", – так как пианист находился под влиянием стиля Хёрби Хэнкока и МакКоя Тайнера.
В результате в 1985-м оба музыканта продемонстрировали великолепное взаимопонимание в альбоме Марсалиса "Black Codes" (1985).
Незадолго до этого, в 1983-м, Кенни также участвовал и в первых записях саксофониста Брэндфорда Марсалиса на "Columbia Records", например, в его альбоме "Scenes from the City".
А в 1984-м его игра украсила потрясающий альбом Диззи Гиллеспи "New Faces", в котором пионер би-бопа объединился с молодыми музыкантами, включая контрабасиста Лонни Плэксико, барабанщика Роберта Амина и Брэнфорда Марсалиса.
Однако совершенно неожиданный поворот в жизни Кёрклэнда наступил в середине 1980-х, когда вместе с Брэнфордом Марсалисом он оставил группу Уинтона, с тем чтобы присоединиться к поп-звездам, в частности к Стингу.
Уинтон тогда публично осудил обоих, но Кенни оставался со Стингом на протяжении более десяти лет – при его участии были записаны лучшие альбомы певца, такие как "The Dream of the Blue Turtles" и "Bring On the Night".
В начале 1990-х Кёрклэнд вновь присоединился к Брэндфорду, когда тот занял пост музыкального директора NBC, и участвовал в телепередаче "The Tonight Show" в Лос-Анджелесе.
Но, одновременно с наслаждением, получаемым от устойчивого заработка, пришло и разочарование в отсутствии творческого самовыражения. "Это было действительно удобно, – рассказывал позже Кёрклэнд. – Устойчивая зарплата, льготы и постоянный доход – это же просто здорово для музыканта. Но я не был действительно счастлив тем, что делаю…"
После двух лет участия в упомянутом выше телешоу, Кёрклэнд, желающий делать "настоящую музыку", вернулся к сессионной и клубной работе. И этим, к счастью, не ограничился: в 1991-м он наконец-то записал под своим именем свой первый альбом в качестве лидера на лейбле «GRP».
А через несколько месяцев записал ещё один, заключительный в своей сольной карьере альбом – "Thunder And Rainbows", вышедший на лейбле «Sunnyside Records», после чего вновь вернулся к сессионной работе в качестве сайдмена, опять же, в самых разнообразных стилях.
Таким образом, Кенни Кёрклэнд провёл остаток десятилетия, продолжая сотрудничество, в числе прочих, с Брэнфордом Марсалисом, Стингом, Кенни Гарреттом и другими музыкантами.
И продолжал жить и работать в сумасшедшем темпе даже тогда, когда его здоровье стремительно начало сдавать свои позиции. Летом 1998 года, во время работы над дебютным альбомом барабанщика Jeff "Tain" Watts, врачи поставили ему диагноз "застойная сердечная недостаточность".
Даже после операции его шансы на выживание равнялись 50/50. Музыкант не захотел ложиться под лезвие и покорился судьбе.
7 ноября того же года, находясь в отличном расположении духа, Кенни Кёрклэнд играл на свадьбе своего друга Брэнфорда Марсалиса, а 13 ноября – был найден мёртвым в своей квартире в Springfield Gardens, на юго-востоке Нью-Йорка.
Отсутствие надлежащего отдыха и недостаток физических нагрузок заставили музыканта покинуть этот мир слишком рано. И, конечно, тут не обошлось без пагубной «дружбы» с наркотиками, к которым он пристрастился во времена работы в Лос-Анджелесе.
Может, столь ранний уход, чрезмерная застенчивость и ещё много-много нюансов, которыми была наполнена его жизнь, сыграли свою роль в том, что вклад Кёрклэнда в историю джазовой музыки был несколько недооценён.
Однако, оставив свой неповторимый исполнительский почерк на внушительной коллекции красивейших записей, он сделал более чем достаточно, чтобы его талант выдержал испытание временем...
.