Как блины и варенья в голодающей Воронежской губернии шокировали писателя Чехова

У поездки Чехова в Воронеж есть достаточно длинная предыстория, с которой этот рассказ и стоило бы начать. В 1891-1892 годах на территории Черноземья и Среднего Поволжья случился сильнейший неурожай. Запасов зерна в государственной системе продовольственной помощи не хватило, цены на продукты начали расти, а труд крестьян при этом – падать в цене. На части территорий империи сложилась угрожающая обстановка. Крестьяне дошли до голода.
В какой-то момент Антон Павлович Чехов уже не может наблюдать за происходящим со стороны и отправляется из Калужской губернии в столицу, в Петербург, от своего имени просить у богачей помощи голодающим.
Подайте кто-нибудь
Перед поездкой он пишет письмо своему товарищу – издателю Суворину – из имения в Богимово:
«Наступает голодный год. Вероятно, будут всякие болезни и голодные бунты»
Антон Павлович пребывает под впечатлением от рассказов крестьян, которых он лечил. Не стесненный в средствах Суворин в этот момент отдыхает на юге. В его «Новом времени» публикуются заметки профессоров о пользе лебеды для здоровья – в семенах-де много белков и крахмала.
Меж тем, даже для такого светлого дела, как помощь голодающим, ставились запреты и ограничения. Так, министр внутренних дел Иван Дурново, чтобы замести под ковер масштабы надвигающегося бедствия, запрещает частную инициативу в сборе пожертвований. Все деньги необходимо направлять только через епархиальное ведомство и Красный Крест. Чехов прощупывает обстановку, общаясь с земским начальником Алексеем Киселевым, но тот не советует ему связываться с Красным Крестом, где «процветает воровство». Рассказывая о запрете на частные пожертвования голодающим, Чехов пишет своему знакомому:
«Все повесили носы, пали духом. Кто озлился, а кто просто омыл руки. Надо иметь смелость и авторитет Толстого, чтобы идти наперекор всяким запрещениям и делать то, что велит долг».
Авторитета, сравнимого с Львом Николаевичем, у Чехова тогда не было, но он таки уперся рогом и свой долг исполнил. Раздавая друзьям и писателям подписные листы, он наставлял их:
«На богатых рассчитывать не приходится. Те, кто хотел, уже пожертвовали. А просить у скупых – унизительно».
В итоге он посоветовал приятелям обращаться «к средним людям», «не брезговать рублями и полтинниками». Вместе с друзьями с подписными листами бегал и он сам. Все собранное тут же пересылалось в общую копилку, но сумма оставалась незначительной. Тогда Чехов решил взять пятисотрублевый «кредит» (ссуду в Литфонде) на себя, но ему отказали. Дойдя до отчаяния, он пишет Плещееву в Париж. Разбогатевший знакомый ранее предлагал ему помочь с личными долгами, но для себя Чехов не взял. Для народа же решил поступиться принципом.
«Мне показалось, что мой отказ [от денег – авт.] огорчил и рассердил Вас. Когда мы расставались, от Вас веяло холодом. Верьте мне, что если бы я нуждался ТОГДА, я попросил бы у вас в займы»
Плещеев интеллигентского намека не понимает. То, что деньги нужны ТЕПЕРЬ, между строк он не прочитал. В ответ на письмо никаких средств не приходит. В итоге кое-какие деньги все-таки приносит беготня с подписными листами. Чехов отказывается от предложения праздновать свои именины и выезжает с накопленным в Нижегородскую губернию.
Голод. Нижегородчина
Зима. На дворе бушуют метели, стоит сильный мороз. В день именин Антон Павлович, человек со слабым здоровьем, добирается до деревни Белой, долго плутая по засыпанным снегом дорогам. В глухой глубинке перед ним разворачивается вся картина катастрофы. На 20 тысяч голодающих по всей Нижегородской губернии из Петербурга выделено 54 пуда сухарей, это около 800 килограммов, если переводить на современный лад. На каждого бедняка не получается даже полкило.
«Хотят пятью хлебами пять тысяч насытить. По-евангельски. Если бы в Петербурге говорили и хлопотали насчет голода так же много, как в Нижнем – голода бы не было», – возмущается он в письме Суворину.
В деревне Белой Чехов открывает на деньги благотворителей бесплатную столовую для голодающих. Из Нижегородчины он едет в Москву оклематься – заболел на холоде. Как только приходит в себя, сразу же планирует поездку в другую голодающую губернию – Воронежскую.
Голод. Воронежская губерния
В Воронеж Антон Павлович едет уже со своим другом издателем Алексеем Сувориным. Их обоих с нашими краями кое-что связывает. Суворин – сам уроженец губернии, а у Чехова здесь родились отец, дед и дядя. Суворину льстила эта поездка. Уехав из Воронежа скромным школьным учителем, он с триумфом возвращается на Родину в статусе известного издателя, его газету грамотные люди читают по всей стране. На его фоне Чехова в Воронеже считали просто сопровождающим, хотя обоих, конечно, приняли на высшем уровне.
Пока в селах бушует голод, их берут в оборот высоких встреч, званых обедов, и благотворительных спектаклей. Чехов уговаривает Суворина – Бога ради, давай поездим по деревням. Вспоминает недавние новгородские впечатления:
– Какой прекрасный народ в Нижегородской губернии! Мужики ядреные, коренники, молодец в молодца. С каждого можно купца Калашникова писать. И умный народ.
Но Суворин продолжает спускать дни на встречи с чиновниками, хотя для пользы дела встречается и с дамами-благотворительницами. Тем не менее, из Воронежа вглубь они выбираются всего один раз, в Бобровский уезд – на Хреновской конный завод. Но и тут их встречают званым обедом и любительским спектаклем.
Блины, юные девицы, концерты и чаи с вареньями кажутся Чехову дикими в сложившейся обстановке. О своей поездке в Воронеж он пишет сестре Маше с горькой иронией:
«Дела наши с голодающими идут прекрасно: в Воронеже мы обедали у губернатора и каждый вечер сидели в театре. Мы несем чепуху, мы наивны, как младенцы. Сие, последнее, конечно, относится не ко мне, а к той бронзовой статуе, которая стоит у меня в кабинете на столе».
На столе в кабинете Чехова стояло бронзовое изваяние Алексея Суворина. Впервые он так глубоко разочаровался в приятеле.
На самом деле, поездка не было совсем уж бесполезной, Суворин и Чехов открыли бесплатные столовые для голодающих в Боброве и Хреновом. Но из Воронежа писатель уезжал в совершенно расстроенных чувствах, признавая, что у Толстого дело с помощью голодающим выстроено гораздо лучше, а свою поездку в Воронеж он в сердцах посчитал бесцельной.
Примечание: материал написан с опорой на документальную повесть чеховеда Ирины Гитович и ее соавтора Леонида Малюгина – «Чехов» (издательство 1983 года)