В день выхода альбома “Эбби-Роуд” Джордж Харрисон дал интервью репортёру Ричи Йорку.
Ричи Йорк: Джордж, давай сначала поговорим о новом альбоме “Эбби-Роуд”. Я бы хотел пробежаться по трекам и спросить тебя, что ты о них думаешь. Всё, что приходит на ум.
Джордж: Хорошо.
Ричи Йорк: Давай начнём с первой песни, “Объединяйтесь” (Come Together).
Джордж: “Объединяйтесь” (Come Together) была одной из тех, эээ… одной из последних, которые были записаны. Одна из песен Джона. Знаешь, с Джоном произошёл несчастный случай, поэтому он некоторое время отсутствовал, а потом, когда вернулся, мы… это было всего за неделю или около того до того, как мы закончили альбом, мы её записали. Так что, полагаю, он написал её всего месяц назад или около того.
Ричи Йорк: Ага.
Джордж: В общем, очень новая. И, эээ… это мелодия из двенадцати тактов. И, эээ… на самом деле, это одно из самых хороших звучаний, которые у нас есть. Ринго отлично играет на барабанах. И это в некотором роде ускоренный темп. Полагаю, ты бы назвал это рок-композицией. Рок-бит-буги. Да, эээ… с…
Ричи Йорк: Как насчёт песни “Что-то” (Something)?
Джордж: …в “Объединяйтесь” (Come Together), кстати, текст Леннона. “Что-то” (Something) – это моя песня, которую я написал ближе к концу… того альбома “Битлз”, ну, ты понял, “Белого альбома”. Я написал её, когда мы ещё записывали тот альбом. Но я так её и не закончил. Никак не мог придумать для неё слов. И ещё потому, что была песня Джеймса Тейлора “Что-то в том, как она движется”, это первая строчка из неё. И вот тогда я подумал о том, чтобы попытаться изменить слова, но это были те слова, которые появились, когда я впервые написал её, так что в конце концов я просто оставил как есть и назвал её “Что-то”. И, эээ… на самом деле, я думаю, что эту песню записал Джо Кокер.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Потому что… когда я писал её, то представлял, что это делает кто-то вроде Рэя Чарльза. Это, знаешь, то чувство, которое я себе представлял, но поскольку я не Рэй Чарльз, то, знаешь, я гораздо более ограничен в своих возможностях, поэтому получилось вот так. Славно. Наверное, это самая приятная мелодия, которую я когда-либо сочинил. А “Серебряный молоток Максвелла” (Maxwell’s Silver Hammer) – это… это просто что-то из того, что написал Пол, и мы пытались её записать. Мы записывали… мы потратили на неё чертовски много времени. И, эээ… это одна из тех песен, мелодия которых… скажем, сразу же насвистывается, которые, не знаю, кому-то не нравятся, а кому-то действительно нравятся. Знаешь, она больше похоже на… что-то вроде “Зайка” (Honey Pie).
Ричи Йорк: Ага.
Джордж: Знаешь, забавная песня. Но в то же время она довольно жуткая, потому что парень убивает всех подряд! Но, эээ… это было здорово, потому что, знаешь, у меня есть синтезатор.
Ричи Йорк: О, да.
Джордж: И это, эээ… это одна из мелодий, для записи которых мы используем синтезатор. Что очень эффективно в данном случае. “О! Дорогая” (Oh! Darling) для меня – это ещё одна песня Пола, типичная для периода 1950-60-х годов, по структуре аккордов и всему остальному. Действительно хорошая песня. Знаешь эти группы, но не можешь вспомнить названия…
Ричи Йорк: Что-то вроде “Мунглоуз” (Moonglows – американская ритм-энд-блюзовая группа 50-х годов), и…
Джордж: Да. Был период, когда были сотни…
Ричи Йорк: “Монотоунз” (Monotones – вокальный ду-воп секстет, популярный в 1950-х годах).
Джордж: Да. Ну, это типичная песня в стиле 1955 года.
Ричи Йорк: В песне “Счастье – это тёплое оружие” (Happiness Is A Warm Gun), это тоже чувствовалось. В…
Джордж: Йе, йе, йе. С вокальной группой.
Ричи Йорк: “Ду-ва-ва” и так далее.
Джордж: Да, именно так. Но на самом деле это скорее просто пение Пола. Мы исполняем несколько “о-о-о” на заднем плане, что, можно сказать, очень похоже на…
Ричи Йорк: Но в основном это надсадный вокал Пола.
Джордж: “Сад осьминогов” (Octopus’s Garden) – песня Ринго. Это вторая песня, которую написал Ринго.
Ричи Йорк: Верно.
Джордж: И она, эээ… она чудесна, знаешь ли. Опять же, чисто Ринго, когда ему становится скучно играть на барабанах. А дома он немного играет на фортепиано, но знает всего три аккорда. И примерно так же он умеет играть на гитаре. И так как… его основная музыка, которую он любит – это кантри-энд-вестерн, так что в ней действительно есть что-то от кантри-энд-вестерна. И, эээ… на самом деле, она… я думаю, что это действительно отличная песня, потому что… эээ, на первый взгляд она просто… как легкомысленная детская песенка. Но текст действительно замечательный. Что касается меня, то, знаешь, я нахожу очень глубокий смысл в тексте этой песни, который Ринго, скорее всего, не осознаёт, но все эти мысли, такие как “положив голову на ложе моря” (resting our head on the sea bed) или что-то вроде “нам было бы уютно во время шторма” (we would be warm below the storm). Что, знаешь, действительно здорово, потому что на этом уровне как будто бушует буря, и это всегда… Знаешь, если погрузиться в своё сознание, то становится очень спокойно. Так что Ринго пишет космические песни, сам того не замечая! “Я хочу тебя” (I Want You) – последняя на этой стороне, она… “Она… я хочу тебя”, а в скобках “она такая неприступная”. Она… она становится какой-то… какой-то очень тяжёлой. И, эээ, на ней… Джон играет на соло-гитаре и поёт так же, как играет. И, эээ… это хорошо, потому что в этом есть что-то, эээ… это действительно немного похоже на блюз. Рифф, который он поёт и играет, на самом деле очень простая блюзовая мелодия. Но, опять же, это очень оригинальная песня в стиле Джона. Но ты думал, что её написал я!
Ричи Йорк: Верно.
Джордж: Ну извини!
Ричи Йорк: Я должен это признать.
Джордж: И середина просто великолепна. У Джона есть… удивительная способность чувства времени. Он всегда предлагает разные варианты, например, “Всё, что тебе нужно – это любовь” (All You Need Is Love): “Ты ничего не можешь поделать с тем, что нельзя сделать” (There’s nothin’ you can do that can’t be done)… дау-да-дун… “ничего нельзя да-да спеть” (nothin diddle da da sung). Мелодия как бы перескакивает с одного такта на другой и меняется с трёх тактов – 3/4, 4/4. Знаешь, всё это перетекает друг из друга. Но когда спрашиваешь его, что это, он сам не знает. Он просто делает это естественно, и как только пытаешься это понять, он… ну, ты понимаешь. И в ней есть… мелодическая вставка той песни немного похожа на эту, в ней есть действительно очень хороший… аккорд, который похож на…
Ричи Йорк: Последовательность аккордов, которую он использует.
Джордж: Вторая сторона, “А вот и солнце” (Here Comes The Sun) – ещё одна песня, которую я написал для этого альбома. И, эээ… она была написана в один прекрасный солнечный день… в начале лета. В саду Эрика Клэптона.
Ричи Йорк: Да?
Джордж: Потому что, о, мы прошли через настоящий ад в бизнесе, и, знаешь, это было очень тяжело. И в тот день я просто почувствовал, что падаю духом, как после учёбы в школе, вот так оно и было. Я просто в один прекрасный день туда не пошёл. И это было просто облегчение от того, что я был на солнце, и от того, что это был действительно прекрасный день. И она… я просто… эта песня просто пришла мне. Она… она немного похожа на “Если бы мне был кто-то нужен” (If I Needed Someone), и, знаешь, в общем-то, рифф, проходящий через всю песню, такой же, как… знаешь, все эти “Колокола Римни” (The Bells Of Rhymney) в стиле “Бёрдз”.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Ну, во всяком случае, я так это себе представляю.
Ричи Йорк: Это простая мелодия.
Джордж: “Потому что” (Because) – это одна из самых красивых мелодий. Джон написал эту мелодию. Она немного похожа на Бетховена. И, эээ, вся песня построена на трёхголосном созвучии.
Ричи Йорк: Она больше похожа на песню Пола Маккартни, чем на песню Джона. Как было раньше, понимаешь.
Джордж: Да. Ну… да, из-за её мягкости. Обычно Пол пишет более красивые мелодии, а Джон – более энергичные или причудливые. Но в том-то и дело, понимаешь, что Джон сделал то, чего не хотел… понимаешь, он просто хотел написать двенадцать тактов, но нельзя не признать, что это одна из самых красивых мелодий на альбоме, потому что она… она такая простая, и текст очень простой. Петь её в созвучии было довольно сложно. Нам, знаешь, пришлось по-настоящему попрактиковаться. Но, эээ… думаю, что это одна из тех мелодий, что производят впечатление на большинство людей. Знаешь, приверженцам авангарда она тоже понравится, но, честно говоря, любой нормальный человек и все любители музыки будут в восторге. Она действительно хороша. Затем начинается что-то вроде большого попурри из песен Пола и Джона, собранных вместе. “Ты никогда не даёшь мне свои деньги” (You Never Give Me Your Money)… это действительно круто – ты должен это услышать, потому что это… это как два куплета одной мелодии. А потом она становится своего рода переходом к другой песне. Переход из этого в… всё это довольно мелодично и всё такое. Затем “Король-Солнце” (Sun King) – это что-то вроде того, что нравится Джону. В ней есть что-то забавное… кажется, Джон назвал это “Лос Паранойас”.
Ричи Йорк: Да?
Джордж: “Скупой мистер Мастард” (Mean Mr Mustard) написана Джоном, как и “Полиэтиленовая Пэм” (Polythene Pam), я думаю, он написал их в Индии около полутора лет назад. “Она вошла через окно ванной” (She Came In Through The Bathroom Window) – очень хорошая песня Пола, с хорошим текстом. Мне на самом деле трудно объяснить, о чём она.
Ричи Йорк: Хм.
Джордж: Неважно. И “Золотые сны” (Golden Slumbers), которая всё это объединяет. “Золотые сны” – ещё одна очень мелодичная песня Пола. Она очень приятная. “Нести эту ношу” (Carry That Weight) – это… как будто часть “Золотых снов”. На самом деле, “Нести эту ношу” то появляется, то исчезает. В разное время. А “Конец” (The End) – это просто конец, просто небольшой эпизод, который всё завершает. И, эээ… это действительно нужно услышать. Но это… до сегодняшнего дня я не могу… может быть, когда я возьму выпущенный альбом в конверте, то у меня сложится какое-то впечатление о нём, но пока… знаешь, как и в случае с “Пеппером” и даже с “Белым альбомом”, у меня пока есть только общее представление о нём, мне пока непонятно. Знаешь, говорят, что он больше похож на “Револьвер”. Может, так оно и есть, но мне всё ещё кажется, что всё это очень абстрактно, я не могу увидеть его в целом. Знаешь, нужно получить представление об альбоме.
Ричи Йорк: Он всё ещё разрозненный.
Джордж: Не совсем, всё это становится чётким, подходит друг к другу и всё такое, но я не могу… это как будто кто-то другой, понимаешь?
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Мне кажется, что это не мы. Несмотря на то, что мы, знаешь, потратили на это многие часы, я всё равно воспринимаю это так, как будто это не мы. Это больше похоже на кого-то другого. Но я думаю, что это очень хороший альбом.
Ричи Йорк: Джордж, я думаю, теперь у тебя будет возможность прокомментировать последний альбом. Реакция, я полагаю, была неоднозначной.
Джордж: Какой именно, “Белый альбом”?
Ричи Йорк: “Белый”, да.
Джордж: Ага.
Ричи Йорк: Полагаю, что ты видел много рецензий и всё такое. Одни называют его лучшим альбомом со времен “Сержанта Пеппера”, другие подвергают резкой критике. Там такие разные мнения.
Джордж: Ну, да.
Ричи Йорк: Что ты думаешь по этому поводу сейчас?
Джордж: Ну, полагаю, что в некотором смысле было ошибкой делать “четыре стороны”, потому что, эээ… главным образом из-за того, что он слишком масштабен, чтобы люди могли по-настоящему вникнуть в это. Как для рецензентов, так и для публики. Может быть теперь, когда люди купили его, и если они действительно слушали его в течение этого времени или с тех пор, как он вышел, то у них, знаешь, появились любимые песни, но в альбоме есть пара вещей, без которых мы вполне могли бы обойтись. И, может быть, если бы мы записали его компактно, скажем, из четырнадцати песен…
Ричи Йорк: Какие треки ты бы выделил, те, которые…
Джордж: Ну, кое-что, но, опять же, это только моё личное мнение.
Ричи Йорк: Да, конечно.
Джордж: Понимаешь, в некотором смысле “Революция номер девять” отличная вещь, но она не очень-то похожа на “Битлз”.
Ричи Йорк: Многие не приняли альбом исключительно из-за этого трека, не так ли?
Джордж: Да. Но, с другой стороны, знаешь, в этом треке есть сильная сторона, потому что “Революция номер девять” очень хорошо сработала в контексте всех этих разных песен. Я имею в виду, что это в ней самое замечательное. Что если люди потратят на это достаточно времени, то… там будет самая разная музыка и самые разные песни. И в этом не было ничего по-настоящему шокирующего. Я не думаю, что там было что-то особенно плохое…
Ричи Йорк: Нет.
Джордж: …насчет этого. Но, эээ… она несколько тяжеловата. Знаешь, мне тяжело слушать самого себя. На самом деле, я сам это не слушаю. Я слушаю в основном первую часть, которая мне очень нравится, знаешь… “Стеклянная луковица“ (Glass Onion) и, хм, что там ещё? “Стеклянная луковица“…
Ричи Йорк: “Снова в СССР” (Back In The USSR)?
Джордж: “Тёплое оружие”, да. Мне нравится…
Ричи Йорк: “Тёплое оружие”. “Пока моя гитара нежно плачет” (While My Guitar Gently Weeps).
Джордж: Да. Ричи Йорк: На мой взгляд, это отличный трек. Как он получился? Как ты его написал и всё такое?
Джордж: Эээ… Я написал её в доме моей матери на севере Англии.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: У меня была только гитара, и, эээ, полагаю я… я просто начал… да, я просто хотел написать песню, и… вообще-то, я часто этим занимаюсь. Если у меня нет какой-то конкретной идеи для песни, тогда я возлагаю надежды на… что-то вроде “Книги перемен”, знаешь, где это… всё это находится… этот момент зависит от конкретной ситуации. Так что песня “Пока моя гитара нежно плачет” (While My Guitar Gently Weeps), по-моему, была типично такой. Я просто открыл книгу, которая, эээ, была под рукой. Я просто открыл её, и первое, что я увидел, стало песней, это было что-то о “нежно плачет”. И тогда у меня родилась идея, и я написал песню. Просто снова закрыл книгу, и у меня появилась идея. Да, она мне нравится. Мы записали её… эээ, я думаю, ты знаешь, что Эрик Клэптон играл на гитаре в этом треке.
Ричи Йорк: Верно.
Джордж: Полагаю, что многие… некоторые писали мне письма, в которых говорилось: “У тебя хорошее чувство блюза, судя по тому, как ты играешь на гитаре”. И, эээ, мы это не афишировали, но нам не хотелось держать это в секрете.
Ричи Йорк: Нет, нет.
Джордж: Эрик – мой хороший друг, и он мне очень нравится и как гитарист и как человек.
Ричи Йорк: Поэтому ты… ты уговорил Эрика поехать с Джоном в Торонто на выходные, не так ли?
Джордж: Да, да. Ну, я предложил Эрика, потому что знаю, что ему… ему нравится бывать в разъездах. Самоистязатель.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: И он всё это понимает, и, эээ, он очень хорошо умеет входить в ситуацию, и он выйдет из неё. Он… он хорош в импровизации и, эээ… просто, знаешь, очень быстро приспосабливается к ситуации.
Ричи Йорк: Как насчёт… читая так много противоречивых историй о гастролях “Битлз”. И, как ты, наверное, слышал, в следующем месяце “Стоунз” собираются в турне по Северной Америке. И снова возникает вопрос…
Джордж: Ну, полагаю, им нужны деньги.
Ричи Йорк: Да, Кит Ричардс так и говорит!
Джордж: Да, так что я не знаю, насколько сильно они вовлечены в это, эээ… ради идеи отправиться в турне, и насколько сильно для того, чтобы… ну, знаешь, немного заработать на хлеб. Но, как бы там ни было, это хорошо. Я не осуждаю их за то, что они зарабатывают на хлеб. Думаю, именно поэтому я бы снова отправился в турне, потому что… но я не особенно хочу такой хлеб. Знаешь, я бы предпочёл зарабатывать на него другими способами, но…
Ричи Йорк: На самом деле ты не очень-то стремишься к этому.
Джордж: Нет. Но, с другой стороны, для “Стоунз” это как будто совершенно новая ситуация с их новым гитаристом, который просто фантастический гитарист. И это… это наполнит группу новой жизнью.
Ричи Йорк: Но, как сказал Кит, я разговаривал с ним на днях, и он сказал, что изначально он считал, что “Стоунз” были скорее более концертной группой, чем “Битлз”, в то время как “Битлз” были записывающей группой, а “Стоунз” никогда такими не были.
Джордж: Ну, нет.
Ричи Йорк: Это его мнение.
Джордж: Ну, мы, эээ… мы выступали до нашего последнего турне, это было частью того, чем мы занимались в целом. Мы выступали ещё до того, как стали знаменитыми, ещё со школьной скамьи, мы постоянно выступали. И, эээ… наверное… ну, на мой взгляд, наш пик выступлений вживую пришёлся на Гамбург. Потому что в то время мы не были знамениты, и поэтому тех, кто приходил посмотреть на нас, привлекала музыка или та атмосфера, которую мы создавали, а также то, что в то время мы были из Ливерпуля – он был известным местом, потому что нам всегда говорили, что вы должно быть из Лондона… знаешь, про нас всегда думали, что мы провинциалы или что-то в этом роде. Но когда мы играли в Гамбурге, там всё время хотели, чтобы мы вернулись туда, потому что мы привлекали много людей, и мы стали там очень хорошей группой, потому что нам приходилось играть по восемь часов в сутки.
Ричи Йорк: Клуб “Звезда” – невероятное место. Я был там в прошлом году.
Джордж: Да.
Ричи Йорк: Это действительно своего рода… место, где можно поиграть.
Джордж: Но мы играли примерно ещё в трёх местах. Сначала мы отправились в заведение под названием “Индра”, которое закрылось, потом мы отправились в “Кайзеркеллер”, а затем отправились в “Топ Тен”, который, вероятно, лучший клуб на Репербане. И это было действительно… в то время это было фантастично. Эхо в микрофонах, и…
Ричи Йорк: Правда?
Джордж: Знаешь, это было действительно круто. И у нас был обширный репертуар, состоящий из нескольких наших собственных песен, но в основном из старого рока, по сути, из всего. В те дни мы играли “Лунный свет” (Moonglow) и, эээ… ну, знаешь, много чего ещё. Потому что мы так долго выступали.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Но мы стали очень сплоченной группой, и ещё потому, что в Англии это был период, когда все носили одинаковые галстуки и носовые платки и исполняли шаблонные песни, как “Шедоуз”. Но мы были вне этого, поэтому просто играли рок-н-ролльные вещи. И пластинки, которые мы покупали в магазине Брайена Эпстайна до того, как познакомились с ним. У них были все когда-либо выпущенные пластинки. Так что мы ходили туда и целыми днями рылись в них. Раньше мы исполняли все песни Барретта Стронга, знаешь, “Деньги” (Money) и тому подобные мелодии, которые не были особенно популярны, но были в довольно тяжёлом стиле. И все эти Чак Берри, Литтл Ричард – все эти рок-н-ролльные штучки.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: И мы просто продолжили это делать, когда этот период закончился. И когда мы вернулись в Англию, на нас стали смотреть как на что-то новое. Но всё, чем мы были, осталось в прошлом, понимаешь? И потом, то время было особенно удачным, но потом мы начали становиться знаменитыми и больше сочинять свои собственные песни, а потом… отправились в турне, и нам пришлось исполнять репертуар наших пластинок, чтобы раскрутить их, и, знаешь, петь свои хиты и всё такое. И это привело к последнему турне, понимаешь, когда всё стало всего лишь рутиной. Мы просто повсюду играли одни и те же песни разным людям, и…
Ричи Йорк: Ты бы предпочёл играть то, что хочешь.
Джордж: Ну… Ричи Йорк: Вместо того, чтобы играть “Она любит тебя” или что-то в этом роде… Джордж: Ну… это действительно было скучно.
Ричи Йорк: Знаешь, разве не было бы здорово повернуться и сказать: “Давай сделаем”, ну, знаешь, что-нибудь неожиданное, просто для развлечения?
Джордж: Да, но это был довольно медленный процесс. Сначала, знаешь, было действительно приятно, что нас приглашают выступать и что люди приходят, потому что у нас были успешные пластинки. И мы начали зарабатывать какие-то деньги, и они пришли, и… и у нас всегда были новые песни для раскрутки и всё такое, но… когда мы действительно стали знамениты, то… нам стало очень скучно, потому что мы должны были исполнять, на самом деле, знаешь, мы должны были исполнять “Она любит тебя” (She Loves You) и всё такое. И поначалу это было неплохо, но… но потом мы… знаешь, нам это просто надоело, и мы оказались в ловушке, потому что не могли играть ничего другого. У нас не было времени заниматься чем-то ещё, кроме наших собственных песен. И нам стало очень скучно. А потом концертов становилось всё больше и больше, пока… не знаю, видел ли ты фильм “Стадион ‘Ши’”?
Ричи Йорк: Нет, только слышал об этом.
Джордж: Ну, дело в том, что, когда я смотрю этот фильм, мы просто… понимаешь, мы… мы хорошо проводили время. Мы пытались хорошо провести время, но шоу, которое мы делали, было для нас самих. И, эээ, эти люди были как бы за много миль отсюда. И они были на своей сцене. Знаешь, вся аудитория гудела и подпрыгивала от восторга, когда мы всё это делали. А мы просто играли на полную катушку.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Но звук всегда был плохим, и мы просто шутили друг с другом, чтобы развлечься, и это было очень безлично, и не только из-за того, что вокруг было так много полиции, детей и пролетающих самолётов. Это было… это действительно было похоже на то, что мы ввязались в большую политическую историю. Знаешь, со всем этим Христом, Манилой и прочим. В то время меня от этого просто тошнило, думаю, нас всех тошнило. Это было похоже на нервозность, которую мы испытывали повсюду, и пресс-конференции, где бы мы ни появились, знаешь ли. Это было… это было просто невыносимо.
Ричи Йорк: Никогда не расслабляясь, всегда было что-то вроде…
Джордж: Нет.
Ричи Йорк: …суетливости…
Джордж: В этом-то и дело, что я не могу представить, что мы снова отправимся в путь, потому что всё было бы так же, в точности как сейчас, и, возможно, даже более дико. Потому что многие нам говорят: “О, всё будет по-другому, мы будем вести себя тихо”. И у них есть петиции, в которых говорится: “Возвращайтесь к гастролям, мы обещаем, что не будем кричать”. Но это… нам пришлось бы снова играть на больших бейсбольных стадионах или в маленьком клубе. И тогда единственный смысл в том, чтобы играть в маленьком клубе, был бы для нас самих и для горстки людей, которые бы туда втиснулись.
Ричи Йорк: Да.
Джордж: Так что, понимаешь, у нас просто нет другого выхода. Я не вижу другого выхода. Я не хочу повторять то фиаско, с самолетами и….. Ричи Йорк: Но сейчас вы, в некотором роде, чувствуете себя намного счастливее, занимаясь этим. Просто записываетесь, когда вы, в общем-то, чувствуете, что хотели бы записаться, и, я полагаю, руководствуетесь какими-то другими интересами, которые у вас, вероятно, появились.
Джордж: Да.
Ричи Йорк: И у вас было много времени для этого.
Джордж: Ну, а ещё мы занялись этим бизнесом.
Ричи Йорк: О, конечно, да.
Джордж: В который, эээ… мы всегда были по-настоящему вовлечены. Знаешь, может быть кто-то думает: “Это такое занудство, что ‘Битлз’ занимаются этим бизнесом”, но мы всегда были вовлечены в это, но просто не замечали, потому что этим занимался Брайен Эпстайн. Но когда он умер, мы внезапно осознали, что было много людей, с которыми у нас контракты и связи, и… знаешь, это было просто смешно, потому что мы должны были попытаться решить эту проблему и разобраться во всём этом. И…..
Ричи Йорк: Это… это действительно была большая потеря для группы? Я имею в виду, смерть Брайена…
Джордж: Ну…
Ричи Йорк: Это понимаешь, оглядываясь назад. Как ты думаешь, это изменило то направление, в котором ты двигаешься?
Джордж: В некотором смысле, но я думаю, что это было частью нашего прошлого. Знаешь, я думаю, что это было такой же частью нашего прошлого, как, скажем, участие в первом шоу Эда Салливана. Знаешь, это просто произошло. И, эээ, это должно было произойти, потому что, в некотором смысле, если бы Брайен… если бы он не умер, я не могу представить, где бы мы были, если бы он не умер, потому что, эээ….. Я просто… понимаешь, это невозможно себе представить. Но из-за того, что он умер, нам внезапно пришлось всё выяснять и самим нести ответственность за себя. Что мы и сделали. Но мы… мы вроде как… деловая сторона этого тогда была абстрактной, потому что мы думали: “Ну, Брайен занимается этим, и всё в порядке”. Даже когда всё было не так хорошо. Но поскольку больше никого не было, нам пришлось самим решать, что нам делать с самими собой. И, эээ… В результате мы, к своему ужасу, узнали обо всех прошлых ситуациях, в которые были вовлечены. Контракты, бизнес и… о, налоги, и… ну, ты знаешь, всё это. И, эээ…..
Ричи Йорк: Вы довольны тем, как развивается “Эппл” сейчас? Я имею в виду, что произошли некоторые довольно значительные изменения.
Джордж: Ну, я вполне доволен, но это не… это как, эээ… как бы это объяснить, это как слухи, понимаешь, если… если ты говоришь одному человеку то-то и то-то, а он говорит это кому-то другому, и тот повторяет это. И к тому времени, когда вы получите ответ, это уже не будет иметь ничего общего с тем, что вы изначально говорили. И в этом главная проблема “Эппл”. Как, я уверен, и любого другого бизнеса. Это похоже на то, о чём вы в основном думаете: получить конечный продукт таким же, как и прежде, вот что самое сложное. Потому что вы говорите кому-то: “Хорошо, вот в чём дело, теперь сделайте это”. А в итоге всё получается немного по-другому, и на это уходит много времени… на самом деле “Эппл” пыталась стать просто сервисом для… для “Битлз”. И, как сказал кто-то, по-моему, Дерек, это просто для наших прихотей. Дерек? Как ты сказал об “Эппл”? Это что?
Дерек Тейлор: Как?
Джордж: Чтобы… что-то, знаешь, удовлетворять наши прихоти.
Дерек Тейлор: Это организация, которая возникла без чьего-либо реального планирования, как сер… как сервис, который существует для реализации прихотей “Битлз”. Джордж: Так что, знаете, это то…
Дерек Тейлор: Которые, запятая, к счастью, запятая, обычно оказываются коммерческими. Однако, если бы они этого не сделали, нам всё равно пришлось бы это делать. И это нормально. Потому что это то, что мы делаем – это работа. Концерты – это не “Эппл”, концерты – это работа “Битлз”.
Ричи Йорк: Организовывать всё в целом.
Дерек Тейлор: Видишь ли, суть работы в том, что вы приходите сюда и работаете на “Битлз”. А теперь последняя прихоть – взять худший религиозный культ меньшинства в Англии и за десять дней попасть с ним в тридцатку лучших альбомов. Хорошо. Так что это действительно то, чем “Эппл” является сейчас. И ничего больше. И это всё, чем она когда-либо должна была стать. И она немного… немного уменьшилась, вот и всё. Но она снова станет больше.
Джордж: Но, на самом деле… Нет, этого не будет. Дело в том, что…
Дерек Тейлор: Ну, я имею в виду, больше пластинок.
Джордж: А, да. Дело в том, что это делается для того, чтобы удовлетворить нас и наши прихоти, как сказал Дерек. И ты знаешь, и я знаю, что иногда это не совсем наши прихоти, иногда, например, вовлекаешься в силу обстоятельств. Самое сложное – это не быть вовлеченным в это. Потому что, как, например…
Дерек Тейлор: Одну минуту!
Джордж: Например, скажем, Джеки. Ну, вы знаете, Джеки Ломакс. Ну, я стал его продюсером исключительно потому, что в тот день случайно оказался в комнате. Случилось так, что именно я вошёл в комнату, и он был одним из присутствующих там людей, и кто-то сказал: “О, знаешь, Джеки нужно записать”, и всё такое, он… и я подумал: “Да, я помнил его много лет назад, и он мог бы у нас записаться и всё такое”. Но я отложил это, потому что собирался в Индию, а когда вернулся, то случайно зашёл в комнату и увидел его, и меня стали просить что-нибудь сделать. Я ответил: “Да, хорошо”. И мы это сделали. И тут выясняется, что я как бы взял на себя обязательство, как будто я собираюсь стать его продюсером на всю жизнь. Но, знаете, и он знает об этом, мы это с ним обсуждали. В конце концов, он должен делать то, что удобно ему, и он так и сделает, понимаете, но…
Ричи Йорк: А как насчет индийской темы? Ты по-прежнему очень увлечен ею?
Джордж: Ты имеешь в виду в музыкальном плане или в целом?
Ричи Йорк: Музыкально, интеллектуально и во всём остальном.
Джордж: Эээ… да. Это, эээ… Не знаю, это как карма, моя карма. В наши дни все знают о карме, не так ли? Это как сказать, эээ… ну, Брайен Эпстайн умер, и мы поехали в Америку, у нас появилась “Эппл”. И, знаешь… это как, куда бы вы ни отправились, у вас есть множественный выбор. Знаешь, скажем, есть перекресток, и ты можешь пойти налево, а можешь пойти направо. Но если ты следуешь своему ощущению, доверяешь своему природному инстинкту, то тебе не нужно решать, на самом деле, по какому пути ты хочешь пойти, ты, естественно, пойдёшь по одному из них. И так происходит постоянно, понимаешь, всегда есть выбор и всегда есть разные пути развития. И если вы просто продолжаете следовать своему внутреннему ощущению, за тем, что чувствуете, то вы автоматически идете по этому пути. И со мной это произошло именно так, через действие-реакцию, действие-противодействие, я проникся индийской музыкой. И это было замечательно, потому что в то время, когда я слушал её, впервые, когда я её слушал, это был альбом Рави Шанкара.
Как и должно было быть на самом деле, сейчас, оглядываясь назад. И хотя она своего рода… “для интеллектуалов”… она… знаешь, технически это самая потрясающая музыка на свете. И, эээ, духовно и всё такое, но когда я слушал эту музыку, даже если интеллектуально я её не понимал, я чувствовал внутри себя, как будто я знаю её! Я просто знал, как если смотреть в обратную сторону. И она показалась такой очевидной и такой логичной. И, благодаря этому, я познакомился с ситаром и Рави Шанкаром. И, эээ, Рави Шанкар, вероятно, тот человек, который больше всего повлиял на мою жизнь, может быть, он сам этого не осознает, но для меня, знаешь, он… я на самом деле люблю Рави Шанкара. И он… он был для меня не только как отец, но и как духовный наставник. Позже я понял, что индийская музыка была для меня своего рода ступенькой к духовному познанию, потому что у меня было огромное желание узнать что-то о йоге. Знаешь, у меня всегда было такое чувство. Это привело меня к этому и увлекло за собой. И завершая цикл, я увлёкся индуизмом, потому что Рави Шанкар индуист, и потому что так получилось, что эти вещи встретились на моем пути, и я поехал в Индию, и мне очень понравилась Индия. И большинство людей, с которыми я познакомился в Индии, были индуистами.
И это… это была своего рода естественная вовлеченность. Но именно из-за этого я прошёл полный цикл, и я начал понимать, что такое Христос и христианство. И что… на самом деле, кем был Христос. Благодаря индуизму я узнал Христа… о Христе. Поэтому я с большим уважением отношусь к индийской музыке, истории и философии. Я имею в виду, что на протяжении всех веков всегда существовало духовное начало. Знаешь, это всегда передавалось из поколения в поколение и всегда будет передаваться. И если кому-то это когда-нибудь понадобится, в любом возрасте, это всегда рядом. И так уж случилось, что Индия – это то место, где это уже было. Или где-то вроде этого места, и… потому что Гималаи и прочее недоступны для обычных людей, так что они всегда могут жить там в мире, потому что они единственные… йоги… единственные люди, которые могут туда добраться. Так что, я не знаю, возможно, это было как-то связано с моими прошлыми жизнями, но я просто почувствовал сильную связь с ними.
А также потому, что в наше время Запад и Восток становятся всё ближе и ближе, и все они могут извлечь огромную пользу друг из друга. Мы можем помочь им в материальном плане, а они могут помочь нам в духовном. И всем нужно и то, и другое, понимаешь, всем нужен внешний аспект жизни и внутренний, потому что внешний пуст, если у вас нет внутренней, духовной стороны жизни. И наоборот, понимаешь. Духовное для западных людей. Им нужно пройти через материальное… ну, они через это прошли, и у них так много материального. Но это должно перерасти во что-то другое, чтобы вы могли отдавать друг другу. Как бы то ни было, я немного отклонился от темы, но… в любом случае, всё это, как я понимаю, часть эволюции распространения и смешения Востока и Запада и получения лучшего с обеих сторон.
Так что сюда приходят не только йоги, но и бизнесмены, строители и, знаете, архитекторы, и прочие. Но есть люди, например, в поп-группах, которые помогают распространять это. Знаешь, вот что я думаю. Я чувствую, что, в некотором смысле, всё, что я делаю – это пытаюсь узнать об этом как можно больше, насколько это возможно в моей жизни. И чем больше я смогу узнать, тем лучше. Иногда я чувствую себя шпионом. Знаешь, я не такой, я просто притворяюсь Битлом. Принимая во внимание, что предстоит проделать большую работу.
Дерек Тейлор: Закончили. Спасибо, Ричи.
#ФильмыИнтервью
Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев