Рамона Луиз Уилер: «В июле 1964 года американский журнал для подростков «16» опубликовал то, что он по праву назвал «сенсация сенсаций»: домашние адреса семей «Битлз» в Ливерпуле. Источником этой бесценной жемчужины информации была подруга Джорджа Харрисона, Патти Бойд, которая каждый месяц публиковала в этом журнале колонку «Письмо из Лондона». Говорят, что из-за этого Джордж поссорился с Патти, что она рассекретила местожительства родителей, но вред уже был причинен. Благодаря журналу «16» битловские адреса оказались доступны тысячам поклонников «Битлз» в Америке, в том числе и мне.
Так получилось, что тем летом наша семья планировала провести месяц в Европе. Мой отец со свойственной ему добротой спросил меня, есть ли в Европе какое-нибудь место, которое я особенно хотела бы посетить. Таким образом, ранним воскресным утром 2 августа 1964 года в лондонском аэропорту «Хитроу» я с родителями села в самолет, чтобы через два часа прибыть в Ливерпуль.

В то время Джордж был моим любимым Битлом. В одном из журналов для поклонников я прочитала, что: «Родителей Джорджа посещают поклонники из самых далеких уголков земли, и часто они привозят с собой подарки. Миссис Харрисон угощает их чаем с печеньем». Я отчаянно желала совершить свое собственное паломничество к порогу дома Битлов, и дом Харрисона по адресу 174 Мэкитс-Лейн, Ливерпуль, был первым, с которого я хотел начать.
В качестве особенного подарка для Джорджа у меня был большой альбом с вырезками, который мы с моей матерью старательно заполнили множеством материала из нашего Бостона. Сначала мы наклеили несколько десятков Битловских открыток из моей коллекции, каждая из которых сопровождалась смешной подписью. Затем моя мама нарисовала темперой четыре реалистичных портрета «Битлз» на четырех пустых страницах. Наконец мы наклеили этикетку от спичечного коробка листка с бланком отеля «Довилль» в Майами-Бич во Флориде, где «Битлз» останавливались во время своего первого визита в Америку. Мы написали ненастоящие «любовные признания» в их адрес от актрис Митци Гейнор и Джилл Хауорт, которые встречались с «Битлз» во время того визита.

Когда мы отправились в наше ливерпульское паломничество, я была совершенно уверена в то, что я называла «Битловской удачей». Мои родители, тем временем, были обеспокоены тем, что эта поездка станет для меня ужасным разочарованием и задавались вопросом, как они выведут меня из мрака, который, без сомнения, окутает меня, когда я столкнусь с чередой закрытых безответных на стук дверей.
Примерно в 11.30 наш самолет коснулся мокрой взлетно-посадочной полосы в аэропорту Ливерпуля под пасмурным небом. В сувенирном магазине аэропорта я купила карту Управления геодезии и картографии, и мы перешли Спик-Роуд в направлении ближайшей автобусной остановки. Мы не знали о системе «остановка по требованию», и были озадачены тем, что несколько автобусов проехали мимо нас не останавливаясь. В конце концов мы махнули рукой и отправились пешком.
Мы прошли всего несколько сотен ярдов, когда рядом с нами остановилась машина и дружелюбный молодой человек, ехавший со своей мамой, высунулся в окно и спросил, может ли он нам чем-нибудь помочь.
Мы спросили его, может ли он подвезти нас до Хант-Кросс, и, в итоге, они охотно довезли нас до городской площади, что находилась всего в нескольких кварталах от Мэкитс-Лейн. «Видите?», – сказала я родителям, – «Я знала, что удача с нами!». Они только удивленно покачали головами.
Пройдя несколько кварталов, мы подошли к дому 174, муниципальному дому на одну семью, имеющим общую стену с соседним домом (дом на два хозяина), с небольшим садиком у входа с цветами, омытыми дождем. Я сравнила строение с фотографией из журнала, который привезла с собой, и меня обдало холодом. Это было то место. Точка отсчёта.

Сунув под мышку свой альбом для вырезок и глубоко вздохнув, я прошла по дорожке, ведущей к дому, подошла к двери и позвонила. Через несколько мгновений дверь открылась и на пороге показался высокий, красивый молодой человек с темными бровями и пронзительным взглядом. Не Джордж, но, несомненно, Харрисон. Это был Питер – младший брат Джорджа. Я сказала робко: «Мне ужасно неловко беспокоить вас воскресным утром, но я проделала весь этот путь из Америки, чтобы увидеть дом Джорджа, и я хотела бы передать ему эту книгу».
Произнеся свою речь и вручив подарок, я была готов развернуться и убежать, но Питер произнес: «Входи! Заходи!». Несмотря на мои протесты он втащил меня в прихожую и попросив подождать немного исчез в коридоре.
Я стояла там, буквально трясясь от страха, как вдруг ко мне подошла Луиза Харрисон, приглашая войти и извиняясь за свои волосы в бигудях. Она выглядела крепкой, жизнерадостной женщиной, какой я её и видела в журналах для поклонников.
Мы вошли в гостиную, где я сразу же заметил на стене две бросающиеся в глаза вещи: большая фотография Джорджа в рамке и золотая пластинка, которую «Битлз» получили за песню «Танцуй твист и вопи» (Twist And Shout). Я также отметила в углу письменный стол, заваленный письмами от поклонников. Луиза сказала, что в это утро их семья занималась ответами на письма поклонников.
Мы поговорили несколько минут, и я показала ей свой альбом для вырезок, который она с радостью приняла от имени Джорджа. Затем она спросила меня: «Ты сама приехал из Лондона, голубушка?». «Нет», – ответила я. – «Я приехала с родителями». «А где они?». «Они ждут меня снаружи». «Ну, так приведи их!»
Я подошла к двери и позвала их, а Луиза умчалась, чтобы снять бигуди. В это время появился отец Джорджа, Гарри, и он по-дружески протянул руку родителям. Во время нашего приезда они занимались приготовлением воскресного обеда и, несмотря на наши энергичные протесты, они все бросили, и Луиза с Питером начали готовить нам кофе и бутерброды. Затем мы все разместились в гостиной, и у нас был незабываемый двухчасовой визит. Пока Луиза с Питером показывали нам детские фотографии Джорджа и рассказывали одну за другой истории одного из «Битлз», Гарри с моим папой разговаривали о своем военном опыте.
Луиза объяснила, что Джордж перебрался в Лондон вместе с другими «Битлз» в конце 1963 года, но все равно часто наведывался домой с визитами. До того, как он переехал, около их дома собиралось так много поклонников, что Джорджу приходилось перемещаться по дому на четвереньках, чтобы его не заметили через окно. В итоге Гарри вырезал и установил на большое окно темную сетку, чтобы дать семье некоторую степень конфиденциальности.
Я бы осталась у них навсегда, но, время пробежало слишком быстро, и нам было пора отправляться на Мэттью-Стрит, позволив Харрисонам вернуться к прерванным воскресным приготовлениям. Питер предложил отвезти нас в клуб «Пещера», но моя мама решительно этому воспротивилась, сказав, что мы и так уже отняли достаточно их воскресного времени. Мы сели в автобус.
Перед тем, как мы ушли, я спросила Лизу, можно ли мне заглянуть в спальню Джорджа. Она любезно отвела меня к лестнице и показала маленькую спальню, которую Джордж делил с Питером, пока не уехал в Лондон одиннадцать месяцев назад. Там были две односпальных кровати, расположенных вдоль стены. Я никогда раньше не видела, как англичане заправляют кровать, расстилая над всей кроватью, а не заправляя под подушку. Стену над кроватями Луиза украсила красными бумажными сердцами и большими золотыми ключами, которые поклонники отправляли Джорджу шесть месяцев назад ко дню его 21-летия.
Меня охватила дрожь, когда в дверке открытого шкафа я увидела акустическую гитару. Я взяла гитару, подошла с ней к одной из кроватей, села и начала пытаться взять несколько аккордов из тех, что кое-как изучила несколько месяцев назад.
Луиза подошла к шкафу Джорджа и открыла дверки. Я ахнула, узнав пиджак с бархатным воротником и коричневую вельветовую куртку, висящие там. Она потянулась к внутреннему карману одной из курток, достала сложенный лист бумаги, осмотрела его и сказала: «Ты можешь взять его, голубушка». Я посмотрела на текст, напечатанный на бумаге, и чуть не упала в обморок. Это был список песен, которым Джордж воспользовался во время записи на радио «Би-Би-Си» в программе «Вот идут Битлз» (Pop Go The Beatles) в сентябре 1963! Вот это трофей!»