Очередная перепечатка из свежей газеты «Совершенно Секретно». Не про старообрядчество, но про образ мысли русского человека. А потомкам – на память: как получилось так, что они стали жить в пустыне. Оказывается, на картах чиновников наши леса уже давно отмечены как поля, и вырубщики лишь «исправляют недоразумения». Схема отлажена и работает без сбоев – примером тому интервью ниже.

Неожиданно сложной для STAROVE.RU оказалась проблема поиска картинок, чтобы обогатить газетную статью. Борьба с вырубками, судя по всему – фейк. Оказывается, в интернете в 21 веке толком не выложены вменяемые фото со спутников из серии «было-стало»: живем по-прежнему как в каменном веке, а ведь за деревьями и правда уже не видно леса…

ПОЧЕМУ К БОРЬБЕ С РАСХИТИТЕЛЯМИ ЛЕСА ПОДКЛЮЧАЕТСЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ Борьба с незаконной вырубкой леса в России ведется без особого успеха. Одним из главных очагов напряженности является Иркутская область, где отлажены каналы переправки незаконно вырубленной древесины в Китай. Ленты новостей то и дело приносят сведения об очередных задержаниях. Так, 24 августа прокуратурой Боханского района было поддержано в суде ходатайства следователя о заключении под стражу двух «черных лесорубов».

Совершенным преступлением лесному фонду РФ причинен материальный ущерб в особо крупном размере. Но правоохранительные органы и лесничие не могут сами справиться с происходящим, тем более что преступников часто покрывают те, кто должен с ними бороться. В Боханском районе, скажем, под подозрение попали некоторые должностные лица отдела полиции и следственного отдела МВД. Именно поэтому на борьбу с «черными лесорубами» вынуждены выходить местные активисты, подчас рискующие своей жизнью ради спасения государственного достояния. Они раскрыли некоторые подробности этой борьбы корреспонденту газеты «Совершенно секретно». МИХАИЛ МОКЕРОВ: «НЕ МОГУ ЖЕ Я КИНУТЬСЯ НА НИХ С КУЛАКАМИ!» Полковнику на пенсии Михаилу Мокерову тоже пришлось ввязаться в борьбу с экологическими преступниками. Сейчас бывший полицейский круглый год живет на даче неподалеку от поселка Плишкино. Этот поселок расположен на другом берегу Ангары от упомянутого поселка Марково и трассы «Мельничная падь». По словам пенсионера, еще в начале 2015 года те 10 километров, что разделяли Плишкино и границы Иркутска, были засажены густым сосновым лесом. Сейчас от него мало что осталось: редкие деревья окружают внушительные проплешины делян, повсюду траншеи, накатанные колесами тяжелой техники лесорубов.

«С собакой мы в этом лесу постоянно несколько десятилетий гуляем, практически каждый день. И вот этой весной выхожу я на нашу обычную прогулку и вижу рубщиков, – вспоминает Михаил. – Не стесняясь никого, они рубили вековые сосны, а спиленное клали в штабеля. Поблизости наизготовку уже стояли КамАЗы, чтобы вывезти древесину. Я тогда возмутился и стал расспрашивать, почему они здесь лес рубят. Мне в ответ: «у нас есть все документы для этого, не мешай». И дальше рубят, уже не обращая на меня внимания и не отвечая на вопросы. Тогда я вызвал полицию».

Дату первой стычки с лесорубами Мокеров вспоминает сходу – 12 марта 2015 года: «Около 16 часов я вышел на их первую деляну, а спустя пару минут задержал вниз по дороге их наблюдателя с рацией. Тогда-то я и позвонил в иркутское отделение по Куйбышевскому району. У меня там еще были знакомые, к тому же сам лес находился как раз на стыке Куйбышевского района и Иркутского. Сходу и не разобрать, к какому именно району земля относится». Уже в отделении по Куйбышевскому району заявление Мокерова отправили в полицию Иркутского района. В тот день активист задержал к приезду полицейских наблюдателя, который с рацией следил за появлением полицейских, лесников или других нежелательных гостей. Активист «придержал» его специально, чтобы рубщики не разбежались до приезда наряда. Как признаются опытные борцы с рубщиками, у «черных лесорубов» все поставлено на быстрый поток: и в лесу, и на дорогах у подъезда в лес стоят наблюдатели, которые своевременно по рации предупреждают об опасности своего бригадира. По сигналу все рабочие разбегаются вглубь леса, а после отъезда «гостей» вновь принимаются за работу. «Сначала в лес завозят рубщиков с пилами: те выбирают самые лакомые деревья, от ствола забирая самое ценное – основание. Остатки, которые могут и в 20 сантиметров быть в диаметре, они бросают «на потом». Иногда возвращаются за остатками, когда особенно не боятся. А иногда бросают «отходы» на деляне. Тяжелая техника за лесом приезжает обычно по ночам, но, бывает, так наглеют, что и днем вывозят лес по трассе. Правда, посветлу они обычно делают это с полицейским эскортом», – рисует схему работы «черных лесорубов» Мокеров.

Тогда, в первый день «на посту», активист больше четырех часов простоял в зимнем лесу, на холоде, карауля рубщиков к приезду бывших коллег. «Наконец, уже ближе к 11 ночи приехала одна машина. Бывшие коллеги нагрубили мне, стали рьяно убеждать, что рубку остановить никак не получится, и вообще зря я их вызывал. В конце концов, они уехали, ничего не сделав, нарушителя сказали отпустить, его данные даже не зафиксировали. А на свой вызов я вообще никакого ответа не получил», – признается общественник.

На вопрос, почему заявление в полиции не приняли, полицейский, отслуживший полтора десятка лет, не знает, что ответить: «Я три года, как на пенсию вышел, и раньше с подобным отношением никогда за 15 лет службы не сталкивался. И сам такого не позволял, конечно. Сначала меня пытались убедить внаглую: «Куда лезешь, у них все по закону, ты не прав». Потом уговаривали, мол, не порть нам статистику, все равно никого ни посадить, ни наказать толком не смогут. Законы, говорят, не позволят сейчас ничего сделать: вот поймаем рядовых рубщиков, а потом их все равно выпускают. Максимум, по нынешним законам, им грозит условное. А вернее – просто отпустят, потому что они обычные наемники, которые не знают реального «хозяина» ни в лицо, ни по фамилии». Тем временем в садоводстве хорошо известно, кто именно ведет выявленную Мокеровым рубку между Иркутском и Плишкиным: там предполагают, что этот «хозяин» – лишь одно из звеньев в цепочке вывоза иркутской древесины в КНР.

В итоге заявления Мокерова в полиции так и не приняли, ссылаясь на наличие всех разрешительных документов у лесорубов. «Мне перечислили все документы хозяина этой деляны, статьи закона. Сказали, что «по закону» он там рубит. А я же не юрист, как могу возразить? – объясняет Мокеров. – Но в любом случае есть там такой скользкий момент: земли между городом и поселком записаны за Хомутовским муниципальным образованием Иркутского района.Так на генеральном плане развития образования в месте, где растет вековой лес, обозначены сплошь пустые поля: то есть леса здесь как бы и нет. Как это возможно? Лес же вот он, есть! А на карте его почему-то нет! То есть лесорубы в действительности делают все, чтобы стало так, как уже отмечено в генплане. Но как получилось, что карта отражает ненастоящую ситуацию в муниципальном образовании?! Получается, план незаконен!»

И сегодня Мокеров продолжает стоять «на своем посту» под Плишкиным, но, как он сам признается, вся его нынешняя борьба сводится к наблюдению за тем, как рубщики уничтожают лес: «Боюсь, пока идет время, все деревья вырубят и спасать будет просто нечего. За те месяцы, что я ждал ответа, большую часть леса уже уничтожили, а я могу лишь фотографировать это, чтобы можно было подтвердить, что на самом деле лес тут был. На мои вызовы полицейские уже не приезжают, а лесорубы не реагируют на мое появление и слова. Не могу же я кинуться на них с кулаками. Вот если бы кто-нибудь из юристов-адвокатов взялся за это дело! Я с радостью и показания дам, и фото: архив преступной деятельности с марта веду». Бывший полицейский делится фотографиями, по которым видно, что еще несколько месяцев назад на том месте, где сейчас находятся деляны, полные сломанных веток и пней, стоял густой лес. На фото спустя пару месяцев: на месте сосен уже лежит собранная в штабеля древесина. На последних фото и древесины нет: деляны у Плишкина занимают уже десятки гектаров, что, по примерным оценкам лесников, нанесло ущерб лесфонду в сотни миллионов рублей. «Это все результаты принятия нового Лесного кодекса от 2007 года, когда лесников лишили реальных полномочий, истребив и саму профессию. Они превратились в инспекторов, прав у которых не больше, чем у меня, общественника, – констатирует собеседник. – Я беседовал с некоторыми бывшими лесниками. Найдя рубщиков, они могут только вызвать полицию, а приедет она или нет – неизвестно. Инспектора тоже жалуются, что, приехав на вызов, полицейские хамят и отказываются принимать заявления.

По словам некоторых инспекторов, по области до 90 % всех нелегальных делян «крышует» МВД, поэтому в свое время лес отсюда везли прямо средь бела дня в сопровождении полиции. А честные полицейские мало что могут сделать: они приезжают, задерживают лесорубов, а потом отпускают, потому что «хозяин» привез нужные документы. Мое мнение – разбираться нужно с теми, кто на генплане вместо леса «нарисовал» пустые поля, а после выдал разрешения на рубку вековых деревьев. Тогда, может, и «черных лесорубов» не будет». ЮЛИЯ КАРЕЛЬЧЕНКО: «НА ВОРЕ И ШАПКА ГОРИТ» Юлия Карельченко на борьбу с незаконным выделением земель и их преступным использованием вышла сравнительно недавно – в 2011 году. Пять лет назад она ушла с военной службы на пенсию, но отдохнуть, как планировалось, не смогла.

«Где служила и кем, рассказать не могу. Скажу только, что работа была достаточно тяжелой. Поэтому часто мечталось: «вот выйду на пенсию, тогда отдохну», – признается Юлия. – Не получилось. Уже в Иркутске вышла гулять с внуками к Ангаре, а нам навстречу строители: «Последний раз тут гуляете. Скоро берег обнесем забором, и не зайдете – это частная собственность». Юлия возмутилась – земли явно входят в водоохранную зону Ангары: на таких территориях не так просто добиться разрешения возвести капитальное строение, тем более получить земли в частную собственность. «Тем не менее угроза была вполне реальной – за пару лет до этого таким же способом в Фалеевском заливе Ангары от обывателей каменной стеной отгородили другой кусок побережья, – вспоминает Карельченко. – Я тогда еще служила, в Иркутск приезжала изредка, к детям и внукам. В один из таких приездов внезапно и увидела эту стену, за которой больше километра берега Ангары вдруг перестали быть общественным достоянием». Карельченко рассказывает, что информация о том, что земли у воды отдали в частную собственность, появилась еще раньше, просто до угроз загородить пляжи в Мельничной пади от «невладельцев» на этот факт никто особого внимания не обратил: «О частной собственности информация всплыла где-то четыре года назад, когда в садоводстве вдруг вспыхнул пожар. Чего, к слову, здесь никогда не было. По крайней мере, с тех пор как моя семья здесь живет – с 1967 года. Тупиковый путь через садоводство ведет прямиком к заливу, поэтому неместные тут практически не появлялись, залетных туристов тоже не было. Так вот, когда внезапно заполыхало за нашими домами, мы узнали, что эти земли выделили некоему ДНТ «Ангара». Тогда в это никто вникать не стал: побежали тушить, помогать гасить пламя, не разбирая, кто тут чем владеет. А когда угрозы обнести берег стеной прозвучали вслух, а потом и работы строительные начались, я стала выяснять, почему вдруг побережье Ангары оказалось в частной собственности».

Выяснилось, что в районе Мельничной пади дачники получили земли в водоохранной зоне Ангары вполне отработанным способом: «В данном случае это оказались земли запаса. И товарищи обратились в областное правительство с запросом на имя губернатора Мезенцева. Там им, согласно плану, ничего не ответили, зато у них появился повод обратиться спустя энное количество дней в Арбитражный суд с жалобой на бездействие администрации. Суд выносит ожидаемое постановление отказать просящим в выделении земель или согласиться с переводом территорий в категорию земель сельхозназначения. В тот же день, что и постановление суда, что уже само по себе является странным совпадением, 3 ноября 2010 года выходит постановление губернатора о переводе земель. А 28 декабря того же года мэр района Наумов подписывает постановление о выделении земель под ДНТ в срочное и безвозмездное пользование просителей. Схема обкатанная, и с успехом применяется и на землях иных категорий. Вот, к примеру, не так давно частную собственность мы обнаружили чуть дальше по берегу, в санитарной зоне реки. Там, где согласно статье 43 пункту 2 Водного кодекса возводить капитальное строение запрещается категорически». По словам активистки, имя вновь выявленного землевладельца подтвердило неофициальное объяснение из различных ведомств, почему у ТОСа, (территориальное общественное самоуправление) который возглавляет Карельченко, так долго не принимали жалобы и обращения в прокуратурах района и области: «Знаете, воюем мы с 2011 года, и тогда свои жалобы и обращения я писала просто: вот тут и тут происходят такие-то преступные вещи, разберитесь, пожалуйста. Мне писали отказы, ссылаясь на отсутствие нарушения. Я читала законы, перечитывала Земельный кодекс, бралась за Водный. Гражданское право, уголовное. Так поднаторела, что все обращения составляла с подробными ссылками на статью конкретного закона, пункт и подпункт. Но воз и ныне там стоял. Когда у меня появились знакомые в прокуратуре и других ведомствах, мне прямо сказали – ты мешаешь нашим начальникам: там же находится участок прокурора такого-то района, а рядом живет судья такой-то. Сначала я в это не очень-то верила, но вот в очередной раз я выхожу на собственника такого запрещенного к строительству участка, и он оказывается прокурором Загоскиным, который при личном знакомстве мне прямо угрожает: «Еще раз мое имя вслух произнесешь, пожалеешь». После мы встречаемся на общественном совете при ОНФ, где обсуждаем как раз эту тему, и я, еще не называя имен, рассказываю о выявленных нарушениях. Наш прокурор испепеляет меня взглядом: «Разберемся». Что скажешь – на воре и шапка горит». В этом году Карельченко и другими активистам удалось остановить на указанном участке строительство – пока дело ограничилось установкой столбов электропередач.

«Также мы сейчас пытаемся признать незаконным принятые в генплан Марковского МО изменения, – добавляет общественница. – Согласно этим правкам, на месте нынешних лесов, деревья в которых насчитывают и 100, и 200 лет – ничего нет, пустое поле. Вот посредством этих незаконных изменений в генплан «черные» лесорубы и могут вырубить многолетние деревья, ведь на картах их нет. Как возможно стало принять такие незаконные правки. А очень просто: таких мелких правок внесли в проект около 200, все мелким текстом, без наглядных ссылок на карту. В итоге публичные слушания провели одновременно в трех населенных пунктах, народу, набившемуся в тесные помещения, ничего толком не объяснили, объявив лишь часть изменений. Все – вопрос решили. Сейчас вот требуем признать эти изменения в генплан Марковского МО незаконными, но прокуратура наше последнее обращение не приняла с формулировкой «ваш ТОС не может защищать по этому делу неопределенный круг лиц». Продолжение http://starove.ru/news/dovyrubalis-les-rubyat-shhepki-molchat-inye-pishhat/