Проклятый колодец, часть 2

Елена не могла выкинуть из головы последние слова Ивана. Почему старик так испугался? Что может быть страшного в воде из обычного колодца? К вечеру она больше не выдержала и отправилась в центр деревни с фонариком и ведром. Если все так боятся этого места, значит, здесь что-то есть. Колодец стоял в окружении полной тишины. Даже ветра не было. Елена осветила фонариком каменную кладку — работа добротная, явно дореволюционная. На одном из камней виднелись едва различимые цифры: "18...".

Она привязала ведро к веревке, которую нашла в сарае, и опустила вниз. Веревка шла долго — метров пятнадцать, не меньше. Наконец послышался всплеск. Когда подняла ведро, вода оказалась на удивление чистой. Прозрачная, холодная, без всякого запаха. Елена зачерпнула ладонью и попробовала на вкус. Обычная вода. Даже приятная, мягкая, какая-то особенная. Но едва она её проглотила, как почувствовала, будто что-то древнее и голодное шевельнулось глубоко внутри колодца, словно её действие разбудило нечто, что долго спало. — Что ты делаешь?! — раздался крик за спиной, прорезав ночную тишину. Елена обернулась. К ней бежала Марина, размахивая руками, белая ночная рубашка развевалась как крылья. — Ты что?! Марина подбежала и выбила кружку из её рук. Металл звякнул о камни. — Нельзя эту воду пить! — Почему нельзя? Вполне нормальная вода, — удивилась Елена, вытирая мокрые пальцы о платье. — Да не в воде дело! — Марина хватала её за рукав дрожащими руками. — Пойдем отсюда, быстро! — Но почему... — Потом объясню! Быстрее! Они дошли до дома Марины почти бегом, только там она успокоилась и налила Елене крепкого горячего чая. — Ты понимаешь, что наделала? — спросила она дрожащим голосом. — Попила воды из колодца. И что? — Говорят, что после этой воды люди начинают видеть... странные вещи, — Марина понизила голос. — Прошлое какое-то. То, что давно было. — Кто говорит? — Старики рассказывали, что колодец не простой. Колодцем памяти его называли. Кто напьется — тот увидит то, что здесь когда-то происходило. Елена поставила стакан и посмотрела на Марину внимательно. — А ты веришь в это? — Не знаю, — Марина пожала плечами. — Но после восьмидесятого пятого года из него никто не пьет. Даже скот не подпускают. — Что же все-таки случилось в восьмидесятом пятом? — Говорят, несчастный случай какой-то был. Но никто подробности не рассказывает, — Марина встала и подошла к окну. — Елена Михайловна, а зачем вы правда приехали? Не верю я, что просто жить захотели в деревне. Елена колебалась. Рассказать о бабушкиной просьбе или промолчать? — Ищу одного человека, — сказала она наконец. — Анну Сергеевну. Учительницу. Марина резко обернулась. — Зачем она вам? — Обещала бабушке найти её. Они дружили. — А если она умерла? — Тогда похороню как положено. Марина долго молчала, глядя в окно. Потом тихо сказала: — А если я скажу, что тоже её ищу? — Зачем? — Потому что думаю... Думаю, что это моя мать. Елена почувствовала, как ёкнуло сердце. Не только у неё такие мысли, значит. — А с чего ты взяла? — Даты сходятся. Мне было пять лет, когда мать исчезла. Это как раз восьмидесятый пятый. И потом... — Марина достала из шкафа старую книгу сказок. — Вот. Единственное, что у меня от неё осталось. Елена открыла книгу. На форзаце аккуратным почерком было написано: "Моей доченьке Мариночке от мамы Ани. Пусть сказки сбываются!" — Мама Аня, — прошептала Елена. — Анна Сергеевна. — Вы думаете, это она? — Почти уверена, — Елена закрыла книгу. — Марина, а что, если мы вместе попробуем найти правду? — Как? — Не знаю пока. Но что-то мне подсказывает, что вода из колодца — это не простое суеверие. На следующее утро Елена проснулась от странного ощущения. Будто кто-то звал её по имени. Голос женский, молодой, но очень печальный. Она вышла во двор и огляделась. Никого. Но ощущение не проходило. Елена пошла к колодцу. Рассвет только-только занимался, деревня спала. У колодца она остановилась и прислушалась. Тишина. Но когда наклонилась над срубом, почудилось, что снизу доносится еле слышный плач. — Глупости, — сказала она вслух и отошла от колодца. И тут её пронзила острая головная боль. Перед глазами замелькали какие-то картинки. Двор школы. Дети играют в классики. Молодая женщина в синем платье раздает тетради. — Анна Сергеевна! А можно я задачку про зайчиков решу? — Конечно, Танечка. Только аккуратно пиши. Видение длилось секунды, но было таким ярким, что Елена даже пошатнулась. — Что со мной? — прошептала она. — Началось, — раздался голос за спиной. Елена обернулась. Иван Тимофеевич стоял в нескольких метрах от неё с граблями в руках. — Что началось? — Видения. Он подошёл ближе, и она увидела, что лицо у него серое от страха. — Я же говорил, не пей из колодца. — Откуда вы знаете? — Потому что сам когда-то попробовал. Давно это было, ещё в молодости, — Иван присел на край колодца. — Три месяца мучился. Видел то, что было здесь раньше. И хорошее, и плохое. Но больше всего — плохое. — А что вы видели? Иван долго молчал. Потом тихо сказал: — Смерть. Я видел, как умирала Анна Сергеевна. — Она умерла? Здесь? — Не умерла. Её убили, — голос у старика дрожал. — И я знаю кто. И знаю за что. И молчу уже сорок лет, потому что боюсь. — Боитесь чего? — Того же, что и она, — Иван встал и пошёл прочь. — Только учти, раз начала пить эту воду, уже не остановишься. Будешь пить ее постоянно и видеть всё больше и больше. Пока правду не узнаешь. Или пока не сойдёшь с ума. — Иван Тимофеевич! Подождите! Но старик уже скрылся за углом дома. Елена осталась одна с колодцем и со своими мыслями. Анну убили. Иван знает кто и молчит сорок лет. А она, Елена, теперь будет видеть эту правду кусками, как в кошмарном сне. Но отступать было поздно. Бабушкина просьба, Марина, ищущая мать, и эта странная способность видеть прошлое — всё сложилось в один узел. И распутывать его придётся до конца. Даже если это будет стоить ей рассудка. Елена вернулась домой и попыталась заняться хозяйством — перебрать вещи, составить список необходимого ремонта. Но мысли постоянно возвращались к словам Ивана. "Её убили... И я знаю кто". К обеду головная боль усилилась. Елена приняла таблетку и легла отдохнуть. Едва закрыла глаза, как перед ней снова замелькали картинки. Школьный класс. Анна Сергеевна стоит у доски, объясняет детям задачу про яблоки. На ней то самое синее платье. Волосы собраны в пучок, на лице — добрая улыбка. — Итак, у Пети было десять яблок, а у Маши — семь. Сколько яблок у них вместе? Дети тянут руки. Маленькая девочка с косичками кричит: — Мама Аня! Мама Аня! Я знаю! — Не кричи, Мариночка. Говори спокойно. — Семнадцать! — Правильно, молодец! Елена проснулась от собственного крика. Сердце колотилось как бешеное. Мариночка. Маленькая Марина называла учительницу мамой, значит, они действительно мать и дочь. Она взглянула на часы — половина четвертого. Нужно идти к Марине, рассказать о видении. Но едва ступила на крыльцо, как мир вокруг снова изменился. Вместо заброшенной деревни она увидела тот же двор, но полный жизни. Куры клевали зерно, корова мычала в сарае, на веревке сохла цветастая одежда. По дорожке шла Анна Сергеевна с сумкой через плечо. На лице её читалась усталость, но глаза светились счастьем. Она остановилась у калитки дома, где сейчас жила Марина, и окликнула: — Мариночка! Мама пришла! Из дома выбежала пятилетняя девочка и бросилась к женщине в объятия. — Мама! А что ты принесла? — Новые карандаши. Будем вечером рисовать. — А сказку почитаешь? — Конечно, доченька. Какую хочешь? — Про Золушку! Видение растворилось так же внезапно, как и появилось. Елена стояла посреди двора, сжимая кулаки. Теперь точно нет сомнений, Марина действительно дочь Анны. И жили они в том же доме, где Марина живет сейчас. — Елена Михайловна! — окликнул её голос. — Что с вами? Она обернулась. Петр Сидоров стоял у забора с недоумением на лице. — Ничего, — быстро ответила она. — Просто... думала о чем-то. — Да вы же посреди двора стоите и с кем-то разговариваете, — он подошёл ближе. — Может, врача вызвать? — Не нужно. Всё в порядке. Сидоров покачал головой: — Предупреждал же вас Иван Тимофеевич, нехорошее тут место. Люди здесь странные вещи начинают видеть. — Какие вещи? — Да всякие. Вот жена моя иногда говорит, что слышит детский смех из пустых домов. А сосед клялся, что видел, как по деревне едет колхозный грузовик. С тех пор как в городе работать стал. Елена почувствовала холодок в спине. — А вы сами что-нибудь видели? — Я? — Сидоров замялся. — Ну... один раз. Прошлой весной шёл мимо школы, а там свет горит. Зашёл проверить, может, хулиганы. А там... Он понизил голос. — Там урок идёт. Учительница у доски стоит, дети за партами сидят. Как живые. — И что вы сделали? — Убежал. А что ещё, — Сидоров покраснел. — А когда с мужиками вернулся, школа пустая была, как и всегда. Он поспешно ушёл, явно жалея, что разговорился. К вечеру видения стали приходить чаще. Елена видела деревню такой, какой она была сорок лет назад. Дети играли в футбол на центральной площадке. Женщины стирали бельё у колодца. Мужчины возвращались с полей на тракторах. И везде была Анна Сергеевна. То она покупала хлеб в сельмаге, то гуляла с Мариной по лесу, то сидела на скамейке у школы и проверяла тетради. — Хватит! — крикнула Елена сама себе. — Это просто галлюцинации! Но когда пошла за водой к колонке, то увидела новое видение. Анна стояла у того же колодца и разговаривала с мужчиной средних лет. Он был плотный, с усами, в костюме, как у председателя колхоза. — Анна Сергеевна, что вы хотите этим доказать? — говорил он раздраженно. — Я хочу, чтобы деньги вернули детям. Это их деньги — на учебники, на ремонт школы. — Какие деньги? О чём вы говорите? — Не притворяйтесь, Крылов. Я видела документы. Семьдесят тысяч рублей пропали из школьного фонда. — Вы ошибаетесь. — Я не ошибаюсь. И если вы не вернёте деньги добровольно, пойду в райком партии. Лицо мужчины потемнело. — Анна Сергеевна, вы играете с огнем. Не стоит совать нос не в свои дела. — Мое дело — защищать интересы детей. — Тогда думайте о своей дочери. Мариночка же у вас такая хорошенькая... В голосе Крылова прозвучала нескрываемая угроза. Видение оборвалось, оставив Елену с ощущением ужаса. Крылов. Председатель колхоза. Какой-то родственник Веры Петровны? Она побежала к дому Марины, нужно было рассказать ей всё. — Марина! — кричала она, стуча в дверь. — Открой! Я знаю, что случилось с твоей матерью! Дверь открылась. Марина стояла на пороге бледная, с красными от слёз глазами. — Заходи, — тихо сказала она. — Я тоже кое-что узнала. В доме было накурено. На столе лежали старые газеты и какие-то документы. — Я ездила в районную библиотеку, — объяснила Марина. — Нашла газеты за восьмидесятый пятый год. Смотри. Она показала заметку в районной газете: "Учительница А. С. Павлова переведена на работу в областной центр. Коллектив и ученики желают ей успехов на новом месте." — Павлова. Это фамилия матери, — сказала Марина. — А вот это ещё интереснее. Она достала другую газету. — Через месяц после её "перевода" вышла заметка о том, что в Березовской школе обнаружена недостача. Семьдесят тысяч рублей из фонда развития. — Она пыталась разоблачить воровство, — прошептала Елена. — И её за это... — Убили, — закончила Марина. — Да? Елена кивнула и рассказала о видениях. О том, как Анна противостояла Крылову, как он ей угрожал. Марина слушала молча, только руки сжимались всё крепче. — Значит, Вера Петровна знает правду, — сказала она наконец. — Знает и молчит. — Или даже участвовала. — Что будем делать? Елена посмотрела на неё, эту тихую, измученную женщину, которая всю жизнь искала мать. — Найдём правду. Всю правду. И накажем виновных. — А если нас тоже убьют? — А если нет? За окном сгустилась тьма. Где-то вдалеке завыла собака. А в центре деревни у старого колодца ветер шевелил траву, словно кто-то невидимый ходил там кругами, не находя покоя. Продолжение :https://ok.ru/group/70000035389762/topic/156924066809922