Тень старого дуба

Елизавета Сергеевна всю жизнь считала себя обычной сельской учительницей, пока не умерла бабушка и не оставила ей в наследство странную избушку на окраине деревни Березовка. Вместе с домом досталась и репутация — местные жители шептались, что старая Дуняша была ведуньей, а значит, и внучка унаследовала дар.

Поначалу Елизавета смеялась над этими разговорами. Но когда соседи стали приходить с просьбами помочь, заговорить болезнь, найти пропавшую скотину, снять порчу, она обнаружила, что действительно может. Слова приходили сами собой, травы словно сами прыгали ей в руки, а больные выздоравливали после ее прикосновений.

Через год Елизавета уже не удивлялась тому, что видела то, чего не замечали другие. Поэтому, когда над деревней начали сгущаться тучи, не дававшие дождя три недели подряд, а скот стал болеть странной хворью, она сразу поняла — дело нечисто.

— Тетя Лиза, — прибежала к ней Машенька Петрова, дочка местного кузнеца. — Мама велела вас позвать! У нас корова Майка совсем плоха стала, молока не дает, только стонет.

Елизавета взяла сумку с травами и пошла к Петровым. Корова и правда выглядела болезненно, глаза мутные, шерсть всклокоченная, из ноздрей сочится что-то темное.

— Когда началось? — спросила Елизавета у хозяйки.

— Три дня назад. Вечером пасла ее как обычно у старого дуба, что на краю леса. Вернулись домой, и она сразу слегла.

— У дуба? — насторожилась Елизавета. — А почему именно там?

— Да трава там сочная, Майка любила. Но теперь боюсь туда пускать.

Елизавета осмотрела корову, дала хозяйке настойку из зверобоя и пообещала вернуться завтра. Но на душе у нее было неспокойно. Старый дуб она знала, огромное дерево, которому, по местным преданиям, было больше трехсот лет. Раньше под ним даже капище стояло, но то было в языческие времена.

Вечером к ней постучался Иван Михайлович, председатель сельсовета.

— Елизавета Сергеевна, — сказал он, снимая кепку. — Дело у нас тут серьезное. Детишки стали болеть, скотина хиреет. А вчера Серега Волков из леса прибежал, говорит, видел там что-то страшное. Огни какие-то, голоса нечеловеческие.

— Что именно видел?

— Сам толком объяснить не может. Только твердит — от старого дуба идет. Может, вы посмотрите? Люди на вас надеются.

Елизавета кивнула. Она и сама собиралась туда наведаться.

На следующее утро она отправилась к дубу. Дерево стояло на небольшом холме, отдельно от основного леса. Его ствол был настолько широк, что даже несколько взрослых мужчин не смогли бы его обхватить. Кору покрывали странные наросты, похожие на лица, а между корнями виднелись какие-то символы, вырезанные в древности.

Подойдя ближе, Елизавета почувствовала, как воздух вокруг дерева стал густым и вязким. От дуба исходила странная энергия, не злая, но очень древняя и мощная. Она коснулась ладонью коры и вздрогнула. В голове промелькнули образы: языческие обряды, жертвоприношения, заклинания, которые творились здесь столетия назад.

— Я чувствую тебя, ведунья.

Елизавета обернулась. Рядом с ней стояла высокая фигура в черном плаще. Лица не было видно под капюшоном, но холод исходил от незнакомца такой, что дыхание превратилось в пар.

— Кто ты? — спросила она, стараясь не показать страха.

— Я тот, кто пробудился от долгого сна. Слишком долго эта земля была забыта, слишком долго никто не приносил мне жертв. Пора восстановить справедливость.

— Ты морок напускаешь на деревню?

Фигура засмеялась, и от этого звука пожелтели листья на ближайших ветках.

— Я просто беру то, что мне причитается. Жизненную силу. Сначала от скота, потом от детей, а там и от взрослых. Скоро вся деревня будет принадлежать мне.

Елизавета сжала кулаки. Она чувствовала, как внутри нее поднимается сила, доставшаяся от предков.

— Не позволю.

— А что ты можешь сделать? — существо протянуло руку, и воздух вокруг Елизаветы сгустился, сдавливая горло. — Ты даже не знаешь, что такое настоящая магия.

Елизавета с трудом произнесла заклинание, которое всплыло в памяти само собой. Невидимые путы ослабли, и она смогла вздохнуть.

— Ишь ты! — удивилось существо. — Кровь сильная. Ну что ж, тогда забавы будет больше.

Оно исчезло, а Елизавета осталась одна под дубом. Но теперь она знала, с чем имеет дело. Это был лесовик, но не обычный, а древний дух, который когда-то требовал человеческих жертв. Видимо, что-то его пробудило.

Вернувшись домой, Елизавета принялась изучать бабушкины записи. В старой тетради она нашла упоминание о "Темном стороже", духе, который охранял языческое капище у дуба. Согласно записям, его можно было победить только с помощью амулета, спрятанного в самом дереве.

— Серебряный оберег лежит в дупле, что смотрит на восход, — прочитала Елизавета. — Но взять его можно только в битве честной, силой против силы.

На следующий день состояние больных ухудшилось. Трое детей слегли с горячкой, у стариков начались сердечные приступы. Елизавета понимала — медлить нельзя.

Она дождалась заката и отправилась к дубу. Лесовик ждал ее там, сидя на толстом корне.

— Пришла умирать? — спросил он.

— Пришла за амулетом.

Существо поднялось, и его фигура стала расти, превращаясь в черную тень высотой с дерево.

— Тогда попробуй взять. Если сможешь.

Битва началась мгновенно. Лесовик обрушил на Елизавету шквал темной энергии, пытаясь сразу же сломить ее волю. Но она вовремя поставила защиту, произнеся заклинание на старославянском языке, которое само всплыло в памяти.

— Откуда ты знаешь древние слова? — удивился дух.

— От бабушки, — отвечала Елизавета, уклоняясь от потока ядовитого тумана. — А она от своей бабушки.

Она попыталась приблизиться к дубу, но лесовик не давал. Корни дерева ожили и стали хлестать по ногам, пытаясь сбить с ног. Ветки тянулись к ней, как костлявые пальцы.

Елизавета произнесла заклинание огня. Языки пламени окружили ее, отгоняя атакующие ветви. Но лесовик только засмеялся.

— Огонь? Против дерева? Ты сожжешь то, за чем пришла.

— Нет, — возразила Елизавета. — Это живой огонь. Он не причинит вреда тому, что не желает зла.

И действительно, пламя лизало кору дуба, но не опаляло ее. Зато тени лесовика корежились и отступали.

Воспользовавшись замешательством духа, Елизавета бросилась к дереву. На восточной стороне ствола, на высоте ее роста, действительно зияло дупло. Внутри что-то серебрилось.

Но едва она протянула руку, как лесовик схватил ее за плечо ледяными пальцами.

— Не так быстро, ведунья.

Елизавета развернулась и произнесла заклинание изгнания. Существо отшатнулось, но не исчезло.

— Ты не сможешь меня изгнать, — прошипел он. — Я часть этого места. Я здесь тысячу лет.

— Тогда останешься здесь еще тысячу, — ответила Елизавета и сунула руку в дупло.

Ее пальцы коснулись холодного металла. Амулет представлял собой серебряный медальон с изображением дуба, окруженного рунами защиты. Едва она взяла его в руки, как почувствовала прилив силы.

Лесовик взвыл и бросился на нее, но наткнулся на невидимый барьер. Амулет светился тусклым серебряным светом, и этот свет жег древнее зло.

— Это... невозможно, — простонал дух. — Амулет должен был раствориться за столько лет.

— Серебро не ржавеет, — сказала Елизавета. — А добро не умирает.

Она подняла амулет над головой и произнесла заклинание очищения. Серебряный свет разлился по поляне, и лесовик начал терять форму, превращаясь в клубы черного дыма.

— Проклинаю тебя! — кричал он. — Проклинаю твой род!

— Слишком поздно, — ответила Елизавета. — Мой род уже был проклят. И благословлен. Мы храним равновесие между мирами.

Дым рассеялся, а вместе с ним исчезла и тяжелая атмосфера, которая давила на округу последние недели. Дуб зашумел листьями, хотя ветра не было, словно благодарил за освобождение.

Елизавета повесила амулет на шею. Теперь она чувствовала связь с деревом, с землей, с самой сутью этого места. Лесовик был изгнан, но дуб остался — как страж, как символ связи между прошлым и настоящим.

Утром она пришла проведать больных. Дети встали с постелей здоровыми, у стариков прошли боли, корова Майка снова давала молоко. Над деревней наконец пролился дождь, смывая последние следы темного наваждения.

— Как вы это сделали? — спросил Иван Михайлович.

— Просто вернула все на свои места, — ответила Елизавета, касаясь амулета под одеждой. — Некоторые силы нужно держать в узде, но не уничтожать. Дуб будет стоять и дальше, но теперь он снова защитник, а не источник угрозы.

Она не стала рассказывать, что теперь чувствует каждое дерево в лесу, каждую тропинку, каждое живое существо. Амулет сделал ее не просто ведуньей, а хранительницей этих мест. И она знала, что когда-нибудь передаст эту ношу следующему поколению, как передала ей бабушка.

Равновесие было восстановлено, но цена за это — вечная бдительность.