Жара висела над Приморско-Ахтарском плотным, влажным покрывалом. Воздух над асфальтом дрожал, сливаясь с далеким гудением авто по объездной дороге. Светлана Волкова шла по знакомой, выгоревшей на солнце улице Крамаренко, волосы, собранные в небрежный хвост, прилипли к влажной шее. В руках – потертая сумка с пустыми флаконами из-под лекарств и отчетом для Нины Петровны. Усталость валила с ног, но на губах играла легкая улыбка. Щенок, тот самый рыжий двортерьер с подозрением на энтерит, выжил. Слабенький, но ел! Эта маленькая победа перевешивала все тяготы дня.

Дом Волковых стоял чуть в стороне от шумной центральной части, окруженный палисадником, где буйствовали георгины Ангелины Алексеевны и аккуратные ряды помидоров Артура Сергеевича. Деревянный, покрашенный в нежно-голубой цвет, с резными наличниками – островок уюта и порядка. Света толкнула калитку, скрипнувшую старым, знакомым звуком.

– Мам, я дома! – крикнула она, сбрасывая сандалии в прихожей.

Из кухни тут же потянуло сладковатым духом вишневого пирога. Ангелина Алексеевна, в простом ситцевом платье и фартуке, появилась в дверном проеме. Лицо ее, с мягкими, добрыми чертами, озарилось теплой улыбкой.

– Светик, родная! Ну как? Жарко же сегодня, как в бане. Иди, умойся, пирог остывает. А щенок?

– Живой, мам! – Света прошла на кухню, с наслаждением подставив лицо под струю прохладной воды из крана. – Слабенький еще, но тянется к еде. Нина Петровна сказала, шансы есть.
– Слава Богу, – перекрестилась Ангелина Алексеевна, ставя на стол тарелки. – Жалко же, крошку. А ты-то как? Устала, наверное?
– Как лошадь под седлом, – усмехнулась Света, садясь за стол и с благодарностью принимая дымящуюся кружку компота. – Но ничего, привыкла. Зато полезно, для поступления же опыт.

Тут в дверях кухни возникла фигура Артура Сергеевича. Высокий, подтянутый, даже в домашней хлопчатобумажной рубашке и тапочках он держался с военной выправкой. Густые брови были сдвинуты над газетой "Кубанские новости", которую он изучал с видом стратега перед сражением.

– Опыт – дело хорошее, Светлана, – произнес он ровным, чуть глуховатым голосом, откладывая газету. – Но не стоит забывать о главной цели. Учебники вечером открывала? Повторение – мать учения. Нельзя топтаться на месте.

В его взгляде, строгом, но не лишенном отеческой заботы, Света прочитала знакомую тревогу. Провал на экзаменах в ветакадемию прошлой весной стал для него личным поражением, нарушением плана. И хотя он никогда не упрекал ее прямо, это невысказанное ожидание – поступить в этом году – висело в воздухе.

– Пап, открывала, – ответила она чуть виновато. – Хоть и недолго. После работы… знаешь, сил маловато. Но завтра больше займусь. Обещаю.

Ангелина Алексеевна бросила мужу предостерегающий взгляд, смягчая ситуацию:
– Артур, дай девочке поужинать спокойно. Весь день на ногах. Успеет еще насидеться за книжками. Иди, садись, пирог резать буду.

Артур Сергеевич кивнул, приняв аргумент жены, но его выражение лица не стало мягче. Он сел за стол, разгладил газету. В доме Волковых всегда царил порядок, и любое отклонение от намеченного курса требовало коррекции.

Вечером в комнату Светы, пахнущую старой древесиной, детскими книжками и недавно купленным освежителем с запахом моря, постучали.
– Свет, можно? Ты не одна? – послышался голос Антонины.
– Заходите! – Света отложила учебник по биологии.

В дверь втиснулись сразу три фигуры: Тоня – круглолицая, с добрыми глазами, в простом сарафане; Кира – высокая, с безупречной прямой спиной, в строгих брюках и блузке, ее взгляд оценивающе скользнул по комнате; Алия – будто сошедшая с обложки журнала, в дорогих джинсах и шелковой майке, от нее пахло элитными духами.

– Уф, жара! – Алия плюхнулась на кровать Светы, скинув босоножки на каблуках. – У вас тут хоть сквознячок есть. У нас в особняке кондиционеры гудят, а все равно душно. Провинция!

Кира, присев на стул у стола, изящно поджала ноги.
– В Краснодаре тоже не сахар, – заметила она, поправляя очки. – Но хотя бы инфраструктура. Библиотеки, лаборатории… А тут… – Она не договорила, но жест был красноречив. – Зато экзамены закрыла на "отлично". Проект по квантовой механике даже похвалили. Скучно, конечно, без ваших баек. – В ее тоне слышалось снисхождение.

Тоня, устроившись на ковре, увлеченно начала:
– А у нас в "Рыболове" сегодня скандал! Василий Петрович, тот, что на лимане сома на 15 кг поймал, пришел менять леску, а Сергей из Земельного… – Она понизила голос до шепота, – …Вадим, в общем, – он как раз зашел по делу, – так вот, Василий Петрович ему на ухо про какие-то участки у лимана бубнил, про "Грозу"… Вадим слушал серьезно такой. А потом… – Тоня сделала многозначительную паузу, – …спросил про тебя, Свет! Говорит: "Как Светлана, в ветпункте справляется? Не очень тяжело ей?" Милый же!

Света почувствовала, как по щекам разливается тепло. Вадим Колесников… Спокойный, серьезный парень из Земельного комитета. Они несколько раз пересекались – он приносил документы Нине Петровичне, разговаривал. Он всегда смотрел на нее внимательно, с каким-то непонятным интересом.

– Ой, Вадимка? – Кира фыркнула, презрительно сморщив носик. – Тот самый тихоня с книжками? Что он в земле копается? Скукота смертная. Хотя… симпатичный, не спорю. Для провинции. – Ее взгляд стал пристальным. – Но ты, Свет, на него не засматривайся. Тебе надо учиться, а не в романы играть.

Алия, игравшая на телефоне, резко подняла голову.
– Ага, романы! – в ее голосе прозвучала горечь. – Вот у меня роман, так роман! Андрей Соколов… опять! Сегодня в инсте выложил сторис – заливает бензин на их заправке. И кто рядом стоит? Ну, угадайте с трех раз! – Она ткнула пальцем в Свету. – Ты! Опять ты! Что он к тебе липнет? Я ему десять сообщений написала – тишина! А к тебе – заправляться ездит? Ветпункт у тебя что ли на заправке? Или ты ему там бензин отпускаешь?

Света ахнула, будто ее облили холодной водой.
– Аля, что ты! Он просто… приехал заправить машину! А я как раз мимо шла, с почты! Он окликнул, поздоровался… и все! Не было ничего! Я ему даже не ответила толком!

– Мимо шла! – передразнила Алия, вскакивая с кровати. Ее глаза блестели от слез и злости. – Очень удобно! Он всегда "мимо" тебя ходит! В прошлый раз в кафе "увидел", позвал кофе пить, помнишь? А меня – игнор! Ты что, специально? Знаешь, что он мне нравится, и специально его водишь за нос?

– Алия, перестань! – вступилась Тоня, пытаясь унять подругу. – Света не такая!
– Да? – Алия яростно сверкнула глазами. – А по-моему, она тихоня только прикидывается! И Вадим ей нравится, и Андрей вокруг нее вертится… На всех хватает! А ты, Кира, чего молчишь? Тоже ее защищать будешь?

Кира холодно наблюдала за сценой, ее лицо было бесстрастным.
– Я не защищаю никого, Алия. Просто констатирую факт: Андрей – ветреная натура. А Света… – она бросила на Свету оценивающий взгляд, – …просто оказалась в нужном месте в нужное время. Не стоит драмы устраивать. Хотя… – ее губы тронула едва заметная улыбка, – …конкуренция – двигатель прогресса. Даже в таких глухих углах.

Света сидела, сжавшись, словно пытаясь стать меньше. Обида комом встала в горле. Она не хотела ничьих парней! Она хотела просто спокойно работать, учиться и помогать животным. Почему все так сложно?

– Я… я пойду, – прошептала она, вставая. – Мне… воздуха не хватает.

Она вышла из комнаты, оставив подруг в натянутом молчании. Прошла через тихую гостиную, где мама смотрела старую мелодраму, вышла на крыльцо. Теплый вечерний воздух, пахнущий полынью и цветущим жасмином, был слабым утешением. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в руках.

И тут ее взгляд упал на калитку. Возле нее, притулившись к тротуару, стоял ярко-красный внедорожник. Рядом, облокотившись на дверцу, стоял Андрей Соколов. Его белозубая улыбка ослепляла даже в сумерках.

– Свет, привет! – крикнул он бодро, помахав рукой. – Я тебя ждал! Слушай, у меня билеты лишние… завтра на концерт нашей группы в ДК. "Буги-вуги до утра"! Не хочешь? Классно будет, обещаю!

Света замерла, ошеломленная. Сердце бешено заколотилось. Она открыла рот, чтобы ответить, но тут…

Из-за угла дома, плавно катя велосипед, появился Вадим Колесников. Он направлялся к калитке Волковых, увидел Свету, его лицо осветилось теплой, застенчивой улыбкой. Но тут его взгляд скользнул на Андрея и его сверкающий внедорожник. Улыбка Вадима замерла, глаза стали настороженными. Он замедлил ход.

Три взгляда встретились у старой калитки на улице Крамаренко: уверенный и настойчивый – Андрея, смущенный и вопрошающий – Вадима, растерянный и испуганный – Светы. Вечерние тени сгущались, предвещая не просто ночь, а начало чего-то сложного и запутанного. Первый аккорд симфонии ахтарских ветров прозвучал.

Серия 2: Притяжение и Отталкивание

Тишина повисла густым, неловким полотном. Жужжание комаров у фонаря казалось оглушительным. Света почувствовала, как жар разливается от шеи к щекам. Андрей, не отрывая от нее уверенного взгляда, ждал ответа. Вадим остановился в двух шагах, опираясь на велосипед, его пальцы сжали руль.

– Андрей, я… – начала Света, запинаясь, ее голос звучал чужим. – Я не могу завтра. Работа. И… и учебники. Повторение. – Она машинально повторила отцовские слова, чувствуя себя предательницей собственных неясных желаний.

Улыбка Андрея померкла, сменившись искренним удивлением.
– Работа? Учебники? – Он засмеялся, но смех прозвучал фальшиво. – Да ладно тебе, Свет! Один вечер! Нина Петровна отпустит, скажешь, голова болит. А учебники… – он махнул рукой, – …подождут. Жизнь-то одна!

Он сделал шаг вперед, его движение было плавным, как у хищника, уверенного в добыче. Света инстинктивно отступила назад, на ступеньку крыльца.

– Я… я не могу, – повторила она тверже, глядя куда-то в сторону его ботинок. – Спасибо, но нет.

Андрей замер. Удивление сменилось досадой, а затем – холодком в глазах. Он оглядел ее с ног до головы, его взгляд скользнул по Вадиму, который стоял неподвижно, как изваяние.
– Понятно, – бросил он резко. – Дела. Учеба. Важные дела. – Он открыл дверцу внедорожника. – Ну что ж… Твое право. Может, передумаешь? – Бросил на прощание, завел мотор. Резина взвизгнула на развороте, и яркая машина исчезла в вечерних сумерках.

Света вздохнула с облегчением, смешанным со стыдом и какой-то нелепой пустотой. Она подняла глаза и встретилась с взглядом Вадима. В его серых глазах читалось беспокойство, смущение и… понимание?

– Светлана… все в порядке? – тихо спросил он, подкатив велосипед ближе. – Он… не обидел тебя?

– Нет, нет, – поспешно ответила Света, чувствуя, как краска снова заливает лицо. – Просто… приглашал на концерт. Я отказалась.

– Я видел, – кивнул Вадим. Он снял очки, протер их краем рубашки. Без очков его лицо показалось Свете мягче, моложе. – Я… я как раз к тебе. Вернее, – он порылся в сумке, висевшей на руле, – …помнишь, ты говорила, что не хватает старого учебника по анатомии позвоночных? Вот, нашел у себя. Думаю, пригодится. – Он протянул ей потрепанную, но аккуратную книгу в твердом переплете.

Света взяла учебник, ощущая шершавость обложки под пальцами. Глупость, но слезы вдруг навернулись на глаза. Он помнил. Он не приехал на дорогой машине хвастаться, он приехал на велосипеде и привез ей учебник. То, что ей действительно было нужно.
– Спасибо, Вадим, – прошептала она, прижимая книгу к груди. – Огромное спасибо. Ты прав, он очень нужен.

Вадим смущенно улыбнулся.
– Не за что. Я рад, что пригодится. – Он помолчал, глядя куда-то мимо нее, в темнеющий сад. – Ты… ты хорошо выглядишь. Усталая, но… хорошо. Работа нравится?

Разговор у калитки затянулся. Они говорили о щенке, которого Света выходила, о странных запросах в Земельном комитете, о том, как красиво закаты над лиманом. Вадим рассказывал о своих велопрогулках по окрестным хуторам, о коллекции необычных камней, которые он находил. Света слушала, забыв про усталость и недавний скандал с подругами. Его голос был спокойным, ровным, в нем не было напора Андрея или снисходительности Киры. Была искренность. И когда он замолкал, глядя на нее своими спокойными серыми глазами, Света почувствовала странное тепло, разливающееся внутри.

Они стояли так близко, что Света чувствовала легкий запах мыла и свежей травы от его рубашки. Вечерний ветерок шевелил его непослушные темные волосы. Импульсивно, почти не думая, Света поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки.

– Спасибо, – снова прошептала она, отпрянув назад, пораженная собственной смелостью.

Вадим замер. Глаза его широко распахнулись. Он медленно поднял руку, коснулся того места, которого коснулись ее губы. В его взгляде вспыхнуло что-то теплое, сильное.
– Светлана… – начал он, его голос дрогнул.

Но он не успел договорить. Шуршание кустов сирени у забора заставило их обоих вздрогнуть. Из тени вынырнула фигура Сергея, коллеги Вадима по Земельному комитету, с удочкой в одной руке и смущенно хихикающей девушкой в другой.

– Опа! – весело воскликнул Сергей, подмигивая. – Вадимка, братан, не ожидал! Романтика у калитки! А мы тут на лиман собрались, рыбалочку посидеть. Не помешали? – Его хитрый взгляд скользнул от покрасневшей Светы к ошеломленному Вадиму.

– Сергей… – начал Вадим, пытаясь взять себя в руки, но голос его звучал глухо. – Мы просто…

– Да понятно, понятно! – Сергей махнул рукой, широко улыбаясь. – Молодость, весна… Хотя какая весна, лето! Ладно, не смущайтесь! Идем, Марин? – Он потянул за руку хихикающую спутницу. – Продолжайте, любуйтесь на звезды! Только комаров отгоняйте! – И он скрылся в темноте, оставив за собой шлейф неловкости и предчувствия беды.

Вадим тяжело вздохнул.
– Извини, Светлана. Этот идиот… Он любит сплетни.

– Ничего, – Света потупилась, чувствуя, как радостное волнение сменяется тревогой. – Пойду… Пойду, папа волнуется.

– Да, конечно, – Вадим взялся за руль велосипеда. – Спокойной ночи. И… спасибо. За книгу и… – он запнулся, – …за все.

Он уехал, растворившись в синих сумерках. Света стояла у калитки, прижимая к груди учебник и пытаясь осмыслить этот вечер: скандал с подругами, наглый Андрей, застенчивый Вадим, этот нелепый поцелуй и подлый Сергей… Мир, казавшийся таким простым утром, раскололся на острые осколки.

А из окна второго этажа соседнего дома Кира Дорофеева, отодвинув край занавески, наблюдала за всей сценой у калитки. Ее лицо в полумраке было сосредоточенным, холодным. Когда Вадим уехал, а Света скрылась в доме, Кира медленно опустила занавеску. Уголок ее губ тронула тонкая, расчетливая улыбка. Игра только начиналась.

Серия 3: Чужие Игры и Собственные Выборы

Сплетня, запущенная Сергеем, расползлась по Приморско-Ахтарску со скоростью степного пожара. К утру уже полгорода обсуждало "романтическое свидание у калитки Волковых" и "тот самый поцелуй". Света, приходя на работу в ветпункт, ловила на себе любопытные и сочувствующие взгляды соседей. Нина Петровна, суровая женщина лет шестидесяти с седыми ежиком волос и пронзительным взглядом, встретила ее обычным ворчанием:

– Волкова, не зевай! Кот кастрация в девять, потом корову Коломийцевым смотреть – хромает. И эти твои романы на крыльце оставь за дверью! Работать пришла – работай! – Но в уголках ее глаз Света уловила едва заметную искорку понимания, даже одобрения. Нина Петровна терпеть не могла ветреного Андрея Соколова.

Света с головой ушла в работу. Лечить животных было ее отдушиной, местом, где все было ясно: боль, диагноз, лечение, выздоровление или… неотвратимость. Здесь не было места сплетням и сложным чувствам. Она ассистировала Нине Петровне во время кастрации пушистого перса, потом поехали к Коломийцевым. Хромающая корова оказалась с банальным наминком копыта. Работа была рутинной, но Света делала ее с любовью, забывая на время о земных страстях.

Забыть, однако, удалось ненадолго. Возвращаясь пешком от Коломийцевых, она решила зайти к Вадиму в Земельный комитет. Мама испекла пирожки с капустой, и Света захватила парочку – поблагодарить за учебник и… просто увидеться.

Земельный комитет располагался в неказистом двухэтажном здании советской постройки. Света поднялась на второй этаж, к знакомой двери отдела, где работал Вадим. Дверь была приоткрыта. Света заглянула внутрь и замерла.

Вадим сидел за своим столом, склонившись над какими-то схемами и бумагами. Рядом с ним, опершись о стол изящным бедром, стояла Кира. Она была в безупречно сидящем платье, ее волосы были убраны в строгую, но элегантную прическу. Она что-то объясняла, водя тонким пальцем по бумаге, ее лицо было сосредоточенным, интеллектуально привлекательным. Вадим слушал, кивал, временами задавая вопросы. Он выглядел увлеченным.

Света почувствовала, как что-то холодное сжало ей сердце. Она хотела тихо уйти, но в этот момент из соседнего кабинета вышел незнакомый мужчина. Высокий, подтянутый, в дорогом, но не кричащем костюме. Его взгляд, острый и оценивающий, сразу нашел Свету, стоявшую с кульком пирожков в руках как школьница-провинциалка. Потом он заглянул в дверь отдела, увидел Киру и Вадима, и одна его бровь медленно поползла вверх. На его лице появилось выражение легкого, ироничного удивления.

– Молодость… – произнес он тихо, но так, что Света отчетливо услышала. Голос был низким, спокойным, с легкой хрипотцой. – Какие сложные задачи могут быть важнее домашних пирожков? – Он повернулся к Свете, и его взгляд стал неожиданно теплым, галантным. – Иль Морозов. Координатор. Чем могу быть полезен, юная леди с ароматной ношей?

Света растерялась. Вадим и Кира, услышав голоса, обернулись. Вадим вскочил, его лицо выражало растерянность и вину.
– Светлана! Привет! Я не знал, что ты…

Кира же, напротив, выпрямилась. Ее взгляд, скользнув по Свете и ее кульку, а потом к Илье Морозову, стал холодным, почти враждебным. Улыбка на ее губах была вымученной.
– Света, какая неожиданность! Мы тут с Вадимом голову ломаем над одной земельной загвоздкой. Очень сложный расчет по несущей способности грунта для… ну, тебе это вряд ли интересно. – Она сделала паузу, подчеркивая интеллектуальную пропасть между ними.

Илья Морозов легко парировал, не повышая голоса:
– Любая сложность меркнет перед простыми человеческими радостями, молодой человек. Пирожки, говоришь? – Он снова обратился к Свете. – Пахнут восхитительно. Не поделитесь историей их происхождения и, возможно, самим содержимым? Мой желудок требует подкрепления после утомительных согласований.

Вадим, пойманный между двумя фронтами, поспешил:
– Светлана, извини! Кира попросила помочь с одним моментом по сопромату… для ее учебы. Мы почти закончили. – Он бросил умоляющий взгляд на Киру.

– Да, буквально пять минут, – подхватила Кира сладким голосом, снова наклоняясь к бумагам. – Вадим, вот здесь, этот модуль упругости… он же зависит от влажности? Как его скорректировать для наших песков? – Она искусно вписала Вадима обратно в свою интеллектуальную ловушку.

Света стояла, чувствуя себя абсолютно лишней, глупой, провинциальной. Ее пирожки казались жалкими на фоне Кириных формул и делового лоска Ильи Морозова. Глаза невольно наполнились предательскими слезами.

– Я… я просто принесла пирожки, – прошептала она, протягивая кульк Вадиму. – От мамы. За учебник. Спасибо. – Она повернулась, чтобы уйти.

– Погодите, – мягко остановил ее Илья Морозов. Его рука легким движением коснулась ее локтя, не задерживая, но приостанавливая. – Вы так спешите? А я так надеялся на чай с пирожком. У нас тут в соседнем кабинете как раз чайник закипает. Спасите умирающего от бумажной волокиты? – Его улыбка была обаятельной, не допускающей отказа. В ней не было ни капли снисходительности, только теплая ирония и искреннее предложение.

Света, растерянная, кивнула. Она не могла уйти сейчас, это было бы слишком по-детски. Она последовала за Ильей в небольшой, строго обставленный кабинет с видом на задний двор. Он налил чай в две простые кружки.
– Простите за спартанскую обстановку, – сказал он, ставя перед ней кружку и предлагая пирожок. – Я здесь временно, пока согласовываю участок под новый магазин нашей сети. Илья Морозов. – Он протянул руку.

– Светлана Волкова, – ответила Света, пожимая его крепкую, сухую ладонь. – Я… я работаю в ветпункте. Помощницей.

– Ветпункт? – Илья удивился, его интерес стал неподдельным. – Серьезно? Вот это поворот. Любовь к животным или вынужденная мера?

Они разговорились. Илья оказался прекрасным слушателем. Он задавал точные, неглупые вопросы о ее работе, о Нине Петровне, о том, как она решила стать ветеринаром. Рассказал немного о себе – о переездах по работе, о сложностях согласований в маленьких городах, где все решают связи. Он не лез в душу, не пытался флиртовать. Он разговаривал с ней как со взрослым, интересным человеком. Света, к своему удивлению, расслабилась. Ее страх и неловкость ушли, сменившись спокойным, почти дружеским общением. Она рассказала ему про щенка, про хромую корову, даже про свои страхи перед экзаменами. Он кивал, комментировал разумно, без пафоса.

Через пятнадцать минут Света вышла из кабинета Ильи, чувствуя себя гораздо лучше. Она мельком взглянула в дверь отдела Вадима – он и Кира все еще сидели над бумагами, их головы были близко склонены друг к другу. Сердце Светы сжалось, но уже не так остро. Она тихо вышла на улицу.

А вечером того же дня случилось нечто, что окончательно взорвало хрупкое равновесие в ее жизни. Она задерживалась в ветпункте, помогая Нине Петровне заполнять журналы. За окном раздался нарастающий рев мотора, громкая музыка, а затем – оглушительный гудок. Света выглянула в окно и остолбенела.

Прямо перед скромным зданием ветпункта стоял ослепительно-красный внедорожник Андрея Соколова. Весь багажник и заднее сиденье были забиты гелиевыми шарами всех цветов радуги. А на крыше, привязанный ремнями, восседал гигантский плюшевый медведь, чуть ли не в человеческий рост! Сам Андрей, в белоснежной футболке и солнечных очках, стоял рядом, широко улыбаясь. Увидев Свету в окне, он помахал рукой и крикнул:

– Све-е-ет! Выходи! Сюрприз!

Нина Петровна, выглянув в окно, фыркнула:
– Цирк приехал? Или дурак с мотоцикла упал? Иди, Волкова, разберись с этим клоуном, а то клиентов распугает!

Света, горя от стыда, выбежала на улицу. На тротуаре уже собрались несколько зевак.
– Андрей! Что это?! Убери это немедленно! – зашипела она, подбегая к нему.

– А вот и моя принцесса! – Андрей снял очки, его глаза сияли самодовольством. – Это тебе, Свет! За то, что ты есть! И за то, что вчера была права – я слишком настойчив. Вот, искупаю вину! – Он широким жестом указал на медведя и шары. – Принимай аплодисменты! – Он начал хлопать, подзадоривая зевак. Кто-то неуверенно присоединился.

– Андрей, прекрати! – Света была готова провалиться сквозь землю. – Это же… это же ветпункт! Больные животные! Ты их пугаешь! Убери машину! Пожалуйста!

– Да ладно тебе! – Андрей махнул рукой. – Животные – они любят веселье! А этот мишка – он будет тебя охранять, пока меня нет! – Он сделал шаг к ней, его лицо стало серьезным. – Свет, я не отступлю. Ты мне нравишься. Очень. И я добьюсь тебя. Забудь про этого тихоню с книжками. Я могу дать тебе все.

В этот момент мимо по дороге с ревом пронеслась знакомая серая иномарка Алии. Машина проехала метров сто и резко затормозила. Задние стоп-сигналы горели, как глаза разъяренного зверя. Затем машина резко сдала назад и остановилась напротив внедорожника Андрея. Опустилось стекло. В проеме было видно бледное, искаженное яростью лицо Алии. Ее глаза, полные слез и ненависти, метнули в Свету убийственный взгляд. Она что-то крикнула, но слова потонули в реве мотора. Затем стекло взмыло вверх, и машина Алии рванула вперед, оставив за собой запах горелой резины и гулкое эхо невысказанной боли.

Андрей даже не повернул головы. Он смотрел только на Свету.
– Ну что? – спросил он, его голос снова стал мягким, заискивающим. – Прости меня за вчера. И за… это. – Он кивнул на медведя. – Просто дай шанс? Один вечер? Концерт сегодня? Билеты еще есть.

Света посмотрела на него, на его показную браваду, на медведя, который выглядел нелепо и жалко, на шары, улетавшие в небо. Она посмотрела на зевак, на хмурое лицо Нины Петровны в окне. Она вспомнила взгляд Алии.
– Нет, Андрей, – сказала она тихо, но так, что он услышал. – Ни сегодня. Никогда. Уезжай. И забери… этого медведя. Пожалуйста.

Она повернулась и пошла обратно в ветпункт. За спиной она услышала его ругань, хлопок двери внедорожника и рев мотора, уносящего прочь его уязвленное самолюбие и неуместные подарки. Света закрыла за собой дверь, прислонилась к косяку и закрыла глаза. Она чувствовала себя так, будто только что вышла из тяжелой драки.

В тот же вечер, в роскошном особняке на окраине города, Алия Рахманова, стиснув зубы до боли, листала контакты в телефоне. Слезы давно высохли, оставив на щеках лишь дорогую пудру и жгучую жажду мести. Ее пальцы замерли на имени: "Илья Морозов. Координатор. Едим Вкусно!". Она знала его в лицо – родители как-то представляли их на одном из скучных приемов. Деловой, успешный, взрослый. Совсем не то, что этот ветреный мальчишка Андрей.

Алия набрала номер. Голос ее, когда она заговорила, был низким, томным, с легкой дрожью, которую она отлично изображала:
– Илья? Добрый вечер. Это Алия Рахманова… Да, дочь Рашида Алексеевича. Извините за беспокойство так поздно… Я слышала, вы ищете участки под новый магазин? У меня… то есть у моих родителей, возможно, есть для вас интересное предложение. Не могли бы мы встретиться завтра? Обсудить… взаимовыгодное сотрудничество?

Она слушала его спокойный, деловой ответ, и на ее губах заиграла холодная, победоносная улыбка. Если Светлана Волкова думает, что может отбивать всех парней подряд, она ошибается. Алия покажет ей, как играют по-настоящему. Илья Морозов – серьезный трофей. И к тому же, возможно, ключ к тому, чтобы навредить Свете, если та вдруг тоже положит на него глаз. Игра накалялась, и Алия была готова сделать свой ход.

Продолжение следует... (Часть 1 завершена, Часть 2 "Вихри Страстей" - в разработке)