Делали так: белый вязаный носок набивали рисом – не слишком плотно, чтобы можно было перетянуть его обрезком тесьмы, отделяя голову от шарообразного тела.

К лицу пришивали две пуговицы, чуть ниже – маленький нос. На макушке закрепляли отрезок скрученной в цилиндр плотной ткани, и если она была серая, то считалась ведром, а если красная – шапочкой.
Получался снеговик. В годы, богатые непарными белыми носками, целая семья их выстраивалась под новогодней елкой и ухмылялась вышитыми в стежок-назад-иголку ртами.
Носочных снеговиков нас с братом научила делать Галина. Галина была нашей соседкой и, по общему убеждению, проклятием дома номер десять. Людей она ненавидела искренне и упоенно, не делая разницы между ближними и дальними.
Её приводили в бешенство собаки, грузчики, бабки, попрошайки, дети, шумевшие возле магазина, и сам магазин, торговавший вчерашним хлебом. Мелочей для Гали не существовало. Брошенный окурок развязывал войну. "Сволочь, весь дом перебудил! – кричала она соседу, случайно хлопнувшему дверью. – Мать свою позоришь!"
Но как на иных нисходит дух скандала, так на нее временами нисходил дух умиротворения – неожиданно и без всякого повода. На несколько дней Галя преображалась. Она зазывала в гости детей и пекла с ними сладкие пирожки, или вязала коврики из пакетов, или мастерила носочных снеговиков.
Я помню, как мы сидим с ней вечером в круге света. За окном летит снег. "А еще можно прутков от веника наломать, – говорит Галина. – Ниткой перевяжешь, и тоже будет хорошо".
Мы давно уехали из этого дома. Нет ни Галины, ни шумного соседа. Универсам снесли.
– Помнишь Галю? – спрашиваю у брата.
– Которая снеговиков с нами делала?
Странно, что простой и далеко не самый необходимый навык преображения носка в снеговика победил и вытеснил всё остальное: и скандалы, и визгливые крики по утрам возле хлебного отдела. Они сохранились в моей памяти, но начисто лишились эмоционального окраса: осталась невзрачная коробка на складе для хранения воспоминаний с надписью "скверный Галин характер". На нее я смотрю без всяких переживаний. Но у меня теплеет на душе, когда взгляд падает на другую коробку: жёлтую, с нарисованной елкой.
Память сердца прочнее памяти ума. Галя была вздорная неуравновешенная женщина. Но Новый год приходит за Новым годом и ведёт за собой хоровод непарных носков.
Иногда после самого крикливого человека остаётся неожиданное эхо, – то, которое прозвучало, когда он единственный раз в жизни спел колыбельную плачущему ребенку.
Два носочных снеговика стоят под ёлкой. У одного метла сделана из прутиков от веника, у другого из берёзовой веточки.
Елена Михалкова facebook.com/e.mikhalkova