В ночь с 28 на 29 октября 1969 года случилось одно из самых страшных наводнений в истории Краснодарского края. В считанные часы стихия уничтожила целые улицы и поселки, унеся жизни десятков человек. За 50 лет многие подробности этой истории забылись, а некоторые обросли легендами. Чтобы узнать, что же случилось на Азовском побережье полвека назад, журналисты Юга.ру отправились в Темрюкский район. На проводах висели водоросли — Вода подступила под самую гору. Бурлило все где-то до часу ночи. Это было похоже на конец света — ревели коровы, выли собаки, было очень страшно, — вспоминает жительница станицы Голубицкой Татьяна Яржиновская. — Всю ночь просидели у крестного не сомкнув глаз. В пять утра пошли к своему дому и увидели, что крыша лежит на земле. Она не уплыла, потому что там вокруг дома росли акации. Но стен дома уже не было. А корова наша погибла. Буквально тут же ее разделали и увезли продавать мясо. А поросенок живой остался, его ловили потом возле стадиона. Как выяснилось уже потом, причиной наводнения, обрушившегося на Азовское побережье Краснодарского края 50 лет назад, стал балтийский циклон. Сначала юго-западный ветер скоростью 16-20 м/с нагнал через Керченский пролив черноморскую воду, которая устремилась к северному берегу Азова, так что уровень воды в прибрежной зоне от Приморско-Ахтарска до Керченского пролива упал почти на метр. А 28 октября после прохождения холодного фронта ветер сменился на северо-западный, усилился до 30 м/с с порывами до 40 м/с и погнал миллионы кубометров воды с северо-западной части моря прямо на берег. В ночь с 28 на 29 октября волна шириной несколько десятков километров обрушилась на Азовское побережье Краснодарского края.  

В эпицентр стихии попал 25-тысячный Темрюк с прилегающими территориями. Рыбацкие поселки Чайкино, Перекопка и Вербяная были снесены с побережья. Суда, стоявшие у причала, были перевернуты или выброшены на берег. Были разрушены рыбзавод и Темрюкский морской порт, пострадали судоремонтный и консервный заводы. Море разметало рыбацкие станы на косе Вербяной и на 8-10, а в некоторых местах на 17 км прошло вглубь суши. Оказались разрушены и повреждены сотни домов. Пострадали станица Голубицкая и поселок Пересыпь. — Нас топит один ветер — северо-западный, как его называют, майстра. Но перед этим с юга, с Черного моря дула низовка, — объясняет Татьяна Яржиновская.  

Женщина родилась в Голубицкой, закончила школу и уехала на север, работала в воинской части начальником столовой, дослужилась до старшего прапорщика. А потом вернулась домой. События тех осенних дней врезались в память 15‑летней Татьяны навсегда. По ее словам, началось все с того, что днем налетел страшный вихрь с юго-запада. — Сразу оборвало провода и погас свет. Мы с девчонками сначала дома сидели, а потом пошли за коровой. Шли согнувшись — настолько сильным был ветер. Мы ходили на берег и видели, что море было как на дрожжах — бурлило и кипело. Потом, часа через три, ветер развернулся и как пошла волна. На проводах потом висели водоросли. Дом наш был турлучный — из камыша и глины, в то время по бедности все так строили. Так что он, конечно, не устоял, — вспоминает Татьяна Павловна. — Меня с бабушкой вывез мой крестный, который на самосвале работал. Он и маму забрать хотел, но мы туда уже не смогли проехать, потому что вода уже по радиатор была. Несмотря на потерю дома, никто из семьи Татьяны не пострадал, а вот соседей беда не миновала.

  — У подруги погиб брат Митя. Сосед дядя Женя утонул. Некоторых искали очень долго и находили потом в лиманах, — вздыхает пенсионерка. — Это только то, что у нас в Голубицкой. А Чайкино и Вербино вообще же снесло с лица земли. Еще, говорят, в Замостах свадьба была, и все люди там погибли — не смогли двери открыть из-за воды. Никто ничего не понял — Меня и оператора Сашку Старосельского подняли среди ночи и отправили в Темрюк. Мы видели, что там происходило, и снимали все на кинопленку, — вспоминает журналист Владимир Рунов. Глазам съемочной группы, приехавшей в Темрюкский район, открылась страшная картина разрушений. Перевернутые суда, разрушенные дома, горы грязи и мусора, тела людей. Владимир Рунов Владимир Рунов — Всех везли на темрюкский стадион. Полстадиона — обезумевшие голые люди, покрытые с ног до головы грязью. Тут же рядом складывали тела погибших. Это был ужас, — вспоминает Рунов. — А почему столько людей там оказалось? Когда шла война, народ тянулся к местам, где можно было чем-то прокормиться. Хлеба не было, а рыбы в Азовском море было полным полно. Люди туда повалили со всех концов, и постепенно появились какие-то домики и халупки, которые потом разрослись до поселков. Для борьбы с последствиями стихийного бедствия на побережье ввели войска. По словам Рунова, такого количества «амфибий» и вертолетов в одном месте он не видел никогда в жизни. С помощью вертолетов военные спасали уцелевших и разыскивали тела. Очень много погибших было среди рыбаков и охотников, ночевавших в плавнях прямо на лодках или в домиках, расположенных на берегу. По словам местного егеря, некоторых удалось найти только весной: «Как только увидим, что кружится воронье, — идем туда, и там скелет». — Никаких подписок о неразглашении мы не давали, — утверждает журналист. — Когда все сняли, закончилась пленка, весь отснятый материал у нас сразу же забрали. Потом нас подвели к какому-то важному человеку, который поблагодарил за работу и сказал, что надеется на то, что об увиденном мы особо распространяться не будем.  

«Пронесшийся над Кубанью в конце октября с.г. сильный ураган и вызванное им наводнение в прибрежной полосе Азовского моря нанесли немалый урон народному хозяйству края. К сожалению, есть и человеческие жертвы. Однако оперативные меры, принятые крайкомом КПСС, крайисполкомом, партийными, советскими, профсоюзными и комсомольскими организациями на местах, помогли предотвратить гибель многих людей». Газета «Советская Кубань», ноябрь 1969 года — У нас есть гидрометцентр возле рыбзавода, они предупреждали, что будет майстра. Так она у нас каждый месяц бывала, никто не ожидал, что будут такие последствия. Кто знал, что так оно повернется? — вспоминает 91-летний Андрей Цыганков. В период с 1964 по 1972 год он работал вторым секретарем Темрюкского райкома КПСС. Вечером 28 октября Андрей Иванович был на партсобрании в совхозе в 20 км от Темрюка. Уже на следующий день он возглавил штаб по оценке и ликвидации последствий стихийного бедствия. — В Темрюке мы закрыли две школы, гостиницу, ДК, школу-интернат и дом престарелых — туда поставили койки и оборудовали временное жилье для людей, чьи дома были разрушены или уничтожены. Людей собирали, оказывали помощь, кормили, переодевали, распределяли по пунктам временного проживания, — вспоминает Цыганков. По словам местных жителей, Азовское море периодически подтапливало берег и раньше, но таких разрушений люди не помнят ни до, ни после. Несмотря на то что со дня трагедии прошло уже полвека, осень 69-го запомнили абсолютно все местные жители старше 55 лет, которых мы встречали на улицах станицы Голубицкой. Соседка Яржиновских баба Валя вспоминает, как в тот день начальство из-за ветра отпустило домой с работы всю бригаду. А в какой момент люди поняли, что это необычный ветер? — Да никто ничего не понял. Мы тогда садик двухэтажный строили, и ветер как ахнул, и леса строительные вместе с ведрами с раствором взяли и полетели вниз. Хорошо, что мы все шесть человек только слезли с лесов. Я домой пришла, мама картошки нажарила, поужинали в темноте и детей спать уложили. А потом часов в восемь вечера я вышла до калитки, а там уже вода вот так, — показала баба Валя себе по пояс. — Ну я закричала маме, чтобы одевалась и детей будила. Успели убежать, но полдома вода снесла.  

Пока часть станицы сражалась со стихией, некоторые односельчане, жившие на возвышенности, даже не знали о трагедии, происходившей в эти часы неподалеку. — Я собиралась идти ночевать к подруге, которая там прям на набережной жила. Но я как чувствовала и не пошла, а они там бедные на чердаках прятались, — вспоминает еще одна соседка Яржиновских Ольга Лаптева. — А тетка моя там как раз жила, хлопцев в руки взяла и прибежала к нам ночевать. Другая тетка на следующий день овец своих к нам привела — тех, что не потонули. Вообще много людей тогда погибло. Но это больше в поселках, у нас в станице погибших было не так много. — Да, человек двадцать у нас погибло. — Да нет, четверо, — не соглашается с Татьяной соседка. Вот смотри, дядька Женька Демченко, потом Митька Тищенко, дядька Вася Марченко и муж Эдитки Брусенцовой, который ехал с Темрюка на машине, — вспоминает Ольга Ивановна так, будто это было совсем недавно, а не полвека назад. Деда нашли на 30-й день — У нас утонули две коровы, две охотничьи собаки, двери в дом были выбиты, вода в кухне стояла выше окон. Дом был сделан из турлука, но оштукатурен цементом и поэтому устоял. А от многих мазанок остались только кучки глины. Ни забора, ни дома, просто куча глины, даже не верится, что там люди жили, — вспоминает жительница Голубицкой Антонина Кучанская. — Мне тогда десять лет было, я особо не понимала. Смотрю, мама плачет — подумала, что от того, что все это случилось. А на самом деле на берегу в рыболовецкой бригаде мой дедушка Василий Марченко работал сторожем. И мама понимала, что отец утонул. Потом пришли ее сестры, начали говорить, что надо его искать. Солдаты собирали людей по лиманам и складывали на стадионе в Темрюке. Те, кто искал своих родных, приходили потом на этот стадион. Мои тетки через день туда ходили — сегодня одна ищет отца, завтра другая. Люди ходили, трупы переворачивали в поисках своих родных. Нам повезло, деда нашли на 30-й день. А вот Митя Тищенко, тоже работник этой бригады, у него на 30 октября в военкомат повестка была — его нашли на 31-й день после дедушки в плавнях в камышах, — вздыхает Антонина Федоровна. «К спасательным работам были привлечены рабочие, колхозники и служащие ряда городов и станиц Кубани, а также воины Краснознаменного Северо-Кавказского военного округа. Сразу после наводнения в прибрежную полосу прибыло много автомашин и тракторов, вертолетов, амфибий, катеров и других технических средств. Поистине массовый героизм проявили воины Советской Армии, летчики гражданской авиации. Ими спасены сотни местных жителей». Газета «Советская Кубань», ноябрь 1969 года  

— Мы на стадионе организовали площадку. Вызвали скорую помощь. Вертолеты вылетали вместе с представителями рыбколхозов, которые ориентировали, где могут быть люди. В основном погибшие были выброшены в Курчанский лиман, а он очень большой по площади, — вспоминает второй секретарь Темрюкского крайкома КПСС Андрей Цыганков. — Летали сутками, трупы привозили на площадку, там дежурила скорая помощь. Это выглядело страшно, почти все тела были без одежды — такой силы были вода и ветер. Страшно было смотреть на то, в каком они были состоянии. Многие, кого находили позже, были уже без рук, без ног, — видимо, рыбы поели,— с содроганием рассказывает Андрей Иванович. — Трупы забирала скорая помощь и везла в больницу. Там их мыли, одевали и направляли дальше. Среди погибших были не только темрючане, но и люди, которые приехали на охоту. Были люди из Сочи, из других районов, даже один мужчина из Крыма. И погибло 186 человек. Это я знаю отлично. У меня даже список тогда был. Опознаны были все до единого. Через два дня определили место на кладбище, приехали с совхоза три трактора, чтобы могилы копали. С района вызвали четыре духовых оркестра и несколько дней хоронили людей. На том самом стадионе, где 50 лет назад собирали тела погибших, сейчас на зеленом искусственном газоне занимаются ребята из футбольной секции. Несколько раз в неделю приводит внука и Светлана Васильевна. В Темрюк она переехала в 1969-м незадолго до наводнения. — Помню, ужасная непогода была в тот день, слякоть такая и ветер. Сама на стадионе я тогда не была, но мне рассказывали, что людей сюда свозили. Еще Светлане Васильевне запомнилось, как в центре Темрюка плавали шифоньеры и стулья, а по всему городу были развешаны объявления о запрете покупать сало — свиней тогда утонуло очень много.  

Раз в пятьдесят лет Самое мелкое море в мире, Азов при этом считается одним из самых капризных. Несмотря на небольшие размеры и глубину — в среднем 7 метров, максимум не больше 14 метров, — здесь часто происходят мощные штормы, приносящие беды рыбакам и местным жителям. Нередко причинами катастроф становятся так называемые сгонно-нагонные явления, вызывающие изменение уровня моря у берегов под воздействием ветра. Исторические наблюдения говорят о том, что подобные происшествия неоднократно случались на побережье Азовского моря задолго до 1969 года. В военные хроники попало наводнение осени 1739 года, заставшее в походе русское войско, двигавшееся по побережью Азова. Исторические хроники описывают крупные наводнения 1801, 1843, 1892 годов. В феврале 1914 года случился один из самых жестких эпизодов разгула стихии. Советский ученый Владимир Цемко так описывал эти события: «В этом месяце несколько дней дули сильные южные ветры, ночью 28 февраля сменившиеся не менее сильным северным ветром. В итоге в юго-восточном углу Азова вода поднялась на 4,3 м. Сплошная масса воды залила весь берег моря от Ейска до Керченского пролива. Города Темрюк и даже Ейск были частично разрушены волнами. Жертвы были огромны. Погибло около 3 тыс. человек. Только на Ачуевской косе всесокрушающий вал смыл почти 1500 человек. Из 200 железнодорожных рабочих, унесенных в море вблизи Приморско-Ахтарска, спаслось около 50 человек». Жертвами стихии в 1969 году стали 186 человек. Многие жители Темрюкского района и сейчас уверены, что природу не обмануть и рано или поздно нагонная волна вновь обрушится на побережье. Кто-то даже посчитал, что самые разрушительные наводнения случаются примерно раз в пятьдесят лет.  

На вопрос о том, как не допустить жертв в будущем, Андрей Цыганков поживает плечами: — Защитить людей можно только если выселить их оттуда. Стихию ведь не остановишь никак. Мы не знаем, может, завтра будет волна. После оперативной ликвидации последствий наводнения, по словам Цыганкова, тогда, в 69-м возник вопрос, что делать с Темрюком. — И было принято решение восстанавливать город, строить дома в центре Темрюка на улице Ленина, которая тоже сильно пострадала, чтобы привести ее в порядок, и туда уже переселить людей, потерявших жилье в Чайкино, Вербяной и других поселках на берегу, — вспоминает пенсионер. — Двадцать метров вправо, двадцать метров влево — все снесли, но улицу Ленина мы расширили. И в кратчайшие сроки там провели все коммуникации и построили 20 новых пятиэтажек. Туда в скором времени и переселили людей, которые потеряли свои дома. А там, где они жили, — в Чайкино, Вербяной и других поселках на берегу, все перепахали трактором и запретили там селиться. А то были некоторые дельцы, которые хотели и жилье получить, и там остаться. Но мы им строго запретили. Короче говоря, уже в следующем году все люди были обеспечены жильем. Выдавали по закону, если четыре человека в семье, то выдавали трехкомнатную, со всеми удобствами — газ, свет, вода, отопление. «Кубанцы уверены: пройдет немного времени, и там, где бушевал ураган, вновь поднимутся кварталы жилых домов, зацветут сады, зазеленеют поля. Уверены потому, что живут в Советской стране, где забота о человеке превыше всего. Случись такое стихийное бедствие в капиталистической стране, рабочие и крестьяне были бы обречены на голод и нищету. Наша родная партия, Советское правительство, наша могучая социалистическая Родина никого не оставят в беде». Газета «Советская Кубань», ноябрь 1969 года Не было бы счастья Анатолий Беляков Анатолий Беляков Свой трудовой путь Анатолий Беляков начал в 1970 году рабочим Темрюкского осетрового рыбоводного завода. Сегодня кандидат биологических наук и бывший депутат Темрюкского горсовета этот завод возглавляет. Тогда, в 69-м, он учился в институте и приехал в город на третий день после трагедии. На всю жизнь Анатолий запомнил рельсы, намотанные на деревья, перевернутые в порту корабли и смытые подчистую поселки. Тема наводнения не отпускает Белякова уже много лет. — Я тут родился и живу, и люди ко мне обращались, я был вынужден взяться, найти концы, — объясняет Беляков. — Я когда был депутатом, несколько лет назад поставил этот вопрос на сессии, и депутаты поддержали мое обращение, написали письма и разослали в несколько инстанций. Из минприроды ответили, а дальше вопрос подвис. Больше всего Белякова волнует ситуация с Темрюкским портом, в котором ежегодно переваливаются миллионы тонн, в том числе удобрений и химикатов. — Осенью, когда бывает нагонная волна, базы отдыха уже пустые, самое главное — это порт. Не так давно было ЧП, когда на ровном месте перевернулась цистерна. Все удалось оперативно локализовать и избежать последствий, но это была всего одна цистерна, и произошло это на ровном месте, — объясняет мужчина. — Что может быть в случае разгула стихии, можно только предполагать. Если смоет уголь, то это ладно, но если в воду попадут химические вещества, может случиться катастрофа. И эти химические вещества могут разнестись по округе. Хотя, насколько я слышал, сейчас в порту собираются строить хранилище для опасных грузов.  

А еще, по мнению Белякова, нужно обязать местных страховать объекты, построенные в прибрежной зоне. — А то потом эти же жители в случае чего придут в администрацию и попросят деньги. Хотя все они прекрасно знали, что тут возможны разрушения. В то, что город можно защитить дамбой, наш собеседник не верит. Точнее, считает, что шансов на ее постройку сейчас никаких. — Это очень дорого. Нереально, можно сказать. Если в 80-е годы дело о строительстве дамбы не пошло дальше разговоров, то сейчас и подавно. К тому же, если нарушить береговую структуру искусственными сооружениями, то это может привести к еще более непредсказуемым последствиям. Тогда в восстановлении разрушенного стихией хозяйства Темрюку помогала вся страна. Был восстановлен порт, цеха консервного завода, дороги, инфраструктура всего района. Но по словам Белякова, наводнение стало не только трагедией, но и импульсом, который помог Темрюку стать настоящим городом. — Не было бы счастья, но несчастье помогло. Город стал активней развиваться и строиться. До этого в Темрюке не было даже пятиэтажек — узенькие улицы, фруктовые деревья, тишь да благодать.