За относительно короткое время — в древнеегипетских надписях зафиксирован промежуток от 1207 до 1177 года до нашей эры — весь прекрасный бронзовый мир растворяется. Торговые связи рушатся. Из известных нам царств бронзового века в более-менее нетронутом виде остается Египет, который теряет контроль над Сирией и Палестиной. Вавилон и Ассирия сохраняют разве что локальное значение. Исчезает микенская цивилизация. Разрушена Троя.

Вместо огромной и влиятельной Хеттской империи мы видим в первом тысячелетии только разрозненные города, такие как Миддува (Малатья) в Центральной Анатолии, Каркемиш в Сирии, Табал на юге Анатолии (упоминавшийся в надписи времен Тиглатпаласара III, VIII в. до н.э.). В постхеттских городах в качестве наследия Хеттского царства еще сохранялось иероглифическое письмо на лувийском языке, пока его окончательно не вытеснил арамейский. Но уже после X века до нашей эры на Ближнем Востоке поднимаются царство Израиль и Новоассирийская империя и начинаются события, знакомые нам по Торе и Библии. Период с 1200-го и примерно до 900 года до нашей эры, до которого цивилизованный мир древности процветает, а после которого просыпается совсем другим, историки называют Темными веками. Собственно, до сих пор ученым не до конца понятно, что же в эти 300 лет происходило в колыбели европейской цивилизации. «Бронзовый коллапс», как называют этот критический момент, приходится на период от 1206 до 1150 г. до н.э. Именно тогда наблюдается резкий обрыв культурных традиций и торговых отношений, объединявших регион на протяжении почти двух тысячелетий.Вернее, так: до недавних пор считалось общим местом, что войну и разрушение принесли на Ближний Восток «народы моря», о нашествии которых и сообщают нам египетские хроники. «Народы, которые прибыли со своих островов среди моря, они вошли в Египет, полагаясь на свое оружие», — гласит надпись на рельефе в Мединет Абу, погребальном храме Рамзеса III. И только в последние годы археологи и историки стали признавать, что коллапс бронзового века должен был иметь целый комплекс причин, среди которых военные действия занимают едва ли не последнее место.

Из надписей, сделанных в Древнем Египте, где зафиксированы названия племен, вошедших в список «народов моря», мы знаем, что этнически это была довольно разнородная волна. Часть ее представителей египтянам была хорошо знакома по торговым контактам второго тысячелетия. В списке «понаехавших» обнаруживаются JKWŠ («экуэш») и TNJW («денйен») — именно так, поскольку в текстах фиксировались только согласные, входящие в название (в древних семитских языках гласные внутри корня могли меняться, корни записывались как набор согласных звуков). Эти два этнонима отождествляют с народами, известными нам по хеттским записям как Аххиява и Дануна, а «по Гомеру» — как ахейцы и данайцы. Археологические раскопки такому толкованию не противоречат. Известно, что в ряде мест Анатолии и Леванта после слоя разрушений, ассоциируемых с «народами моря», появляется элладская керамика. Так что греки, очевидно, были в значительном количестве среди тех, о ком египтяне писали: «Пришли народы моря». Также среди этих этнонимов выделяют филистимлян, известных нам по библейским текстам, — они же пеласги, в древнеегипетских надписях носящие имя PLST («пелесет»).

Однако, судя по дошедшим до нас зарисовкам и описаниям, захватчики совсем не выглядели «викингами бронзового века», воинскими отрядами, заявившимися для того, чтобы пограбить местных и вернуться потом на родину. Они были больше похожи на переселенцев — ехали с семьями и вещами. Такое толкование значительно лучше объясняет археологические данные и информацию, которую мы получаем, анализируя документы. И описанное нашествие «народов моря» в таком случае не стоит рассматривать как военную авантюру. Скорее, это было переселение народов, столкнувшихся на родине с природными и социальными бедствиями. Что, разумеется, не мешало им обнажать мечи, добравшись до ближайшего города по соседству, если в нем оставалось зерно на хлеб. Археологические данные, а также результаты анализа хеттских, угаритских, египетских и греческих источников рисуют нам для этого времени картину засухи, голода, землетрясений, нашествий и революций. Картина очень похожа на глобальное потепление наших дней и заставляет задуматься, к чему может привести глобализованную цивилизацию сильное изменение климата. Достаточно ли было засухи и голода, чтобы люди грузили пожитки на телеги и корабли и отправлялись на новые земли? «Это был более сложный процесс», — говорит Эрик Клайн. Воспетая Гомером история об осаде Трои, по мнению историка, тоже как-то переплетается с описываемыми событиями. Эпическая Троянская война может быть литературным отражением военного конфликта, ставшего толчком к тому, чтобы греческие племена двинулись на юго-восток. Археологический слой «Троя VI» показывает, что город разрушали как минимум дважды или трижды, прежде чем он был оставлен. Троя была неотъемлемой частью ближневосточного культурного пространства второго тысячелетия. Ее соотносят с зафиксированными в хеттских записях названиями Tiruisa и Wilusa (соответствующие греческим «Троя» и «Илион»). В любом случае название еще одного «народа моря» из египетского списка, TRŠ («тереш»), соотносят с хеттским топонимом «Тируиса», или, в греческой огласовке, Троя. Такая большая война, как та, что описана в «Илиаде», действительно могла принести много разрушений и заставить греков искать новые территории. С другой стороны, возможно, что это засуха вызвала войну за территории. Гипотезу о том, что засуха, вызванная изменением климата, разрушила микенскую культуру, выдвинул еще Рис Карпентер полвека назад в книге Discontinuity in Greek Civilization. К сожалению, строгих научных доказательств он тогда не мог привести. Но последние археологические исследования его гипотезу наконец подтвердили. В частности, в 2010 году международная группа провела раскопки в Северной Сирии, сайт Гибала, Тель-Твейни: ученые проанализировали пыльцу и показали, что на протяжении 300 лет в Средиземноморье наблюдался более сухой климат. Ровно весь период Темных веков! Эта же группа проводила раскопки на Кипре: исследования пыльцы и там показали период засухи лет примерно на 300, с 1200 по 850 год до нашей эры. Реконструкция изменения состава почв на Кипре на стыке железного и бронзового века.

Засуха не могла не вызвать голод. И действительно, в архивах Угарита — города, существовавшего на восточном побережье Средиземного моря как минимум с XIX века до нашей эры, — находятся письма, напрямую свидетельствующие о голоде. Письмо, найденное в доме угаритского чиновника Уртену, говорит о голоде в городе Эмар во внутренней Сирии в 1185 году: «Голод в нашем доме; мы все умрем от голода. Если ты быстро не приедешь сюда, мы все умрем от голода. Ты не найдешь ни одной живой души в своей земле». То же самое находим в одном из писем от хеттского царя: «Разве ты не знаешь, что был голод среди моих земель?» Но бедствия на Ближнем Востоке конца второго тысячелетия не закончились на изменении климата и сопровождавших его голода, волны миграций и вооруженных столкновений между «пришлыми» и «местными». На всей территории от Трои до ассирийских городов археологи обнаруживают следы землетрясений, которые также должны были вызывать разрушения и приносить человеческие жертвы, а также подталкивать к захвату новых земель. Захватчики, о которых мы говорили выше, отмечены не только египтянами. В угаритских архивах мы находим упоминания о приходящих чужих кораблях, которым нет сил противостоять (см. RS 20.238 = Ugaritica 5.24, письмо от царя Угарита к царю Кипра). Археологи, в свою очередь, находят в городах соответствующие слои разрушений. Нельзя также исключать и внутренние волнения. Так, дворец в хананитском городе Хацор, по мнению ряда ученых, мог быть разрушен в результате восстания, а не внешнего нашествия. Так что коллапс бронзового века — итог целого ряда несчастливых обстоятельств. В Темные века катастрофически падает культурный уровень единой европейской цивилизации на всем пространстве Средиземноморья, от Греции до Египта и от Крита до Угарита. Каневски пишет в статье 2013 года: «Статистический анализ деталей последовательного обрушения культуры отражает связь голода, вызванного изменением климата, нашествия с моря, военных действий по всему региону и политико-экономического коллапса, в котором зарождались новые цивилизации и новые идеологии».