Предыдущая публикация
Инструкция по выживанию.
(Часть 2)
И они побеждали. Или гибли. Чеченцы звали их «полундрой». За две чеченские кампании ни один боец «полундры» не сдался в плен боевикам (хотя запирали в зданиях и предлагали им сдаваться боевики довольно часто). Лучшим трофеем у бандитов считался автомат с маленькой наклеенной акулой на прикладе.
Ночью вместе с замполитом при тусклом свете дежурного фонаря от руки написали несколько сот таких записок для личного состава. А утром раздали матросам. Замполит заставил каждого воина прочитать ее несколько раз. У некоторых бойцов (кто отличался плохой памятью) зачет по знанию этой памятки принял лично.
Я до сих пор совершенно искренне считаю эту памятку одним из лучших образцов идеологического творчества на войне.
…Когда ты окажешься на своей войне, сделай себе такую же. Напиши от руки и носи на груди. И периодически перечитывай. Особенно перед рейдом или перед боем. Или просто запомни – как молитву.
Плен или смерть?
И на первой, и на второй чеченской с обеих воюющих сторон было очень много пленных. Обращались с ними по-разному. Иногда – по-человечески. Зачастую – по-скотски. Время от времени – с патологической жестокостью. По мере того как война набирала обороты, ожесточение с обеих сторон нарастало. Пленные становились заложниками взаимной ненависти. Весь мир облетели кадры, где отморозок с гор по прозвищу Тракторист отрезает голову еще живому русскому солдату. Эстафетную палочку каннибализма у него выхватил еще один местный нелюдь с гор – Арби Бараев. Он отрезал головы четырем захваченным в плен английским миссионерам и выставил их вдоль дороги.
Видя такое дело, федералы решили бить бандитов «тем же самым по тому же месту». Надо признать, они добились своего: на какое-то время вакханалия кровавого насилия в отношении пленных солдат была сбита. А потом один за другим последовательно были уничтожены и сами отморозки.
Но войны на земле были, есть и будут. Соответственно, будут в них и пленные. О том, как вести себя в плену и стоит ли в него попадать, мы и поговорим.
Ты выбираешь плен…
Итак, ты решил сдаться в плен. Это твой осознанный, бессознательный или вынужденный выбор. Для этого может быть миллион причин: тебя окружили, закончился боезапас, автомат из твоих рук выбило пулей или вынесло осколком, тебя тяжело контузило, засыпало землей, снесло с брони, вынесло взрывной волной прямо под ноги боевиков и т.д. А может, тебя просто взяли теплого и сонного, пока ты дремал на посту. Всякое бывает. Но, оказавшись в плену, сам решай, как себя вести. Тебе с этим жить.
И напоследок хочется сказать одно. На Востоке (а все войны будущего будут идти именно на Востоке) пощады не просят и не дают. Участь пленного здесь чаще всего незавидна. Поэтому будь готов к тому, что тебя, еще живого, местные Арби Бараевы, Русланы Гелаевы, Шамили Басаевы и прочие Трактористы-Бульдозеристы превратят в кусок окровавленного воющего мяса и еще с живого снимут кожу себе на сапоги.
Поэтому с советом, как вести себя в подобных обстоятельствах, – это не к нам. Потому что – да, мы уважаем твой выбор. Но не одобряем его. Так что этот вопрос проходит «не по нашему ведомству».
«За Родину и все такое…»
В Чечне в критических ситуациях все вели себя по-разному. Кто-то сдавался, попадал в рабство и ждал, когда его выкупят или обменяют. Как правило, потом сдавшийся месяцами жил в глубокой яме-колодце, куда еду спускали в ведре на веревке. И в этом же ведре извлекали оттуда «продукты человеческой жизнедеятельности». Кто-то предпочитал такому плену смерть.
Но смерть – она тоже бывает разная. И если ты решил умереть, не сдаваясь, тогда тебе – к нам. Тогда есть тема для предметного разговора.
Для наглядности – два примера. Во время штурма Грозного боевики никак не могли взять водонапорную башню. Ее оседлал всего один человек (как потом выяснилось, это был офицер ГРУ). Судя по всему, у него было достаточно боеприпасов. Бил он одиночными, вокруг себя (в башне хватало бойниц) и очень точно. Не один боевик нашел возле башни свою смерть. «Все, молодец, красавчик! – кричали ему чеченцы. – Ты всем все доказал. Выходи, мы тебя не тронем… И оружие с собой забирай!»
– Не могу, – отвечали из башни. – У меня ноги перебиты.
Как потом выяснилось, у офицера действительно были перебиты ноги и он в процессе стрельбы перекатывался по полу, стреляя по кругу по разным направлениям.
– Мы тебя на руках вынесем! – обещали боевики.
– Хорошо. Присылайте людей, – после некоторой паузы ответил «башенный стрелок».
Двое боевиков вошли в башню и стали подниматься по винтовой лестнице. Когда они вышли на горизонтальную смотровую площадку, где лежал раненый, под ноги им с характерным звуком подкатились две лимонки. Все трое ушли на небеса: боевики – к своим гуриям, офицер – в рай.
В тот день в Грозном многие дома напомнили сталинградский слоеный пирог. Первый и третий этажи были за чеченцами, второй и третий – за федералами (или наоборот). Через стену было слышно дыхание врага, который хочет тебя убить. Враги подползали к оконным проемам и обменивались гранатами. К одному из таких домов по просьбе зажатых там бойцов прорвался на своем танке лейтенант Олег Черноиваненко. Встав прямо во дворе дома, он стал методично расстреливать засевших в нем боевиков. Но к тем тоже пришла помощь. Как черти из табакерки, откуда-то из ближайших перекрестков набежали чеченские боевики с ПТУРСами и быстро окружили танк. Они попробовали взломать люк танка, но Олег успел наглухо запереть его изнутри. Тогда афганцы предложили танкисту выбор: либо сдаешься и отдаешь боевикам танк, либо мы расстреливаем твоего железного коня в упор, а ты сам сгораешь в этой раскаленной груде металла. На размышление дали две минуты.
– Ну и что делать будешь? – спросили Олега по рации запертые в доме мотострелки, наблюдавшие из окна за происходящим на улице. Они прекрасно понимали: если танкист выберет жизнь и отдаст «духам» свою машину, их самих через пару минут из этого же танка расстреляют практически в упор.
– Думаю, – ответил Черноиваненко.
Прошла минута, другая. Боевики с ПТУРсами стали нервничать.
– Где у них там, говоришь, пулеметчик засел? – спросил танкист бойцов после двухминутных раздумий, которые показались мотострелкам вечностью.
– Прямо под нами. Второй этаж, седьмое окно слева от угла.
…Выстрел танка разворотил пулеметное гнездо боевиков. После чего последовала целая канонада выстрелов из ПТУРСов. Запертому в танке Черноиваненко оторвало обе ноги. Но он был еще жив. Разъяренные боевики вытащили истекающего кровью безногого танкиста из башни, распяли на кресте, а крест подняли на крыше одного из домов, чтобы нагнать жути на федералов. Меткий выстрел федерального снайпера оборвал мучения танкиста.
Можно обратиться и к более свежим примерам и вспомнить подвиг арткорректировщика Александра Прохоренко, погибшего при освобождении Пальмиры. Неделю он скрыто сидел в здании и наводил огонь артиллерии на объекты с боевиками. Те все-таки вычислили его. И захотели взять живым. «Их здесь как блох! – прокричал Александр по рации, увидев, что игиловцы ломятся в подъезд его дома. – Бейте по мне! Скажите жене и дочке, что я их очень любил. А ребятам пусть командир скажет – за Родину и все такое. Ну, он знает, что сказать. Всех вас очень люблю. Прощайте».
Артиллерия накрыла Прохоренко. С ним – больше десятка боевиков. Хорошая жизнь, хорошая смерть. Даже завидно где-то…
Последний патрон
Во избежание скользких ситуаций при окружении или блокировке (если таковые случатся) – оставь себе последний патрон. Этот молчаливый товарищ – твой самый лучший друг. Он никогда не подставит, не подведет и не предаст. Патрон избавит тебя от позора и унижения плена. Он лишит боевиков сладкой возможности глумиться над тобой, еще живым. Твой друг обязательно спасет тебя в той безнадежной ситуации, когда живые будут завидовать мертвым, и честно присоединит тебя к последним. Береги его как зеницу ока. Доверься ему. И тогда хорошая смерть станет достойным венцом хорошей жизни.
Враг насущный и хитрости, ему присущие
В этой статье нашей трилогии речь пойдет о самых нравственно спорных, но очень важных сюжетах будущих войн.
Можно ли на войне убивать женщин врага?
Теоретически – нет. Во всех, условно говоря, цивилизованных войнах женщин врага (даже поверженного) старались не трогать. Их убивали только варвары типа Аттилы, Чингисхана, Адольфа Гитлера. Позже ситуация поменялась. Женщины стали активными участниками боевых действий. В Великую Отечественную представительницы прекрасного пола уже летали на самолетах, убивали врага из снайперских винтовок, сбивали из зенитных установок самолеты, сидели за радиоприемниками. Дальше гендерная ситуация на войне ухудшилась еще больше.
Женщины и дети в войнах на Востоке – тема отдельная. «Женщины на Сицилии опаснее, чем ружья», – втолковывал в «Крестном отце» приезжему американскому мафиозо местный бандит. На Востоке вообще и на Кавказе в частности женщины еще опаснее. Это в российской армии они все больше сестры милосердия. На Кавказе они – фурии войны. Если в семье они по-прежнему строго знают свое место, то на войне перед ними распахивается широчайшее окно возможностей. Забыв о семейном очаге, местные матроны превращаются в отличных провокаторов, работают живыми бомбами, управляемыми (и неуправляемыми) снарядами, успешно осваивают профессии палачей и подрывников.
«Презентация» их возможностей состоялась еще до начала первой чеченской. В Сунженском районе Ингушетии во время первого же марша военной колонны местные мужчины одного из аулов согнали своих прекрасных половинок в кучу и направили толпу орущих женщин на военных. Колонна встала. Обескураженные офицеры вылезли из машин – ну не давить же женщин… В этот момент на них напали местные милиционеры и забросали колонну коктейлями Молотова. Дебют был признан успешным.
Дальше горянок стали вовлекать в кавказскую войну еще активней. Под Первомайкой во время блокировки отряда Салмана Радуева с помощью такого женского «тарана» был взят в плен весь личный состав новосибирского ОМОНа. Под Джани-Ведено, где отряд Черного Хаттаба разгромил пермский ОМОН (тогда было убито 40 человек, 16 попало в плен), женщинам тоже нашлось дело по душе. Гендерное разделение обязанностей выполнялось строго: мужчины собирали у убитых и тяжелораненых оружие, женщины и дети добивали раненых камнями. Каждому, кто не погиб от пуль, юные цветки жизни и почтенные матери семейств вручную размозжили голову. То же самое они сделали с расстрелянной группой войсковой разведки у села Харсеной.
А потом были многочисленные самоподрывы «черных вдов» убитых боевиков в Моздоке, Грозном, Москве. Две черные вдовы подорвались на борту аэробусов, вылетевших из аэропорта «Домодедово», захватив с собой на тот свет несколько десятков ни в чем не повинных пассажиров. Некоторые стали работать снайперами… Одну из таких убил полковник Буданов, за что ее родственники объявили ему кровную месть. И нашли-таки впоследствии в Москве своего кровника.
Мораль этого спича такова: не стоит жалеть на войне восточных женщин. Они тебя при случае не пожалеют. Все эти сердобольные черкешенки Бэлы, о которых так трогательно и талантливо писал Михаил Лермонтов, остались в прошлом (если вообще были). И если на войне фурии встревают в твои кровавые разборки с идейными бородатыми ребятами – стреляй в них не медля.
Следующая публикация
Комментарии 4