Форсирование Немана.

Отважная семёрка
Гитлеровцев уже гнали с белорусской земли. Сутки не спали солдаты части 433-го стрелкового полка, преследуя по пятам врага. И только когда обессилели и измотались, остановились на привал. Да и хочешь не хочешь — остановишься: впереди река, не перепрыгнешь. Но только подтянулись солдаты к берегу, как поступил приказ: приступить к форсированию Немана.
Ночь на 13 июля 1944 года выдалась на редкость теплая и темная. Но темнота и тишина на войне обманчивы. Командир взвода лейтенант Сухин был осторожен: решил послать сначала разведку. Получив приказ, сержант Калинин отобрал четырёх бойцов, объяснил задачу. Решили преодолеть реку вплавь. Уже светало. От воды подымался туман. Держались кучно, чтобы не потерять друг друга из виду. Хоть Неман в этом месте и неширок, всего 70-80 метров, течение сильное, и разведчиков отнесло далеко в сторону от места предполагаемой высадки. Противника не обнаружили. Вернулись на свой берег. Доложили об этом командиру. Приказ — начать переправу.
Примерно треть пути осталась позади, когда тишину разорвали выстрелы. Стало ясно, что немцы не обнаружили себя именно потому, что заметили разведку. Выход один — быстрее под защиту берега, в мертвое пространство. Нагруженный одеждой, автоматом, дисками и гранатами, да еще под пулями, Степан плыл совсем медленно.
До крутого берега добрались семеро. Неширок Неман, а вымотал, словно добрую версту проплыли. Солдаты держались за свисающие кусты, еле переводя дух. И тут же рядом, метрах в ста, один за другим послышались взрывы. Это немцы шквальным огнем уничтожали десантников, которые выбрались на пологий берег.
Степан и оставшиеся бойцы выбрались из кустов, оборудовали позиции, затаились. Никакого сомнения в том, что немцы видели их, не было. Ведь расстояние от леса до берега — каких-то сто — сто пятьдесят метров. А траншеи гитлеровцев как раз по кромке леса проходят. Видно, не придали они большого значения горсточке солдат. Вскоре десантники заметили оживление в стане врага. Около роты солдат противника пошло в контратаку на семерых смельчаков.
От группы фашистов, встреченной огнём артиллерии из-за Немана и автоматным огнём семёрки отважных, уцелело не более одной трети. Перед второй атакой немецкие минометчики долго и методично обстреливали пятачок, занятый русскими. Калинин рассудил, что боеприпасов может не хватить, и послал трех человек к месту гибели товарищей, на пологий участок берега. Может, к тому же кто и жив. А если нет, остались диски и гранаты…
Живых не оказалось. А патронов и гранат принесли много. Этот дополнительный боезапас очень пригодился отважной семерке.
"Спасибо, ребята, за помощь", — мысленно обратился сержант к тем погибшим.
Восемь дневных атак! Да четыре ночные. И все отбили. К рассвету следующего дня вдруг стало тихо. Калинин уже научился не верить тишине. Значит, враг опять готовит какую-нибудь каверзу. Но какую? И вдруг в какой-то момент сержант почувствовал: впереди пусто, никого. И почувствовал это не один он.
Покричали, даже дали автоматную очередь — тихо. Прислушались, озадаченные, а вскоре поняли — ведь недаром полчаса назад им это показалось или в самом деле слышалось приглушенное расстоянием русское "ура". Теперь стало ясно. Где-то там шел главный бой. И как следствие его — незаметное, под покровом ночи, отступление гитлеровцев, занимавших позицию в лесу.
Теперь, когда все прояснилось, на солдат навалилась смертельная усталость. Сказались двое бессонных суток и то огромное напряжение физических сил и нервов, в котором находились все это время. С родного берега плыли лодки с подкреплением. Какой-нибудь час спустя умытые, накормленные, с сознанием выполненного долга все семеро спали богатырским сном. Только на другой день они догнали свой батальон и с ходу ступили в бой. Но Степану не повезло: он был тогда тяжело ранен.