Предыдущая публикация
SOLARIS ЦЕРКОВЬ СОЛНЦА
|Священны земли обетованные, именуемые Соларисом. Верь, дитя, и милостивое Солнце согреет тебя в своих лучах.|
Храм, воздвигнутый в честь небесного светила, воистину величественен. Обширные территории Солариса занимают Соборный Округ, Главный Собор, Верхние Залы хора, Университет Бюргенверта, Корпуса Клириков и Солнечной Инквизиции. Любой желающий может прийти на паству и исповедоваться, покаявшись о своих злодеяниях перед ликом Солнца. В Главном Соборе он сможет насладиться чудесами архитектуры, строгими шпилями башен и золотыми орнаментами на стенах и полу. Молчаливые монахи, юные аколиты, пасторы и епископы ко всем относятся добродушно, и с радостью примут в свою веру. Соларис - религия не о Боге, а науке. Ее последователи восхваляют знания и космос, изучают точные науки и магию. Среди них множество прекрасных лекарей, так что они будут рады поделиться даром исцеления. Милостивое Солнце любит всех своих детей.
Архиепископ Астерий — Астерий стал служителем Солнца очень давно, и начинал он как и все остальные с сана монаха. Его волевой характер и стойкие моральные принципы позволили ему укрепиться в вере и стать архиепископом церкви. На его счету многие добродетели, начиная от помощи каждому страждущему и заканчивая покровительством над сиротским приютом. Астерий - словно само олицетворение Солнца на земле: ласковый и понимающий, он греет в лучах своей заботы каждого, кто остался одинок и несчастен. Но не прельщайтесь его добротой, он светило для своих последователей, и при этом справедливый и понимающий лидер.
За пожертвования на благо церкви, вы можете воспользоваться такими услугами как:
* Индульгенция - официальное письмо с печатью Церкви об отпущении грехов. Обнуляет очки Кармы - 1500 крон.
* Исповедь - приватный разговор со священником об одном из злодеяний, совершенных недавно (- 2 очка кармы) - 100 крон
* Молитва у алтаря - бесплатно. Добавляет 1 очко искупления. Служения Солнцу проводятся не более одного раза в день, на рассвете.
* Исповедь - приватный разговор со священником об одном из злодеяний, совершенных недавно (- 2 очка кармы) - 100 крон
* Молитва у алтаря - бесплатно. Добавляет 1 очко искупления. Служения Солнцу проводятся не более одного раза в день, на рассвете.
Следующая публикация
Комментарии 21
Морана: +1 Искупление
Соларис всегда был открыт для любых существ, желающих пойти по залитому светом пути Солнца. Страждущих, запутавшихся, потерявших ориентиры. И даже создания ночи могли хоть на миг окунуться в созидательный свет.
Церковь действительно не прекращала свою работу даже ночью, ибо моления проходили и в свете Луны. Когда в куполообразном прозрачном потолке появлялось серебристое светило, и замирало в самом центре освещая золотой зал служений — начинались песнопения Хора. Дивные голоса растворялись в сводах купола Церкви, резонировали с мудростью космоса, привнося в это место атмосферу ясности и душевности.
Астерий каждую ночь приходил послушать Хор, он отрезвлял и давал ясность ума. В одухотворенном состоянии его застаёт девушка, пришедшая из тьмы. Вампир. Но и ей в Соларисе рады.
— Здравствуй, дитя. Прошу, проходи к алтарю, сейчас прекрасное время для молитвы. Таинства Хора помогут тебе очистить разум и сердце.
Золотоволосый Астерий встречает Морану с тёплом ...ЕщёГМ: Астерий
Морана: +1 Искупление
Соларис всегда был открыт для любых существ, желающих пойти по залитому светом пути Солнца. Страждущих, запутавшихся, потерявших ориентиры. И даже создания ночи могли хоть на миг окунуться в созидательный свет.
Церковь действительно не прекращала свою работу даже ночью, ибо моления проходили и в свете Луны. Когда в куполообразном прозрачном потолке появлялось серебристое светило, и замирало в самом центре освещая золотой зал служений — начинались песнопения Хора. Дивные голоса растворялись в сводах купола Церкви, резонировали с мудростью космоса, привнося в это место атмосферу ясности и душевности.
Астерий каждую ночь приходил послушать Хор, он отрезвлял и давал ясность ума. В одухотворенном состоянии его застаёт девушка, пришедшая из тьмы. Вампир. Но и ей в Соларисе рады.
— Здравствуй, дитя. Прошу, проходи к алтарю, сейчас прекрасное время для молитвы. Таинства Хора помогут тебе очистить разум и сердце.
Золотоволосый Астерий встречает Морану с тёплом и улыбкой в янтарных глазах. На миг будто в этом лунном зале проглянул луч солнечного света. Он оставляет ее у алтаря, наедине с собственными мыслями, а сам ждет у входа. Когда та заканчивает, Астерий по-отечески касается плеча вампира и даёт ей напутствие на прощание.
— Да осветит твой Путь Солнце, ночная дочь. Пусть и через отражение Луны, оно всегда направит на верный путь и защитит тебя. Помни, что Разум и Космос — едины.
***
Прошло ещё несколько минут и существо, от коего не веяло агрессией, опасностью или злыми намерениями, распахивает перед собой врата собора. В этот миг для него открываетс...ЕщёЭто произошло около года назад. Восьмой — так себя называл очередной "грешник" — приближался к величественному сооружению, на закате дня, с явными вопросами, крутящимися в его голове, сокрытой под незамысловатой маской: "Значит подобное место называют храмом? Здесь коротко живущие отмаливают собственные грехи?" — его шаги были размеренными. Словно каждое действие спланировано не хуже архитектурного чертежа. Глазами, мелькающими сквозь соответствующие щели, янтарным взором обзирают виды, структуру здания и окружение. Для него — дарок'вар — сей мир ещё не изведан. Однако столь могучая энергетика, паутиной теплых цветов разрастающаяся по округе, явно заинтересовала представителя малоизвестной, но многозначительной расы. Иначе как ещё объяснить тот факт, что сей заведение будет посещено первым?
***
Прошло ещё несколько минут и существо, от коего не веяло агрессией, опасностью или злыми намерениями, распахивает перед собой врата собора. В этот миг для него открывается новая религия. Стоит отметить: очень привычная и близкая по природе. Насколько Восьмому было известно представители данного культа поклонялись Солнцу, великому светилу охватывающему собой абсолютно каждый уголок местной системы. Здесь кроется и вторая причина визита: любопытство — насколько служители церкви и их вера схожи с ним? Скорее всего ответ на этот вопрос будет дан намного раньше, нежели думал дарок'вар. Пред его взором начинается неизвестной для него ритуал: судя по рясам и однотипным одеяниям — служители собрались вместе для обращения к своему божеству. Это, несомненно, заинтересовало мужчину — по фигуре он напоминал именно представителя данного пола — и потому ему было просто необходимо сократить расстояние. Заметили ли его? Или же он остался незамеченным? Стоит отметить — существо высокое. По крайней мере выше любого из присутствующих, так что...Скорее всего второе. Вопросы, пока ещё, задавались лишь мысленно для самого себя. Заинтересованность выражалась сияющими глазами, коими Восьмой запоминал абсолютно любую информацию полученную визуально.
Гм: Послушник церкви, Солнечные жрицы.
Ярко-сиреневый небосвод сиял чистотой: на нем ни тучки, солнце светит ровными последними лучами, согревая землю и окрашивая мир в багровый. Ничего не предвещает дождя. Чудесный, тёплый, безоблачный денек — для похорон.
Из Храма Солнца в этот отнюдь не печальный день доносятся песнопения. Стройный хор голосов пробирает до мурашек, а женские партии на высоких нотах пронизывают до самого сердца своими чарующими переливами. Хор вызывает не чувство грусти, а торжественность.
***
Убранство дома Солнца впечатляет. Куда ни глянь — всюду позолота, помпезные барельефы, витражи и мозаика, рассказывающие историю Солариса. Из-за игры света яркие картинки на полу будто пляшут и оживают. А вдруг они и правда движутся?.. Пахнет в храме ветивером и сандалом, видно, из-за чадящих лампад на колоннах; отчего помещение погружается в еще большую атмосферу тайны и просвещенности.
Высокую фигуру в дверях за
...ЕщёГм: Послушник церкви, Солнечные жрицы.
Ярко-сиреневый небосвод сиял чистотой: на нем ни тучки, солнце светит ровными последними лучами, согревая землю и окрашивая мир в багровый. Ничего не предвещает дождя. Чудесный, тёплый, безоблачный денек — для похорон.
Из Храма Солнца в этот отнюдь не печальный день доносятся песнопения. Стройный хор голосов пробирает до мурашек, а женские партии на высоких нотах пронизывают до самого сердца своими чарующими переливами. Хор вызывает не чувство грусти, а торжественность.
***
Убранство дома Солнца впечатляет. Куда ни глянь — всюду позолота, помпезные барельефы, витражи и мозаика, рассказывающие историю Солариса. Из-за игры света яркие картинки на полу будто пляшут и оживают. А вдруг они и правда движутся?.. Пахнет в храме ветивером и сандалом, видно, из-за чадящих лампад на колоннах; отчего помещение погружается в еще большую атмосферу тайны и просвещенности.
Высокую фигуру в дверях замечают сразу же — слишком много здесь глаз, чтобы остаться в тени. Да и можно ли вообще скрыться в тенях в Доме Солнца? К путешественнику, обретшему путь света, подходит молодой послушник. Он невысок и полноват, зато румяные щеки юнца легко выдают его добродушие и открытость. Он еще не принёс обет молчания для посвящения в монахи, а потому может спокойно говорить:
— Приветствую, солнечное дитя! - наверняка смешно слышать это обращение от того, кто в полтора раза ниже ростом, — Ты на исповедь? Боюсь, придется немного подождать. Служители провожают брата Маакерия в Последний Закат…
Болтая, послушник дружелюбным жестом предлагает незнакомцу присоединиться и понаблюдать за обрядом у величественных колонн, где уже обитает стайка таких же сановников. Молодые люди с горящими глазами наблюдают за новопришедшим мужчиной, шушукаются и переглядываются — видно, произвел своими габаритами впечатление. В хорошем смысле.
***
В храме людно. Прихожане, самых разнообразных рас и внешности, одеты в исключительно яркое: оранжевое, желтое, белое, красное. В зависимости от сана, их одежда может быть и просторной, и открытой, украшенной и расписанной золотом, или простой. Чёрному и серому здесь места нет, как и тоске. Посетители последнего праздника вздевают руки к арочному потолку и продолжают пение, пока процессия солнечных жриц во главе с Верховной несёт Погасшего на носилках к алтарю.
***
Жрицы замирают вокруг алтаря, складывают руки над головой в молитве солнцу. Место у головы умершего занимает Верховная: она единственная одета по-другому, в отличие от остальных служительниц. Открытые участки ее смуглого тела будто покрыты золотом, на просторных одеждах белого цвета искусно вышита эмблема солнца, геральдика церкви. На голове неожиданно мо...ЕщёДевушки, женщины, старушки — они все разные, но одинаковы в своем сане. Солнечные жрицы Солариса искуснейшие маги света, лучшие из лучших. Только им позволено заветами религии провожать Погасших в последний закат. Они так же занимаются подготовкой почившего сосуда света: омывают тело, одевают его в традиционные робы, украшают волосы свежими цветами лотоса. Лотосы, между прочим, тут повсюду: на колоннах, на одежде прихожан, ими же усыпан алтарь, на который жрицы возложат тело. В руках покойного — маленький фонарик с частицей Вечносвета, призванный помочь душе Погасшего отыскать во тьме путь к Колыбели, слиться с первородным светом.
***
Жрицы замирают вокруг алтаря, складывают руки над головой в молитве солнцу. Место у головы умершего занимает Верховная: она единственная одета по-другому, в отличие от остальных служительниц. Открытые участки ее смуглого тела будто покрыты золотом, на просторных одеждах белого цвета искусно вышита эмблема солнца, геральдика церкви. На голове неожиданно молодой для главной жрицы девушки — высокий остроконечный убор, отдаленно похожий на корону архиепископа. От него на лоб жрицы спадает массивный солнечный диск, не перекрывающий, однако, ее глаза. Слепые глаза. Она читает молитвы, говорит торжественную речь, вспоминает добрые дела умершего. Прихожане благоговейно молчат и переглядываются, на том или ином моменте позволяя себе одобрительный шепот или улыбки. По окончанию молитв настает время чудес — Вече Отражений.
Ставшие вокруг алтаря Погасшего жрицы разворачиваются к мертвому спиной, выделывают сложные пассы руками. Вдоль стен по всему помещению главного зала Храма вдруг зажигаются лучистые нити. Сплетаются, складываются и расцветают узорами природного мотива. В каждом сияющем цветке — часть истории жизни покойного, от рождения и до самой смерти. Картинки движутся по кругу, чтобы каждый мог увидеть эти моменты, пережить то, что видел на своем веку Погасший, предаться радости и горю, таким образом чтя его память.
В самом конце, Верховная жрица исполняет свою главную роль. Она наклоняется и вычерчивает золотой краской на лбу усопшего солнечный знак. Отходит на несколько шагов назад и принимается исполнять ритуальный танец. На каждом грациозно-плавном взмахе ее рук или ног, позади девушки вырисовывается огромный солнечный цветок лотоса. И точно такой же рождается из фонарика с Вечносветом в руках умершего. Церковный Хор снова начинает петь, и под их аккомпанемент Верховная заканчивает свой танец — лотос раскрывает лепестки.
В следующую секунду тело Погасшего окутает ярким сиянием, на него просто больно смотреть. Смертная оболочка распадается на сверкающие частицы и взвивается к сводам потолка храма, разбивается о него и повисает переливчатым, северным (или космическим) сиянием.
— Говорят, это настоящие цвета души… Можно лучше понять, каким был человек при жизни, — шепчет новоприбывшему послушник, восторженно наблюдая за переливами красок, — Ого, малиновый! Хороший же ты был любовник, брат Маакерий..
***
Возздев руки к потолку, Верховная провозглашает:
— Он вернулся в Свет!
— Он вернулся в Свет! Он вернулся в Свет! Он вернулся… - вторит ей радостный хор голосов прихожан. Жрица поднимает правую ладонь к потолку, а левую ко лбу и прикладывает к нему два пальца — указательный и средний. Постепенно этот сакральный жест повторяют и все присутствующие, без исключения.
— Теперь его Разум и Космос — едины! - завершая обряд, Верховная опускает руки. В ее слепых глазах стоят сл
...ЕщёВ следующую секунду тело Погасшего окутает ярким сиянием, на него просто больно смотреть. Смертная оболочка распадается на сверкающие частицы и взвивается к сводам потолка храма, разбивается о него и повисает переливчатым, северным (или космическим) сиянием.
— Говорят, это настоящие цвета души… Можно лучше понять, каким был человек при жизни, — шепчет новоприбывшему послушник, восторженно наблюдая за переливами красок, — Ого, малиновый! Хороший же ты был любовник, брат Маакерий..
***
Возздев руки к потолку, Верховная провозглашает:
— Он вернулся в Свет!
— Он вернулся в Свет! Он вернулся в Свет! Он вернулся… - вторит ей радостный хор голосов прихожан. Жрица поднимает правую ладонь к потолку, а левую ко лбу и прикладывает к нему два пальца — указательный и средний. Постепенно этот сакральный жест повторяют и все присутствующие, без исключения.
— Теперь его Разум и Космос — едины! - завершая обряд, Верховная опускает руки. В ее слепых глазах стоят слезы, но на губах сияет улыбка. Остальные прихожане поддерживают эти слова радостными возгласами и криками одобрения, принимаются обнимать всех подряд. Юный послушник от переизбытка чувств кинулся с объятиями на новоприбывшего мужчину в доспехах.
— Он вернулся в Свет!
— Исповедь? Возможно, мне и правда есть что рассказать, однако...Для начала мне следует принести св...ЕщёГолоса и правда были наполнены волшебством. Восьмой, вслушиваясь в каждое слово, пытался понять смысл данного хора. И сколько бы ему ещё пришлось надумывать, если бы не весьма низкорослый человек, подошедший к нему и начавший диалог. "Исповедь?" — проносится в его голове, а вопросительный взор будет брошен прямо на приветствующего юношу. Да, учитывая возраст самого существа — многие для него будут лишь маленькими детьми. Собственно...Ответа на данный вопрос не последовало. Дарок'вар не сразу понял, в чем проблема — не все люди способны воспринимать голос разума сей существ — так что вздохнул. Зато ему стало ясно что прямо сейчас происходит — прощальный ритуал с одним из приверженцев веры. Только лишь после, принимая приглашение пройти ближе к церемонии, молвит. Голос сначала был похож на рык, выдавая в нём не человека, но после принял более бархатный и спокойный низкий тон:
— Исповедь? Возможно, мне и правда есть что рассказать, однако...Для начала мне следует принести свои собо..., — Восьмой обрывает себя самолично. Но почему? Что стало причиной по которой "летящий среди звёзд" был удивлён и внимательно наблюдал за происходящим перед глазами? Почему не обращал внимание на шушуканье обративших на него внимание людей?
— Кто эта женщина? Она занимает более высокую должность? С ней проходит исповедь? — ему и правда было интересно, так что ответы ...Ещё— Это больше похоже на праздник, — заявляет мужчина удивленно и слышится некий трепет и треск в его речи. Много он повидал захоронений и процессов погребения, но этот...Займёт почетное звание самого фееричного и запоминающегося. "Это же надо...Но может я не понимаю их философии. Они встречают Конец с радостью и улыбками на глазах..." — правая конечность приподнимается на уровень подбородка, к краю маски, начиная тихо шкрябать, то и дело бросая взор то в одну сторону, то в другую. Отдельного внимания заслужила выделяющая на фоне других женщин — со смуглой кожей, более нарядная и величественная — жрица. Каждое движение завораживало, каждое слово будто бы пыталось проникнуть в саму его суть и затопить теплом...Чтобы не повышать голос громче остальных, Восьмой немного склоняется к служителю храма, указывает на руководящую процессом кивком, и спрашивает:
— Кто эта женщина? Она занимает более высокую должность? С ней проходит исповедь? — ему и правда было интересно, так что ответы на сей вопросы станут для него сокровенными. Именно на ней будет сконцентрирован взгляд янтарных очей, прежде чем настоящее представление разыграется невероятным количеством красок на глазах у всех пришедших. Танцы, сияние...На самом деле, Восьмому даже показалось, что само мироздание пожелало того, чтобы пространство вокруг стало более тусклым, дабы впечатление от просмотра были намного ярче обычного. К месту пришлось и объяснения послушника, на которое отвечает дракон:
— Настоящий цвет души значит...? Его видно только после смерти?
***
Больше им вряд-ли дадут спокойно поговорить, так как все вокруг буквально зарядились светом и начали чуть-ли не плясать, обниматься, поздравлять друг друга и кричать. Это не миновало и нового знакомого, коему в макушку уперлась крупная ладонь, сдерживаемая от непозволительно близкого контакта. Хотя...Некая часть души и правда ликовала.
— Чтобы это не значило..., — умозаключает услышанную фразу и аккуратно отталкивает от себя не совладавшего со своими чувствами, продолжая:
— Теперь к ней можно подойти?
В процессе обряда, иноземный прихожанин не получит ответов на свои вопросы — слишком уж увлечен его юный «гид» развернувшимся действом, явно завороженный великолепием происходящего. Лишь после, отрезвленный настойчивым отказом в объятиях, он немного сконфужено (но с улыбкой) прояснит:
— Это племянница архиепископа, Аура Люцента. Она Верховная жрица, ответственная за ритуалы. Астерий совсем недавно утвердил ее в сане — вон он кстати, с ней разговаривает. Можно сказать, ты увидел ее дебют.
Жрица и правда приветливо общалась с подошедшим к ней мужчиной. Он высок и длинноволос, едва ли старше своей собеседницы, однако держится статно и как-то… особенно величественно. Сложно сказать по первому взгляду, что этот мужчина архиепископ. Одет скромно, но с его присутствием в зале храма будто стало даже на пару градусов теплее. Благосклонно улыбаясь племяннице, Астерий явно ее хвалил. Едва заметная разница в возрасте дяди и племянницы объясняется просто
...ЕщёГМ: Послушник церкви.В процессе обряда, иноземный прихожанин не получит ответов на свои вопросы — слишком уж увлечен его юный «гид» развернувшимся действом, явно завороженный великолепием происходящего. Лишь после, отрезвленный настойчивым отказом в объятиях, он немного сконфужено (но с улыбкой) прояснит:
— Это племянница архиепископа, Аура Люцента. Она Верховная жрица, ответственная за ритуалы. Астерий совсем недавно утвердил ее в сане — вон он кстати, с ней разговаривает. Можно сказать, ты увидел ее дебют.
Жрица и правда приветливо общалась с подошедшим к ней мужчиной. Он высок и длинноволос, едва ли старше своей собеседницы, однако держится статно и как-то… особенно величественно. Сложно сказать по первому взгляду, что этот мужчина архиепископ. Одет скромно, но с его присутствием в зале храма будто стало даже на пару градусов теплее. Благосклонно улыбаясь племяннице, Астерий явно ее хвалил. Едва заметная разница в возрасте дяди и племянницы объясняется просто — солнечные драяды живут долго и сохраняют молодость на многие века.
— Жрицы редко занимаются исповедями, обычно это прерогатива пасторов церкви. Но Аура по сану может и ниже — но точно не по влиянию. Думаю, она с этим справится и выслушает тебя. Ну, мне пора! Еще аколитов с паломничества встречать, да старику Йезекилю помощь не повредит… - с этими словами юный послушник по-дружески хлопает мужчину по предплечью, прикладывает два пальца ко лбу и кланяется на прощание. А после растворяется в стайке ярко-разодетых служек, стремящихся к выходу из храма.
Прихожане потихоньку разбредались. Кто прибирал помещение, усыпанное лепестками цветов, кто готовился к грядущей ночной службе. Луну в Соларисе почитали не меньше, чем солнце. Жрица попрощалась с архиепископом тем же жестом, что и послушник с чужеземцем, а после вернулась к алтарю, для того чтобы забрать зачарованный фонарик — единственное, что осталось после тела покойного брата Маакерия.
На мгновенье, когда "гид" упоминает о том, что подобный сан редко располагает возможностью остаться наедине с пришедшим на исповедь, дарок'вар нахмурился под маской: сразу видно не любит когда планы идут не по нацеленному пути...Но почти сразу вновь смягчился, узнавая что сей дева является некоторым исключением и весьма подготовлена. Теперь всё было в его руках, так что мужчина молвил:
— Удачного пути, незнакомец, — назвал уходящего Восьмой именно так, ибо имени так и не узнал. В любом случае, не...ЕщёВосьмой кивал, когда неназванный послушник объяснял ему то, кем приходится заинтересовавшая жрица. "Значит она высокого статуса. Следовательно, знать должна намного больше" — полученная информация и сделанный вывод лишь подогрели интерес к Ауре. Имя показалось ему весьма забавным, но не лишенным красноречивого звучания. Неужели сей дева столь же тепла и родна каждому, кто потревожит своим присутствием, подобно не покидающему ни одно из живых существ энергетическое поле.
На мгновенье, когда "гид" упоминает о том, что подобный сан редко располагает возможностью остаться наедине с пришедшим на исповедь, дарок'вар нахмурился под маской: сразу видно не любит когда планы идут не по нацеленному пути...Но почти сразу вновь смягчился, узнавая что сей дева является некоторым исключением и весьма подготовлена. Теперь всё было в его руках, так что мужчина молвил:
— Удачного пути, незнакомец, — назвал уходящего Восьмой именно так, ибо имени так и не узнал. В любом случае, не желал ничего плохого служащему церкви и в ответ повторил нужный жест, правда не так умело, как и обычные его пользователи. Визуально было похоже — но тонкости вряд ли будут соблюдены.
Верховную Жрицу представитель иноземной цивилизации настегает аккурат рядом с алтарём, в коем остался только чудный фонарь. Фигура встаёт по правую руку от Ауры и приветствует, смягчая свой голос максимально, дабы не напугать и не навести страха. Хотя, кто знает, может она его не ведает?
— Пламенной души Вам, Аура, — словесный способ начала диалога у родной расы Восьмого, который имеет следующий смысл: пусть твоя душа никогда не окажется во хладе мрака и вечно пульсирует первозданным огнём. Но, вряд-ли ей это будет известно. При этом древний дракон — а каждый из представителей Восьмого является их прямым предком — чуть склоняется в уважительном жесте, прежде чем продолжить. Говорил он прямолинейно, без утайки:
— Моё имя, Восьмой. Меня привела сюда концентрация энергии, интересующая меня. Но после увиденного..., — кажется в данный период его речь стала его тише, будто бы до слуха эльфийки — он сделал сей вывод по ушам — доходило нечто сокровенное:
—...Мне бы хотелось провести беседу. Исповедь. Один из послушников заверил, что это в Ваших силах.
«Надолго въестся. Надеюсь, все пройдёт без происшествий… Ну же, Аура, соберись. Ты уже не беспомощная студентка академии, уже очень давно..» — думала драяда, рассматривая себя в зеркале. Все должно быть безупречно.
***
Тяжелый головной убор давил на виски, запах масел из лампадок заставлял голову кружиться. Обряд Последнего Заката только начинался, когда двери храма распахнулись перед весьма внушительным посетителем. На минуту сердце жрицы гулко рухнуло вниз и пропустило удар — но незнакомец был настроен в...ЕщёУтро Ауры Люценты де ла Соларис начиналось с приготовлений к предстоящему обряду. Подвергнутая легкому волнению новоиспеченная жрица долго принимала кипящую ванну с травами и цитрусовым маслом — рожденные из света драяды высоких температур не боятся. После она долго наносила на тело густой гель с плотным содержанием мелких частичек золота, после высыхания он лежал на ней, будто вторая кожа. Стойкий запах геля с ароматом кардамона и муската придавал жрице шлейф из восточных пряностей.
«Надолго въестся. Надеюсь, все пройдёт без происшествий… Ну же, Аура, соберись. Ты уже не беспомощная студентка академии, уже очень давно..» — думала драяда, рассматривая себя в зеркале. Все должно быть безупречно.
***
Тяжелый головной убор давил на виски, запах масел из лампадок заставлял голову кружиться. Обряд Последнего Заката только начинался, когда двери храма распахнулись перед весьма внушительным посетителем. На минуту сердце жрицы гулко рухнуло вниз и пропустило удар — но незнакомец был настроен вполне миролюбиво. Даже службу отстоял, с интересом наблюдая… за ней.
Чувствуя на себе взгляд скрытый маской, жрица старалась не выказывать волнения. Давно отрепетированные, четкие движения тела сами сливались в танец, а потоки Вечносвета послушно вычертили лотос. Она еще никогда не была так хороша, это — зенит ее силы. Даже вспоминать сложно о том, что когда-то эта артель-квессир была неумелым, угловатым подростком, едва способным создать сноп искорок. Может, жертва в виде слепоты не так уж и не оправдана…
***
Волнения Люценты как рукой снимает после разговора с архиепископом. Дядя совершенно на нее не похож — в противовес смуглой племяннице он необычайно бледен, но и драяды бывают разные, даже в пределах одной семьи. Главное, что они схожи духом. И сейчас улыбка на лице светлокожего артель-квессир вселяет в жрицу уверенность и надежду. Она со всем справится.
— Да будет свет, Аура. - официально прощается с ней Астерий, приложив два пальца ко лбу.
— Да отступит мрак, Астерий. - продолжает она, аналогично отзеркалив жест.
— Да воспылают наши сердца! - заканчивают они вдвоем и тепло обнимаются, а затем расходятся по своим делам.
Но служба Ауры еще не окончена.
***
Она как раз прибиралась на алтаре, когда услышала за спиной необычное приветствие. Драяда грациозно оборачивается и почтительно склоняет голову перед чужеземцем, отвечает на его слова местным способом:
— Да осветит Ваш путь Солнце, странник. - выпрямившись, жрица тепло улыбнется мужчине. Так и не скажешь, что прямо сейчас в ее голове только одна мысль: «Чертова корона, чуть не уронила! Вот позор был бы…»
Слушая его, драяда бесстрастно удерживала взгляд подернутых поволокой глаз прямо перед собой, но на губах ее играла все та же доброжелательная улыбка. До слепоты ее радужки были янтарно-яркими, это видно даже сейчас. Неживой, застывший взгляд вдруг дернется, когда Восьмой озвучит свою просьбу, и внезапно устремится прямо в потолок.
— Цвет души и правда можно увидеть только после смерти. Это было бы нечестно знать, каков человек на самом деле при первом же взгляде на него, верно?.. - туманно молвит жрица и загадочно улыбается. Слышала его вопрос, адресованный послушнику? Но как, среди такого гомона голосов и песнопений…
— Идем со мной, и твоя душа освободится в исцеляющем свете. На закатах молитвы имеют особую силу… - не дав чужеземцу обдумать свои слова, Аура протягивает ему фонарик. Видимо, это стоит расценивать как согласие на таинство исповеди. Ожидая, что мужчина последует за ней, драяда разворачивается к нему спиной и направляется к одному из боковых выходов храмового зала.
Исповедальня Солариса представляет собой обособленную комнату с открытым балконом, выходящим прямо на закат. Солнце опускается ровно посередине проема, так что помещение от и до залито багряным светом. Стены здесь неприлично голые, без помпезности и роскоши остальных залов. На полу в центре выложен мозаикой солнечный круг, содержащий в себе единство дня и ночи, тьмы и света. Прямо на холодный камень и усаживается жрица, скрестив ноги в позе лотоса. Ее силуэт на фоне заходящего солнца кажется почти черным, а волосы превращаются в сверкающий золотой ореол, растекшийся по плечам драяды до самого пола.
— Садись, ищущий тропу во тьме, - жестом она показывает Восьмому сесть прямо перед ней, — Можешь открыть свою душу лику Солнца. Вечносвет слушает тебя.
— Верно...Душа существа слишком интимная вещь, чтобы каждый мог располагать о ней лишнюю информацию. Она должна раскрываться, подобно пламенному цветку...— ещё одна отсылка на культуру дарок&...ЕщёТолько во время личной встречи до Восьмого дошло то, что собеседника абсолютно слепа. Но почему-то одному из драконов не верилось в то, что Аура не обладает иными способами восприятия мира. Окажутся ли предположения правдивыми или ложными ему предстоит узнать позже — явно после того как пройдет диалог на утонченные и сокровенные темы. А говорить со жрицей было одно удовольствие: во-первых — голос был подобно волнам теплого моря, окутывающий постепенно, завораживающий как морская пена и вечерний шум прибоя; во-вторых — эрудированность и просвещённость женщины, ибо судя по всему ей были открыты познания не только плотного мира, но и чего-то более сакрального...Души и сути многочисленных существ, каждое из которых рано или поздно — по верованию Солариса — придёт к Свету и окажется в его тёплых лучах.
— Верно...Душа существа слишком интимная вещь, чтобы каждый мог располагать о ней лишнюю информацию. Она должна раскрываться, подобно пламенному цветку...— ещё одна отсылка на культуру дарок'вар: растение поглощающее позитивные эмоции, расцветающее тем ярче, чем расположено к объекту духовной близости сорвавшего. На удивление ему казалось, что сияющие глаза смотрели прямо в саму суть и Аура слушала его намного внимательнее, нежели любой другой зрячий..."Хм...Она ответила на мой вопрос послушнику...Весьма интересно" — задумался Восьмой на этот счёт, прежде чем...Принять фонарик? Колыхаясь в его руке тот бликами отражали тени двух фигур при движении. Да, иноземец принимает приглашение и направляется вслед за Верховной.
Добравшись до потаенной и сокровенной комнаты, по другому это никак не представишь, дарок'вар решил что весьма разумно будет занавесить проход, дабы их никто не потревожил. Возможно, Восьмой нарушал некие традиции, но так ему казалось правильным. В конечном итоге: человек сначала подумает прежде чем войти в огороженную комнату, нежели заглянуть в открытый проход. Мужчина оставляет выданный атрибут рядом с местом, где всё ближайшее будущее будет сидеть, общаясь с Аурой. Дракон имитировал позу жрицы, дабы уж не быть наглым. Глубоко вздохнул и начал говорить:
— Моё имя Восьмой, один из расы дарок'вар. Мы путешествовали среди звёзд и ковали в Пламени Начал. На моём пути встречались множество рас: гномы, эльфы, люди, кентавры..., — список мог продолжаться очень долго, но был сокращён, дабы не затягивать данное мероприятие до месячных посиделок:
—...и многих мне приходилось лишать жизни. В том числе и собратьев. Потомков. Ради выживания. Силы. Могущества. Знаний. Мне пришлось уби...Ещё***
Добравшись до потаенной и сокровенной комнаты, по другому это никак не представишь, дарок'вар решил что весьма разумно будет занавесить проход, дабы их никто не потревожил. Возможно, Восьмой нарушал некие традиции, но так ему казалось правильным. В конечном итоге: человек сначала подумает прежде чем войти в огороженную комнату, нежели заглянуть в открытый проход. Мужчина оставляет выданный атрибут рядом с местом, где всё ближайшее будущее будет сидеть, общаясь с Аурой. Дракон имитировал позу жрицы, дабы уж не быть наглым. Глубоко вздохнул и начал говорить:
— Моё имя Восьмой, один из расы дарок'вар. Мы путешествовали среди звёзд и ковали в Пламени Начал. На моём пути встречались множество рас: гномы, эльфы, люди, кентавры..., — список мог продолжаться очень долго, но был сокращён, дабы не затягивать данное мероприятие до месячных посиделок:
—...и многих мне приходилось лишать жизни. В том числе и собратьев. Потомков. Ради выживания. Силы. Могущества. Знаний. Мне пришлось убить собственного брата — Шестого — когда произошло Великое Разделение и многие из нас решили погасить Пламя..., — если Аура способна видеть или чувствовать эмоции, то с легкостью заметит как настроение Восьмого изменилось. Ранее биоэнергетическое поле выдавало в нём открытое существо, но сейчас...Словно тысячу замков попытались увесить на его душу и тело. Получилось это не очень хорошо и потому история продолжилась:
— Во время воин мне приходилось убивать всякого: мужчин, женщин, детей и стариков, виновных и невиновных, бедных и богатых. Некоторые святыни были опорочены моими действиями, ради удовлетворения собственного любопытства. Даже в этот храм меня вела лишь тяга к знанию, а не вера в Солнце. Моя раса рождена из Первого Пламени до света..., — и прямо сейчас Восьмому захотелось задать тот самый вопрос, мучающий его с самого прихода:
— Разве Солнце и Пламя не похожи в своих начинаниях? — когда вопрос был озвучен, дарок'вар прищурился. Более того: дабы оказаться полностью открытым — снимает маску. Лицо его в данный момент мало отличалось от человеческого: те же пропорции и особенности. Разве что кожа была тускло-багрового оттенка; склера черна, подобно ночному небу, с янтарными зрачками в центре...Глазами Восьмой внимательно следил за реакцией и вслушивался в каждое произнесенное после слово.
И все же, он слегка дрогнул, когда восьмой заговорил. Нет, ее не поразили истории об убийствах и войнах — в Соларисе спокойно относились к насилию, ибо даже в этом действе была жизнь. Неизбежность смерти, цикл повторяется вновь и вновь, пока слабые погибают от рук сильных. Это природа бытия.
Вздрогнула жрица потому, что история чужеземца так напоминала легенды артель-квессир. Рожденные из пламени дарок’вары буквально в зеркальном отражении повторяли путь рожденны...ЕщёЗакатное солнце все так же освещало лучами комнату, в которой творилось таинство исповедания. В этом оно было постоянно — миллиарды лет светило согревало и направляло на путь истинный каждую потерявшуюся душу. В Соларисе часто сравнивают огоньки жизней последователей с небесным телом, давшим людям возможность жить и видеть. У кого-то внутренний свет совсем слабый и тусклый, у кого-то острый и холодный. Кто-то полыхает ярко, но быстро гаснет, кто-то трепыхается, как огонек свечи на ветру. Аура дарила спокойный, постоянный свет.
И все же, он слегка дрогнул, когда восьмой заговорил. Нет, ее не поразили истории об убийствах и войнах — в Соларисе спокойно относились к насилию, ибо даже в этом действе была жизнь. Неизбежность смерти, цикл повторяется вновь и вновь, пока слабые погибают от рук сильных. Это природа бытия.
Вздрогнула жрица потому, что история чужеземца так напоминала легенды артель-квессир. Рожденные из пламени дарок’вары буквально в зеркальном отражении повторяли путь рожденных из света солнечных драяд. Они сами первосвет, создавший некогда далекую отсюда вселенную — так им с Люментисом говорил папа, рассказывая сказки перед сном. Аура буквально почувствовала, как проскочила эмоция на ее лицо, но тут же постаралась придать себе беспристрастный вид. Она должна слушать и наставлять. Быть светилом. Быть чем-то божественным, мудрым и всезнающим, как ее отец или дядя Астерий. Жаль, что в теле взрослой драяды все еще порой сидит та самая взбаломошенная девчонка, носящаяся по крышам за солнечными зайчиками.
— Мы, драяды, вышли из света на зарождении вселенной. Как Вечносвет проложил нам путь сквозь миры, так и тебя привела в Соларис единственно верная причина. Знания. Любопытство. Пылкий ум. Учение есть свет, а неученье — тьма. Мы не поклоняемся Солнцу, как может показаться на первый взгляд, ведь это всего лишь звезда… - тут жрица позволяет себе едва заметную улыбку, а после продолжает, — Мы чтим науку, магию и Космос. Без пламени нет света, без света нет огня. Все взаимосвязанно. Огонь — жизнь, что заставляет биться наши сердца. Свет — чистый разум, что тянется далеко за пределы сознания, заставляет искать и открывать новое. Они разные, но они связаны.
Жрица взмахнула правой рукой, и на голых стенах заиграли красочные картины всего того, что она описывала. Планеты рождались и умирали, вспыхивали новые звезды и гасли старые. В потоках первородного пламени жизнь обретала форму, в чистом свете рождались души. Люди гибли и восставали, вновь и вновь перерождались в бесконечных войнах и гневе, но вместе с этим любили, танцевали и пели.
— Ночь темна и полна ужасов, но без нее не наступит день. Без горечи нет радости. Без страха — слепой отваги. Без ненависти нет любви. Свет твоей души не отвергнет тебя, не угаснет из-за грехов. В нас всех их даже и нет — не может быть греховным то, что заложено в суть природы вещей. Восьмой, ты — начало и конец. Ты — судья, палач, приговоренный. - новый взмах ладони жрицы, и на стенах возникают уже сцены из жизни дарок’вара. И они мало чем отличаются от того, что было показано на примере человечества — в них он и гневный, и спокойный. И яростен в бою, и виновен перед собой в одиночестве. В них он отбирает жизнь у одних — но дарит другим.
— Цикл повторяется вновь и вновь. А Солнце все так же бесстрастно светит для всех. Так есть ли нам на самом деле в чем исповедоваться, или мы прекрасны в своем замысле?…
Голос жрицы сходит на сакральный шепот. В конце-концов, их окутывает такая тишина, что кажется будто время остановилось, замерло. Даже стук двух сердец покажется сейчас громом — но и его не слышно. Таинство свершилось.
— Мы стремимся к познанию мира, который создаётся и разрастается; волю Первого Пламени — разжигающую тысячи и тысячи сердец; мощь и силу — способных дать нам возможность завоевывать и защищать, — делится собственными знаниями мужчина, при этом обращая внимание на то как расцветают стены по бокам. С интересом рассматривает каждую сформировавшую картину, запоминая и фильтруя, делая выводы в мыслях: "Они и правда похожи на нас. Возможно, даже больше нежели наши дети...ЕщёСлова драяды были мудры. Они таили в себе знания тысячи веков. Кажется, дарок'вар не ошибся ни с местом своего прибытия в этот мир, ни с той с кем следует вести беседы. Подобно закатному Солнцу она накрывала его своей тенью и погружала в пучину раздумий каждый словом. Честно сказать, Восьмой даже перенял то спокойствие, с коим Аура вела беседы на подобные темы и то как она сдерживалась, хотя...Мужчина отчетливо видел и чувствовал тот факт, что в теле смуглой эльфийки бурлят эмоции и постепенно разжигается некое пламя.
— Мы стремимся к познанию мира, который создаётся и разрастается; волю Первого Пламени — разжигающую тысячи и тысячи сердец; мощь и силу — способных дать нам возможность завоевывать и защищать, — делится собственными знаниями мужчина, при этом обращая внимание на то как расцветают стены по бокам. С интересом рассматривает каждую сформировавшую картину, запоминая и фильтруя, делая выводы в мыслях: "Они и правда похожи на нас. Возможно, даже больше нежели наши дети — драконы". Совмещает приятное с полезным, вновь продолжая некоторые речи:
— Мы были рождены во Мраке и сражались с ним на заре мироздания. В нас пылает жар Пламени, но и присутствует обжигающая тень..., — звучит очень противоречиво на первый взгляд. Но, Восьмой освобождает собственные ладони от перчаток и если жрица хоть как-то способна наблюдать, различать без зрительного контакта, то...всё от кончиков пальцев и чуть глубже середины предплечья будет погружено в обугленную, чёрную, словно испачканный чернилами лист, густую кожу. Ногти длинные, больше похожие на полноценные когти. И будто бы желая дабы Аура рассмотрела их детальнее — располагает тыльными сторонами чуть впереди себя, держа ладони раскрытыми к потолку:
— Каждый дарок'вар отмечен подобной меткой даже через поколения. Таков наш цикл. И жрица права — в этом мы прекрасны. Без нас цивилизации погрузятся во мрак; но некоторые из нас могут стать причиной этого опустошения..., — взгляд Восьмого скользит по той стене что показывала его жизнь и удивился. "Как...? Мы знакомы лишь несколько минут, но многие из моих поступков известны Ей" — спрашивает сам себя и недоумевает мужчина, после чего возвращает взор на Верховную. Закрывает глаза. Мир вокруг пульсировал. Вот он чувствует собственные руки. Видит их сгустками пламени с обугленными предплечьями и кистями; следом стены, покрытые свечением чужеродной энергии; наконец Аура — сгусток золотистой энергии, распускающий волнами теплоту и умиротворенность. Восьмой встречает эту волну пожаром. Но не губительным. Подобно защитному кругу обходит со всех сторон духовный план эльфийки; языками пламени щекочет руки, лицо, глаза, подхватывает волосы и трепет их. Тук-тук. Две энергии начинают пульсировать. Тук-тук. Рябью расходится пульсация пространства. Тук-тук звучит пламенное сердце дарок'вар и тёплая душа артель-квессир. Сакральная тишина скрывает нечто более сокрытое и будоражащее, нежели обычный диалог по душам.
— Не каждый артель-квессир слеп, как ты наверняка заметил. И это мой личный цикл. Мои глаза погрузились во мрак — но я вижу мир так ясно, как никогда раньше не видела… - звенящий шепот жрицы выдает ее с головой. Она все же перешла ту грань беспристрастности, что приличествует нормам причастия. Служителям нельзя проникаться историями исповедуемых — но она прониклась. Будто это касалось ее напрямую, будто что-то личное и такое знакомое… Может, они и впрямь похожи? Может, рождены из одного целого? Или для него?
Его внутреннее пламя сильно, ярко — и Аура как мотылек на свет летит в объятья пожара. Глуп ли мотылек, или наоборот настолько озарен, чт...ЕщёПусть Восьмой и не переживает, Аура способна видеть. И судя по тому, как красочно она расписала стены сценами из жизни дарок’вара — драяда видит даже больше, чем любой зрячий человек или артель-квессир. Когда он показывает ей свои руки, Верховная не кривится в гримасе отвращения, на ее лице нет и тени неприязни. Только мягкая, согревающая улыбка.
— Не каждый артель-квессир слеп, как ты наверняка заметил. И это мой личный цикл. Мои глаза погрузились во мрак — но я вижу мир так ясно, как никогда раньше не видела… - звенящий шепот жрицы выдает ее с головой. Она все же перешла ту грань беспристрастности, что приличествует нормам причастия. Служителям нельзя проникаться историями исповедуемых — но она прониклась. Будто это касалось ее напрямую, будто что-то личное и такое знакомое… Может, они и впрямь похожи? Может, рождены из одного целого? Или для него?
Его внутреннее пламя сильно, ярко — и Аура как мотылек на свет летит в объятья пожара. Глуп ли мотылек, или наоборот настолько озарен, что ищет спасения в материи жизни? Жрица глубоко вдыхает, чувствуя как взвивается ввысь вместе с ней и пылающая энергия чужеземца. Как огонь проникает внутрь ее живота, расползается живыми языками по венам, снедает вожделенным жаром кости. Горячим ветерком щекочет кожу, путается в волосах. Выдох — и пламя отступает, но потом входит в нее вновь и вновь с каждым вздохом. Она его впустила, вобрала в себя свет от огня Восьмого, смешала со своим сиянием Вечносвета, бесконечным ровно настолько, насколько не имеет конца Вселенная. Сокрытые веками слепые глаза драяды рождают влагу. Вот она, жизнь. Причина и следствие.
Если бы кто-то вдруг вошёл в исповедальню, то увидел бы просто двух причащенных, сидящих на полу в позе лотоса. Если бы прислушался, то не услышал бы ничего кроме синхронного дыхания и ритмичного стука сердец. Если бы окликнул — то и ответа бы не получил. Ведь в комнате бушевал незримый глазу огненный шторм.
Две энергии, рождающие материю, танцуют в унисон, сплетаются и расходятся, чтобы спустя мгновение вновь прильнуть друг к другу. Родственные по своей сути, свет и огонь смешались, породили новые краски мироздания. Стали одним целым, неограниченным, чем-то бесконечно новым и прекрасным.
"Разве это не чудесно? Никогда подобного не ощущал...Наше Пламя и Свет гармоничны..." — думает он сам про себя, но уверен что Верховная читает его мысли, в данный промежуток времени, с легкостью пера. В конечном итоге, постепенно, мужчина раз...ЕщёСвет облепливает Восьмого так же, как насекомые источник света. Разница была лишь в том, что последний случай противен и мерзко для восприятия большинства существ. Но сейчас: тело дарок'вар накрыло таким теплом, что казалось будто бы никогда и не ощущал подобного. Энергия жрицы странным образом воздействовала на него. Казалось будто бы на определенных участках кожи становилось теплее, где-то и вовсе обжигаемо, подобно свежим рубцам от стального лезвия, а порой и вовсе заполняло дыхательное пути, будто бы прямо сейчас мужчина медленно утопал в океанских водах. Сей ощущения вынуждали Восьмого напрягать то один участок мышечной структуры, то другой, но духовного спокойствия и равновесия не нарушал, как и не обрывал столь чудной контакт.
"Разве это не чудесно? Никогда подобного не ощущал...Наше Пламя и Свет гармоничны..." — думает он сам про себя, но уверен что Верховная читает его мысли, в данный промежуток времени, с легкостью пера. В конечном итоге, постепенно, мужчина развеивает их духовный контакт, начиная глубоко вдыхать и выдыхать. Всё ещё с закрытыми глазами. Горячее дыхание видной струей пара извергается из приоткрытых уст в тот момент, когда глаза Восьмого раскрываются. Ещё около минуты дарок'вар сидел молча, приходил в себя, переводил дыхание — подобный синтез забирает огромное количество энергии обоих — набирается сил и лишь только спустя произносит шёпотом, боясь расколоть сакральную тишину:
— Благодарю за уделенное мне время, Аура Люцента де Ла Соларис..., — да, теперь ему известно полное имя жрицы, за счёт их ментального диалога. Кстати, в обратную сторону этого не произойдет, так как единственные обращения которые запомнил мужчина: Восьмой, Кузнец Пламени, летящий средь звёзд и куча других, но только не имя. По всей видимости у него его просто нет.
Дарок'вар медленно приподнимается, даже не отряхиваясь, так как считает это неуважительным проявлением к данному Храму — сей место просто не может дурно влиять и загрязнять входящую на территорию церкви личность. Но уходить не торопится, лишь поближе подходит к Верховной со следующими словами:
— У меня будет ещё одна просьба.
Лишь с последним лучом солнца тишина уйдёт. Она будет нарушена глубоким, судорожным вздохом Ауры, на мгновение ощутившей себя заполненным до краев сосудом. Энергия цвела и выплескивалась из нее, в основном — через свечение волос. В наступивших сумерках это выглядело особенно эффектно. Но подобная «подзарядка» на удивление отбирает много сил, в основном — моральных. Чужая душа потемки, но Аура ворвалась туда сияющим столпом. И открыла свою. Просидев с минуту с закрытыми глазами, драяда поднимает веки и помещение вновь заливает вспышка света — уже из ее склер.
— Благодарю и тебя, Восьмой, дарок’вар из вселенского пламени. Этот разговор был действительно сакральным.. - молвит в ответ жрица, так же поднимаясь на ...ЕщёДолго тишина исповедальни не нарушалась. Солнечный диск медленно уходил за горизонт, но комната в которой сидели Верховная и Восьмой каким-то чудом оставалась озаренной, освещенной. Воздух уплотнился, стал тяжелым и наэлектризованным, будто вот-вот в арочном своде разразится гром.
Лишь с последним лучом солнца тишина уйдёт. Она будет нарушена глубоким, судорожным вздохом Ауры, на мгновение ощутившей себя заполненным до краев сосудом. Энергия цвела и выплескивалась из нее, в основном — через свечение волос. В наступивших сумерках это выглядело особенно эффектно. Но подобная «подзарядка» на удивление отбирает много сил, в основном — моральных. Чужая душа потемки, но Аура ворвалась туда сияющим столпом. И открыла свою. Просидев с минуту с закрытыми глазами, драяда поднимает веки и помещение вновь заливает вспышка света — уже из ее склер.
— Благодарю и тебя, Восьмой, дарок’вар из вселенского пламени. Этот разговор был действительно сакральным.. - молвит в ответ жрица, так же поднимаясь на ноги. Волшебство слияния двух энергий постепенно рассеивалось, а вместо него приходили более насущные чувства и проблемы. Например, тяжелый головной убор, который Аура таскала с самого утра, стал совершенно невыносимой ношей для ее головы и шеи. А еще натирали основания длинных, острых ушей. Не выдержав, драяда снимает этот безусловно красивый, но явно созданный для пыток аксессуар, и блаженно выдыхает прикрыв глаза.
— О да-а… какое же облегчение… — протягивает жрица, шевеля длинными ушами. На мгновение она теряет свою «божественность», становясь практически неотличима от смертной, видимо успешно забыв о прихожанине. Впрочем, мужской голос быстро возвращает артель-квессир в реальность.
— Что?… Ой, извини… Конечно, я постараюсь выполнить любую твою просьбу. Мы, в Соларисе, в помощи не отказываем.
— Кажется даже у жриц существуют свои пожелания..., — следом доносятся ещё слова, но сказанные настолько тихо, что сама Аура и то еле разберет. Но всё же у неё получится и услышанное вызовет в ней яркие, возможно, противоречивые эмоции.