Прекрасное и глубокое стихотворение!
Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою… И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина… Смешно?»
Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.
Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала.
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.
О, господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами…
Как мало надо женщине — мой Бог!—
чтобы ее за женщину считали.
1968
Евгений Евтушенко
Комментарии 10
Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя — дешевая.
На площади Манежная бросал монету в снег.
Загадывал монетой, люблю я или нет.
Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье.
Они познакомились в 1954 году в квартире у общих друзей, где выпивали, веселились и читали стихи. Белла была жизнерадостна, умна и харизматична. Таким же был и Евтушенко.
Через год после знакомства влюбленные поженились. В начале отношений все было прекрасно: они гуляют, Евтушенко сочиняет стихи прямо на ходу, дарит их возлюбленной и даже развешивает листки со стихами на деревьях. Романтика, восторг, упоение.
Счастье длилось до тех пор, пока девушка не забеременела. Поэт напуган, он не хочет обременять себя семьей (ему же в будущем предстоит слава и путешествия!). Он уговаривает Беллу сделать аборт. Девушка идет на этот шаг ради возлюбленного. После этого отношения кардинально меняются, а поэтесса...ЕщёБелла Ахмадулина своему первому мужу Евгению Евтушенко
Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя — дешевая.
На площади Манежная бросал монету в снег.
Загадывал монетой, люблю я или нет.
Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье.
Они познакомились в 1954 году в квартире у общих друзей, где выпивали, веселились и читали стихи. Белла была жизнерадостна, умна и харизматична. Таким же был и Евтушенко.
Через год после знакомства влюбленные поженились. В начале отношений все было прекрасно: они гуляют, Евтушенко сочиняет стихи прямо на ходу, дарит их возлюбленной и даже развешивает листки со стихами на деревьях. Романтика, восторг, упоение.
Счастье длилось до тех пор, пока девушка не забеременела. Поэт напуган, он не хочет обременять себя семьей (ему же в будущем предстоит слава и путешествия!). Он уговаривает Беллу сделать аборт. Девушка идет на этот шаг ради возлюбленного. После этого отношения кардинально меняются, а поэтесса не может больше иметь детей. У Ахмадулиной ухудшается душевное состояние, она начинает много пить и состригает волосы. Два поэта ссорятся и в итоге расстаются.
Спустя время Евтушенко переосмыслит эту ситуацию и сформулирует достаточно точную мысль:
Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в её чреве, то он убивает её любовь к себе.
Долгие годы его будет одолевать чувство раскаяния: Я долго мучился, думая, что из-за моей юной глупой жестокости она потеряла возможность иметь детей — так нам сказали врачи.
У Беллы позднее появится дочь, история умалчивает, своя или приёмная.
Евгений Евтушенко
А снег идёт, а снег
идёт, И все вокруг чего-то ждёт...
Под этот снег, под тихий снег, Хочу сказать при всех:
«Мой самый главный человек, Взгляни со мной на этот снег -
Он чист, как то, о чем молчу, О чем сказать хочу».
Кто мне любовь мою принёс? Наверно, добрый Дед Мороз.
Когда в окно с тобой смотрю, Я снег благодарю.
А снег идёт, а снег
идёт, И всё мерцает и плывёт.
За то, что ты в моей судьбе, Спасибо, снег, тебе.
1956 или начало 1957 года
----------------------------------
Белла
Ахмадулина
...ЕщёИз глубины моих невзгод молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год, и в следующий, и вовеки.
Я, не сумевшая постичь простого таинства удачи,
беду к нему не допустить стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе, загородив его плечами,
ему и всей его семье желаю миновать печали.
Пусть будет счастлив и богат. Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал во здравие гостей весёлых,
не ведая, как наугад я билась головою
Евгений Евтушенко
А снег идёт, а снег
идёт, И все вокруг чего-то ждёт...
Под этот снег, под тихий снег, Хочу сказать при всех:
«Мой самый главный человек, Взгляни со мной на этот снег -
Он чист, как то, о чем молчу, О чем сказать хочу».
Кто мне любовь мою принёс? Наверно, добрый Дед Мороз.
Когда в окно с тобой смотрю, Я снег благодарю.
А снег идёт, а снег
идёт, И всё мерцает и плывёт.
За то, что ты в моей судьбе, Спасибо, снег, тебе.
1956 или начало 1957 года
----------------------------------
Белла
Ахмадулина
Из глубины моих невзгод молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год, и в следующий, и вовеки.
Я, не сумевшая постичь простого таинства удачи,
беду к нему не допустить стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе, загородив его плечами,
ему и всей его семье желаю миновать печали.
Пусть будет счастлив и богат. Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал во здравие гостей весёлых,
не ведая, как наугад я билась головою оземь,
молясь о нем — средь неудач, мне отведенных в эту осень.
Прощание Белла Ахмадулина
А напоследок я
скажу: прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства.
Как ты любил? – ты пригубил погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? – ты погубил, но погубил так неумело.
Жестокость промаха… О, нет тебе прощенья.
Живо тело и бродит, видит белый свет, но тело мое опустело.
Работу малую висок еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок, уходят запахи
и звуки.
1960
-------------------------------------------
Белла Ахмадулина
О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль, не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой —
все на беду, все на виду, все в этой роли
одинокой.
О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада напиться из моей печали.
Одна, одна — среди...Ещё
Прощание Белла Ахмадулина
А напоследок я
скажу: прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства.
Как ты любил? – ты пригубил погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? – ты погубил, но погубил так неумело.
Жестокость промаха… О, нет тебе прощенья.
Живо тело и бродит, видит белый свет, но тело мое опустело.
Работу малую висок еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок, уходят запахи
и звуки.
1960
-------------------------------------------
Белла Ахмадулина
О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль, не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой —
все на беду, все на виду, все в этой роли
одинокой.
О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада напиться из моей печали.
Одна, одна — среди стыда стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль — моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль — моя лишь боль. Но сколько боли.
Сколько. Сколько. 1960 -1961
Евгений Евтушенко Ольховая сережка
Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу к невозможности
истолковать.
Себя низвести до пылиночки в звездной туманности, конечно,
старо, но поддельных величий умней,
и нет униженья в осознанной собственной малости -
величие
жизни печально осознанно в ней.
Сережка ольховая, легкая, будто
пуховая,
но сдунешь ее - все окажется в мире не так,
а, видимо,
жизнь не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая выше любого пророчества.
Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не
дано изменить все немедля, как
хочется,- когда изменяемся мы, изменяется мир.
И мы переходим в какое-то новое
качество
и вдаль отплываем к неведомой новой земле,
и не
замечаем, что начали странно покачиваться
на новой воде и совсем на др
...ЕщёЕвгений Евтушенко Ольховая сережка
Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу к невозможности
истолковать.
Себя низвести до пылиночки в звездной туманности, конечно,
старо, но поддельных величий умней,
и нет униженья в осознанной собственной малости -
величие
жизни печально осознанно в ней.
Сережка ольховая, легкая, будто
пуховая,
но сдунешь ее - все окажется в мире не так,
а, видимо,
жизнь не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая выше любого пророчества.
Тот станет другим, кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не
дано изменить все немедля, как
хочется,- когда изменяемся мы, изменяется мир.
И мы переходим в какое-то новое
качество
и вдаль отплываем к неведомой новой земле,
и не
замечаем, что начали странно покачиваться
на новой воде и совсем на другом
корабле.
Когда возникает беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов, где рассветы с надеждой встречал,
мой
милый товарищ, ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный, пугающе черный причал.
Не страшно
вблизи то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса, огоньки сигарет. Немножко обвыкнешь, и
скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе, что единственной
пристани нет. Яснеет душа,
переменами неозлобимая. Друзей, не
понявших и даже предавших,- прости.
Прости и пойми, если даже разлюбит
любимая, сережкой ольховой
с ладони ее отпусти. И пристани новой не
верь, если станет прилипчивой.
Призванье твое - беспричальная
дальняя даль. С шурупов сорвись,
если станешь привычно
привинченный, и снова отчаль
и плыви по другую печаль. Пускай
говорят: «Ну когда он и впрямь образумится!» А ты не волнуйся -
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон: «Все уляжется,
все образуется...» Когда образуется все -
то и незачем жить. И необъяснимое
- это совсем не бессмыслица.
Все переоценки нимало смущать не
должны,- ведь жизни цена не понизится
и не повысится - она неизменна
тому, чему нету цены. С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит. С чего
это я? Да с того,
что сережка ольховая лежит на ладони и, словно живая,
дрожит...