"... Войдя в исполком, я увидела капли крови на полу холла, дурное предчувствие подтвердилось. Абельмазовцы тут же обступили меня.
-Где Игорь, что вы с ним сделали? – срываясь на крик, спросила я.
- Успокойся. С ним всё в порядке. Зачем ему наши списки? Что он хотел этот ментяра? Слить нас?
Игорь – бывший сотрудник милиции на пенсии, в своё время был заместителем начальника нашего городского отделения МВД.
- Мы сами обеспечим охрану участков и никаких списков вам не дадим, - продолжал коренастый парень в темных очках. Я никогда не видела его глаз, он всегда носил темные очки.
- Ваши списки нам не нужны, у нас своя охрана на каждом участке, - ответила я, пытаясь прорваться сквозь стену молодчиков.
Не обращая внимания на толчки и размахивание руками, я побежала по коридору в поисках Игоря и услышала его слабый голос:
-Ирин, Ирин, я здесь.
Игорь был в туалетной комнате, он сидел на подоконнике, держась за бок, лицо было в крови. После Референдума выяснилось, что у него сломаны ребра.
Вот в такой обстановке шла подготовка к Референдуму в маленьком шахтерском городке Торез. Вечером десятого мая Олег «Свой» и Виталик «Кабан» вывезли меня с мужем из дома в квартиру мамы моей подруги. Ночь прошла без сна, я очень волновалась и переживала, я боялась, что абельмазовцы сорвут референдум, отнимут у нас протоколы… А вдруг не откроют участки?! В любой момент мог произойти срыв, но у нас была договоренность: в случае, если какой-то участок окажется закрыт, ставим палатки и проводим голосование.
С пяти утра я была на ногах, волнение было до дрожи в руках, я приехала на улицу Николаева, где размещалась территориальная комиссия и наш штаб. Около восьми часов поступил первый звонок, звонили из моего родного лицея:
-Ира, что делать, нам не открывают входную дверь, - прокричала в трубку моя коллега, член избирательной комиссии.
Я набрала номер директора лицея:
-Людмила Васильевна, в чем дело? Почему участок до сих пор не открыт? Комиссия уже должна приступить к работе, им необходимо подготовиться прежде, чем придут люди.
Истеричный с заиканием голос мне провизжал в трубку:
-Еще нет восьми часов! Я в восемь часов открою.
Чего она ждала за пятнадцать минут до начала голосования? Звонка? Какого, от кого, с каким указанием?!
- Хорошо, мы ждём до восьми и, если что, мы сейчас же приедем к вам.
Слава Богу, все участки были открыты, кроме одного – не работал участок на заводе твердых сплавов, владельцем которого был депутат областного совета. Рядом с административным корпусом завода была установлена палатка, в которой и проходило голосование.
Я с Виталиком и Олегом объезжала весь город, все поселки, поражаясь организованности наших горожан. Этот день стал праздником. Люди шли семьями на голосование, они, в ожидании, стояли в огромных очередях, которых не было никогда, ни в какой год, ни при каких выборах; на участках звучала музыка, люди улыбались, каждый верил, что нас ждёт короткий путь возвращения на Родину, никто не мог предположить сколько прольётся крови, сколько впереди бед и отчаяния, страха и потерь, сколько деток никогда не пойдут в школу, не вырастут, а навечно останутся детьми… Сколько искалеченных тел и судеб, сколько глухих и слепых, безруких и безногих породит эта ненавистная война зла против добра.
Мы не знали… А если бы знали? Я задумывалась над этим вопросом: изменили бы мы своё решение, остались бы под сапогом пиндосов-бандерлогов?! Что было бы с нами? А было бы то, что нас всё равно истребляли бы, как носителей русского языка, традиций и веры, разница была бы в том, что мы молча и безропотно предали бы всё святое, что хранит наша память, предали бы свои души, своих дедов и прадедов, а не гибли в бою, оставаясь верными долгу, чести и памяти.
Вечер 11-го мая был перенасыщен эмоциями и волнениями до такой степени, что когда мне в час ночи позвонили с одного из участков с вопросом:
- Ирина Ивановна, у нас всё подсчитано и заполнено, подписи все поставлены, нам можно вылезать из-под стола и везти протокол? – меня просто накрыла истерика:
гомерический хохот с брызгами слёз и я стала сползать по стене, Игорь вовремя подхватил меня и тут же застонал от боли.
Поясню: протоколы свозили со всех участков в территориальную комиссию, но т.к. группы абельмазовцев делали попытки перехватить членов комиссий, ответственных за протоколы, мы советовали пораньше выключать свет на участках и в укромных местах, используя фонарики или свечи, заполнять протоколы. Да, хотите верьте, хотите нет, но именно такая обстановка была в моем городе! Была даже идея срочно вывезти всю комиссию в один из храмов, мол туда не посмеют ворваться абельмазовцы, но настоятель храма не одобрил это решение, хотя с момента начала подготовки к референдуму, настоятели всех храмов Тореза нас поддерживали и оказывали помощь даже в день проведения референдума, за что низкий поклон им.
Не стали мы никуда переезжать, решив, что это может быть ещё опасней, чем оставаться на месте.
К зданию, в котором находилась территориальная комиссия, поздно вечером подъехала колонна легковых автомобилей, в каждом из которых сидели автоматчики-головорезы! В наш штаб ворвался коренастый парень в очках и его подельник, он подлетел к Валентине Михайловне и стал крутить пистолетом у виска, периодически направляя его на каждую из нас, всех, кто в это время был в комнате. Нас, в частности меня, которая с 1-го марта взяла на себя роль координатора и организатора референдума в городе, он обвинял в измене и предательстве. Описать весь тот ужас, который творился в городе невозможно, это масса деталей: разговоры, угрозы, непрерывные звонки, так что немудрено было поехать по стенке, в прямом смысле слова, после очередного звонка.
Я не помню во сколько покинула участок, в час ночи или в два, территориальная комиссия продолжала ещё свою работу, но мне утром нужно было отвозить протоколы в Донецк и я решила хоть немного отдохнуть, договорившись, что председатель комиссии заберет протоколы с собой.
Утром меня разбудил звонок Игоря Д.:
-Ты ещё спишь? Вставай, уже пора ехать в Донецк.
Наспех собравшись я выскочила из дома, машина Игоря Д. уже ждала меня и мы поехали к Валентине за протоколами. Мы стучали и звонили, опять стучали и звонили, сигналили, а в ответ тишина и только спустя некоторое время она ответила на телефонный звонок:
- Меня дома нет, протоколов у меня нет, я не скажу вам где протоколы, вы- предатели, я вам не верю!- она не говорила, она истерично кричала мне в трубку.
На все увещевания и предложения самостоятельно отвезти протоколы в Донецк, ответ был один:
- Я боюсь, я никуда не поеду и вам не отдам.
Ситуация дошла до полного абсурда. Человека, а тем более женщину, можно понять, когда тебе угрожают пистолетом и ты всю ночь на нервах, у любого может случиться срыв. Уж не знаю, как мы её убедили, но в конце концов она протоколы нам отдала."
Так было...
11-го мая исполняется десять лет!!! Десять лет нашей Донецкой Народной Республике!
Мы стояли, стоим и стоять будем до победного конца. Что бы ни одна капля, пролитой крови, не была напрасной.
Низкий земной поклон всем участникам боевых действий!
Светлая вечная память павшим за справедливость, веру и правду... Светлая вечная память невинно убиенным...
С Днём рождения тебя, дорогая, выстраданная наша Донецкая Народная Республика!
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1