История порой подкидывает исследователю эпизоды, которые мало укладываются в скучное построение причинно-следственных связей, делая предмет очень ярким, почти детективным, с самыми нежданными поворотами. Вроде бы идёт один процесс, начинается серое скучное событие, которое никогда не оставит следа… вдруг раз — получается совсем другое, меняющее целую эпоху. Именно так произошло с немецким алхимиком Иоганном Фридрихом Бёттгером (1672-1719). Конец XVII века. Начинают необратимую поступь к вершинам естественные науки, самой притягательной дисциплиной становится медицина. Средневековая алхимия стремительно теряет свои позиции в среде образованных людей, её магия рассеялась после нескольких поколений усилий найти «философский камень». Эпитет «алхимик» стал нечестивым почти во всех слоях общества, церковь празднует победу. Именно в эти времена любознательный и способный юноша по имени Иоганн Фридрих Бёттгер решает своё будущее. По настоянию родителей поступает в 16-тилетнем возрасте в ученики к известному берлинскому аптекарю Цорну. Очень быстро обзаводится многочисленными друзьями из университетской среды Лейпцига, Эрфурта, Кёльна и Гейдельберга. Через пару лет молодой ученик аптекаря уже состоит в корреспонденции с полусотней берлинцев, постигающих науки по всей Европе. Однако его жизненные и профессиональные ориентиры полностью сбиваются. Оставаясь старательным лаборантом-фармацевтом главной аптеки города, изучает больше… неправильные книги. Иоганна всё меньше интересует медицина, его каморка завалена трудами по алхимии и оккультным наукам, которые он скупает где только можно, даже с Балкан присылают некоторые трактаты. Ученик аптекаря вполне состоятелен, в Берлине о нём говорят как о самом большом специалисте в нумизматике, изготовлению денег, эксперте по фальшивомонетничеству. Это семейное, дед Бёттгера был знаменитым ювелиром, консультировал почти все монетные дворы Германии. Как и отец, ставший финансовым чиновником при курфюрсте Саксонии. Учитель Цорн, весьма почтенный гражданин и член магистрата, пришёл в ужас от новых увлечений Иоганна. Занятия алхимией по-прежнему считались наказуемым деянием в рамках церковного законодательства. Но мягкий нрав и таланты молодого ученика сдерживают позывы пожаловаться на него. Тем более эксперименты в некоторых «алхимических опытах» приносят прибыль, Иоганн изобретает полезные для аптекарского дела порошки и мази.

Ученик организовывает собственную лабораторию, всё реже появляется у Цорна. Когда возмущенный старик попытался серьёзно потолковать с молодым алхимиком, тот заносчиво сообщает: ему известна точная формула получения золота из свинца. Ей поделился один странствующий грек, которого Иоганн едва живого выловил из Шпрее. В благодарность «утопленник» сообщил рецептуру «особой жидкости», которую следует добавлять в расплав свинца и нескольких других металлов. Получить эту самую главную жидкость молодой алхимик пытался почти целый год, но безуспешно. Это стало навязчивой идеей, да и несчастье пришло со стороны, откуда не ждал. По хмельному делу аптекарь Цорн проговорился в таверне, что его ученик скоро станет богачом, ему едва-едва осталось до составления точной рецептуры превращения свинца в жёлтый металл, показав в качестве доказательства какой-то кусочек блестящего сплава, очень напоминавший золото. Слухи об алхимических успехах ученика аптекаря, который и без того был известен берлинцам своими талантами, мгновенно облетели город. Подозрительно быстро достигли самого короля Пруссии Фридриха I. Тот послал солдат, чтобы доставить пред свои алчные очи столь талантливого алхимика. Но Иоганна кто-то предупредил, он собрал книги и лабораторное оборудование — ударился в бега, вынырнув через несколько дней на родине, в землях курфюрста Саксонии. Однако слухи летели впереди его наёмной повозки, Фридрих-Август I (бывший тогда и польским королем под именем Август II) уже выдал соответствующее распоряжение: со всем бережением встретить и препроводить беглого алхимика в Дрезден. Ну очень нуждался в деньгах… Иоганна, едва успевшего обнять матушку и сестёр, взяли под белые рученьки и отправили в хороший уютный домик на окраине столицы. Там в подвале его ожидала… прекрасно оборудованная лаборатория. По всей видимости, Фридрих-Август давненько пытался найти специалистов по изготовлению золота из других металлов, но тоже не преуспел. Иоганну Бёттгеру новое рабочее место очень понравилось, с большим энтузиазмом он взялся смешивать разные компоненты, запекал и плавил, варил и остужал. Но шли месяцы, ничего толкового не выходило, а курфюрст поторапливал всё более нетерпеливым голосом.

После небольшого взрыва в лаборатории и вовремя потушенного пожара алхимик впал в отчаяние, снова решил бежать. Далеко не ушёл, люди курфюрста перехватили на границе с Брауншвейгом. Переместили не в богатый благоустроенный дом с прислугой, в сырой подвал ветхого замка Альбрехтсбург, рядом с городком Мейсеном. Трясущийся от страха алхимик Иоганн обнаружил там сквозняки, десятки снующих крыс и… аккуратно перевезённую из Дрездена лабораторию. Кастелян замка, покрытый шрамами ветеран многих войн по прозвищу «Капкан» сообщил: либо алхимик создаст золото, либо закончит свои дни в этом подвале. Как потом (уже со смехом) сообщал незадачливый Бёттгер — он погрузился в панический ужас. Перестал вести какие-либо записи, лихорадочно плавил в печах наугад все имевшиеся металлы, использовал любые доступные присадки. Всё было напрасно. Другой большой проблемой стали глиняные тигли, в которых бурлили металлы. Они постоянно стали лопаться, когда Иоганн увеличил температуры для опытов, устроив поистине чудовищные наддувы воздуха. Во время одного особо «горячего опыта» погиб помощник, который был занят изготовлением тиглей. Пришлось делать их самому. Поскольку дело было тайным, а гончар унёс в могилу рецептуру своих изделий, Иоганн Бёттгер начал запрашивать разные сорта глины. Пока ему случайно не привезли на пробу красную, добытую в окрестностях махонького городка Окрилля. Доставил материал другой тюремщик, граф Эренфрид фон Чирнхаус. Он тоже работал в замке Альбрехтсбург, но не в подвале. Граф был небывало (для германской аристократии) образованным человеком, крайне любознательным, большим знатоком естественных наук. Назначенный курфюрстом приглядывать за алхимиком Иоганном, сначала с огромным презрением отнёсся к занятиям Бёттгера, как и подобает учёному мужу. Занял себя полноценными геологическими изысканиями в землях Саксонии. Искал не серебро или другие металлы, а перекапывал все речушки, болота, озёра и пруды… в поисках «китайской глины». Той самой легендарной, из которой в Поднебесной изготавливали знаменитый белоснежный фарфор. По его приказу все добытые образцы стали свозить в замок Альбрехтсбург, где он вынужденно стал тюремщиком и соглядатаем за алхимиком Иоганном.

Потребителем привозимой глины немедленно стал заключённый, почти сразу обратив внимание на необычайно плотную красную из Окрилля. Как-то ночью графа разбудил недовольный кастелян и пробормотал: «вас просит спуститься в подвал этот нечестивец, спутавшийся с сатаной. Вы что-то должны увидеть. Но предупреждаю, золота он ещё не сварил». Когда Эренфрид фон Чирнхаус появился в лаборатории Иоганна, тот, возбуждённо прыгая возле печей, начал совать под нос графа несколько небольших форм, в которых варил металлы: «Граф! Посмотрите, тигель из вашей красной глины выдерживает самые высокие температуры, которые не известны даже лучшим литейщикам и кузнецам! Это открытие!». Аристократ-естествоиспытатель взял красный тигель, взвесил в руке. Лёгкий! Стукнул по стене. Твёрдый! Побарабанил ногтем, словно в лавке богатого венецианского купца, когда выбирают китайское фарфоровое сокровище… Тигель отозвался звонким эхом, словно драгоценная чашка! «Господин Бёттгер! Я не знаю, что скажет курфюрст, но своей волей приказываю вам остановить эксперименты по добыванию алхимического золота. Поскольку ваше открытие куда его дороже! Ещё немного — и мы поймём, из чего китайцы делают фарфор!». Граф был полностью прав. Фарфор — твёрдый, тонкий и прозрачный — ценился выше веса драгоценного жёлтого металла на порядки. Аристократ прекрасно знал, совсем недавно курфюрст Фридрих-Август I «обменял» пару фарфоровых чашек… на полнокровный взвод отлично обученных пехотинцев-солдат с капитаном. Сделка в золотом исчислении тянула на 400 монет! А в сосудах из красной глины алхимика Иоганна брезжило самое драгоценное открытие Европы. Как и ожидалось, открытие заключённого алхимика привело в восторг курфюрста. Замаячила перспектива стать самым богатым государем! Оставалось заставить узника замка Альбрехтсбург работать быстрее и усерднее. Иоганна Бёттгера обласкали небывалыми общениями и перспективами, намекнули на баронский титул. Из подвала немедля извлекли, обустроив новую лабораторию в покоях замка. Даже разрешили покидать своё узилище, наведываться в город.

Граф и алхимик вскоре упёрлись в проблему: глина была красной, ей не хватало плавкости. При самых изощрённых техниках обжига она превращалась не в стекловидную массу, а… в сухой камень. Стало понятно: глину нужно с чем-то смешивать. Вопрос — с чем? Началась долгая и муторная экспериментальная работа наугад. Но вскоре случилась страшная трагедия… В 1708 году неожиданно умирает покровитель Иоганна — граф Чирнхаус. Если он раньше остужал пыл нетерпеливого курфюрста, методично занимался собственными изысканиями и всячески помогал алхимику… то теперь Бёттгер остался один на один с яростно требующим результата Фридрихом-Августом. Наступила полоса чёрного отчаяния… Как обычно случается, спас жизнь незадачливого алхимика Его Величество Случай. Однажды посетив парикмахерскую в Мейсене, обратил внимание на странную белоснежную пудру. Мальчишка-ученик посыпал ею парик Иоганна. Попробовав вещество на ощупь, алхимик встрепенулся — оно легко лепилось в шарики, словно глина. «Что это?» — буквально закричал он. Сначала возник большой конфуз. Цирюльник упал на колени и стал умолять «великодушного господина Бёттгера» простить его. Признался, что посыпает парик клиента не французской дорогущей пудрой (крахмальной пылью)… а так называемой «шноррской землёй». Эту аферу для обмана клиентов он придумал вместе с купцом Шнорром, который десять лет назад по дороге из Дрездена в местечко Ауэ заметил странную белоснежную субстанцию. Собрав несколько горстей, понял: от крахмального дорогущего продукта из Франции эта бросовая «белая земля» ничем не отличается. Сговорившись с родственником-парикмахером в родной Саксонии, наладил продажу «белой пудры». Цены махинаторы старались держать на прежнем уровне, всячески таясь и скрываясь. Собирали деньги на открытие собственной торговой конторы.

Иоганн Бёттгер не стал вникать в покаянные всхлипы незадачливого торговца «пылью», поняв: порошок — это выветрившаяся белая глина. Подняв по тревоге охрану замка, устремился на поиски. Цирюльник не соврал, в округе местечка Ауэ густо мела белая позёмка. Глина оказалась пригодной для работы, особенно когда Иоганн добавил в неё кварц и алебастр (это было открытие покойного графа Чирнхауса). К концу 1708 года все опыты были закончены, в марте 1709 года 27-летний Иоганн Фридрих Бёттгер уже стоял навытяжку перед курфюрстом Фридрихом-Августом и… специальной комиссией. Государь Саксонии продумал всё для мелочей, ему нужно было авторитетное подтверждение научности открытия его придворным алхимиком, чтобы стать обладателем патента на производство первого фарфора Европ. Бёттгер представил учёным мужам из трёх университетов шесть чашек, все они были белоснежны, небывало легки, почти прозрачны. Отличались большей прочностью, нежели их китайские товарки, столь же устойчивы к кипятку. Издавали мелодичный звон более высокой тональности, когда по ним стучали деревянными палочками. Поверхность чашек была твёрдой и гладкой, на ней не оставлял царапин самый прочный и острый нож. Профессура кивнула, составив восхищённое заключение: «Иоганн Фридрих Бёттгер показал нам сделанный им фарфор: полупрозрачный, молочно-белый, подобный цветку лотоса… ничем не уступающий китайскому». Курфюрст Саксонии начал ковать железо, пока было горячо. В городке Мейсене развернул производство, лабораторию Иоганна оставил в замке Альбрехтсбург, сделав алхимика там полновластным хозяином. В 1710 году фарфор показали на Лейпцигской весенней ярмарке, самом крупном германском торжище Европы. «Мейсенская посуда» произвела фурор, венецианцы и генуэзцы плакали навзрыд. Их баснословные барыши потекли в карман саксонского курфюрста.

Цену предприимчивый Фридрих-Август снизил незначительно, всего-то на пару монет. Но ассортимент подкупал широтой выбора: любого размера тарелки и блюдца, несколько видов чашек и чаш, вазы на любой вкус, различные фигурки… Китай такого не мог предложить, теперь вкусы богатейших людей Европы и монархов могли удовлетворяться специальными индивидуальными заказами, даже полноценными сервизами на сколько угодно персон. В карманы Фридриха-Августа потекли реки золота. А молодой алхимик Иоганн валился с ног от усталости, строил новые печи, нанимал и обучал рабочих. Производство было объявлено строжайшей государственной тайной. Кандидатов (только семейных) отбирали самым тщательным образом. Ремесленники будущей фарфоровой мануфактуры давали клятву хранить производственные секреты, за разглашение — смертная казнь и конфискация всего имущества. Фабрика представляла собой несколько изолированных друг от друга цехов под охраной. Те, кто готовили «фарфоровую массу», не знали, как именно функционируют печи. А мастеровые, занятые обжигом, — не ведали ничего о привозимом сырье. Главный рецепт — пропорции белой глины-каолина, добавки для плавкости и температура обжига — был известен только трём людям. Самому Бёттгеру и двум его помощникам. Алхимик Иоганн исполнил свою мечту. Хотя баронский титул ему не дали, но богатство и роскошь он вкусил сполна. Как и научную славу, став почётным профессором всех четырёх университетов германских земель. Но возникли проблемы другого рода: подозрительный курфюрст Саксонии постоянно подозревал его в измене. Был уверен: придворный алхимик опять постарается сбежать. Почему-то непременно в земли короля Пруссии. Если Иоганн выезжал в Дрезден, его обступали десятки соглядатаев, не было покоя от них в замке Альбрехтсбург и на самой фабрике. Дело, как водится, закончилось доносом и оговором… беднягу упекли в подвалы городской тюрьмы Мейсена. Там он провёл почти два месяца, пока дела на фабрике не пошли совсем плохо. Помощники не справлялись, не обладая алхимическим чутьем своего руководителя на качество исходного сырья, явно не зная нескольких секретов настройки печей.

Иоганна пришлось выпустить. Но почувствовав собственную значимость, он напрямую заявил излишне подозрительному Фридриху-Августу: тонкостям производства обучать никого больше не буду, хоть на куски режь! Так и руководил фабрикой ещё семь лет, до самой смерти 13 марта 1719 года. На момент кончины ему исполнилось всего 37 лет. Долгое время (почти шесть лет) потребовалось его помощникам-заместителям, чтобы добиться прижизненного качества фарфора их гениального руководителя. Лишь в 1725 году это удалось полностью. Выдохнувший Фридрих-Август повелел: на мейсенский фарфор наносить «личное клеймо» Иоганна Бёттгера — синие скрещенные мечи, выполненные особой «секретной» краской на основе кобальта. Предусмотрительный государь… Но прошло всего четверть века, и предприимчивая «королева шпионажа», деятельная маркиза Помпадур всё-таки разгадала секрет европейского фарфора, создав в 1756 году знаменитую Севрскую Королевскую фарфоровую мануфактуру. История ещё более детективная, чем с алхимиком Иоганном вышла… но об этом в другой раз. https://cont.ws/@vv900535441/2151967