Друзья все так же продолжали держаться, никто не был готов к такому, да и как можно вообще быть готовыми к такой ситуации.

Для нас все, что нельзя было объяснить – не существовало, я пытался придумать, найти решение того, что мы видим, но не мог и это злило. Закипая от нервов, которые вымотали мой мозг предположениями и подозрениями, я продолжал отгонять от себя мысли о том, что это не подвластно нашему логическому понимаю, я не хотел верить в то, что вижу.
— «Твою дивизию» — заорал Игнат и резко ударил по тормозам.
Я ударился коленями и головой, Юра чуть не вылетел вперед между сиденьями, а сам Игнат не хило приложился об руль.
— «Какого блин хрена» — Юра сорвался, его глаза быстро смотрели по сторонам, ожидая опасности.
— «Там, оно же выскочило прямо перед нами» — Игнат орал, оглушая нас.
— «Успокойся, это, это все хрень, мы должны уехать и срать вообще, что или кто выскочил на дорогу» — я пытался прийти в себя и привести их в чувство.
— «Садись сам, я не вывезу» — Игнат отстегнул ремень и просто отпустил руль.
— «Хорошо» — я согласился. Мы поменялись местами, Юра согласился сесть рядом со мной, чтобы Игнат мог успокоить свои нервы, хотя не думаю, что ему это поможет.
Машина снова тронулась с места, и мы поехали, песни я конечно не пел, но решил, что лучше всего не заморачивать себя. Проехали мы не так много, но пришлось остановиться, так как дорога вела нас через кладбище (см. Мистические видения на кладбище), а мой мозг просто не готов был это все вынести, и не только мой. Странным было то, что могилы были, на них стояли кресты, и все, ни цветов, ни табличек, все было расположено странным образом. Дорога и словно на обочине были могилы, просто извилистая полоса с почти не закопанными гробами. Это было слишком, такого я не ожидал увидеть, кривые кресты у могил были явно полуразрушены, что нагнетало еще сильнее. Но когда по земле пошел туман, я не выдержал вообще.
Сцепление, газ, парни закричали, им стало не просто страшно, им стало плохо, ведь около каждой из этих могил вышли люди, на них были видны цепи, словно они прикованы тут. Странные черные свечи, что стояли около них, горели такими же темными огнями. Они выглядели не так, как те, что мы видели, они были ужасными, но несчастными, а вот их голодные глаза и протягивающиеся руки в нашу сторону, было понятно, что нам стоит уноситься отсюда и по быстрее. Я плевал на то, что мы можем разбиться на смерть, лучше умереть и не видеть, что с тобой будет, чем испытать то, что может произойти.
Я несся, как угорелый, Юра с Игнатом просто стали молиться, не знаю уж кому, но было видно, что в такой ситуации все резко становятся верующими. Юра стал доставать из бардачка машины все возможные кресты, иконки, обереги, что ему всегда давала бабушка. Он просил прощения за все свои грехи и просил помочь нам приехать живыми, Игнат же крестил нас всех, самого себя, окна машины, минералку без газа и прыскал ей все в машине. Я смеялся, как полный псих и не смотрел на спидометр, было страшно увидеть там цифры, а дорога становилась все темнее, я еле успевал ловить повороты, чтобы нас не снесло к одной из таких могил. Не хотелось даже думать о том, что нас ждет. Потом друзья резко замолчали, и стали прислушиваться, но лучше бы они этого не делали, лучше бы они и дальше читали свои молитвы, хоть как–то создавая видимость того, что мы можем верить в чудо. Несмотря на то, что я упорно ориентировался на дорогу и старался слушать только звук мотора, а точнее его рев, то прислушался к тому, что говорит почти шепотом Юра.
— «Они говорят нам, они кричат, что ждут нас» — друг вжался в сиденье и его глаза стали красными, слезы и страх просто ломали его.
— «Я слышу их, я не хочу к ним, я не хочу на цепь» — Игнат судорожно цеплялся за сиденье и метался на нем, боясь того, что слышит.
— «Хватит, ну же, вы же спортсмены, убежим, быстрые ноги ничего не боятся» — глупые шутки, но я пытался как мог, если они сойдут с ума, то и я вместе с ними.
— «Они же нас не выпустят, они специально нас мучают, мы не сможем уехать» — Юра кричал и смеялся, это было слишком страшно и дико одновременно. Я чуть не дал по тормозам, но продолжал ехать.
— «С чего ты взял» — я пытался говорить бодро.
— «Они так говорят, они хотят, чтобы мы остались тут навсегда, они проклинают нас» — и только он договорил, как под колеса машины, что–то метнулось, я испугался, но не остановился.
Было ощущение, что я реально наехал на кого–то или что–то, а потом крик, словно это было прям в моих ушах, а перед глазами встал противный образ человека с раздавленной головой. Он цеплялся за капот машины и смотрел на меня. Юра не выдержал и просто свалил на заднее сиденье, они с Игнатом снова стали креститься и показывать кресты во все окна, на что этот урод лишь смеялся и достал крест, кривой и гнилой крест. Он стал бить по стеклу машины, я не видел куда ехать, но все внутри меня просто кричало, что стоит мне теперь остановиться и мы никогда уже не сможем приехать домой.
Стекло пошло трещинами, но не сильно, а он смеялся и смотрел на меня своими дикими глазами, я не мог отвести взгляд и лишь успел крикнуть друзьям, что бы они указывали дорогу, иначе мы умрем. Юра так и не смог взять себя в руки, он просто упал вниз и попытался втиснуться между задним сиденьем и пассажирским. Меня уже колотило от нервов и страха, я стал слышать странное шипение, и только Игнат кричал куда и когда нужно повернуть, и тот, кто сидел у нас на капоте резко посмотрел на него. Игнат стал хватать воздух ртом, как рыба, что попала на берег, он не мог произнести ни слова, нас уже прилично мотыляло по странной дороге и я чувствовал, как мы то и дело вписываемся боками, еще пару таких столкновений и машину точно унесет с пути.
— «Юра, давай, или мы сдохнем» — я крикнул, а у самого в горле запершило.
Стал сильно кашлять, а этот человек потирал руки и жадно сверкал глазами. А потом он полез на крышу, но нам легче не стало. Громкое топанье по крыше машины было слишком сильным, Юра кричал молитвы и старался не смотреть в окна, он зажимал голову руками и просил, что бы его оставили в покое. Но стук в окна стал для него сильным срывом, он почти потерял над собой контроль и чуть не открыл машину, благо я ее полностью заблокировал. Он смотрел на меня и не знал, что ему делать, я пытался попросить о помощи, но не мог говорить, еще немного и я точно потерял бы управление.
Руки уже не так крепко держали руль, ноги сводило судорогой, а страшный человек лазил по машине и смеялся. Он пытался разбить окна, он махал крестом и бил им по всей машине, а потом просто спрыгивал с нее и казалось, что мы вновь и вновь его сбиваем. Такое невозможно даже объяснить словами, это самое дикое ощущение того, что ты сбиваешь человека, а потом еще и проезжаешься по нему, и он вновь залазит на капот, что бы ты увидел то, что ты натворил. Голова шла кругом, реальность уплывала из головы, и я тоже стал поддаваться панике, я смотрел на дорогу, но кажется уже не видел ее, все было, как в тумане со странными образами. В голове не укладывались мысли о том, что мы умрем, что мы будем так же прикованы к этому месту.
— «Дим я не смогу, но я постараюсь» — Юра сквозь истерику садиться на пассажирское, Игнат просто кричит о том, что мы будем прокляты, что мы убийцы, а потом снова задыхается, и замолкает.
Я боялся смотреть, что с ним, и не только я, Юра тоже старался не смотреть на нас. Он схватил рукой руль, и я понял, что он попробует рулить вместе со мной, мы учились, как–то, чтобы в случае чего можно было резко перехватить управление и избежать аварии, и сейчас не смотря на все это пытались сделать опасный маневр. Я повернулся к другу и это было зря, вместо его привычного лица, я увидел того самого человека, он был повсюду, я закричал, он тоже. Я не понимал, галлюцинации, или реальность, все было слишком правдивым, и он смеялся.
— «Ты сдохнешь» — и снова смех.
Ни Игната, ни Юры, только я и он, машину несет непонятно куда, меня трясет, руки и ноги просто немеют, пальцы слишком сильно сжимают руль, и я не могу их разжать. Ноги словно наливаются свинцом, а он смеется, он просто смеется мне в лицо, и я не вижу дороги, я не могу отвернуться от него. Все вокруг шумит и стучит, я не могу управлять сам собой, а мужчина, что сидит рядом просто скалиться и потирает руки. Его глаза становятся почти прозрачными, он раскрывает свой рот с кривыми зубами и вцепляется в мою руку. Я чувствую, как она немеет, и резко наполняется болью. Где–то там слышен крик Игната о том, что он ее не убивал, но я не понимал ничего, я не слышал только голоса Юры, словно его с нами и не было. Резкая боль заставила меня закричать, по рукам текла кровь, а я впервые и про себя стал читать молитву, не знаю откуда я ее помнил, но она не была о спасении, она была об упокоении души заблудшей. Перед глазами стояли люди, они тянули к небу руки со свечами, словно мы возвращались в самое начало кошмара. Я слышал, как с грохотом падают цепи, но не у всех, а потом увидел и Юрку. Он стоял на обочине и копал, было ясно, что именно он копал – могилу, на его шее была цепь, а у ног стояла черная свеча.
— «Юра» — я закричал так, словно выпускал из себя последний воздух.
Он замер и посмотрел на нас, его лицо было бледным, под глазами были черные тени, а на одежде следы свежей крови. Я хотел остановиться, но в моей голове пронеслась мысль, что я не имею права тут оставаться, что я должен уехать, должен забрать Игната, должен оплакать каждого, кого увидел. Человек, что сидел около меня стал сильнее сжимать мою руку, было невыносимо, я злился и боялся, все это слишком сильно давило на мое подсознание, я хотел убедить себя в том, что это не правда, это не может быть правдой. А потом я увидел две свежие могилы, а там стоял я и Игнат. Я резко посмотрел в зеркало, и вместо себя увидел того человека, мой мир рухнул и оборвался, перед глазами пролетело понимание того, что мы разбились и я не смог с этим смириться.
Наши тела похоронены где–то там, а мы навсегда остались тут. Каждую ночь приходит этот сумасшедший, что когда–то попал под колеса, и издевается над всеми, кто остался тут и не приехал домой. Его сбили очень давно, и даже не остановились, какие–то пьяные подростки и теперь он утаскивает каждого, чтобы найти их. Мне стало жутко, противно, ощущение холода врезалось в меня, стекла машины покрывались льдом, а потом я услышал плачь, это был ребенок, он просил маму открыть глаза, резкий визг тормозов, меня куда–то тащит, и я все отпускаю руль и закрываю лицо руками. Не помню, как приходил в себя, помню лишь то, что я мертв, и боюсь открывать глаза, чтобы не быть прикованным к этому проклятому месту. Тело болит, очень сильно, и кажется чувствую тепло. Хриплый смех и странное тяжелое дыхание около меня пугает, возможно это все наказание за что–то, а может быть я просто попал в ад.
— «Димон, Димон ты как» — голос Юры, но я все еще боюсь открыть глаза.
– «Димон, Дима, мы живы» — он смеется, а я все же решаюсь встретиться со страшной реальностью.
Открыв глаза вижу, что лицо у друга разбито, и кажется мы находимся в каком–то странном положении, вверх ногами и все тело тут же начинает ныть. Игнат тяжело дышит, и я вижу, что он держится за ногу, которую чем–то зажало. В глаза бьет свет, мы находимся на обочине трассы, а позади та самая дорога, по которой мы вчера ехали. Она все так же кажется черной, несмотря на то, что сейчас светло.
— «Нужно выбраться» — я еле смог сказать, все болело и говорить было тяжело.
Юра стал аккуратно отстегивать ремень безопасности и упираясь ногами, чтобы резко не выпасть стал выбираться. Делал он это долго, но я все же рад, что вижу их живыми, затем он помог вылезти и мне, а потом принялись за Игната. Там было все намного хуже, ему передавило ногу. Мы стали по тихонько вытаскивать его больную ногу, и помогли ему выбраться. К нашему удивлению машина была разбита в хлам, а у нас кажется ничего серьезного, только Игнат сломал ногу, мы вроде были без переломов, правда порезы и ссадины, а еще полно ушибов, но все же живы. Телефоны не включались, либо сели, либо им пришла хана. Игната посадили подальше от машины, и я невольно посмотрел на ту дорогу, там стоял он, тот сумасшедший. Мы все трое увидели его, и Юра сел около Игната, нас затрясло, а этот человек рассмеялся и щелкнул пальцами, машина стала дымиться. Он не упускал возможности убить нас… Схватили Игната и просто понеслись дальше, падая и чуть ли не ползком, где–то прыгая мы, как можно быстрее хотели уйти от машины. А потом нас просто снесло на асфальт, все вокруг было, как в вакууме, казалось, что я оглох навсегда. Спину жгло неимоверно, а на трассу падал странный черный пепел… Мы не стали оглядываться, не хотели даже видеть и думать о том, что это еще не конец, просто насколько могли все дальше удалились от этого места по трассе и молились чтобы никогда больше не видеть этот ужас.
Нас подхватила машина, что направлялась в город куда мы ехали, парень с девушкой довезли нас до больницы и не удивились нашему рассказу, они всегда бояться там ехать, но иногда приходиться. У них полно случаев с этой дорогой, но никто не хочет проверять тот странный срез, словно кто–то отводит от него глаза, как такового среза не существует. Им никто не поверил, что однажды они почти там погибли, их спасло только одно, парень сумел вовремя не повернуть на срез, но странного человека он тогда видел. Нам же повезло остаться просто живыми. Мы сказали, что попали в аварию, но нашу машину так и не нашли, и это было слишком странно, но почему – то всем было плевать, что она куда–то исчезла.
Когда пришло время ехать обратно, мы сильно нервничали, никто не хотел снова там оказаться даже близко. Решили, что едем на поезде, он проходил далеко от этого места, что уже радовало. Одна из девушек, что решила ехать с нами, сказала, что это глупо и поехала со своим одногруппником на машине. Мы не стали останавливать, нам все равно никто не поверил. Приехав в город, мы очень переживали, что с ней, что–то случиться, но она приехала нормально.
Мы стали собирать информацию об этой дороге, и всех людей пропавших, которых так и не нашли, и замерли. В одной из статей было написано, что почти десять лет назад пара молодоженов пропала, не нашли ни их, не машину, присмотрелись и побледнели, это были именно те, кто довезли нас до больницы.