Защита докторской диссертации Нансена была назначена на 28 апреля 1888 года, ровно за 4 дня до его отправления в Гренландию, откуда никто не ждал его живым. Один из профессоров-оппонентов горько пошутил на эту тему: «Вряд ли можно надеяться, что молодой человек вернётся из этого похода живым, и, если он будет счастливее от того, что получил перед отъездом докторскую степень, так почему бы не дать ему её?». Однако шутки-шутками, а докторскую степень Нансен всё-таки получил, защитившись по теме «Нервные элементы, их структура и взаимосвязь в центральной нервной системе асцидий и миксин», зарекомендовав себя первопроходцем в области неврологии. Но в историю Нансен вошёл вовсе не как зоолог, а как основатель новой науки — физической океанографии. В 1890-х и 1900-х годах он принял участие в нескольких океанографических экспедициях в Северной Атлантике, изучая течения и физику океанской воды. Ему принадлежит изобретение основных океанографических приборов для сбора образцов воды с разных глубин, батометр Нансена до сих пор используется учёными практически в неизменном виде. Нансен первым пересёк Гренландию и жил, как эскимос

Главным увлечением Нансена с самого детства был спорт. Его мать Аделаида Нансен была буквально влюблена в лыжи и сумела привить эту страсть своему сыну – с двух лет маленький Фритьоф рассекал по снежным просторам вокруг фамильного поместья на маленьких лыжах, ловко отталкиваясь коротенькими палками. В возрасте 17 лет Нансен выиграл свой первый национальный чемпионат по лыжным гонкам — первый из двенадцати. Любовь к лыжам и исследованию природы в итоге вылилась в самое безумное путешествие конца XIX века. В 1882 году, во время своей научной практики на борту китобойного судна «Викинг» в водах около Гренландии Нансену пришла в голову мысль попробовать пересечь этот остров на своих двоих. Год спустя он прочитал отчёт о шведской экспедиции Норденшельда, который рассказывал, что саамские помощники шведа очень ловко перемещались по гренландским ледникам с помощью своих коротких лыж. С этого момента идея пересечь Гренландию на лыжах уже не покидала юного Нансена, хотя все окружающие твердили, что его ждёт верная смерть. «…Для сохранения своей жизни и возвращения домой необходимо будет дойти до населённых мест на западе во что бы то ни стало; иного выбора не будет, а это всегда сильный стимул в действиях человека», — Фритьоф Нансен, 1987 год Подготовка к путешествию заняла 5 лет. Родной университет Кристиании и Норвежская академия наук отказали в финансировании самоубийственной затеи, а пресса начала высмеивать дерзкого лыжника. Деньги на экспедицию дал датский предприниматель Августин Гамель, поверивший в безумного норвежца.

2 мая 1888 года Нансен вместе с пятью товарищами сел на пароход и отправился к берегам Гренландии. Путешествие заняло 2,5 месяца и только 17 июля лыжники высадились на паковый лёд. Целый месяц норвежцы пробирались через торосы, преодолевали трещины и разломы, прежде чем ступить на твёрдую землю. Впереди лежали 470 километров сложнейшего маршрута по ледниковому куполу Гренландии и морозы, достигавшие −40 °C. Каждый из пятерых путешественников тащил сани весом около 100 килограмм, передвигались преимущественно ночью, когда снежную поверхность подмораживало и полозья легче скользили по ней. Путники страдали от холода из-за неудачной шерстяной одежды, им постоянно не хватало питьевой воды из-за слабой печки, а к середине маршрута у них закончились все жиры из рациона питания и Отто Свердруп, бывший ближайшим сподвижником Нансена, предложил съесть сапожную мазь, сделанную на основе льняного масла. Тем не менее, несмотря на все трудности, после 2,5 месяцев пути команда Нансена вышла на западное побережье Гренландии и 11 октября добралась до столицы, небольшого посёлка Готхоб (ныне — Нуук), чтобы узнать, что последнее судно на «большую землю» отчалило ещё в середине августа. Нансен использовал вынужденную зимовку, чтобы набраться опыта полярных путешествий – он поселился в эскимосском иглу и всю зиму ходил с аборигенами на охоту и рыбалку, катался на каяке, изучал их быт и традиционное снаряжение. Спустя год после отплытия – 30 мая 1889 года Норвегия восторженно встречала своих героев. Кроме прочего гренландская экспедиция Нансена значительно пополнила научные сведения об острове – по итогам путешествия вышли два тома строгих научных отчётов и две книги Нансена: «На лыжах через Гренландию» и этнографическое описание «Жизнь эскимосов». Но самое главное – Нансен привёз из Гренландии неоценимый опыт организации полярных путешествий и революционно-новый подход к личному снаряжению. Все последующие полярные исследователи так или иначе обращались к опыту эскимосов, используя в своих экспедициях их одежду из меха, каяки, сани и лыжи. Нансен изобрёл корабль для полярных путешествий…

После возвращения из Гренландии все мысли Нансена занимала лишь одна цель – первым достигнуть Северного полюса. Гипотеза Нансена предполагала существование морского трансполярного течения, проходящего от района Берингова пролива через околополюсное пространство в Гренландию. Согласно его расчётам, если хорошо подготовленный корабль вмёрзнет в лёд где-то в районе русских Новосибирских островов, то спустя год он сам по себе окажется на Северном полюсе, а ещё спустя год благополучно освободится ото льда в районе Гренландии. Оставалось только добыть где-то 400 тысяч крон и построить такой корабль. Норвежский парламент Стортинг, проявляя уважение к молодому национальному герою, согласился выделить на его амбициозную экспедицию 200 тысяч крон — и при условии, что в состав экспедиции будут входить только норвежцы. Остальные средства удалось изыскать при помощи добровольной подписки.

Проект уникального корабля, способного выдержать многотонное давление сжимающегося льда Нансен разрабатывал совместно с Колином Арчером – ведущим кораблестроителем Норвегии. В итоге у них получился необычный корабль яйцевидной формы, которая позволяла «выдавливаться» изо льда без всяких повреждений, амортизируя давление при помощи тщательно продуманной многослойной конструкции из дерева. Он был спущен на воду в 1892 году и получил имя «Фрам», что по-норвежски означало «Вперёд». Экспедиция в составе 13-ти человек стартовала из Норвегии в июне 1893 года. Спустя месяц в русском Хабарово приняли на борт 34 остяцкие лайки. К сентябрю дошли до полуострова Таймыр, чтобы ещё спустя месяц в октябре 1893 года окончательно вмёрзнуть в лёд у острова Котельный. Ожидания Нансена не оправдались – «Фрам» дрейфовал мучительно медленно, со скоростью не более полутора миль в сутки и при таких темпах на преодоление всего пути могло потребоваться не два года, как он считал прежде, а гораздо больше – 5-6 лет. Нансен умудрился потолстеть там, где другие едва не погибли

Тогда Нансен решил действовать сам и достигнуть полюса на собаках. 14 марта 1895 года, спустя почти два года после начала плавания, Нансен вместе со своим напарником Ялмаром Йохансеном на трёх нартах и с 28 собаками стартовали к полюсу, намереваясь дойти туда примерно за месяц и затем вернуться на Шпицберген, либо на Землю Франца-Иосифа, где их могли подобрать промысловые суда. Затея была ещё более самоубийственной, чем поход по Гренландии. Но практика внесла свои коррективы – путь оказался куда более труден, чем это представлялось норвежцам. Нансен и Йохансен постоянно проваливались в трещины между льдинами, купаясь в ледяной воде при температуре воздуха в −30-40°C, одежда вскоре превратилась в ледяные панцири, а собаки выбивались из сил и отказывались тащить груз. На всём протяжении пути они боролись с сильным встречным ветром, который относил лёд обратно на юг, делая их продвижение практически незаметным. В день им удавалось проходить по 13-15 километров, чего было ничтожно мало для достижения цели.

В итоге, после месяца мучительной борьбы, 8 апреля достигнув 86°13′36′′ с. ш. Нансен решил повернуть назад. Никто до них не забирался так далеко на Север, теперь оставалось самое главное – сохранить свои жизни, чтобы мир узнал об этом рекорде. 14 апреля путешественники обнаружили, что оба хронометра, с помощью которых они определяли своё географическое положение, остановились. Прошлым вечером они просто забыли их завести из-за усталости. Это делало возвращение домой практически невозможным – ошибка в один градус могла увести их с нужного маршрута и оставить ближайшую землю далеко в стороне. Тем не менее, отталкиваясь от прошлых измерений и замеряя время «на глаз», норвежцы всё же тронулись в путь. В июне Нансен и Йохансен оказались заперты сплошным полем торосов и больше месяца ждали возможности снова тронуться на юг. Там же забили последних собак, корм для которых давно закончился. В августе Нансен и Йохансен добрались до острова Соседний – первой земли за последние два года. К сентябрю удалось дотащиться до острова Джексона, где решили делать зимовку. Норвежцы построили на продуваемом всеми ветрами берегу каменную хижину, подобие жилища первобытного человека. До прихода зимы удалось застрелить нескольких тюленей и белого медведя, мясом которых питались всю зиму, так как запасы с Фрама уже покрылись толстым слоем плесени. Температура в их логове едва поднималась выше нуля; оно продувалось всеми ветрами; то, что двоим норвежцам удалось выжить и сохранить здоровье за 8 месяцев вынужденной зимовки, иначе как чудом объяснить нельзя. 21 мая 1896 года Нансен и Йохансен вылезли из своей берлоги и тронулись дальше. Разводья преодолевали на каяках, временами ставили парус на нарты. 12 июня во время ночёвки сильный ветер унёс каяк Нансена в море – это была настоящая катастрофа. Путешественникам повезло – они вовремя заметили пропажу и Нансен, рискуя жизнью, проплыл несколько сотен метров в ледяной воде и умудрился поймать своё судёнышко. Через три дня во время очередного перехода между большими льдинами на путников напал агрессивный морж. Своими клыками он распорол парусиновый борт каяка и едва не потопил Нансена, но тому удалось отбиться от зверя и быстро зашить пробоину.

17 июня во время короткой стоянки на берегу Нансен внезапно услышал собачий лай. Йохансен подтвердил, что это вовсе не галлюцинация и напарники, побросав весь свой скарб, побежали навстречу родному звуку. Это оказалась экспедиция британца Фредерика Джексона: по невероятному стечению обстоятельств они задержались на острове Нортбрук (архипелаг Земля Франца-Иосифа), ожидая пополнения запасов. Если бы не Джексон, норвежцы едва бы продержались ещё один сезон в Арктике, ожидая прихода случайного китобойного судна. Но каково же было удивление британцев, когда экспедиционный доктор, осматривавший Нансена и Йохансена, с хохотом сообщил, что за время тяжелейшей зимовки первый набрал 10, а второй 6 килограмм живого веса. Диета из медвежьего и тюленьего мяса благотворно сказалась на жировом запасе путешественников, чего нельзя было сказать об их пищеварении, не привыкшем к такому количеству жира и белка. 26 июля 1896 года на Нортбрук прибыла яхта «Виндворд» с припасами для Джексона. На ней Нансен и Йохансен и вернулись в Норвегию, ступив на родную землю 13 августа 1896 года. Ровно через неделю в Норвегию прибыл и освободившийся изо льда «Фрам» — без единой пробоины и с полным составом наличного экипажа. Нансен вернул Норвегии независимость

После своего триумфального полярного путешествия на «Фраме» Нансен окончательно превратился в национального героя. Молодой статный блондин, блестящий оратор, талантливый учёный, бесстрашный путешественник — трудно было найти лучшего лидера для гордой нации викингов. Все последние годы XIX века в Норвегии наблюдался мощный подъём национализма. Страна, связанная «свободным союзом» со Швецией желала освободиться от тесных уз навязчивой «дружбы» и обрести полную независимость. Этому способствовал и наш герой. Приход Нансена в политику был просто неизбежен — в 1905 году он вступает в дело и публикует несколько статей, в которых выступает за независимость Норвегии от унии со Швецией. Очень скоро норвежское правительство отправляет его в качестве неофициального дипломатического советника для тайных переговоров по этому вопросу сначала в Берлин, а затем и в Лондон. После Нансен отправляется в Копенгаген, где встречается с 32-летним принцем Карлом Датским, чтобы конфиденциально обсудить с ним возможность занять норвежский престол. Карл, член династии Бернадотов, был идеальным кандидатом на эту роль – его отец будущий король Дании Фредерик VIII, мать – дочь шведского монарха Карла XV, а жена – принцесса Мод – младшая дочь британского короля Эдуарда VII. Его родственные связи позволяли рассчитывать на поддержку Великобритании и благосклонность Швеции. После долгих переговоров согласие Карла Датского было получено и теперь ничто не препятствовало обретению норвежцами независимости.

Карл Датский, будущий Хокон VII Ф7 июня 1905 года норвежский Стортинг принял решение в одностороннем порядке расторгнуть унию со Швецией, в то же время обратившись к шведскому королю Оскару II с просьбой разрешить одному из принцев династии Бернадотов стать королем Норвегии. Это не стало неожиданностью для шведов, но Оскар не торопился отпускать Норвегию в «свободное плавание». Тогда в августе Норвегия провела всеобщий референдум, на котором за сохранение унии высказались всего 184 человека из многотысячного населения страны и всем стало ясно, что иного выхода уже не осталось. Скрепя сердце, король Швеции Оскар II в октябре подписал конвенцию о расторжении унии между двумя странами. В июне 1906 года в старинном соборе Нидарос в Трондхейме Карл Датский был коронован под именем Хокон VII и с тех пор на долгие годы стал одним из близких друзей Нансена, практически собственноручно водрузившего корону на его голову. Вернул домой военнопленных Первой Мировой… За следующие десять лет Нансен успел поработать послом Норвегии в Великобритании, сдружившись с королём Эдуардом VII, предпринять несколько океанографических экспедиций и совершить путешествие по Сибири, поднявшись по Енисею до Красноярска и завершив его во Владивостоке. Он помогал Руалю Амундсену в организации его полярной экспедиции — впрочем, как и все, не подозревая, что Амундсен, выпросивший «Фрам» для похода на Северный полюс, отправится вместо этого в Антарктиду. С началом Первой мировой войны Нансен был назначен президентом Норвежского союза обороны, а затем вёл сложные переговоры в США, добиваясь снятия эмбарго на поставки продовольствия, введённого в 1917 году. Всемирная известность, неподдельный авторитет и выдающиеся достижения в науке и дипломатии в итоге привели Нансена на пост Верховного комиссара Лиги Наций по репатриации военнопленных в апреле 1920 года. Недавно организованная Лига Наций, призванная прекратить все войны на Земле и обеспечить лучшее будущее для всех жителей планеты, была обеспокоена судьбой сотен тысяч военнопленных Первой мировой, содержавшихся в Европе и Советской России. Единственным их желанием было – вернуться на родину, и кто-то должен был организовать этот процесс. Нансен, бывавший в России и хорошо знавший местный уклад жизни, рьяно принялся за работу. После тяжёлых переговоров с советским правительством и мучительного поиска средств на перевозку, питание и расселение военнопленных, он сумел в течение полугода при помощи Международного Красного Креста организовать три двусторонних маршрута репатриации – через Балтику, Чёрное море и порт Владивостока. Немцы возвращались в Германию, австрийцы в Австрию, а русские — в новую для них Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику. В своём окончательном отчёте 1922 года Нансен заявил, что за два года удалось репатриировать 427 886 военнопленных из более чем 30 стран. Одни обвиняли Нансена в симпатиях к большевикам, другие в любви к милитаристской Германии, но результат был налицо – почти полмиллиона солдат вернулись домой, наконец-то закончив свою бесконечную войну. Нансен спас тысячи голодающих в России

Другим делом Нансена на посту Верховного комиссара Лиги Наций стала борьба с голодом в Советском Союзе. Революционные потрясения, Гражданская война и две засухи 1920 и 1921 года подряд привели к страшному голоду в русском Поволжье и на Украине. Катастрофа затронула около 30 миллионов человек, ежедневно от истощения погибали тысячи людей – требовалось немедленно их спасать. И в то же время большевики настороженно относились к предложениям помощи от иностранцев, вполне справедливо видя за ними недружелюбные политические мотивы. И тут всех снова выручил всемирный авторитет Нансена. Знаменитый полярник, учёный, представитель нейтральной Норвегии внушал доверие подозрительным большевикам и уже показал себя как беспристрастного и эффективного помощника, решив вопрос с репатриацией военнопленных. В 1921 году Нансен встретился с народным комиссаром по иностранным делам РСФСР Георгием Чичериным и тот дал «разрешение» на поставки гуманитарной помощи. Следующие два года были наполнены непрестанным поиском финансирования и каналов поставки продовольствия в Россию. Нансен горячо выступал в Лиге Наций, обращался напрямую к главам многих государств и привлекал частные благотворительные фонды. К работе подключились американское общество квакеров, Международный Альянс «Спасем Детей», Красный крест и Международная рабочая помощь. По условиям договора с «советами» эта помощь распределялась самими большевиками, что не совсем устраивало Нансена и давало основания подозревать советские власти в коррупции и расхищении продовольствия. Параллельно с Нансеном в России на совсем иных условиях работала «Американская администрация помощи» — американцы смогли договориться об участии своих людей в организации благотворительных столовых и смогли наладить прозрачную систему распределения. В итоге американцы обеспечивали ежедневным питанием около 11 миллионов человек в Поволжье, Украине, Крыму и Грузии, тогда как «команда» Нансена в лучшие периоды кормила только около 500 тысяч человек. Тем не менее, советская пропаганда превозносила успехи Нансена, а о работе американцев предпочитала умалчивать, что, однако, нисколько не умаляет его заслуг. Нансен придумал паспорт для беженцев

В 1921 году, оценив успехи Нансена по возвращению военнопленных Первой Мировой и борьбе с голодом в России, Лига Наций нагрузила его ещё одним поручением. Нансену предложили должность Верховного комиссара по делам русских беженцев, считая, что эта тема будет логичным продолжением всей его работы и никто не справится с ней лучше него. Нансен охотно согласился. Ситуация и правда была катастрофической – Европа была буквально наводнена русскими, бежавшими от большевистского режима. По самым скромным подсчётам количество эмигрантов достигало полутора миллионов человек, все эти люди находились в очень сложном положении – у них не было ни денег, ни жилья, ни легальных возможностей получить работу. Юридический казус «людей без гражданства» превратился в настоящий тупик – эмигранты не имели права пребывать в чужой стране, но в то же время никаким способом не могли получить нужные легализующие документы. На фоне послевоенного кризиса и высокой безработицы в Европе мигранты были никому не нужны и власти просто перекидывали их из страны в страну, как теннисные мячики, не давая закрепиться на одном месте. Решение, выработанное Нансеном, поражало своей простотой – он предложил создать единый документ для всех вынужденных переселенцев – «паспорт вынужденного беженца», который позволил бы легализовать их статус и дать возможность начать новую жизнь. Для получения паспорта требовалось предоставить любые документы о своём старом гражданстве, быть чистым перед законом (то есть не подвергаться преследованию за уголовные преступления), предоставить фото и оплатить взнос в 5 франков. Деньги с этих сборов поступали в специальный фонд помощи беженцам. По всей Европе открылись представительства верховного комиссара по делам беженцев, они играли роль своеобразных посольств для эмигрантов. К середине 1920-х годов в программе «Нансеновских паспортов» участвовало 43 страны, к 1942 году их количество увеличилось до 52.

«Нансеновский паспорт» удостоверял личность беженца и легализовывал его статус, позволяя официально подавать прошения в различные государственные органы, получать вид на жительство и разрешение на работу. Это в буквальном смысле спасло жизнь сотням тысяч эмигрантов – сначала русских, а затем и беженцев других национальностей, в том числе огромному количеству армян, бежавших в Европу от турецкого геноцида. Всего с 1922 года по 1951 год, когда ООН ратифицировала конвенцию о новом «Проездном документа беженца», по всей Европе было выдано около 600 000 «Нансеновских паспортов». Обладателями этого документа были такие русские эмигранты, как генерал Деникин, балерина Анна Павлова, композитор Сергей Рахманинов, писатель Владимир Набоков. Большинство со временем получили гражданство стран пребывания и сменили свои «Нансеновские паспорта» на национальные документы, однако некоторые жили по временным паспортам долгие годы. Анастасия Ширинская-Манштейн, осевшая в Тунисе ещё в начале 1920-х годов, прожила с «Нансеновским паспортом» больше 70 лет, сменив его на новое российское гражданство только в 1997 году. Нансен получил Нобелевскую премию мира

Возможно, сам Нансен предпочёл бы получить «нобелевку» по физиологии за свои многолетние зоологические исследования или премию в области физики за изобретение океанографии, но великий гуманист победил великого учёного, и 10 декабря 1922 года Фритьоф Нансен получил Нобелевскую премию мира. Нобелевский комитет отметил «выдающиеся многолетние усилия господина Нансена по защите военнопленных, упорную борьбу с голодом, помощь русским беженцам и организацию перемещения населения в Малой Азии». Часть своей премии (около 24000 фунтов стерлингов) Нансен потратил на строительство двух «образцовых ферм» в Советском Союзе – одной в Поволжье, а другой на Украине. Фритьоф считал, что суперсовременные проекты, оснащённые новейшей сельскохозяйственной техникой и работающие по строго научной методике, станут примером эффективности для отсталого советского сельского хозяйства и помогут избежать страшного голода в будущем. К сожалению, эксперимент продлился недолго — фермы закрылись всего год спустя, так и не показав каких-либо внушительных результатов. Нансен, по сути, единственный человек, который получил Нобелевскую премию мира дважды. Первый раз — лично, в 1922 году. Второй раз — уже посмертно, в 1938-м, когда награды удостоилась созданная им «Нансеновская международная организация по вопросам беженцев». Нансен пользовался невероятным успехом у женщин От родителей и самой природы Нансену достались выдающиеся внешние качества – высокий рост, широкие плечи, белокурая шевелюра и пронзительный взгляд. Привлекательная внешность, жгучий темперамент и жёсткий характер обеспечивали ему успех у женщин, которым он пользовался без всякого стеснения. Первая возлюбленная Нансена — Эмми Касперсен, отказалась от помолвки с нищим препаратором Бергенского музея в 1884 году, о чём, вероятно, потом не раз жалела. В 1886 году в Неаполе Нансен познакомился с шотландкой Марион Шарп, которая путешествовала по Европе вместе со своей матерью. Из этого романа тоже ничего не получилось, но Марион осталась его подругой на всю жизнь и помогла Нансену перевести диссертацию на английский язык. К этому же периоду относятся и свидетельства о его связи с Софьей Ковалевской, одной из самых умных женщин своего времени.

Софья Ковалевская Со своей первой женой певицей Евой Сарс Нансен познакомился на лыжной прогулке в 1888 году. Спустя год, после своего возвращения из Гренландии, Нансен случайно встретил Еву на улице Кристиании. Он выскочил из экипажа на полном ходу, подбежал к Еве, схватил её за руку и прокричал «Половинка! Я выиграл!», а затем так же стремительно догнал пролётку и вскочил в неё одним прыжком. Когда озадаченная подруга спросила у Евы что всё это значит, та ответила, что год назад они с Нансеном играли в «Половинки» — игру, когда двое съедают по половинке грецкого ореха и при следующей встрече должны успеть крикнуть «Половинка!», — кто успеет первым, тот требует себе любой подарок. Нансен потребовал саму Еву. В том же году они поженились.

Их семейную жизнь нельзя было назвать безоблачной, Ева рожала Нансену детей, а он бессовестно ей изменял. Самым болезненным был роман с богемной артисткой Дагмар Энгельхарт по прозвищу «Драгоценность», а затем и наглый адюльтер с их соседкой Сигрун Мунте, которая буквально каждый день отправлялась на «конные прогулки» с Нансеном в близлежащий лес. Кроме того, Нансен проводил большую часть времени в своих экспедициях и турне по всему свету, а скромная Ева воспитывала пятерых детей и ждала его возвращения. Ева умерла от воспаления лёгких в 1907 году, когда Нансен служил послом в Лондоне. Её смерть оказала на него сильное влияние, но свою натуру он изменить не мог. В 1911—1912 ходили упорные слухи о его романе с Кэтлин Скотт – женой британского полярника Роберта Фолкона Скотта. Они почти не скрывали своих романтических чувств, и Нансен строил далеко идущие планы, но всё оборвалось с известием о трагической гибели Роберта Скотта в Антарктике в 1912 году, тогда Кэтлин решила прекратить общение с Нансеном. Другие слухи утверждали о возможной связи Нансена и королевы Мод, жены норвежского короля Хокона VII, так близко дружившего с Фритьофом – но это всего лишь слухи. В 1919 году многолетний вялотекущий роман Нансена и Сигрун Мюнте увенчался их браком. Сигрун Мюнте развелась со своим мужем – пожилым художником Герхаром Мюнте и до конца жизни Фритьофа стала новой хозяйкой семейного поместья Нансенов, переехав буквально в соседний дом.

Сигрун Мюнте в 17 лет. Последней любовью Нансена стала американская журналистка и писательница норвежского происхождения Бренде Уеланд. Нансен познакомился с ней в 1929 году, когда приехал в США обсуждать строительство цеппелина для путешествий по Арктике. Юная Бренда договорилась с ним об интервью и влюбилась в пожилого уже полярника с первого взгляда. До самой своей смерти в 1930 году Нансен писал ей трогательные письма и отправлял не менее «трогательные» снимки — нагуглить их не составит труда, и надо признать, что в свои 68 лет Нансен выглядел более, чем достойно. Едва ли в мировой истории найдётся ещё с десяток людей с биографией такого накала, но даже среди них Нансен выделяется своей практичностью и целеустремлённостью. Нансен не был авантюристом, но каждый свой шаг делал выверенно и каждой работе отдавался до самого конца. #история