«Как стать звездой и остаться человеком» — такой подзаголовок дала своей книге известный российский телепродюсер, режиссер, медиаменеджер Лина Арифулина. Директор одного из самых успешных музыкальных проектов России точно знает, как создать звезду: выпускники пяти первых «Фабрик звезд» до сих пор во всех интервью называют ее своей телемамой. Умение подбирать и раскрывать таланты Арифулина уже давно превратила в прибыльный бизнес, создав авторский курс и открыв собственные мастерские по всему СНГ. При этом она успевает не только читать лекции и давать мастер–классы, но и по–прежнему руководить крупнейшими музыкальными проектами, искать новых звезд по всему миру. Мы встретились в Витебске, где Лина Арифулина была одним из членов жюри детского музыкального конкурса «Славянского базара». На встречу пришла с увесистой папкой. Как оказалось, сценарием нового художественного фильма, продюсированием которого она занимается в настоящее время. — Если не секрет, о чем будет картина? — Это семейное кино, полный метр — большего пока сказать не могу. Выйдет на всех экранах, в Беларуси в том числе. На одну из ролей, кстати, хочу пробовать Милу (6‑летнюю витебчанку Милану Хотулеву, победительницу третьего сезона шоу «Талент краiны». — Прим. ред.), которая была ведущей детского конкурса «Витебск‑2019». Она меня покорила. — Искать новые таланты не прекращаете ни на минуту? — Это моя профессия. Если вижу, что реально могу в чем‑то помочь, посодействовать, — делаю это. — В этом году вы отдали Гран‑при детского конкурса нашей Ксении Галецкой. Чем она была лучше остальных и какое будущее за ней видите? — По поводу разговоров о будущем я всегда осторожна. Потому что в детской истории заглядывать так далеко невозможно. По той простой причине, что через несколько лет ребенок вдруг может понять, что музыка — это совсем не его. Единственное, что я пожелала Ксюше: не изменять себе, оставаться такой, какая она есть сейчас. А это очень сложно, поверьте. Особенно в отношении юных артистов, которые еще не нашли себя и мечутся от одного музыкального жанра к другому. Чем Ксюша лично мне понравилась? Стабильностью. Любой конкурс — это всегда марафон. Так вот, оба дня она показывала себя стабильно хорошо, не изменяя при этом своему творческому кредо. В отличие, например, от конкурсантки из России Киры Гоголадзе. В первый день она была нежно‑романтичной, а во второй вдруг стала по‑рокерски альтернативной. И переход этот был очень резким. Я об этом ей и сказала: экспериментировать можно. Терять основу нельзя.

— Говорят, именно вы в свое время открыли и поверили в Полину Богусевич, которая принесла России победу на детском «Евровидении‑2017». Что за история? — Я впервые увидела ее несколько лет назад на конкурсе «Солнечный зайчик». Все члены жюри тогда отнеслись к ней не очень: ну да, может быть… Я же увидела задел. Мне вообще нравятся исполнители с особенной, нетрафаретной внешностью и манерой исполнения. Прошло время, и когда Полина выиграла национальный отбор, подошла ко мне с фотографией. «Помните? — спросила она. — Вы единственная, кто меня тогда поддержал. Именно вы подарили мне веру в то, что я могу продолжать дальше». У меня, не буду скрывать, даже мурашки побежали от ее слов. То есть понимаете, да? Мое вовремя сказанное слово, в тот час и в ту минуту, стало для нее жизненно важным.

— Удивились приглашению в Витебск в этом году? — С одной стороны, нет: меня часто приглашают в жюри различных конкурсов, но я не всегда езжу. В прошлом июле приезжала в Витебск просто как гость. Оценить атмосферу, организацию — мне все тогда очень понравилось. Отметила еще, что в воздухе витало много доброты, понимания, уважения и спокойствия. Для меня как человека, выросшего в Советском Союзе, это многое значит. Поэтому когда осенью от дирекции фестиваля поступило предложение, дала согласие, но удивилась: «Надо же, как заранее». При этом люблю, когда все сделано профессионально. Плюс всегда смотрю на состав жюри, все‑таки мне с этими людьми потом работать. — Вы делали многие телевизионные проекты для российских каналов, в том числе имели отношению к нацотбору на «Евровидение». А за самим конкурсом следите? — Да, он мне безумно интересен с точки зрения трендов, технологий. Отмечу, что с каждым годом он становится менее технологичным и более человечным. Искренность как тренд выходит на первый план. Таким, к слову, конкурс 60 лет назад и задумывался — простым и красивым. Фриковость уже и из «Евровидения» постепенно уходит.

— Вам это нравится? — Считаю, что сценически можно оправдать все, если за этим стоят жанр, аудитория и это делается в рамках формата. Если жанр фрик‑шоу полностью сохранен, то что в нем плохого? Кончита Вурст, например, это тренд. К ней можно относиться по‑разному, но образ, платье, песня — все это было ненавязчиво и очень интеллигентно. А Нетта Барзилай покорила меня в первую очередь тем, что разрушила стереотипы. Зритель устал от холеных див, вышколенных и одинаковых. И тут появилась жизнерадостная Нетта — абсолютно музыкальная, очаровательная пышка с шикарнейшим хитом. И знаете, пока она пела, я совсем не замечала, что она полная. Израильтянка держалась уверенно, ей было очень комфортно. И полмира, которые имели размер plus size, в ту минуту были ей безмерно благодарны. Благодаря певице эти девушки тоже почувствовали себя увереннее и лучше. — Оцените выступления белорусских конкурсантов последних лет. Почему нам никак не удается покорить «Евровидение», в чем, на ваш взгляд, проблема: в песнях, артистах, образах? — Мне кажется, все это немножко напоминает то, что уже было. Все идет в сторону хорошей, качественной пародии. Но не нужно изобретать велосипед, придумывать сумасшедшие костюмы и изображать псевдорадость. В тренде, повторюсь, искренность и простота. Меня, например, в этом году зацепил дуэт из Словении. Ничего особенного: парень и девушка просто стояли рядом и пели. Но как они смотрели друг на друга, как были искренни и очаровательны! Я всегда говорю начинающим артистам: веселые песни нужно петь с грустинкой, а грустные — с веселинкой. — Через каждую из «Фабрик звезд», которыми вы руководили, прошло огромное количество начинающих артистов. Но зацепиться в шоу‑бизнесе удалось единицам. Чей успех вас особенно порадовал? — Полины Гагариной. Она взяла себя в руки и смогла из полненькой победительницы второй «Фабрики» превратиться в настоящую диву.

— А как это случилось? — Когда после проекта, который был успешным, но закончился и уступил место чему‑то новому, наступают забвение и полная тишина, ты копишь силы. И затем самое главное — правильно их использовать. У Полины это получилось блестяще. — Кто в таком случае подавал большие надежды, но не оправдал их? — Наверное, Виктория Дайнеко. В какой‑то момент она привела себя в порядок, но так и не обзавелась настоящим хитом. Любой артист — это песня в первую очередь. Потому что когда в телеконцерте ставят титр «певица», первый вопрос, который возникает: «А какой у нее хит?» Вике давно нужна хорошая песня. Потому что и голос, и данные позволяют. Но это вопрос, скорее, к ее продюсеру. — Деньги или известная семья играют какую‑то роль? — Сегодня нет. Ну и что, что Тимати из обеспеченной семьи, Стас Пьеха — сын известных родителей, а родители Антона Зацепина, скажем, люди простые? Это совсем неважно. Сегодня ни финансовая составляющая, ни семья значения не имеют. Если есть что сказать, записывай видео и выкладывай на YouTube: он покажет, станешь ты узнаваемым исполнителем или нет, будут тебя слушать или найдут другого кумира. Все просто. — Скажите честно: скучаете по «фабричным» временам? — Нет. Я не тот человек, который живет прошлым. Иногда, конечно, вспоминаю те годы. Это было очень заметное явление не только в моей жизни, но и в жизни телевидения, музыки, страны. Но я пошла дальше. Сейчас стараюсь чувствовать сегодняшнее время, и оно мне больше нравится.