Предыдущая публикация
Уже давно ходит.
Как живет Лиза из Белгорода, оставшаяся без ножки при обстреле ВСУ, когда ей не было и года
Трагедия в в семье случилась 30 декабря 2023 года, когда ВСУ в преддверии Нового года прицельно обстреляли центр города. Мама девочки погибла, закрыв собой двух дочек — Лизу и старшую Настю. У Насти, которой на момент трагедии было девять лет, травмы были легче. У малютки Лизы всё оказалось серьёзнее — ей оторвало левую ножку.
Опекуном Лизы стал её родной дядя, брат погибшей Виктории, Дмитрий. Лиза была в том самом возрасте, когда маленькие дети начинают ходить. Но малютка не могла сделать этого. Ее стали готовить к протезированию. Первые шаги девочка смогла сделать только спустя год. Протез для Лизы был собран индивидуально и очень удачно, девочка довольно хорошо освоила его. Правда, сложность заключается в том, что ребёнок быстро растёт, и уже в октябре ей предстоит освоить новый протез, по новым размерам.
Как сложилась судьба старшей дочки и всей семьи, рассказывает АиФ-Белгород: https://bel.aif.ru/society/details/otgoloski-tragedii-kak-zhivet-liza-iz-belgoroda-postradavshaya-ot-obstrela Фото: из личного архива
Подписывайся на АиФ в Telegram https://t.me/+IWbxDQTu3o00NDgy
Следующая публикация
Комментарии 104
Хмелел Петро, слеза катилась
По вышиванке на штаны,
А на груди его светилась
Медаль «ЗА ВЗЯТИЕ ВЗАЙМЫ!»
Ещё два ордена безвиза
Теснились рядом на груди,
И мелочь всякая — «За кризис»,
Значок — «Ну, Путин, погоди!»
Дневник Анны из Мариуполя, когда город подвергался постоянным обстрелам со стороны росс.войск - "«10 марта 2022. Нет воды, света, газа. Воду берем из луж, растапливаем снег. В подвале 50 человек — старики, дети, раненые. Взрывы не прекращаются. Сегодня снаряд попал в соседний дом — слышали крики, но помочь не смогли…
15 марта. Умерла бабушка Люда. Не от осколка — от давления и холода. Завернули её в одеяло и положили у выхода… Хоронить негде, земля как камень.
*20 марта. Последний телефонный заряд. Пишу, чтобы кто-то узнал: мы не "нацисты", мы просто люди, которые хотели жить.»
Дмитрий из Мариуполя. «5 апреля. Спрятались в подвале школы №50. Нас 200. Дети рисуют на стенах, старики молятся. Сегодня девочка лет семи спросила: "Дядя Дима, мы умрём?". Не знал, что ответить.
*10 апреля. Рядом с нами — театр. После удара туда бежали, но вход завален. Крики из-под обломков… Помочь не можем, сами на грани.*
12 апреля. Выбрались. По дороге видели трупы. Они лежат неделями. Это уже не люди — тени.»
Ольга, 58 лет. «20 марта. В нашем дворе убило семью — мать и двух детей. Мужчины выкопали яму. Хоронили под обстрелом. Я читала "Отче наш" и думала: за что?
5 апреля. Едим кошек. Да, я сказала это. Сначала стыдно, теперь — лишь бы выжить.
16 мая. Русские солдаты дали нам "гуманитарку": тушёнка, гречка. Спасибо. Но почему вы сначала разрушили наш город?»
Хмелел Петро, слеза катилась
По вышиванке на штаны,
А на груди его светилась
Медаль «ЗА ВЗЯТИЕ ВЗАЙМЫ!»
Ещё два ордена безвиза
Теснились рядом на груди,
И мелочь всякая — «За кризис»,
Значок — «Ну, Путин, погоди!»
