А идишэ нэшумэ - Еврейская душа - אַ ייִדישע נשמה

Пятница, 26 мая 1944 г. Дорогая Китти, Наконец, наконец-то я могу спокойно устроиться за столом, перед слегка приоткрытым окном и обо всем написать тебе. Мне так тяжело, как не было уже месяцы - даже после взлома я не чувствовала себя такой опустошенной, как сейчас. С одной стороны, арест Ван Хувена, вечное обсуждение еврейского вопроса, ежедневное ожидание наступления, скудная еда, нервное напряжение, разочарование в Петере. С другой стороны, помолвка Беп, троица, цветы, день рождения Куглера, рассказы о тортах, кабаре, фильмах и концертах. Эти противоречия стало частью нашей жизни: один день мы смеемся над несуразицами подпольного существования, другой -- и таких дней много -- живем в страхе, напряжении, отчаянии, и это можно прочитать на наших лицах. Особенно тяжело приходится Мип и Куглеру. Мип -- из-за непосильного объема работы, а Куглеру - из-за огромной ответственности за восьмерых затворников: бывает, что он из-за постоянных забот и волнений просто не может говорить. Беп и Кляйман, конечно, тоже заботятся о нас, и даже очень хорошо. Но они могут позволить себе иногда отвлечься от дел Убежища - на несколько часов, а иногда -- на день-два. У них достаточно своих забот: у Кляймана слабое здоровье, а Беп все еще мучается из-за своей помолвки. И при этом они ведут обычную жизнь: с гостями, прогулками, визитами... Они могут хоть иногда забыть о страхах и волнениях -- в отличие от нас. Уже два года мы живем в непрерывном и растущем напряжении, и как долго это еще продлится? Канализация снова засорена, вода совсем не течет, разве что иногда по капелькам. Ходим в туалет с щеткой. Один день это еще можно выдержать, но что делать, если водопроводчику не удастся исправить неполадки? Городская водопроводная служба не сможет послать кого-то раньше вторника. Получили от Мип булочку с изюмом с надписью "Счастливой Троицы!". Звучит, как насмешка на фоне нашего подавленного настроения. Мы все немало напуганы арестом Ван Хувена и стараемся вести себя как можно тише, только и слышно, что "Тс-с-с!". Полиция ворвалась в дом Ван Хувена, взломав дверь -- значит, и с нами это может произойти. И если ... нет, я не в силах писать, но не думать об этом не могу -- кажется, что все свои прежде испытанные страхи я переживаю снова. Сегодня в восемь вечера я пошла вниз в туалет, остальные слушали радио. Я старалась не бояться, но вся дрожала. Все-таки, наверху я чувствую себя безопаснее, чем совсем одной в большом притихшем доме, со странными звуками сверху и гудением машин на улице. Стоит мне немного замешкаться внизу, как в голову приходят всякие ужасы. Мип после разговора с папой стала спокойнее. Да, я же тебе еще об этом не рассказала. Как-то днем она, вся раскрасневшаяся, подошла к папе и прямо спросила его, подозреваем ли мы ее в антисемитизме. Папа был искренне потрясен и убедил Мип, что это совсем не так! Тем не менее этот разговор оставил грустное впечатление. Мы должны как можно меньше обременять наших помощников своими проблемами. Они так много делают для нас, такие замечательные люди! Я все чаще спрашиваю себя: не лучше ли было, если бы мы не укрылись в Убежище и сейчас уже погибли? Скольких бед мы бы избежали и прежде всего -- не вовлекли бы в них других людей. И все-таки в нас живы воспоминания, мы любим природу, любим жизнь и надеемся из-за всех сил. Ах, пусть уже что-то произойдет, пусть хоть стреляют и уничтожат нас и положат конец этому невыносимому нервному напряжению! Анна Франк Среда, 31 мая 1944 г. Дорогая Китти, В субботу, воскресенье, понедельник и вторник было так жарко, что я просто не могла удержать авторучку в руке, чтобы написать тебе. В пятницу сломалась канализация, в субботу ее починили. Сегодня днем нас навестила госпожа Кляйман и рассказала много всего о Йоппи, среди прочего, что та и Джекки Маарсен стали членами хоккейного клуба. В воскресенье заглянула Беп, чтобы узнать, не появлялись ли воры, и позавтракала с нами. В понедельник (второй день Троицы) роль стража порядка взял на себя господин Гиз. Во вторник мы, наконец, смогли открыть окна. Такая теплая, можно сказать, жаркая погода в Троицу случается редко. В Амстердаме жара переносится ужасно. Чтобы ты себе это лучше представила, опишу вкратце последние жаркие дни. Суббота. "Какая прекрасная погода!" - воскликнули мы утром. Но днем, когда пришлось закрыть окна, мнение изменилось: "Однако, могло бы быть и посвежее". Воскресенье. "Эту жару вынести невозможно. Масло тает, в доме нет ни одного прохладного уголка, хлеб высыхает, молоко скисает, окна открыть нельзя. Мы, несчастные изгнанники, задыхаемся здесь, в то время как другие празднуют Троицу". (Разумеется, монолог госпожи Ван Даан). Понедельник. "Ноги болят, нет летней одежды, я не в состоянии мыть посуду при таком пекле!" И в таком духе с утра до вечера. И в самом деле, было невыносимо. Мне тоже в жару трудно, и я рада, что сегодня дует довольно сильный ветер, хотя солнце до сих пор светит вовсю. Анна Франк. Пятница, 2 июня 1944 г. Дорогая Китти, Если идешь на чердак, то необходимо захватить зонтик и, желательно, большой -- чтобы не промокнуть в случае дождя! Пословица "Выше -- суше, ближе к небу - тише" во время бомбежки и для затворников, таких как мы, неверна. Хотя бы из-за котов. Муши усвоил привычку использовать газеты на чердаке в качестве личного туалета. Мы опасаемся, что кто-то из соседних домов его услышит, а главное боимся невыносимой и стойкой вонищи. К тому же новый Моффи со склада последовал примеру товарища. Только владельцы котов, пережившие похожую ситуацию, могут представить себе, какие запахи (кроме перца и пряностей) наполняют наш дом. Еще хочу поделиться своим открытием: как вести себя во время обстрелов. Помчаться к ближайшей деревянной лестнице и бегать по ней вверх и вниз, иногда мягко падая. Беготня и падения отвлекают и создают столько шума, что о выстрелах забываешь. Этот замечательный метод был с успехом опробован твоей корреспонденткой! Анна Франк Понедельник, 5 июня 1944 г. Дорогая Китти, Напишу тебе о последних новостях Убежища. Во-первых, ссора между Дюсселем и Франками о распределении масла. Во-вторых, крепкая дружба между госпожой Ван Даан и вышеупомянутым господином -- флирт, смешки, поцелуйчики. У Дюсселя проснулся интерес к женщинам! Ван Дааны не хотят печь коврижку ко дню рождения Куглера, потому что сами коврижек не едят. Такая мелочность! Наверху хандра: госпожа простужена. Дюсселя застигли на употреблении дрожжевых таблеток, которыми он не поделился с нами. Пятая армия захватила Рим. Город не пострадал от бомб и не разорен: неплохая пропаганда для Гитлера! Мало овощей и картофеля, гнилой хлеб. Схарминка, наша новая кошка, не переносит перца. Она спит на ящике, который служит ее туалетом. А в качестве туалета использует ящик с упаковочным материалом. Отучить невозможно. Плохая погода. Не прекращающиеся обстрелы Па-де-Кале и всего французского побережья. Доллары продать невозможно, с золотом еще сложнее, и уже видно дно нашей черной кассы. На что мы будем жить в следующем месяце? Анна Франк Вторник, 6 июня 1944 г. Милая Китти, "This is D-day" (17) - возвестило английское радио. И это так: сегодня началась высадка! Еще по радио передали сообщения о тяжелых бомбардировках Кале, Булони, Гавра, Шербура и Па-де-Кале и о мерах безопасности для оккупированных территорий. Население в радиусе тридцати пяти километров от моря должно быть готово к обстрелам, по возможности англичане заранее сбросят памфлеты. Согласно немецкому радио английские парашютисты приземлились на французском берегу. А по сообщению Би-би-си: "Английские десантные суда сражаются с немецкой морской пехотой". В девять часов за завтраком мы все решили, что это пробный десант, как два года назад в Дьеппе. Но в десять часов английское радио сообщило на немецком, голландском, французском и других языках, что высадка действительно началась! Значит, в этот раз настоящая! В одиннадцать часов -- английская передача на немецком языке: речь верховного главнокомандующего генерала Эйзенхауэра. Английская передача на английском языке. "This is D-day". Генерал Эйзенхауэр сказал французскому народу: "Нам предстоит жестокая битва, но она закончится победой. 1944 год -- год полной победы. Желаю успеха!". Английское радио в час дня: 11 тысяч самолетов стоят наготове, совершают бесперебойные полеты для высадки войск и обстрела тылов. Четыре тысячи десантных морских судов, не считая катеров, непрерывно пристают к берегу между Шербуром и Гавром. Английские и американские войска уже участвуют в ожесточенных боях. Также передали выступления Гербранди, премьер-министра Бельгии, короля Норвегии, Де Голля от Франции, английского короля и, разумеется, Черчилля. P.S. Все в Убежище чрезвычайно взволнованы! Неужели, действительно, придет долгожданное освобождение, которого мы так давно ждем? Это кажется слишком прекрасным и сказочным, чтобы быть правдой! Станет ли 1944 год и в самом деле годом победы? Мы этого еще не знаем, но надежда помогает жить, придает силы и мужество. Мы должны быть готовы к предстоящим лишениям, страхам и горестям, выстоять их достойно, сжав кулаки, а не кричать от отчаяния. Кричать имеют сейчас право Франция, Россия, Италия, да и Германия, но не мы! О Китти, самое замечательное в наступлении это надежда, что мы скоро увидим друзей. После того как ужасные немцы под страхом смерти заставляли нас скрываться, освобождение и встреча с друзьями стали основным нашим стремлением! Теперь главное -- не евреи, а вся Голландия и вся Европа. Марго говорит, что может быть, в сентябре-октябре я смогу пойти в школу. Анна Франк P.S. Я буду держать тебя в курсе последних событий! Ночью и сегодня утром в тыл немцев с самолетов были спущены манекены и соломенные чучела, которые взорвались, коснувшись земли. Также спускается много парашютистов, они вымазаны черным, чтобы их ночью не заметили. Утром в шесть часов высадились первые десантники, а перед этим на побережье было сброшено пять миллионов килограмм бомб. Двадцать тысяч самолетов вступили в бой. Уже до высадки прибрежные батареи немцев были выведены из строя, образовался небольшой плацдарм. Все проходит замечательно, несмотря на плохую погоду. Армия и народ объединены единой волей, единой надеждой. Пятница, 9 июня 1944 г. Дорогая Китти, Десант проходит более, чем успешно! Союзники заняли Байо, деревню на французском побережье, и сейчас отвоевывают Кан. Задача ясна: отрезать полуостров, на котором расположен Шербур. Каждый вечер военные обозреватели рассказывают об энтузиазме и мужестве солдат, о трудностях, невероятных подвигах, а также о раненых, которых уже перевезли в Англию -- некоторые их них выступили по радио. Вопреки скверной погоде налеты продолжаются. Мы слышали по Би-би-си, что Черчилль сам хотел принять участие в высадке, и отказался от этого лишь под давлением Эйзенхаура и других генералов. Подумать только, какой он храбрый - ведь ему не меньше семидесяти! Возбуждение немного улеглось, и все же мы надеемся на победу к концу года. Госпожу Ван Даан с ее хандрой вынести невозможно, сейчас нытье о десанте сменилось жалобами на плохую погоду. Так и хочется посадить ее в ведро с холодной водой на чердаке! Все обитатели Убежища за исключением Ван Даана и Петера прочитали трилогию "Венгерская рапсодия". В этой книге рассказывается о судьбе композитора, виртуоза и гения Ференца Листа. Роман очень интересный но, по моему мнению, слишком много внимания уделяется женщинам. Лист был не только великим пианистом, но и -- даже в свои семьдесят лет - величайшим соблазнителем своего времени. У него был роман с графиней Мари д'Агу, Каролиной Сайн-Витгенштейн, танцовщицей Лолой Монтес, пианисткой Агнес Кингворт, пианисткой Софи Ментер, черкесской княгиней Ольгой Яниной, баронессой Ольгой Мейендорф, актрисой Лиллой (фамилию забыла) - и это еще далеко не полный список. Страницы книги, посвященные музыке и другим видам искусства, гораздо занимательнее. Героями книги являются также Шуман и Клара Вик, Гектор Берлиоз, Иоганнес Брамс, Бетховен, Иоахим, Рихард Вагнер, Ганс фон Бюлов, Антон Рубенштейн, Фредерик Шопен, Виктор Гюго, Оноре де Бальзак, Гиллер, Гуммель, Черни, Россини, Керубини, Паганини, Мендельсон и еще многие другие. Лист был, в общем, славным малым -- великодушным, непритязательным, хотя и чрезмерно гордым. Он выше всего ставил искусство, обожал коньяк и женщин, не выносил слез, был истинным джентльменом, никому не мог отказать в услуге, презирал деньги, стоял за свободу вероисповедания и любил весь мир. Анна Франк Вторник, 13 июня 1944 г. Дорогая Китти, Вот и прошел мой день рождения. Мне исполнилось пятнадцать. Я получила довольно много подарков: пять томов истории искусств Шпрингера, комплект белья, два пояса, носовой платок, две баночки йогурта, джем, две маленькие медовые коврижки, ботанический справочник от папы и мамы, браслет от Марго, душистый горошек от Дюсселя, блокнот от Ван Даанов, леденцы от Мип, сладости и тетради от Беп и самое главное -- книгу "Мария Терезия" и три ломтика настоящего сыра от Куглера. Петер преподнес чудесный букетик пионов; бедный мальчик из-за всех сил старался достать что-то особенное, но безуспешно. Наступление по-прежнему проходит удачно, несмотря на ужасную погоду, бесконечные штормы, проливные дожди и высокий уровень моря. Черчилль, Смэтс, Эйзенхауер и Арнольд посетили вчера французские деревни, освобожденные англичанами. Черчилль побывал также на торпедном катере, обстреливающем берег: похоже, что этому человеку неизвестен страх, чему можно позавидовать! Понять настроение голландцев, находясь в нашем укрытии, непросто. Конечно, все рады, что англичане после долгого бездействия, наконец, взялись за дело. Но многие глубоко заблуждаются, когда заявляют, что не желают английской оккупации. По их мнению, Англия должна воевать, сражаться и посылать на гибель своих солдат ради освобождения Нидерландов и других оккупированных территорий. А после этого немедленно удалиться в свою разоренную и обедневшую страну, выразив всем освобожденным государствам извинения и не предъявив прав на Индию. Только болван может так думать, и оказывается, таких болванов среди голландцев немало. Ведь что бы произошло с Нидерландами и соседними странами, если бы Англия -- что часто предполагалось -- заключила бы с Германией мир? Голландия стала бы немецкой, и баста! Всех нидерландцев, которые свысока смотрят на англичан, обвиняют их в трусости, ругают английское "стариковское" правительство, надо хорошенько потрясти, как встряхивают подушки. Может, это поможет их окончательно запутавшимся мозгам! Меня переполняют самые разные мысли, обвинения, обиды и желания! Я вовсе не так самоуверенна, как думают многие, я знаю свои бесчисленные ошибки и недостатки лучше, чем кто-либо, но с тем отличием, что хочу их исправить, хочу стать лучше, и это мне уже частично удалось! Я часто спрашиваю себя: почему же до сих пор все считают меня чрезмерно упрямой и нескромной? Разве я так упряма? А может, как раз другие таковы? Как ни странно это звучит, я не зачеркну последнее предложение: я совсем не считаю его безрассудным. Госпожа Ван Даан и Дюссель -- мои главные обвинители -- не отличаются, как известно высокой интеллигентностью, и не побоюсь сказать, что они просто глупы! Недалекие люди обычно не могут пережить, что кто-то преуспевает лучше их, и лучший пример того два наши вышеупомянутые глупца. Госпожа Ван Даан считает меня неумной, потому что сама тупее во много раз. Она обвиняет меня в нескромности, которой сама же и отличается; считает мои платья слишком короткими, в то время, когда ее собственные еще короче; приписывает мне упрямство, хотя сама многократно высказывает свое мнение о предметах, в которых совершенно не разбирается. То же самое можно сказать о Дюсселе. Но я не забываю свою любимую пословицу: "В каждом упреке есть доля правды" и признаю, что я, в самом деле, упряма. В этом-то и сложность моего характера, что никто так часто не критикует и не ругает меня, как я сама. А если мама прибавляет к этому свои рекомендации, и количество проповедей становится непомерным, то я теряюсь, начинаю противоречить, дерзить и возвращаюсь к любимому Анниному заключению: "Никто меня не понимает!" Я слишком часто повторяю эти слова, но разве они не верны? Мои самобичевания иногда достигают такой силы, что мне просто необходим человек, который понял бы мой внутренний мир, утешил меня, помог разобраться в собственных мыслях. Увы, можно долго искать, но найдешь ли? Я знаю, что ты сейчас думаешь о Петере, не так ли, Кит? Петер любит меня не как возлюбленный, а как друг, и его привязанность растет с каждым днем. Но вот странно: что-то разделяет нас, и я сама не могу в этом разобраться. Иногда мне кажется, что я уже меньше привязана к нему, но это не так: ведь если я два дня не была наверху, то меня тянет туда с удвоенной силой. Петер добрый и славный. Но я не могу отрицать, что во многом он меня разочаровывает. Например, его неверие, бесконечные разговоры о еде и еще многие черты. Тем не менее, я убеждена, что мы, как и договаривались, никогда не поссоримся. Петер миролюбив, покладист и терпим. Он терпеливо выслушивает от меня замечания, которые ни за что бы не потерпел от матери. Петер упорный и аккуратный, но почему он не пускает меня в свою душу? У него гораздо более замкнутый характер, чем у меня, но я знаю из опыта, что даже самым закрытым натурам в какой то момент необходимо кому-то довериться. И я, и Петер выросли и повзрослели в Убежище, и сейчас мы часто беседуем о будущем, прошлом и настоящем, но как я уже сказала, чего-то главного мне недостает, а оно существует -- я знаю! Не из-за того ли, что я так долго сижу здесь в четырех стенах, для меня все больше значит природа? Ведь раньше меня мало интересовали небо, цветы, поющие птицы и свет луны. А сейчас иначе. Например, в Троицу, когда было так жарко, я с трудом заставляла себя не спать до пол двенадцатого, чтобы еще раз увидеть луну через открытое окно. И к сожалению, напрасно, потому что как раз из-за яркого лунного света открывать окно было слишком рискованно. Я раньше никогда не спускалась вниз, когда окна там были открыты. Но темные дождливые вечера, непогода, бегущие облака так потянули меня, что впервые за полтора года я решилась взглянуть ночи в лицо. И после того раза мне так хотелось повторения, что это желание оказалось сильнее страха перед ворами и крысами. Я часто в одиночестве спускаюсь в контору и из окна директорского кабинета или кухни смотрю наружу. Многие люди любят природу, охотно спят под открытым небом; заключенные или пациенты больниц с нетерпением ждут выхода на волю, когда они снова смогут наслаждаться природой без ограничений. Но не так много людей, которые подобно нам, с нашими стремлениями и тоской, лишены того, что одинаково доступно всем бедным и богатым. Нет, это не пустая выдумка, что взгляд на небо, облака, луну и звезды успокаивает и вселяет надежду. Этот способ гораздо лучше валерьянки или брома, он помогает смириться с настоящим и мужественно переносить предстоящие удары! Но увы, мне суждено смотреть наружу через запыленные и занавешенные окна, что уже не доставляет удовольствия. Природа -- это единственное, что не переносит подделок! Один из многих вопросов, которые занимают в последнее время: почему раньше, да и сейчас женщина в обществе, как правило, стоит на более низкой ступени по сравнению с мужчиной. Все признают несправедливость такого положения, но для меня это недостаточно, я бы хотела доискаться до его причины! Возможно, что раньше мужчины, физически более сильные, имели превосходство над женщинами: мужчина зарабатывал деньги, зачинал детей, и был хозяином. Очень было глупо со стороны женщин допустить все это, ведь чем дольше существует правило, тем незыблемее оно становится. К счастью, благодаря образованию, труду и прочему прогрессу у женщин раскрылись глаза. Во многих странах они получили равные права и осознали (а за ними и мужчины), как несправедливо был устроен мир, и теперь современные женщины борются за свои права и полную независимость! Однако это еще не все -- женщину еще должны по-настоящему признать и оценить! До сих пор во всех частях света было принято чествовать мужчин: солдатам и героям войны отдавали почести, превозносили ученых, преклонялись мученикам... Но какая часть всего человечества признает женщину, как активного члена общества? В книге "Борцы за жизнь" есть рассуждения, очень впечатлившие меня: о том, что женщина за свою жизнь испытывают больше страданий и боли уже только при родах, чем любой герой войны. И какую награду получает она за пережитые мучения? Если она становится инвалидом после родов, то она теряет свою красоту, а детей у нее отнимают. Женщины борются и страдают за продолжение рода, и они намного отважнее и мужественнее солдат и борцов за свободу с их пустым красноречием. Я вовсе не против материнства, ведь так задумано природой и поэтому должно быть правильно. Я лишь осуждаю мужчин и весь мировой порядок, при котором огромный, непростой и в то же время прекрасный женский вклад в общественное развитие никогда не ценился по-настоящему. Я также полностью согласна с Полем де Крайфом, автором вышеупомянутой книги в том, что даже самые цивилизованные народы рассматривают роды, как естественный и обычный процесс. Мужчинам легко говорить, ведь они не переживают тех же мук! Я верю, что в течение следующего столетия прежнее отношение уступит место уважению к женщинам и восхищению перед тем, как они безропотно и достойно несут свой крест! Анна Франк Пятница, 16 июня 1944 г. Дорогая Китти, Новая проблема: госпожа Ван Даан впала в тоску: только и говорит, что о пуле в лоб, тюрьме, виселице и самоубийстве. Она ревнует Петера ко мне за то, что тот уделяет мне больше внимания, чем ей. Дуется на Дюсселя, игнорирующего ее заигрывания. Боится, что ее супруг спустит меховую шубку за табак, ссорится, ругается, плачет, обвиняет себя же, смеется и снова затевает ссору. С этим вечно хлюпающим существом договориться невозможно. Ее никто не воспринимает всерьез: она бесхарактерна, всегда жалуется, к тому же перестала следить за собой. И становится еще невыносимее, поскольку Петер дерзит, господин Ван Даан раздражается, а мама иронизирует. Ну и обстановочка! Нет, выжить можно только, высмеивая все и не докучая другим! Звучит эгоистично, но это единственное лекарство против жалости к самой себе. Куглера посылают на четыре недели на земляные работы в Алкмар, он пытается освободиться посредством справки от врача и письма с фирмы. Кляйман скоро ляжет в больницу на операцию желудка. Вчера в одиннадцать часов во всем городе отключили личные телефоны. Анна Франк Пятница, 23 июня 1944 г. Дорогая Китти, Никаких особенных событий. Англичане начали обширное наступление на Шербур, по мнению Пима и Ван Даана, к 10 октября нас точно освободят. Русские тоже участвуют в этой операции, вчера они начали наступление на Витебск, точно три года спустя после нападения Германии. Настроение Беп по-прежнему ниже нуля. У нас кончается картошка, поэтому мы решили разделить остаток на восемь частей, и теперь каждый сможет сам распоряжаться своей долей. Мип возьмет в понедельник неделю отдыха. Врачи Кляймана не нашли на его рентгеновском фото никаких отклонений. Он сомневается: решиться на операцию или довериться судьбе и отказаться от лечения. Анна Франк Вторник, 27 июня 1944 г. Милая Китти, Настроение приподнятое: дела на фронте развиваются как нельзя лучше. Сегодня захвачены Шербур, Витебск и Жлобин. Разумеется, много трофеев и пленных. Под Шербуром погибло пять генералов, двое взяты в плен. Теперь англичане могут доставлять на сушу все, что хотят: у них есть порт. Три недели прошло после высадки, а весь полуостров Котантен в руках англичан! Огромный успех! Все три последние недели не было ни дня без дождя и сильного ветра, как у нас, так и во Франции, но это не помешало французам и американцам показать, и еще как показать свою силу! Фау-патроны (немецкое чудо-оружие) действуют вовсю, но наносят лишь небольшой урон Англии, зато вовсю превозносятся немецкими газетами. Представляю, как немцы трясутся от страха сейчас, когда большевистская опасность, действительно, приближается. Всех немецких женщин и детей, не работающих на оборону, эвакуируют с прибрежной полосы в Гронинген, Фрисланд и Гелдерланд. Муссерт (18) заявил, что если наступление дойдет до нас, то он наденет военную форму. Не собирается ли этот толстяк воевать? Почему же он не сделал этого раньше -- в России? Финляндия отказалась в свое время от заключения мира, и сейчас переговоры прекращены. Вот дураки, они еще пожалеют об этом! Как ты думаешь, что будет с нами через месяц -- 27 июля? Анна Франк Пятница, 30 июня 1944 г. Дорогая Китти, Отвратительная погода, англичане сказали бы "Bad weather from one at a stretсh to the thirty June". Как тебе мой английский? Правда, неплохо? Чтобы это доказать, я читаю "Идеального мужа" со словарем. Дела на фронте развиваются блестяще: Бобруйск, Могилев и Орша отвоеваны, много пленных. Здесь все в норме. Нытье продолжается, а наши непоколебимые оптимисты ликуют. Ван Дааны колдуют с сахаром, Беп сменила прическу, а Мип ушла на неделю в отпуск. Это последние новости! Мне пришлось пережить удаление зубного нерва, да еще на переднем зубе. Боль ужасная, даже Дюссель удивился, что я выдержала. И подумать только: у госпожи Ван Даан тоже разболелись зубы! Анна Франк P.S. Новости из Базеля: Бернд (19) сыграл роль трактирщика в "Минне фон Барнхельм". "Пробы начинающего артиста", - сказала мама. Четверг, 6 июля 1944 г.