Воскресенье, 7 мая 1944 г.

Дорогая Китти,
Вчера вечером я долго говорила с папой. Я ревела ужасно, и папа тоже
плакал. Знаешь, Китти, что он мне сказал?
"В своей жизни я получал немало писем, но это самое скверное! Ты, Анна,
которую мы, твои родители, так любим и всегда, в любых обстоятельствах
защищаем и поддерживаем, ты не хочешь нести перед нами никакой
ответственности! Ты считаешь, что мы тебя предали и оставили. Это мнение для
нас обидно и несправедливо! Может быть, ты не буквально имела это в виду, но
именно так выразила на бумаге -- жестоко и незаслуженно!"
О, я совершила ужасную ошибку, возможно, самую ужасную в моей жизни. Я
выставила напоказ свои слезы и переживания, и чересчур зазналась, чтобы
сохранить папино уважение. Конечно, проблемы с мамой причинили мне много
горя, но как я могла обвинить милого Пима, который всегда любил меня и
поддерживал. Я поступила подло.
Что ж хорошо, что я упала со своей недоступной высоты, что моя гордость
несколько пострадала -- ведь я вообразила о себе слишком много! А ведь
далеко не все поступки мадемуазель Анны достойно похвалы! Я заставила
страдать того, кто так любит меня, и это низко, низко!
А больше всего мне стыдно за то, что папа меня полностью простил.
Сначала он хотел бросить мое письмо в камин, а сейчас так ласков со мной,
как будто я ничего плохого не сделала. Нет, Анна, тебе еще надо многому
учиться. Вот и займись этим вместо того, чтобы презирать и судить других!
Да, мне часто было грустно, но не естественно ли это в моем возрасте? Я
часто играла комедию, иной раз бессознательно. Я, действительно, чувствовала
себя одинокой, но никогда не отчаивалась.
Мне должно быть глубоко стыдно, и я, в самом деле, стыжусь. Сделанного
не исправишь, но повторения быть не должно. Я хочу все начать с начала, и
верю в успех, потому что у меня есть Петер. С ним я все смогу! Я уже не
одна, он любит меня, и я люблю его. И еще у меня есть книги, дневник и мои
литературные сочинения. Я не безобразна и не глупа, жизнерадостна от природы
и хочу стать хорошим человеком!
Да, Анна, ты сама чувствовала, что твое письмо было слишком жестким и
преувеличенным, но именно этим ты гордилась. Я буду брать пример с папы и
постараюсь стать лучше!
Анна Франк
Понедельник, 8 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Рассказала ли я тебе уже историю нашей семьи? По-моему, нет, поэтому
начну, не откладывая. Папа родился во Франкфурте-на-Майне в обеспеченной
семье. Его отец Михаэль Франк был хозяином банка и владел миллионами, а
мать, Алиса Штерн, унаследовала большое состояние.
Михаэль Франк, совсем не богатый в юности, добился всего упорным
трудом. А папа был настоящим сынком состоятельных родителей: его молодость
была наполнена еженедельными приемами, праздниками, балами, роскошными
обедами и красивыми девушками. Но после дедушкиной смерти, мировой войны и
инфляции от огромного состояния ничего не осталось. Папу воспитали настоящим
барином, и как смеялся он вчера, когда впервые за свои 55 лет выгребал
ложкой остатки из сковородки.
Мама была тоже богата, хотя и не так, как папа. Поэтому мы не перестаем
удивляться рассказам о великолепных приемах и балах, а также о ее помолвке с
папой, на которую было приглашено 250 гостей.
Теперь богатыми нас уже никак не назовешь, и все надежды сейчас на
окончание войны, и что тогда все переменится к лучшему. И, поверь мне, я - в
отличии от мамы и Марго - не собираюсь довольствоваться спокойном серым
существованием. Я хочу поехать на год в Париж и на год в Лондон для изучения
языков и истории искусств. А у Марго совсем другие мечты: она собирается
стать акушеркой в Палестине. Я мечтаю о красивых платьях и интересных людях,
хочу что-то увидеть и испытать в жизни -- об этом я тебе и раньше
рассказывала. При таких планах немного денег лишним не окажется!
Сегодня утром Мип рассказала о помолвке ее двоюродной сестры в субботу.
И жених, и невеста довольно состоятельны. Мип раздразнила наш аппетит
рассказом об угощении: суп с фрикадельками, сыр, пирожки с мясом и сыром,
салат с яйцами и ростбифом, ромовый бисквит, вино, сигареты и еще всякая
всячина -- все, что душе угодно.
Мип выпила десять рюмок вина и выкурила три сигареты -- вот вам и
противница алкоголя! Если она так разошлась, то можно себе представить,
сколько поглотил ее благоверный. В общем, оба они порядочно выпили. На
празднике присутствовали также двое полицейских, которые сделали несколько
фотоснимков. Мип записала их имена и адреса на тот случай, если потребуется
помощь честных голландцев: она, как видишь, никогда не забывает о нас,
затворниках.
Она так наглядно описала нам шикарную еду -- нам, которые съедают на
завтрак две ложечки каши и потом целый день мучаются голодом, заглушая его
полусырым шпинатом (для витаминов!), гнилой картошкой, салатом и снова
бесконечным шпинатом. Возможно, мы наберемся сил, подобно Попаю (15), но
пока это что-то не заметно.
Если бы Мип взяла нас собой на ту помолвку, то для других гостей от
угощения ничего не осталось. И вели бы мы себя наверняка не очень прилично
-- расталкивали людей, и даже раздвигали мебель... Как мы слушали Мип,
буквально глядя ей в рот, как будто никогда не слышали о вкусной еде и
богатых людях! Мы, внучки известного миллионера. Странно все-таки устроен
мир!
Анна Франк
Вторник, 9 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Рассказ о фее Эллен закончен. Я переписала его на почтовую бумагу,
сшила их и разукрасила красными чернилами. Выглядит хорошо, но не слишком ли
маленький подарок для папы? Мама и Марго сочинили по поздравительному
стишку.
Господин Куглер сегодня сообщил, что с понедельника госпожа Брокс
собирается ежедневно в два часа приходить в контору - пить кофе. Ничего
себе! Нам нельзя будет подниматься наверх за картошкой, пользоваться
туалетом, и Беп не сможет приходить к нам есть. Мы должны будем вести себя
тихо, как можно меньше двигаться и испытывать разные другие неудобства! Все
стали выступать с предложениями: как бы отвадить гостью. Ван Даан придумал
подсыпать ей в кофе слабительное. "Нет, - ответил Кляйман, - ведь тогда она
и не сойдет с коробки!". (16) Общий смех. "С коробки? - спросила госпожа Ван
Даан, - что это означает?" Ей объяснили. "Значит, я могу всегда употреблять
это выражение?" - простодушно спросила она.
"Представляешь, -- хихикнула Беп, - что она в Бейенкорфе (5) --
спросит, где у них находится коробка".
Дюссель, кстати, посещает "коробку" ежедневно в пол первого. Сегодня я
написала на куске розовой бумаги:
"Расписание пользования туалетом господина Дюсселя:
7:15 - 7:30 утра
13:00.
Остальные визиты по желанию!"
Я приклеила это объявление на дверь туалета, в то время как он там был.
Вполне могла бы приписать: "Нарушение сроков грозит запиранием двери!". Ведь
наш туалет запирается как изнутри, так и снаружи.
Новый анекдот Ван Даана:
После школьных уроков, посвященных библейскому сюжету об Адаме и Еве,
тринадцатилетний мальчик спросил отца: "Папа, а как я, собственно, появился
на свет?" "О, - ответил отец, - аист вытащил тебя из моря и положил в
кровать твоей матери. При этом он так сильно укусил ее за ногу, что она
из-за кровоточащей раны целую неделю не вставала с постели". Чтобы убедиться
в правдивости рассказа, мальчик отправился к маме и спросил ее: "Скажи,
мама, как ты сама появилась на свет, и как родился я?" Мать рассказала в
точности то же, что отец. Но парнишка для достоверности задал вопрос и деду.
И снова услышал знакомую историю.
Вечером он записал в своем дневнике: "После тщательного исследования я
пришел к выводу, что в нашей семье не было сексуальных отношений в течение
трех поколений".
Мне еще надо заниматься, сейчас уже три часа.
Анна Франк
P.S. Я уже упоминала нашу новую уборщицу. Добавлю, что она замужем, ей
60 лет, и она плохо слышит. Очень мило с ее стороны по отношению к восьми
затворникам, которым не всегда удается соблюдать тишину. О, Кит, какая
чудесная погода, если бы я могла выйти на улицу!
Среда, 10 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Вчера вечером мы учили на чердаке французский, как вдруг я услышала шум
воды. Не успела спросить у Петера, что это может означать, как он ринулся на
мансарду, где находился "кошачий туалет". Поскольку тот оказался сырым, Муши
пристроился рядом. Последовал шум борьбы, и Муши, благополучно закончивший
свое деяние, помчался вниз. Лужица пришлась как раз на трещину в полу и
стала капать сверху на нашу картошку. Пол на чердаке тоже не без трещин, так
что протечка дошла до гостиной, угодив на стопку книг и кипу чулок. Я
хохотала от души над забавнейшей картиной: испуганный Муши, забившийся под
стул, Петер с ведром воды, тряпкой и хлоркой и суетившийся рядом Ван Даан.
Песочный туалет привели в порядок, но известно, что кошачьи лужицы ужасно
воняют. Это доказала вчерашняя картошка и опилки, которые папа принес с
мансарды в ведре и сжег. Бедный Муши! Ведь ему невдомек, что и торфа сейчас
не достанешь.
Анна Франк
Четверг, 11 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Вот еще смешная сценка.
Петеру надо подстричься, в роли парикмахера выступает, как всегда, его
мама. В двадцать пять минут восьмого Петер удалился в свою комнату, а ровно
в половину восьмого выглянул оттуда, облаченный лишь в трусы и спортивные
туфли, и с мокрой головой.
"Ты скоро?" - спросил он свою мать.
"Не могу найти ножницы", - ответила она.
Петер тоже принялся за поиски, перевернув все в ее туалетном ящичке. Та
ворчала: "Да не возись так!" Ответа я не расслышала, но он был, очевидно,
дерзким, потому что Петер получил легкий шлепок по руке. Он ответил маме тем
же, и она в ответ шлепнула его из-за всех сил. Тогда Петер отскочил в
сторону, состроил рожу и крикнул: "Старуха, пора за работу!".
Госпожа Ван Даан не двинулась с места, тогда Петер схватил ее за руки и
так протащил через всю комнату. Госпожа плакала и смеялась одновременно,
ругалась, брыкалась, но все бесполезно. У лестницы Петеру пришлось отпустить
пленницу, которая тут же со стоном упала на стул. "Похищение матери", -
пошутила я.
"Но он сделал мне больно!".
Ее запястья, действительно, были красными, и я слегка охладила их
водой. Петер, ожидая мать на лестнице, снова проявил нетерпение и явился в
комнату, размахивая ремнем, подобно дрессировщику. Но мать не собиралась
идти с ним, она сидела за столом и искала носовой платок. "Сначала ты должен
извиниться", - сказала она. "Что ж, ладно, приношу свои извинения, потому
что мне надоело ждать". Госпожа Ван Даан засмеялась против воли и пошла к
двери, но вдруг остановилась и произнесла целую речь. (Мы с мамой и папой в
это время мыли посуду.) "У нас дома такое бы не прошло, - сказала она, -- я
бы ему так наддала, что он слетел бы с лестницы. Он еще никогда так не
хамил, хотя подзатыльники получал не раз. Я не доверяю современному
воспитанию. Нынешние дети... Разве я смогла бы так напасть на свою мать? А
вы, господин Франк, позволили бы себе такое с вашей матерью?" Госпожа Ван
Даан была чрезвычайно возбуждена, ходила из угла в угол и трещала без
передышки, пока, наконец, не ушла наверх. Воистину, наконец-то!
Но спустя пять минут она стремительно, с горящими щеками ворвалась в
комнату, положила на место фартук и, ответив на мой вопрос, что готова со
стрижкой и зашла лишь на минутку, понеслась вниз, вероятно, в объятия своего
Путти. Вернулась около восьми вместе с супругом, они позвали Петера и
устроили ему грандиозную взбучку. Мне удалось разобрать несколько слов:
"Оболтус, невежа, бесстыдник, плохой пример, а вот Анна..., а вот Марго...".
Впрочем, похоже, что сегодня у них уже тишь да гладь!
Анна Франк
P.S. Во вторник и среду выступала наша любимая королева. Она собирается
на отдых, чтобы потом с новыми силами вернуться в Голландию. Она говорила о
своем возвращении, скорой победе, мужестве, геройстве и тяжких испытаниях.
Передали также выступление министра Гербранди. У него такой тоненький
детский голосок, что мама невольно ахнула. И в итоге священник
(проникновенным голосом) завершил вечер молитвой, обратившись к Господу с
просьбой защитить евреев, узников лагерей и военнопленных.
Четверг, 11 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
К сожалению, я забыла наверху шкатулку с мелочами и ручку, а поскольку
до пол третьего у нас тихий час, я не пойду туда, чтобы кого-то случайно не
разбудить и буду писать карандашом.
У меня в последнее время ужасно много дел, хоть тебе это, возможно,
покажется странным. Я не справляюсь со всей своей работой! Рассказать тебе
вкратце, что я еще должна сделать? Ну, так вот: до завтра дочитать первую
часть биографии Галилео Галилея, так как книгу надо вернуть в библиотеку. Я
начала читать вчера и сейчас уже на странице 220. Всего их 320, так что
успею. На следующей неделе мне предстоит прочитать "Палестину на распутье" и
вторую часть "Галилея". Вчера закончила биографию Карла Пятого, и теперь мне
нужно составить несколько родословных и конспектов. Еще я должна просмотреть
и выучить три страницы незнакомых слов, переписанных из разных книг. Моя
коллекция кинозвезд заброшена и давно нуждается в наведении порядка. На это
потребуется нескольких дней, а поскольку у профессора Анны масса других дел,
то ей не до коллекции, которая в результате еще больше приходит в упадок.
Кроме нее требуют внимания Тезей, Эдип, Пелей, Орфей, Ясон и Геракл: их
подвиги и геройства перепутались в моей памяти, как нитки в клубке. Да, не
забыть Мирона и Фидия, чтобы не нарушить историческую связь. В похожем
состоянии семи- и девятидневная война -- в голове у меня полный хаос. Что же
это такое? Если я сейчас все забываю, каково будет в восемьдесят лет!
Да, еще библия, когда же я доберусь до рассказа о купающейся Сусанне? И
я не до конца понимаю греха Содома и Гоморры. Ах, мне еще так много нужно
учить. Лизелотту Пфальцскую я пока полностью забросила. Сама суди, Китти: я
просто задыхаюсь! Ну а теперь о другом. Ты знаешь, мое заветное желание --
стать журналисткой, а позже -- знаменитой писательницей. Не знаю, выполню ли
я эти высокие цели (звучит глупо), но пока тем у меня достаточно. В любом
случае после войны издам книгу "Убежище". Удастся ли это, не знаю, но
исходным материалом послужит мой дневник.
Еще я должна закончить "Жизнь Кади". Я уже решила, что после лечения в
санатории Кади вернется домой и будет продолжать переписываться с Хансом.
Это все происходит в 1941 году. Вскоре выясняется, что Ханс симпатизирует
фашистам. Кади не может этого понять, ведь она глубоко переживает за евреев,
и ее лучшая подруга Марианна -- еврейка. Кади начинает сомневаться в Хансе,
они ссорятся и расстаются, но потом сходятся снова. Настоящий разрыв
происходит, когда Ханс начинает встречаться с другой девочкой. Кади глубоко
задета и теперь хочет одного -- стать медсестрой и много работать. Она
заканчивает образование и по настоянию отца и друзей поступает на работу в
швейцарский санаторий для легочных больных. Свой первый отпуск она проводит
на Коморских островах, где совершенно случайно встречает Ханса. Тот
рассказывает, что два года назад женился на девушке, с которой встречался
после Кади, но недавно та во время приступа депрессии покончила собой. Уже
задолго до этого Ханс понял, что любит только свою маленькую Кади, и вот
сейчас он просит ее руки. Кади отказала: она все еще любила его, но ее
гордость оказалась сильнее. Ханс уехал, и спустя годы Кади услышала, что он
живет в Англии и часто хворает. Сама Кади в 27 лет вышла замуж за фермера
Симона. Она нежно любила его, но не так сильно, как Ханса. У них родились
трое детей: две дочери Лилиан и Юдифь и сын Нико. Она счастлива с Симоном,
но не забывает Ханса. Однажды она видит его во сне и прощается с ним.
Это все не сентиментальная чепуха, а художественное изложение папиной
биографии.
Анна Франк
Суббота, 13 мая 1944 г.
Милая Китти,
Вчера был папин день рождения и девятнадцатая годовщина свадьбы папы и
мамы. Уборщицы в конторе не было, а солнце еще никогда не светило в 1944
году так ярко, как в тот день. Наш каштан расцвел и весь покрылся листьями,
он сейчас гораздо красивее, чем год назад. Папа получил в подарок от
Кляймана биографию Линнея, от Куглера книгу на тему естествознания, от
Дюсселя книжку "Амстердам на воде", а от Ван Даанов огромную коробку с тремя
яйцами, бутылкой пива, йогуртом и зеленым галстуком, и так красиво
разукрашенную, как будто над ней потрудились лучшие художники-декораторы. На
фоне всего этого наша баночка патоки выглядела довольно жалкой. Мои розы
пахли великолепно в отличие от гвоздик Беп и Мип. Папу балуют! От Симонса
прибыло пятьдесят пирожных -- таких замечательных! Папа угостил всех
коврижкой, мужчин -- пивом, а женщин йогуртом. Все было очень вкусно!
Анна Франк
Вторник, 16 мая 1944 г.
Милая Китти,
Для разнообразия (уже давно я такого не писала) передам тебе небольшую
дискуссию между Ван Даанами.
Госпожа Ван Даан: "Немцы наверняка укрепили Атлантический вал и сделают
все возможное, чтобы не уступить его англичанам. Все-таки у Германии еще
много сил!"
Господин Ван Даан: "Неужели?"
Госпожа: "Ах!"
Господин: "Немцы еще чего доброго победят, так они сильны".
Госпожа: "Что ж, это возможно, я вовсе не убеждена в обратном".
Господин: "Пожалуй, воздержусь от ответа".
Госпожа: "Все равно ответишь, ты просто не можешь молчать".
Господин: "Мои ответы, однако, очень коротки".
Госпожа: "Тем не менее ты говоришь и настаиваешь на своем. А твои
прогнозы далеко не всегда сбываются!"
Господин: "До сих пор я все предсказывал правильно".
Госпожа: "Неправда! Если бы это было так, то высадка союзников
произошла в прошлом году, в Финляндии был бы установлен мир, война в Италии
закончилась бы еще зимой, а русские взяли Львов... Нет, ты во всем
ошибался!"
Господин (вставая): "А теперь довольно. Я тебе как-нибудь докажу, что я
прав, чтобы ты, наконец, успокоилась. Я сыт по горло твоим нытьем, тебя надо
ткнуть носом в твою собственную околесицу!" (Конец беседы).
Я хохотала ужасно, и мама тоже. Петер едва сдержался. Ах, глупые
взрослые, вы поучились бы сначала сами, прежде чем делать замечания детям!
С пятницы мы теперь снова открываем окна по ночам.
Анна Франк
Перечислю то, что важно для каждого члена семейства "Убежище":
Учение и образование:
Господин Ван Даан: ничему не учится, роется в словарях, любит читать
детективы, книги по медицине, увлекательные и пустые романы о любви.
Госпожа Ван Даан: учит английский на заочных курсах, охотно читает
жизнеописания и иногда романы.
Господин Франк: учит английский (читая Диккенса!) и основы латинского.
Никогда не читает романов, предпочитает серьезные познавательные книги.
Госпожа Франк: учит английский на заочных курсах, читает все кроме
детективов.
Господин Дюссель: учит английский, испанский и голландский без видимых
результатов, читает все и обо всем высказывает свое мнение.
Петер Ван Даан: учит английский, французский (письменный), голландскую,
английскую и немецкую стенографию, ведение деловой английской
корреспонденции, государственное право, осваивает резьбу по дереву, иногда
занимается математикой и географией, читает мало.
Марго Франк: учит английский, французский и латынь на заочных курсах, а
также голландскую, английскую и немецкую стенографию, механику,
стереометрию, физику, химию, алгебру, геометрию, английскую, французскую,
немецкую и голландскую литературу, бухгалтерию, географию, современную
историю, биологию, экономику, читает все, отдавая предпочтение книгам по
религии и медицине.
Анна Франк: учит французский, английский, немецкий, голландскую
стенографию, алгебру, историю, географию, историю искусств, биологию,
историю религии, голландскую литературу, охотно читает биографии (как
скучные, так и увлекательные), исторические книги, иногда романы и легкую
литературу.
Пятница, 19 мая 1944 г.
Милая Китти,
Вчера мне было плохо: рвало (вот напасть!), болели голова и живот -- в
общем, все к одному. Сегодня лучше, и очень хочется есть, но от темных бобов
я все-таки воздержусь.
Между мной и Петером все хорошо. Бедный мальчик гораздо больше
нуждается в тепле, чем я: он каждый раз краснеет после нашего прощального
поцелуя и умоляет еще об одном. А, может, я ему просто заменяю Моффи? Если
так, ну и пусть -- он так счастлив, когда кто-то его любит. Теперь, когда я
с таким трудом его завоевала, я смотрю на вещи как бы со стороны, но не
думай, что любовь ослабела. Он очень добрый, но моя душа сейчас снова
закрыта, и если он хочет сломать замок, то должен стать решительнее!
Анна Франк
Суббота, 20 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Вчера вечером, спустившись с чердака вниз, я увидела, что красивая ваза
с гвоздиками лежит на полу, мама на коленях вытирает тряпкой пол, а Марго
собирает мои мокрые бумаги. "Что случилось?" - спросила я, полная самых
мрачных предчувствий. Но ответа не требовалось, уже на расстоянии я видела,
что нанесен непоправимый вред! Моя папка родословных, тетради, книги -- все
плавало. Я чуть не плакала и так разволновалась, что заговорила по-немецки.
Что именно я бормотала, не помню, но Марго потом воспроизвела моя слова:
"Неслыханный вред, ужасный, невосполнимый...". Отец расхохотался, Марго с
мамой -- за ним, а мне оставалось лишь реветь над потерянной работой и моими
замечательными конспектами. При ближайшем рассмотрении "неслыханный вред"
оказался не таким уж страшным. Я отнесла промокшие листы на чердак,
тщательно отделила их друг от друга и повесила сушить. Получилась забавное
зрелище: даже я не могла не улыбнуться, видя висящих рядом Марию Медичи,
Карла Пятого, Вильгельма Оранского и Марию-Антуанетту. "Это осквернение
рассы", - пошутил господин Ван Даан. Поручив Петеру следить за моими
бумагами, я спустилась вниз "Какие книги пострадали?" - спросила я Марго,
которая как раз возилась с моими учебниками.
"Алгебра", - ответила та.
Но, увы, и учебник алгебры оказался почти не поврежденным! Я хотела бы,
чтобы он упал прямо в вазу -- ни одну книгу в жизни я не ненавидела так, как
эту. На первой ее странице стоят, по крайней мере, двадцать имен прошлых
владелиц. Книжка потерлась, пожелтела, заполнена пометками, исправлениями...
Ей богу, как-нибудь, решусь и разорву это препротивную "Алгебру" на мелкие
клочки!
Анна Франк
Понедельник, 22 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
20 мая папа проиграл пари госпоже Ван Даан: пять баночек йогурта.
Высадка до сих пор не началась. Думаю, что весь Амстердам, вся Голландия и
вообще все западное побережье Европы до самой Испании только и говорят, что
о высадке, спорит, заключает пари и ... надеются. Напряжение достигло
предела. Далеко не все, в том числе благопорядочные голландцы, сохранили
доверие к англичанам и не все считают английский блеф искусным приемом -- о,
нет, люди с нетерпением ждут действий -- доблестных и решающих.
Никто сейчас не заглядывает дальше своего носа, никто не думает, что
англичане должны защищать свою страну, все убеждены, что они обязаны
освободить Нидерланды -- и как можно скорее. Но разве англичане чем-то
обязаны нам? Чем голландцы заслужили их бескорыстную помощь, на которую они
с такой уверенностью рассчитывают? Нет, Голландия заблуждается -- англичане,
несмотря на свое хвастовство, оскандалились не меньше, чем другие маленькие
и большие страны, которые сейчас оккупированы. Тем не менее не стоит ждать
от англичан извинений. Все годы, в течение которых Германия вооружалась, они
проспали, впрочем, как и государства, граничащие с Германией. Политикой
страуса ничего не добьешься - в этом убедилась Англия, а за ней и весь
остальной мир, и сейчас они жестоко расплачиваются за свое легкомыслие.
Ни одна страна не пожертвует своими гражданами ради другой, и Англия --
не исключение. Высадке, освобождению и независимости придет свой черед, но
не одновременно на всех занятых территориях, и Англия должна сама выбрать
благоприятный момент.
К нашему сожалению и возмущению, поступают новости о том, что отношение
многих людей к евреям изменилось. Мы услышали, что антисемитизм проник в
круги, где его никогда прежде не было. Нас всех это глубоко, очень глубоко
опечалило. Причину ненависти к евреям можно понять, но как бы то ни было --
это плохо. Евреев упрекают в том, что те унижаются перед немцами и выдают
людей, которые их укрывали и поддерживали. В результате многие христиане
подвергаются страшной участи. Все это правда. Но надо посмотреть на это и с
другой стороны: как сами христиане повели бы себя в подобной ситуации?
Смогли бы терпеть жестокие пытки и молчать? Всем известно, что такое почти
невозможно, так зачем же требовать невозможного от евреев?
Распространяются слухи, что немецкие евреи, до войны эмигрировавшие в
Голландию и сейчас депортированные в Польшу, уже не смогут вернуться в
Нидерланды -- ведь они находились здесь на положении беженцев, и когда
Гитлера прогонят, должны возвратиться в Германию.
Когда слышишь такое, невольно задаешься вопросом: зачем мы вели эту
длительную и тяжелую войну? Ведь постоянно слышишь, что мы - все вместе -
сражаемся за свободу, права и справедливость! И вот уже сейчас начинается
раскол, и в евреях видят людей второго сорта. О, как бесконечно грустно, что
вновь находишь подтверждение старой пословице: "Если христианин совершил
ошибку, то он сам должен ответить за нее. Если ошибку совершил еврей, то
отвечают все евреи".
Честно говоря, я не могу смириться с тем, что голландцы -- народ
добрый, честный и справедливый -- так судят о нас, самом угнетенном,
несчастном и, наверно, самом достойном сострадания народе. Я надеюсь только,
что эта ненависть к евреям временная, и голландцы откажутся от своих глубоко
ошибочных взглядов! Иначе придется немногим оставшимся в живых голландским
евреям покинуть страну. В том числе, и нам собрать свои пожитки и уйти с
этой прекрасной земли, так благородно принявшей нас и потом так жестоко от
нас отвернувшейся. Я люблю Голландию и всегда надеялась, что она для меня,
изгнанницы, станет второй Родиной. Надеюсь и до сих пор!
Анна Франк
Четверг, 25 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Беп помолвлена! В общем, в этом нет ничего особенного, но никто из нас
не рад за нее. Пусть Бертус человек добрый, положительный и спортивного
сложения, но Беп не любит его. А для меня этого достаточно, чтобы
посоветовать ей не выходить за него замуж.
Беп стремится к духовному росту, а Бертус тянет ее вниз. Он простой
работяга без высоких интересов и амбиций, и я не верю, что Беп будет с ним
счастлива. Понятно, почему она сомневалась и даже разорвала с ним месяц
назад. Но почувствовала себя тогда еще несчастнее, написала примирительное
письмо, и вот сейчас они помолвлены. Для этого есть немало причин.
Во-первых, больной отец, который очень привязан к Бертусу. Во-вторых, то,
что Беп самая старшая из сестер Фоскейл, и мать постоянно попрекает ее тем,
что она еще не замужем. И Беп сама из-за этого беспокоится, ей ведь уже
почти двадцать пять.
Мама сказала, что лучше бы Беп просто встречалась со своим другом, без
брака. А я сама не знаю. Мне жалко Беп, и я понимаю, как она одинока.
Впрочем, пожениться они смогут только после войны: ведь Бертус на
нелегальном положении, иными словами -- скрывается. К тому же них нет
никакого приданного и вообще ни цента. Какая жалкая участь предстоит Беп,
которой мы все от души желаем счастья! Я только надеюсь, что Бертус
изменится под ее влиянием, или oна встретит другого мужчину, который будет
ценить ее по-настоящему.
Тот же день.
Каждый день что-то происходит. Сегодня утром арестовали Ван Хувена, он
укрывал в своем доме двух евреев. Это большой удар для нас. Бедных евреев
ждет жестокая участь, и Ван Хувена, вероятно, тоже. Это ужасно.
Похоже, что весь мир встал с ног на голову. Порядочных людей посылают в
концентрационные лагеря, тюрьмы, обрекают на одиночное заключение, в то
время как подлецы приходят к власти и командуют старыми и молодыми, бедными
и богатыми. Постоянные аресты: один попадается на черной торговле, другой --
на помощи евреям. Никто, кроме тех, кто на службе у фашистов, не знает, что
будет завтра.
Арест Ван Хувена тяжело сказался на нашей повседневной жизни. Беп не
может сама таскать мешки картофеля, так что не остается ничего другого, как
потуже затянуть пояс. Как все устроится, еще не знаю -- ясно только, что
легче не будет. Мама говорит, что нам придется совсем отказаться от
завтрака, днем есть кашу и хлеб, вечером жареную картошку и, может, немного
овощей и салата -- на большее мы рассчитывать не можем. Придется поголодать,
но все лучше, чем попасть к немцам.
Анна Франк