Гражданский процессуальный кодекс Англии

(правовой статус и основы базовой концепции)
Реформа английского гражданского судопроизводства.
Часть 1
Особенность заглавия настоящей работы состоит в том, что в английской правовой системе нет нормативного акта, формально именуемого гражданским процессуальным кодексом. В актах органов юстиции по конкретным делам, связанным с разрешением тех или иных процедурных вопросов, отсутствуют ссылки на их регулирование статьями документа, считающегося кодексом.
И тем не менее, понятие "процессуальный кодекс" приобрело вполне легальный статус. Правила гражданского судопроизводства (Civil Procedure Rules) 1998 г. (далее - ПГС или ПГС 1998 г.) - нормативный акт, совершенно обоснованно характеризующийся британскими юристами как фундамент революционной перестройки порядков отправления гражданского правосудия Англии и Уэльса, - в первой статье провозглашает: "Настоящие правила являются новым процессуальным кодексом (New procedural code)...".
Авторы научных исследований эту терминологическую новеллу критике не подвергают. Более того, некоторые комментаторы считают, что отождествление ПГС с процессуальным кодексом не случайно. Оно имеет глубокий смысл, поскольку по существу предписывает судам всех уровней свободно интерпретировать новые правила, не связывая себя созданными ранее прецедентами. А те из них, которые внешне этим правилам соответствуют, надлежит применять осторожно, с учетом главных элементов концепции реформы гражданского судопроизводства*(1).
При ознакомлении с подобными разъяснениями у правоведов - особенно приверженцев римских и затем европейских континентальных юридических постулатов - возникает естественный вопрос: почему новейший, оригинальный по содержанию и форме судопроизводственный акт изначально не назван гражданским процессуальным кодексом? Ответ довольно стандартен. Англия не восприняла основных принципов (за некоторыми исключениями) римского права и не имела обыкновения принимать по отдельным отраслям крупные лидирующие акты, т.е. кодексы. Очевидно, данная традиция, с давних пор присущая английской юридической системе, проявилась и на этот раз, хотя для отхода от нее применительно к ПГС 1998 г. были и есть весомые мотивы.
Еще одно замечание, также связанное с отождествлением на законодательном уровне ПГС с процессуальным кодексом. В статье 1.1 (1)*(2) Правил он обозначен как "новый" ("new"). Но если возникло что-либо новое, логично считать, что оно заменило собой своего предшественника. Таковым могут быть только два ранее действовавших акта: Правила Верховного суда Англии (Rules of the Supreme Court) 1965 г. (далее - RSC 1965 г.) и Правила судов графств (County Court Rules) 1981 г. (далее - ССR 1981 г.). Они являлись главными источниками гражданского судопроизводства. Однако в этих правилах, как и в иных нормативных документах, прецедентах, текущей судебной практике термин "кодекс" не встречается. Следовательно, правильнее считать ПГС 1998 г. не "новым", а первым процессуальным кодексом Англии и Уэльса.
Вывод о таком первом опыте подтверждается не только и не столько аргументами чисто терминологического характера. Главное в другом. RSC 1965 г. и CCR 1981 г. по своим объемам*(3), содержанию, концентрации нормативных материалов с выделением в каждом акте своего рода самостоятельной общей части и последующим расположением норм, отражающим поступательное движение гражданских дел от начала процесса до завершения исполнительного производства, можно было функционально приравнять к кодексам судопроизводства в их англосаксонской трактовке*(4).
Итак, в Англии длительный период сосуществовали два обширных источника ("кодекса") гражданского процессуального права, принятых в разное время и затем индивидуально корректируемых несовпадающими методами нормотворчества (разработка, вступление в силу и т.п.). Формально RSC 1965 г. были рассчитаны на применение тремя отделениями Высокого суда, а CCR 1981 г. - судами графств. В структуре британского судоустройства это суды первой инстанции с неодинаковой компетенцией, причем ведущим критерием ее разграничения выступала сумма спора. Предварительно можно заметить, что и ныне цена иска лежит в основе выбора направления разбирательства конкретного дела - одного из трех вариантов производства, намеченных ПГС 1998 г.
Рассматриваемые правила двух разновидностей содержали текстуально совпадающие положения, что не препятствовало их неоднозначной интерпретации прецедентным методом. Существовало немало особенностей регулирования даже однотипных процессуальных конструкций. Затруднения и разногласия возникали также при допустимом законом восполнении пробелов CCR 1981 г. путем обращения к нормам RSC 1965 г.*(5)
Наконец, сохранение несогласованных друг с другом регламентов для судов первого звена имело своим результатом (даже без учета норм, включенных в иные акты и прецеденты) значительное расширение объема гражданского процессуального права. Дополнительные трудности возникали в связи с изложением многих правил судопроизводства языком, доступным для понимания лишь профессиональных юристов.
Сложности процессуального права Англии, а также такие застарелые дефекты отправления правосудия, как изматывающая тяжущихся длительность процессов, непосильные для низших и даже средних слоев населения судебные расходы, фактическое неравенство сторон в атмосфере "чистой" состязательности, не допускающей сколько-нибудь активного влияния судей на развитие и исход процессов, - все эти общепризнанные факторы перманентно подталкивали британское правительство к проведению радикальной реформы отправления правосудия по гражданским делам. Определенную стимулирующую роль, хотя и с неимоверным запозданием, сыграли международные декларации, пакты, другие документы о статусе каждого субъекта. К примеру, Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 1950 г.) в ст.6, озаглавленной "Право на справедливое судебное разбирательство", провозгласила: "Каждый человек имеет право... на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основе закона".
Государственные деятели, занимавшие должность лорда-канцлера Англии, неоднократно заявляли о намерении реформировать гражданское судопроизводство, назначали компетентные комиссии, устанавливали сроки. Но подготовленные этими комиссиями документы либо вообще по разным причинам, включая активное противодействие со стороны юридического сообщества, не были реализованы путем внесения изменений в действующее законодательство, либо, в лучшем случае, приводили к корректировке отдельных его институтов или норм.
Ситуация кардинально изменилась в течение последних лет прошлого века. В 1994 г. лорд-канцлер дал указание составить проект принципиально нового процессуального акта типа кодекса с учетом результатов строгой ревизии сложившейся системы производства в гражданских судах.
Первоначально работа, которой руководил Lord Woolf, осуществлялась, можно сказать, на общественных началах. Но когда был принят Закон о гражданском судопроизводстве (Civil Procedure Act) 1997 г., эта деятельность приобрела официальный статус. Закон предусмотрел создание для доработки уже представленного проекта, а равно для экспертизы дальнейших изменений и дополнений после его принятия в качестве нормативного акта Комитета по правилам гражданского судопроизводства (Civil Procedure Rule Committee). Закон обязал лорда-канцлера сформировать также совещательный орган - Совет по гражданскому правосудию (Civil Justice Council) для постоянного наблюдения за деятельностью судов, составлению рекомендаций по ее совершенствованию лорду-канцлеру и Комитету по правилам гражданского судопроизводства. Наконец, упомянутый закон обозначил правовой статус Правил, зафиксировал полномочия лорда-канцлера и функции парламента в связи с утверждением и юридическими последствиями применения ПГС.
Правовой статус ПГС 1998 г.
ПГС 1998 г. отнесены к актам делегированного законодательства, статус которых в основном урегулирован парламентским статутом "Подзаконные акты" (Statutory Instruments) 1946 г. Подготовка ПГС Англии в их изначальном варианте осуществлялась под непосредственным руководством лорда-канцлера. Он же выступает главным действующим лицом, компетентным продолжать совершенствование данного источника путем расширения его объема и внесения необходимых изменений целиком или частично. ПГС и предлагаемые лордом-канцлером их последующие корректировки могут быть аннулированы резолюцией любой из палат парламента (ст.3 и 4 Закона о гражданском судопроизводстве 1997 г.). Раскрытие правового статуса ПГС 1998 г. позволяет заключить, что использование по отношению к ним термина "кодекс" отражает специфические черты англосаксонской системы. В российской юриспруденции понятие "кодекс" трактуется иначе, когда речь идет о принятии, изменении, юридической силе соответствующего акта.
Доработанный Комитетом по правилам гражданского судопроизводства проект нового процессуального акта был в конце 1998 г. направлен лорду-канцлеру и по его приказу вступил в силу 26 апреля 1999 г. под названием Civil Procedure Rules (Правила гражданского судопроизводства)
1998 г.*(6)
Вначале ПГС 1998 г. не регламентировали на практике все стадии, институты и особенности разбирательства любых категорий споров. Тем не менее, этот нормативный акт закрепил основы перестройки английского гражданского процесса. Анализ главных особенностей ПГС 1998 г. в сопоставлении с концептуальными положениями дореформенного законодательства необходим для того, чтобы понять, насколько обоснованны упомянутые благожелательные и даже восторженные оценки (кстати, нередко сопровождающие и многие менее значительные нормативные новеллы, особенно сразу после их появления). Окончательный же вердикт вынесет со временем английская судебная практика.
Можно констатировать, что в английской юриспруденции ныне доминирует идея, согласно которой ПГС 1998 г. являются символом новейшей современной процессуальной философии и культуры, а также конкретным механизмом реализации их базовых положений в сфере гражданского правосудия*(7). Два таких исходных постулата закреплены нормами статей части первой ПГС 1998 г. Эти тезисы не имеют эквивалентов в ранее действовавших RSC 1965 г. и CCR 1981 г. и, по оценке британских правоведов, необычны тем, что фиксируют не какие-либо детали процедуры, а определяют стратегическую задачу и базовые методы отправления правосудия на основе значительных изменений порядков разбирательства и разрешения гражданских дел английскими судами*(8).
Основная цель гражданского процесса.
Фундаментальной новеллой, качественно изменяющей процессуальное право, стабильным ориентиром для судей, тяжущихся, адвокатов при рассмотрении конкретных споров служит, по утверждению английских юристов*(9), положение, закрепленное в ст.1.1(1) ПГС: "Настоящие Правила являются новым процессуальным кодексом, имеющим основной целью обеспечить суду возможность разрешать дела справедливо". Суд обязан учитывать такую цель (overriding objective), когда он реализует свои полномочия или толкует какую-либо норму (ст.1.2). А сторонам надлежит помогать суду выполнять эту главную задачу (ст.1.3).
Итак, сформулирован исходный тезис: правосудие должно осуществляться справедливо (justly). RSC 1965 г. и CCR 1981 г. подобного оценочного критерия не содержали. Однако он известен процессуальному законодательству разных государств. К примеру, в ст.1 Федеральных правил гражданского процесса для районных судов США объявлено, что эти правила обеспечивают справедливое, быстрое и недорогое разрешение гражданских исков. В английской правовой системе закрепление идеи справедливости правосудия происходило, в частности, в связи с ратификацией международных конвенций, призванных гарантировать свободы, права, интересы граждан.
Вообще с давних пор юстиция отождествляется со справедливостью. Однако данная категория, в отличие от категорий законности и обоснованности решений, не имеет точного нормативного закрепления, а равно не предполагает использования каких-либо обязательных методов производства, обеспечивающих достижение определенных результатов. Поэтому с равной степенью убедительности понятием справедливости правосудия оперируют юристы, придерживающиеся разных мнений относительно его содержания.
Так, английский юрист Jacob J. объявил единственно приемлемым для Британии гражданский процесс, который основан на максимально "чистой" состязательности, исключающей какую-либо активность суда в сфере установления фактических обстоятельств споров10. Член высшей судебной инстанции Великобритании Lord Wilberfoce констатировал: задача суда - разрешение спора, у него нет обязанности устанавливать истину. Нередко решение не отражает полной правды. Однако если решение соответствует полученным судом доказательствам и нормам права, оно отвечает критериям справедливости*(11).
Но все большее распространение получает другая точка зрения, согласно которой справедливость правосудия надлежит отождествлять не с чисто формальным соблюдением процессуальных правил, а с осознанной ориентацией на установление судами при разрешении споров объективной истины.
Председатель Апелляционного суда Lord Donaldson в связи с рассмотрением одного дела заявил: "Процесс не является войной или даже игрой. Он предназначен осуществлять реальную справедливость (real justice) между спорящими сторонами и, если суд не имеет всей относящейся к делу информации, он не может достичь этой цели"*(12).
Судья канцлерского отделения Высокого суда Lightman констатировал, что состязательная система, существовавшая до конца 80-х годов прошлого века, отводила судье пассивную роль, он, подобно рефери на боксерском ринге, наблюдал за соблюдением правил и выносил решение по окончании схватки. Стороны вели дела самостоятельно. Но с начала 90-х годов появились судебные акты и практические указания комитета по разработке правил судопроизводства, предписывающие судьям действовать активно в разных направлениях, становиться руководителями и хозяевами производства, преодолевать препятствия на пути достижения справедливости*(13).
Более категоричные выводы сделал известный английский ученый J.A. Jolowicz. Он считает ориентацию правосудия на отыскание по гражданским делам истины (substantive justice) отвечающей интересам большинства людей. Это не превращает процесс состязательный в следственный. Автор даже выражает надежду на провозглашение со временем стремления к истине задачей британского гражданского судопроизводства*(14).
По мнению D. Green (члена комитета по правилам гражданского судопроизводства), содержание ст.1.1(1) ПГС, предписывающей судам разрешать дела справедливо (justly), требует дальнейшего анализа и заслуживает дискуссии. В качестве отправного пункта обсуждения автор выдвинул тезис о наличии у суда обязанности пытаться найти правду по спорным вопросам (the truth of the matters in issue)*(15).
Общее положение ст.1.1(1) ПГС, предписывающее считать достижение справедливости основной целью (overriding objective) гражданского процесса, находит применение на практике. Английский юрист Sime S. ссылается на дело, в котором Апелляционный суд поддержал ходатайство истца о продлении ему срока для вручения ответчику подробностей требования, хотя оно было заявлено по истечении времени, нормативно установленного для совершения таких действий*(16). Причина задержки - затруднения в получении заключения психиатрической экспертизы. Поскольку прецедентов по возникшему конкретному вопросу нет, судам надлежит учитывать, что их главной заботой является обеспечение справедливости правосудия*(17).
Рекомендуемый Апелляционным судом выход из подобных ситуаций внешне и по существу тождествен давно известному любым процессуальным системам методу заполнения пробелов в нормативном регулировании или конкретизации недостаточно однозначных правил. Этот метод - судейское усмотрение. Но здесь имеется один нюанс. Судейское усмотрение весьма произвольно и бесконтрольно. Категоричное предписание органам юстиции стремиться к достижению основной цели правосудия (ст.1.1(1) ПГС) такое качество усмотрения не аннулирует, но намечает рамки, точнее, направления его реализации. А именно результаты усмотрения должны помогать движению гражданского дела к справедливому завершению. Указанный критерий может служить основой осуществления надзора со стороны вышестоящих инстанций за "произвольными" выводами нижестоящих судов.
Заслуживает внимания возникшее в английской судебной практике правило ориентироваться на основную цель гражданского процесса при обнаружении несоблюдения заинтересованными лицами отдельных правил судопроизводства. Суду не следует делать отсюда автоматических выводов, разрушающих позицию той или иной стороны. Но налицо отход от ранее доминировавшего начала крайнего формализма*(18).
Хорошей иллюстрацией служат указания Апелляционного суда по конкретному спору из семейных правоотношений. При рассмотрении гражданских дел важно не упускать из виду, что обозначенная новым процессуальным кодексом основная задача процесса дает судебным инстанциям возможность действовать справедливо. Суд удовлетворил апелляционную жалобу истца на определение о прекращении производства, которое было мотивировано нарушением формы обращения за защитой, хотя включало всю информацию относительно содержания исковых требований*(19).
И еще один важный для текущей практики момент, касающийся взаимоотношений между ПГС и немалым количеством накопленных за многие годы до введения их в действие прецедентов. Естественно, утратили силу все прецеденты процессуального содержания, которые были тесно связаны с ранее применявшимися, но не включенными в ПГС положениями старых нормативных актов.
Но преемственность в английском праве сохраняется, несмотря на революционные по содержанию новеллы, существенно изменившие порядок разрешения всех гражданских дел*(20). Немало норм целиком, а чаще с редакционными коррективами перемещено из прежних актов в ПГС. Какова же судьба связанных с такими нормами прецедентов? На первый взгляд, ответ элементарен: сохранено правило - значит, подлежат применению и связанные с ним прецеденты. Тем более такой вариант выглядит единственно приемлемым, когда речь идет не о так называемых прецедентах-толкованиях, а о прецедентах-нормах, если ранее существовавший пробел в праве остался незаполненным. И действительно, статьи, монографии, комментарии английских авторов, а равно судебные акты изобилуют ссылками на решения, вынесенные до 1999 г.
Однако реальная ситуация не так однозначно проста. Согласно ст.1.2(в) ПГС, суд должен при толковании любых норм, включая прецедентные, учитывать, помогает ли норма, подвергшаяся толкованию, реализации главной задачи правосудия, т.е. получению по завершении процесса или отдельной процедуры справедливого результата.
Судья канцлерского отделения Высокого суда, рассматривая вопрос о допустимости представления в апелляционную инстанцию новых доказательств, указал на необходимость его разрешения с учетом положения ПГС об основной цели. Императивный характер ст.1.2 ПГС приводит к выводу о том, что по делу Ladd v.Marshall*(21) не обязательно следовать прецеденту при применении ст.52.11(2) ПГС, хотя прецедентная и статутная нормы редакционно идентичны*(22). Но если не обязательно следовать основному положению прецедента, то отпадает и обязательность применения различных деталей, конкретизирующих данное положение. Все это создает некоторую неопределенность на практике и, в частности, открывает адвокатам дорогу для оспаривания действительности созданных до 1999 г. прецедентных норм по мотиву их противоречия основной цели процесса.
Важные практически и интересные с точки зрения теории нормы сосредоточены в ст.1.2 "а"-"е" ПГС, их исполнение, по замыслу авторов нового кодекса, должно способствовать господству справедливости в английском праве. Речь идет об обеспечении: а) равенства сторон; б) экономии расходов; с) разрешения конфликтов методами, которые находятся в соответствии с размером цены иска, важностью дела, сложностью спорных вопросов, финансовым положением сторон; д) быстрого и честного процесса; е) выделения на любое производство определенных судебных ресурсов, имея в виду сохранение достаточных ресурсов для других дел.
Перечисленные направления действий объединяет одна общая черта - все они находятся в сфере регулирования процессуального права. Отсюда вывод: справедливость, которую с помощью таких действий презюмируется гарантировать, может быть обозначена только как справедливость процессуальная, или справедливость процессуального содержания. Она не охватывает применения норм гражданского, торгового, семейного, административного и других отраслей материального права. А это главное в правосудии.
Методы сравнительного правоведения позволяют сопоставить функционально однотипные категории английского и российского судопроизводства. Конкретно речь идет о нормативном закреплении задач юстиции.
В Англии это предписания ст.1.1 и 1.2 ПГС, объявляющие превалирующей целью правосудия по гражданским делам их справедливое окончание, причем справедливость, как отмечено, трактуется в чисто процессуальном аспекте. Напротив, ст.2 ГПК РФ, определяя задачи гражданского судопроизводства, перемещает центр тяжести на правильное разбирательство и разрешение гражданских дел в целях защиты прав, свобод, охраняемых законом интересов участников правоотношений материального содержания.
Различие между сопоставляемыми системами носит принципиальный характер. Из ст.2 ГПК РФ прямо вытекает необходимость установления судами объективной истины по рассматриваемым делам. Нетрудно, особенно исходя из безграничной состязательности, оправдать логичность тезиса о бесконфликтном сочетании, например, понятий законности и обоснованности с формальной истиной. Но как охранять субъективные права (свободы, интересы) независимо от установления их реального существования и нарушения? Нельзя защищать мнимые ценности, пустоту, обманчивую видимость, создаваемую усилиями более экономически и юридически вооруженной стороны.
И нужно ясно сознавать, что никакого ущерба устоям британского и всего зарубежного правосудия не нанесет провозглашение его главнейшей целью стремление к обнаружению объективной истины, о чем писал M.A. Jolowicz*(23). В конечном счете все зависит от статуса судей, расширения их полномочий и обязанностей. Такие тенденции известны британской юстиции. С давних пор английские суды проявляют больше инициативы, когда в процессах подлежат защите интересы недееспособных граждан, особенно детей. В низших судах сложилась практика оказания судьями, их помощниками, работниками канцелярий помощи тяжущимся по спорам на небольшие суммы без участия адвокатов*(24).
Судебное управление движением гражданского дела. Начал работать второй фундаментальный постулат реформы английского гражданского судопроизводства (напомним первый: основная цель - справедливость). Он кратко обозначается как судебное управление делом.
Обязанности и полномочия, составляющие механизм судебного управления делом (court's case management), в обобщенном изложении сконцентрированы в ст.1.4 (обязанности), в ст.3.1-3.3 и практическом указании к части 3 (полномочия) ПГС. Конкретные действия закреплены многими статьями различных частей процессуального кодекса.
Понятие "судебное управление" (case management) было известно английскому процессу до 1998 г. и конкретизировалось в различных практических указаниях*(25). Но эти рекомендации были разрознены, неравномерно относились к отдельным звеньям судебной системы или к конкретным категориям дел, регулировали много вопросов чисто делопроизводственного характера. И только ПГС 1998 г. придали судебному управлению новое качество, распространили эту конструкцию на все суды и разновидности споров, а главное, активизировали судей, отступили от многовековой схемы, согласно которой движение дела зависело преимущественно от волеизъявлений заинтересованных лиц, изменили содержание принципа состязательности.
Обязанности по судебному управлению движением гражданских процессов (court's duty to manage cases) в Англии в объеме, закрепленном ПГС и реализуемом на практике, должны служить основной цели правосудия (overriding objective), т.е. справедливому завершению дел (ст.1.1 ПГС). Такое взаимоотношение двух ведущих элементов базовой концепции реформы гражданского судопроизводства юридическая доктрина относит к числу бесспорных положений.
Однако английские теоретики, сосредоточив усиленное внимание на необычном и качественно новом для британской юстиции росте активности судов, пока не приступили к широкой дискуссии по главному, в конечном счете, вопросу: достаточно ли предусмотренных проявлений этой активности для обеспечения реальной, а не просто провозглашаемой справедливости правосудия. Ответ способна дать только сложившаяся на базе ПГС практика. Вероятно, для ее обобщения время еще не наступило.
Отдельные обязанности судов по управлению процессами есть во многих нормах ПГС, их развернутый анализ возможен лишь в сочинении монографического уровня и объема. Но ст.1.4 не привязывает эти обязанности к сугубо конкретным процессуальным ситуациям, а распределяет их по направлениям активности, обозначаемым широкими формулировками. Таких направлений двенадцать, причем английские комментаторы не считают перечень исчерпывающим, не уточняют критерии отбора направлений и логику очередности их расположения по пунктам от "а" до "е" в ст.4.2 ПГС. С известной долей условности можно разделить проявления "обязательной активности" британских судов на две группы.
Читай также: http://lepshin-lawyer.ru/library/legislation-rf #адвокат
#адвокат#Лепшин#Павел
#адвокат#Лепшин#Павел#СПб