Детство и юность Семена Кирсанова прошли в Одессе. Революцию будущий поэт встретил совсем юным, учащимся 2-й одесской гимназии, а гражданская война пришлась на годы его учебы на филологическом факультете Одесского института народного образования. В это время уже заявил о себе его литературный талант: его стихи были опубликованы в одесском журнале «Юголеф». Талант его был вдохновлен революцией, и темами первых стихотворных опытов было все, что с ней связано: красноармейцы, ликбез… Всю его дальнейшую творческую судьбу определила встреча с Маяковским. Они встретились в 1924 году во время визита Маяковского в Одессу. Вскоре Семен Кирсанов уже работал с Маяковским рука об руку и считал себя его учеником. Он, как и другие члены группы «ЛЕФ», стремился создать новую поэзию, ни на что не похожую, жаждал новых открытий на этой ниве. Пропагандируя новое революционное искусство, Кирсанов вместе с Маяковским объездил полстраны, выступая со своими стихами перед самой разнообразной аудиторией. Из современников Кирсанов больше всего ценил Леонида Мартынова. Поэтов сближали не только дружеские отношения, но и один общий исток их творчества — футуристический. Наследником Кирсанова (в определённом смысле) был Андрей Вознесенский, писавший о нём с восторгом. Для Кирсанова в поэзии большую роль играли рифмовка, ритм, каламбуры, часто составляя основу творчества. Это сделало его уникальной фигурой в советской поэзии. Его ранние стихи «Крестьянская — будённовцам» и «Красноармейская разговорная», напечатанные Маяковским в журнале «ЛЕФ», основывались на игре просторечий и диалектизмов В эти годы один за другим выходят сборники его стихов «Прицел» (1926), «Опыты», «Зимние картинки» (обе — 1927), поэма «Моя именинная» (1928). Для него главным становится форма, во главе угла — стиль. А эксперименты с языком поэт делает самоцелью творческого процесса. Ему удается то, что до него никому не было под силу — сделать творческой основой стихов внешнюю форму, графическую фактуру, ритм. В 1930 году не стало Маяковского. Кирсанов объявляет себя его преемником и последователем, пытаясь взять на себя ту роль, которую играл поэт — «агитатора, горлана, главаря». Подобно Брюсову, некогда задумавшему закончить «Египетские ночи» Пушкина, он пишет поэму «Пятилетка» по следам неоконченной поэмы Маяковского «Во весь голос», вначале которой декларирует: Здесь, в крематории, перед пепловой горкой Присягу воинскую я даю, В том, что поэму выстрою свою. Как начал строить ты, товарищ Маяковский. Затем, по следам поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин», Кирсанов пишет поэму «Товарищ Маркс» (1933). В этот период он, находясь под сильным влиянием Маяковского, не может и не хочет отойти от подражания ему — ни в поэзии, ни в жизни. Он ездит на стройки социализма и пишет о них стихи («Строки стройки», «Стихи в строю»), составляет лозунги для заводов, печатается в многотиражках. Но самобытность его отчетливо проступает сквозь это подражательство. Апофеозом экспериментов поэта-футуриста становится сборник «Слово предоставляется Кирсанову» (1930). Однако со смертью Маяковского в советской поэзии заканчивается эпоха смелого экспериментаторства со словом. Литературная критика постепенно, но методично вытравливает подобного рода стихи, затеяв борьбу с «формализмом» в искусстве и объявив его идеологически «вредным». Может быть, это послужило причиной того, что творчество Кирсанова коренным образом меняет свой характер. Обладая талантом подражателя, он теперь, подобно тому, как пытался копировать Маяковского, копирует свойственную «академическим» поэтам того времени скованность стиха. Скатывается на уровень средней газетной поэзии, воспевая подвиги трудящихся, пограничников, чекистов, военных. В 1935 году, в честь открытия московского метро, он написал стихотворение «Буква М», где практически все слова начинаются на эту букву. Свои формалистические эксперименты он продолжал всю жизнь: в стихотворении «Икар снов…», написанном за год до смерти, 24 строки представляют собой анаграммы псевдонима-фамилии Кирсанов, и только одна — саму фамилию. Однако «последнее» напечатанное при жизни, в последний год жизни стихотворение называется «Смерти больше нет…». В конце 30-х годов в его творчестве происходит поворот к лирике — выходят поэмы «Золушка» (1934), «Неразменный рубль» (1939). Под впечатлением ранней смерти первой жены он создает поэмы «Твоя поэма» (1937), «Нет Золушки» и др. Тогда же он осваивает новый жанр — стихотворную фантастику: пишет поэмы «Поэма о роботе» (1934), «Герань — миндаль — фиалка» (1936), «Ночь под новый век» (1940).

Как типичного представителя советской поэзии Кирсанова направляют по странам Европы с выступлениями. Во время Великой Отечественной войны Семен Кирсанов — на передовой. Он работает во фронтовых редакциях, помимо поэм, создает цикл листовок «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата», пишет лозунги, частушки, фельетоны. После войны Семен Кирсанов пишет стихи, вполне выдержанные в духе стандартов традиционной советской поэзии, от юношеского реформистского задора не остается и следа. Выходят его книги «Чувство нового», «Советская жизнь», «Товарищи стихи», поэмы «Небо над родиной» (1947), «Макар Мазай» (1950), «Вершина» (1954), «Искания» (1967), «Зеркала» (1969), «Дельфиниада» (1970). Он занимается переводами стихов П. Неруды, Н. Хикмета, Луи Арагона и др. Не пойдя по пути Хармса и других, не желавших следовать требованиям цензуры и поэтому рано умерших, Семен Кирсанов прожил долгую жизнь — он скончался 10 декабря 1972 года.