Представьте себе, дорогие читатели, как молодая британская королева, которая в детстве и юности не была избалована ни дорогими каменьями, ни нежностью и лаской, отныне купалась в лучах любви и восхищения. Принц Альберт дал ей то, чего так не хватало строго воспитанной девушке: Виктория чувствовала себя настоящей красавицей! «Дорогой Альберт, блеск изумрудов трогает меня до глубины души! А сам венец выполнен настолько искусно, что я не устаю любоваться им, как лучшим творением вашей безудержной фантазии».

Да, первые пять лет семейной жизни – событие, поистине, знаковое. Поэтому Альберт решил не мелочиться, а поразить женушку в самое сердце. О, да, что может быть лучше великолепных изумрудов! Именно так рассуждал супруг британской правительницы, когда творил на листке бумаги будущую изумрудно-бриллиантовую тиару. Придворный ювелир Джозеф Китчинг был мастером своего дела. Он сразу же подсказал принцу, какую форму следует придать камням, дабы они заиграли всеми красками природной красоты.

Тиара вторила торжественным головным уборам, венцам и коронам, но была гораздо нежнее, изящнее. Пространство воздуха между золотыми завитками придавало творению визуальную легкость. Великое множество чистейших бриллиантов окружало искусно расположенные ромбовидные изумруды. Когда Виктория, отнюдь не блещущая яркой красотой, надевала подарок мужа, ее бездонные глаза казались еще более глубокими и завораживающими. А крупные изумруды, напоминающие магические капли, приковывали к себе взоры придворных, иноземных гостей и знатоков ювелирного искусства.

Девятнадцать «сочных», соблазнительных изумрудных капель драгоценного венца покоряли с первого же взгляда. Тиара была призвана стать завершающим штрихом в создании лучшей изумрудной парюры, которой королевская чета, безусловно, гордилась. Сказочное ожерелье, серьги-подвески и приметное украшение для корсажа, - вот полный набор драгоценных вещиц, к коим теперь присоединилась и новая разомкнутая диадема. Когда все королевское семейство готовилось позировать для большого портрета, в 1846-м году, Альберт нисколько не сомневался, что же наденет его ненаглядная Викки. Да-да, не удивляйтесь, дорогие читатели, если я скажу, что принц не только определял правила поведения и гардероба для всех придворных, но и тщательно следил за обликом супругом.

«Моя маленькая жена, (именно так он любил называть вторую половинку), не соблаговолите ли вы надеть для семейного портрета изумрудные украшения?» Когда Альберт изъявлял свою просьбу, Виктория знала наперед, что следует послушаться. Ведь именно супруг, данный господом, верховодит женой. Хотя с годами, как мы знаем, Ее Величество стала отличаться все более жестким и властным характером. Она не просто царствовала и после смерти суженого, а именно правила Великобританией. Строго соблюдая внешние порядки, которые придумал принц Альберт…

Со временем педантичный немец (я имею в виду, конечно, принца) навел таких строгостей при дворе, что незамужние дамы не могли даже братьев своих принимать во дворце, не говоря уже об ухажерах. Наряды должны были быть пуританскими, целомудренными и мрачными, а манеры поведения – сдержанными. И данная формула касалась всех, в том числе, и его «маленькой жены». Виктория видом не видывала модных парижских туалетов, носила, как говорили в Европе, «старушечьи» платья, полностью закрытые. Подданные ни разу не лицезрели ее вне дворца в тех прелестных драгоценностях. Ну а прическу королевы всегда укрывал огромный бесформенный капор.

Впрочем, пр

остой люд, крестьяне и горожане, как раз и узнавали Ее Величество по «бабушкиному прикиду». Для многих англичан она была «своей»: не феей в изумрудах, а властной дамой в черном капоре. Французы были поражены «неряшливости» правящей англичанки, отмечая ее грязные башмаки, испачканные в земле юбки и фасоны нарядов, будто из средневековья. Немудрено, что наша героиня пачкалась, ведь ее безудержная энергия не давала Виктории усидеть на месте. Причем, в голове правительницы, порой, рождались ве6сьма оригинальные мысли.

Так, пожилая Виктория дала распоряжение: когда настанет смертный час, похоронить ее в гробу, облачив в лучшие драгоценности. Причем, следовало надеть на ее тело столько украшений, сколько уместится. Интересно, для чего королеве понадобилась целая сокровищница в мире ином? Да, многие памятные вещицы были воспоминаниями о почившем муже. Кто знает, быть может, подобная прихоть женщины-монарха была связана с душевной привязанностью и тоской по супругу.