Две жизни.

Дилогия-травелог: путешествие в пространстве, времени и самом себе
Главный редактор журнала «Москва», Владислав Артёмов, поделился рассуждениями о новом произведении писателя Александра Лапина
Дилогия «Две жизни», состоящая из романов «Крымский мост» и «Копье Пересвета» – это своеобразный травелог – увлекательное путешествие в пространстве, времени и самом себе, которое предстоит совершить главному герою. На страницах «Крымского моста» Олег Мировой, в прошлом морской офицер, а ныне успешный предприниматель, отправится в круиз вокруг Европы, окунется в водоворот политических страстей и встанет перед выбором – как дальше жить, чему служить, во что верить. В «Копье Пересвета» появится уже Олег Миров, изменивший не только имя, но и собственную судьбу, начав жизнь заново. Он отправится в новое странствие, теперь по родной земле – по следам легендарного копья инока Пересвета, ставшего для нашей истории символом праведной победы.
Читателю предстоит пройти вместе с автором сквозь времена и пространства, навстречу загадкам истории и тайнам великой русской души, чтобы вернувшись, другими глазами взглянуть в лицо сегодняшнему дню.
Владислав Артёмов, главный редактор журнала «Москва», о дилогии и завершающем ее романе «Копье Пересвета»:
«На новом поле Куликовом»
Какое место занимает роман «Копье Пересвета» в творчестве автора? По сути, он завершает переход писателя в качественно иную ипостась, которая обозначилась еще 6 лет назад в романе «Крымский мост». Александр Лапин предстает перед нами не столько как художник, сколько как политический философ, что не исключает и интригующий сюжет, насыщенный эмоционально заряженными фактами из истории, и присущее автору стилистическое многообразие.
По форме эта книга — своеобразный исторический травелог, как и наиболее, на мой взгляд, заметные книги последних десятилетий – «Лавр» и «Пантократор солнечных пылинок», в художественной литературе и в нон-фикшн соответственно. Но в целом дилогия, получившая еще и самостоятельное название – «Две жизни» («Крымский мост» завершен в 2018 году, а «Копье Пересвета» в 2024-м), если рассматривать ее как единое целое, по сути метафилософский трактат, облеченный писателем в форму художественного полотна. Это, действительно, единое закольцованное путешествие по спирали нашего исторического маршрута: от объединения для борьбы с Ордой (символ — Пересвет) – к великой евразийской державе ХIX-XX в.в.; затем в недавних 90-х – опять в полупериферию, теперь уже либерального мира; и ныне снова, через экзистенциальные испытания, – назад, к самим себе, к «самобытной стране — цивилизации». Путь, который еще очень далек от завершения, разворачивает перед нами автор. И обозначает нам его направление в конце книги как новое движение и новую эру, эру творческого созидания.
По стилистическим средствам и методам раскрытия своих персонажей и идей в «Копье Пересвета» ярко выразилась новая ступень эволюции художественных средств и методов, используемых писателем. В ранних произведениях Лапина автор сосредоточивался на человеческих характерах и чувствах, мотивах и внутренних конфликтах героев, их ярких психологические портретах, атмосфере и настроении.
Реалистически-выверенные описания природы, пронизаны авторскими эмоциями и чувствами. Горная река, бесконечные степи как будто тоже действующие лица его повествования, наделенные своими характерами.
Но с каждым новым романом темп повествования повышается, язык становится все более лаконичным и динамичным, отвлекающие художественные детали и описания природы сводятся до самого минимума. Главными героями повествования Лапина становятся не конкретные, хоть и яркие, персонажи, а социально политические процессы и их эпохальные размах и динамика в нашей стране, начиная с поздних 70-х и до ранних 2010-х. Автор как будто все более ускоряется, чтобы успеть сказать нам что-то очень важное. И вот, в «Копье Пересвета» мы видим иную палитру, иной набор средств, используемых писателем. Если сравнить его прозу с живописью, то, образно говоря, автор предлагает нам русскую «иконопись», где каждый его персонаж внешне максимально лаконичен, но наполнен символическим значением. Главными героями повествования становятся идеи и смыслы, в основе сюжета — их диалектическая борьба и развитие. Что и позволяет определить «Копье Пересвета», и в целом дилогию «Две жизни», как метафилософский роман.
Почему книги Лапина привлекают пристальное внимание? Для тех, кто следит за творчеством писателя и его публицистическими выступлениями есть один аспект, который вызывает особый интерес — его высказывания часто обретают провидческий характер. В 2014-м Лапин назвал Крым камешком, попавшим под колесо телеги истории, которая после этого повернет на новый путь. Кто тогда мог предвидеть такие последствия Крымской весны, как 2022 год и последовавшее начало эпохи новой мировой «тридцатилетней войны»?.
Более 10 лет назад, задолго до первых успехов генеративного ИИ, он начал «проповедь» своей «религии творчества», указывая, что человек должен стать творцом, чтобы сохраниться как вид. И только два года назад этот тезис приобрел очевидность не только для мыслителей, но даже и для обывателей.
Что же касается именно нашей страны, гораздо более важны высказывания Лапина о характере общественных и социальных явлений сейчас здесь происходящих, о том, куда все движется и чем может закончиться.
К примеру, еще весной 2022 году писатель образно сравнил сегодняшний период с временами Куликовской битвы, когда впервые разрозненная страна начала обретать единство именно на почве борьбы за свою независимость. Как и тогда, враг еще очень силен, процесс будет долгим и не всегда гладким. Но на этот путь мы, наконец, встали, и опыт этого пути у страны есть. Потому что геополитическое поведение сегодняшней России, ее внешнеполитическая стратегия имеют глубокие корни, которые были заложены именно тогда — в XIII-ХV веках. Эта точка зрения автора только сейчас обретает подтверждение в новейших исследованиях современных политологов.
Безусловно, Лапин не пророк и провидец, он просто обладает природным даром охватить все происходящее, проанализировать и сопоставить, точно описать и показать вектор, направление дальнейшего движения. Видимо эта его способность и дар предвидения и торопят его, требует скорее поделиться с нами тем, что явлено пока ему одному. Это для него главный долг его жизни, заставляющий писать книгу за книгой уже не один десяток лет.