Аномалии мистика и не только

Горькая правда о тридцатилетних Если вы родились в 80-е годы и считаетесь зрелыми людьми, то этот текст про вас. Вы каждый день ходите на работу, но до сих пор не заработали баснословных денег? Рутина не приносит радости, и вы уверены, что рождены для лучшей доли? Тогда слушайте о себе правду и ничего, кроме правды… 1. Ловушка высоких притязаний, или почему мы никогда не будем счастливы Поколение наших бабушек редко мечтало о принцах, заграничных курортах или даже о бокале мартини. Все это казалось недосягаемой роскошью. Бабушки радовались мирному небу, возможности заработать на кусок хлеба, стабильной работе. Радовались, в принципе, практически любому мужу — из тех лет пришло знаменитое: «лишь бы не пил и не бил». А большую часть оставшегося от тяжелого труда и рождения детей времени они тратили на то, чтобы создать уют, как говорит Минаев, «из говна и паутинки». Наше поколение не помнит тех голодных времен. Сегодняшние тридцатилетние даже не помнят толком тягот 90-х: их они встретили детьми. Поэтому многие притязания современных внучков бабушкам кажутся «зажратостью». Внучки не хотят работать на заводе или на стройке. Они вообще работать не хотят — пусть гастарбайтеры трудятся. Мужчины мечтают быть олигархами, сидя на жопе ровно, работать руками не хотят, с презрением относятся к работе. Они лучше будут полдня играть в компьютер на должности менеджера, чем впахивать руками. Женщины еще хуже. Они обленились вконец. Идеальной успешной считается бездельница, паразитирующая на олигархе, содержанка. Причем в содержанки ломятся кто ни попадя, игнорируя все законы спроса и предложения. Рынок перенасыщен хищными бездельными бабищами. Конечно, поставив себе нижней планкой Брэда Питта, они никогда не будут счастливы. Вокруг всегда будут «одни козлы». Сравните тучные 2000-е и даже сегодняшнюю турбулентность страны со всеми остальными годами в ее истории с начала века. Объективно, жить стало лучше и легче. Субъективно — отовсюду раздается реквием по надеждам. Это стонут непризнанные гении. Непризнанные и самопровозглашенные. Никто не хочет быть проще. 2. Пресыщенность Еще одной причиной всех наших несчастий я объявляю пресыщенность. Помните, какой вкусной кажется в походе тушенка с картошкой на углях. А теперь сравните это с тем чувством, которое мы испытываем в ресторане, когда мохито уже задолбал, а мартини рояле не оказалось в наличии. Бары уже не знают, чем нас удивить. Осьминоги в каждом супермаркете. Там же экзотические фрукты, алкоголь рекой… Мы зажрались, господа. Мы слишком много и вкусно жрем, нам слишком легко все достается. Мы не ценим шмотки из прошлой коллекции, забывая, как наши бабушки штопали носки. Мы ноем, что нам плохо в комфортных автомобилях с «кондеем». Мы вообще всегда ноем и жрем. Нам вечно мало, ничего не удивляет. Чтобы быть счастливым, надо себя ограничивать. Не зря в любой религии существует пост. Чем человек голоднее, тем вкуснее еда. Чем человек «зажратее», тем еда безвкуснее, а душа несчастнее. 3. Эгоизм Нас почему-то воспитывали так, что нам все должны. Мы не ходили в школу за 5 километров, вгрызаясь в гранит науки. Учителя в клювике приносили нам знание. Мы не помогали родителям в поле — нас всегда обеспечивали горячим завтраком. Многие из нас не хотят детей. А зачем заботиться о ком-то? Инфантильные мужчины ждут заботливую «мамочку». Женщины ждут умственно отсталого олигарха, чтобы запрыгнуть ему на шею и не работать. Никто не хочет делать, дарить, отдавать! Кто мы, господа? Кто, если посмотреть правде в глаза? И чего мы достойны на самом деле? #психология

Лучшее предсказание В одном городе жила-была женщина Лена. Однажды она увидела страшный сон, где незнакомый человек дарит ей красный подсолнух, а потом она долго-долго едет в поезде, а за окном зима. Сон тот не на шутку встревожил Лену, потому что обычно ей или ничего не снилось, или снились кошечки, гоняющиеся за бабочками. А тут – на тебе. Пошла Лена к гадалке. Та долго смотрела на кофейную гущу, потом на сердцевину арбуза, потом на Ленину ладонь. Задула свечу и сказала – Жить тебе осталось недолго, вот что значит твой сон. И скоро встретишь ты нехорошего человека. Принесёт он тебе болезнь. - Ну а хорошее-то что-нибудь есть? – робко спросила Лена. - Зарплату тебе прибавят, - неохотно сказала гадалка. – И ты мне прибавь за хорошую новость. Лене вообще вдруг стало жаль денег, тем более, что жить оставалось немного. - А сколько проживу? – уточнила она. - Это новый надо делать расклад, - сказала гадалка. – Сегодня неподходящий день, потом приходи. Лена расплатилась и вышла на улицу. На заборе чирикали воробьи, целая стая. По небу летел самолёт. Ни облачка. Тут дзынь – смс – зарплата пришла. -Ого! – сказала от неожиданности Лена. Зарплата оказалась значительно больше обычной. Она вспомнила, что что-то говорили на последнем совещании, только она позабыла. Ну и хорошо, - обрадовалась Лена, а потом огорчилась – Значит, и остальное правда. Решила она не в автобусе домой ехать, а пройтись. Дорога к дому проходила через маленькие симпатичные улочки, там было и кафе со столиками прямо на свежем воздухе. Лена решила посидеть там немного, она раньше никогда этого не делала, но, в свете последних событий, можно было и побаловать себя. «Почему, спрашивается, надо ждать знания, что тебе осталось недолго жить, чтобы позволять себе радости»? – размышляла Лена. В кафе было пусто. Лена присела за столик и заказала чашку чая. Официант ничего не принёс, покраснел и сказал, что Лена оказалась тысячной посетительницей, и ей положен бокал шампанского и лотерейный билет. А также ужин за счёт заведения. Лена вовсе не оскорбилась, а согласилась на всё и развернула лотерейный билет. - Я выиграла! – воскликнула она. – Я выиграла фортепиано чёрное, самовывоз! Дело в том, что хозяин кафе так избавлялся от старых вещей. На фортепиано он играл в музыкальной школе, но с тех пор к нему не подходил, продать не мог и решил выставить в лотерею. После ужина Лена на грузовом такси приехала к себе домой вместе с фортепиано. Когда грузчики ушли, нажала на клавишу. Та зазвенела, зазудела и затихла в темноте. Надо настроить, подумала Лена. На следующий день пришёл настройщик, долго возился, Лена угостила его кофе, потом он опять возился, а под конец сказал – Готово! – и сыграл Сонату В.А.Моцарта до-мажор. - А я знаю, это Моцарт! – сказала Лена. - А меня Вадим зовут, - представился настройщик. Лена и Вадим проговорили весь вечер, потому что в этот день заказов у того больше не было. Лена рассказала про поход к гадалке. - Я сейчас Вам другое нагадаю, - сказал Вадим. – Ахалай-махалай, всё дурное вылетай, а удача, и долгая жизнь, и счастье, прилетай! Теперь закройте глаза и вытяните губы трубочкой. Лена закрыла, вытянула, тотчас же почувствовала поцелуй и хотела оскорбиться, но передумала. Это же лучшее предсказание. Значит, лучше верить в него. А тут телефон зазвонил. – Милочка, - послышался в трубке голос гадалки. – Ошиблась я, проживёшь ты жизнь долгую, а новый знакомец – твой будущий муж. Лена покраснела и украдкой глянула на Вадима. – Посмотрим насчёт мужа, но пока он мне нравится. #рассказы

ПРЫЖОК СКВОЗЬ РАДУГУ. Не люблю быть один… Ну что в этом хорошего? Вот, говорят, свобода, говорят, делай что хочешь… А если я ничего не хочу? Бегать? Играть? Не в том я возрасте. Вот раньше, бывало, да… А теперь… Спать? Я и так сплю сколько влезет. А зачем мне такая свобода, когда дома один? А один – значит никому не нужен. И слова доброго никто тебе не скажет. И не пожалеет никто. И лабрадоров не люблю. Не знаю почему, но не люблю. Неправильные они какие-то. Гладкие. Вот всей породой своей говорят: «Погладь меня, видишь, какой я гладкий!» Тьфу! А меня сложно гладить. Только по голове. А по спине – сложно. Потому что волосы на спине у меня растут в другую сторону. Вот все остальные растут правильно, а на спине – в другую. Как раз по позвоночнику. В зеркало смотришь, а у тебя стрела такая на спине, не как у всех. Правда, надо здорово извернуться, чтобы в зеркало её увидеть. Зато, когда я по улице иду, все сучки на меня засматриваются. Лена говорит, что мы – риджбеки. Нас в Африке придумали. Охотиться на львов и охранять негров. Или наоборот. Я не знаю, кто такие негры. И кто такие львы – тоже не знаю. Но если кто-то из них похож на лабрадоров, то я хочу в Африку! А ещё Лена говорит, что у меня лицо как у обиженного ребёнка. Не люблю сл,ово «морда». И лицо у меня нормальное! У нас недавно маленький появился, Данька, так я всё ждал, когда он обидится: интересно же, какое у ребёнка тогда лицо. А он заплакал. И тогда я ему принёс свой мячик. Почти новый. Я ему даже сказал: «Играй, Дань! Только не плачь!» А Лена с Ирой на меня заругались, что бы я не гавкал на ребёнка. Ира – это дочь Лены, Данькина мама. Она, правда, не так давно уехала, говорят, к кобелю какому-то. Ну а что? Она молодая, свободная. Вот интересно: почему некоторых людских женщин так и хочется назвать сучками? А других – хозяйкой? Лена – хозяйка. А Ира… Ира иногда приезжает к Даньке. Я понюхал – кобелём от неё не пахнет, только мужчиной каким-то. А ещё у нас есть бабушка. И Игорь. Бабушка старенькая-старенькая. Но когда она суп варит, мне всегда самую вкусную косточку даёт. А вчера мясо положила на стол остывать и забыла. Вкусное было мясо. А гулять со мной она давно уже не гуляет – старенькая она, и слабенькая. Да я и сам гулять могу. А Игорь у нас появился чуть раньше Даньки. Когда он пришёл в первый раз, я его облаял по-взрослому. Ну не люблю я чужих в моём доме, да и пусть знают, что я свой корм не зря ем! А потом мы три часа в лесу гуляли – я, Лена и Игорь. Он, наверное, думал, что мы с Леной устанем, домой попросимся. А на самом деле это мы к нему присматривались – как он, выдержит ли? Да и туалет у меня возле каждого куста. А у него – нет. Выдержал. А потом ещё к нам приехал. И ещё раз. И я даже ему как щенок обрадовался. Станцевал танец риджа, это когда наизнанку пытаешься вывернуться, все ботинки ему хвостом обстучал и даже лизнул пару раз в морду. Ну,.. в лицо. Лена, ещё, помню, удивилась: «Хотя бы тявкнул два раза для приличия, что ли!» Я Игорю так и сказал, очень вежливо: «Тяф-тяф». А потом повернулся к Лене, плечами пожал, типа, хозяйка, я твою просьбу выполнил, так что извини, и опять ридж танцевать. Игорь теперь мой хозяин. Только сейчас ни Лены, ни его дома нет. Они на работе. Лена в какой-то город ездит, а Игорю до работы две лапы – он в лесу работает, лесником. И дом наш рядом с лесом стоит. Как-то летом я ходил с Игорем к нему на работу. Весь день в лесу! И ягоды чёрные мы ели, и зайцев гоняли, и под какой-то елью от дождя прятались. И даже радугу видели. А радуга – она такая…. Здорово! Если б не два мужика, с которыми мы поругались, всё было бы хорошо. Пришлось на них даже порычать. Они ещё красным петухом грозились. У нас есть во дворе петух, но он не красный. Мы с ним мирно живём – я его не замечаю, он меня. А осенью я в лес не хожу. У меня волосы короткие, и я мёрзну. Как-то Лена привезла мне из города костюм. Так я в нём как сучка какая-то крашеная. Как только его достают, я убегаю и прячусь. Поэтому осенью я живу в доме. И зимой. И весной. А сейчас Лена на работе. И Игорь тоже. Бабушка утром печку истопила и спит. И Данька тоже спит. Не люблю быть один… Да ещё запах дыма какой-то… Господи собачий наш! Откуда здесь дым? Надо у бабушки спросить. «Бабушка! Бабушка! Проснись!» Молчит. И спит как-то тихо, даже дыхания не слышно. «Бабушка! Бабушка!!!» Одеяло! Надо одеяло стащить! Игорь всегда просыпается, если без одеяла остаётся. Стащил. Всё рано спит. «Бабушка!» А дыма всё больше! Фу, как дышать противно! Фу! «Бабушка, бабушка! Слышишь, Данька заплакал?» Бегом к Даньке. Вот он, сидит в кроватке в своей пижамке. «Подожди, Дань, не плачь! Я сейчас всё узнаю и приду». А дыма всё больше. И дверь на крючок закрыта. Что делать? «Бабушка!» Как лежала, так и лежит, даже без одеяла. И Данька плачет. Хорошо, что Игорь у его кроватки спинку с одной стороны пониже сделал. «Не плачь, не плачь, мой маленький! Сейчас я тебя достану!» Таак, осторожненько, за пижамку. Ну помогай, помогай, обними меня. И не бойся. Не уронить бы. А то Лена ругать меня будет. Ох! Всё-таки немножко стукнулись. Ничего, ничего, до свадьбы заживёт. Тебе жарко? И мне тоже. А это что там трещит? Таак, осторожно. Какой же ты, Дань, тяжёлый! На диван! Теперь на стол! Поближе к окну. Полежи пока здесь. «Не плачь, маленький, Я сейчас». Эх, места мало, не разбежаться! Прыжок! Окно взрывается радугой. Оказывается, прыгать сквозь радугу очень больно. Кровь! Какая она солёная! И огонь… Сколько огня кругом! А Данька плачет. Прыжок обратно! Опять радуга! Опять больно. Так, маленький, держись. Не поранить бы тебя! Стёкла вроде не торчат. Держись!!! Прыжок! Опять чуть стукнулись. Ты прости меня, Дань. Ещё чуть-чуть. Подальше отсюда. Вот и люди бегут. Кричат что-то. Где вы раньше были? «Возьмите Даньку! Это не его кровь! Это моя! Пустите! Да пустите же! Там бабушка осталась! Её разбудить надо!» Где это окно? Вот оно! «Бабушка!!!» И – прыжок! Последний прыжок сквозь радугу. У радуги семь цветов. Семь. Но самый жаркий – это красный. Олег Евгеньевич #АвторскиеРассказы

РЖАЛА ДО СЛЕЗ))) Купила я лысую кошку — канадского сфинкса, девочку. Покупала зимой. К лету киска уже подросла и любила сидеть на окне, наблюдая за птичками и подмявкивать. Лето. Жара. прихожу с работы... и вижу, что кошка лежит в неестественной позе на подоконнике: вся красная, глаза «в кучку», как при содружественном косоглазии, язык вывалился изо рта, будто её на сковороде поджарили. Дальше — Изрядно испугавшись за жизнь своей любимицы, не понимая, что случилось, пакую её в сумку и бегу к ветеринару. Врач сказал, что кошка ОБГОРЕЛА(!!) на подоконнике! И её срочно нужно намазать жирной сметаной. Ветеринар сделал кошке укол, после чего мы с киской побежали в магазин за сметаной. В молочном отделе не было продавца, и я попросила девушку из соседнего отдела помочь мне выбрать самую жирную сметану, чтобы намазать ею свою обгоревшую киску. Почему-то моя просьба вызвала взрыв хохота, но сметану мне всё-таки дали. Взяв банку, я, с киской в сумке, побежала на кассу, где была длинная очередь. Опасаясь за жизнь своей любимицы, я стала просить, чтоб пропустили, т. к. мне срочно надо намазать сметаной свою обгоревшую киску. На это, стоявшая впереди женщина, возмущённо ответила: «У меня тоже на пляже киска обгорела, да ещё и стринги натёрли, но я же не лезу без очереди!» Услышав такой диалог, люди начали давиться со смеху, тогда я уточнила, что моя киска лысая, поэтому и обгорела, и не на пляже, а на окне. Теперь уже мужики дружно заржали, а из толпы стали доноситься возмущённые женские возгласы, дескать, у нас тоже киски лысые, но это не повод лезть без очереди. Уже со слезами на глазах, я объяснила очереди, что сейчас покажу свою киску, а то она может подохнуть от перегрева. Зал разразился хохотом. Все уже чуть ли не катались по полу со смеху. Я расстегнула сумку. Когда увидели мою лысую киску, сразу пропустили вперёд. Но на этом мои злоключения не закончились. На столике для покупок, я намазала киску сметаной и бросилась ловить такси, чтобы быстрее добраться до дома. Проехав полдороги, моя киска начала писать прямо в сумке, стоявшей на моих коленях. Я завопила водителю: «Останови машину, у меня по ногам течёт!» — На что тот злобно спросил: «Ты что, обоссалась что ли?» Чтобы успокоить водителя, я пояснила: «Да не я, а моя киска!» Водитель завыл: «Ты что, пьяная? Как я в зассатом салоне пассажиров возить буду?! Фу! А вонища-то какая!» Пришлось и ему предъявить лысую киску, дескать, животное обгорело и описалось. Чередуя смех с матюками, до дома он нас всё-таки довёз, дескать, следующего пассажира он всё равно повезёт не скоро, а когда сиденье высохнет и провоняется. Пришлось доплатить ему за обоссанное сиденье. Киска отживела, поправилась, но пришлось повесить жалюзи, дабы больше не попадать в подобную ситуацию. Девушки!Берегите своих лысых кисок!😂 Из интернета... #СмешныеРассказы

После смерти деда и бабушки мне достался старый дом в полу-заброшенной деревушке на краю соснового леса. По большому счету, для дачи далековато от города и магазинов, но я любил это место, тут прошло мое детство. Поэтому не стал продавать домик, потихоньку приводил его в более цивилизованное состояние. Провел воду, установил отопление и газ. С удовольствием проводил здесь часть отпуска, пока жена Наташа развлекалась на модных курортах. Сельского уединения супруга не понимала и не признавала. Сосновый лес на холме местные старики называли Лесом теней. Бабушка рассказывала мне, что там можно встретиться с умершими предками, которые подскажут, как найти правильный путь в жизни, дать советы. Однажды ночью и меня потянуло в лес. Было это в середине августа. Жара не спадала даже вечером, я не мог уснуть, мне было одиноко в огромной двуспальной кровати. Наталья со мной не поехала — не хотела пропускать тренировку по йоге. Последнее время я все чаще оставался один. Благоверная любила вечеринки, шумные компании, а меня все это утомляло. Я предпочитал тишину, стрекот цикад по вечерам, щебетанье птиц поутру. Из-за жары не спалось, и я отправился прогуляться. Грунтовая дорога, ведущая в лес, была тихой и пустой. Где-то далеко в небе вспыхнул далекий зигзаг молнии, но грома еще не было слышно. Глаза привыкли к темноте. И тут я увидел своего деда, который давно умер. Он улыбнулся. «Все будет хорошо, Ванюха. Тебя ждет дорога, на которой ты найдешь конец и начало», — сказал он и растворился в воздухе. Что это могло означать, я так и не понял. Был день моего рождения — тридцать девять лет. Утром жена разбудила меня поцелуем. Однако у нее не было времени даже позавтракать со мной. Она вечно куда-то бежала, даже макияж иногда делала в машине, пока в пробке или на светофоре стояла. — Извини, шеф просил прийти сегодня пораньше! — прощебетала Наталья, убегая на работу. Погодка в тот день не радовала. Лило как из ведра. Я был уже на полпути к офису, когда позвонил Роман, замдиректора: — Послушай, надо смотаться в Н, там приготовили для нас образцы. Извини, старик, знаю, что это в твои обязанности не входит, но у Смирнова сын попал в больницу, он сейчас никак не может уехать, так что выручай! Через час я уже тронулся в путь. Погода немного улучшилась, ливень сменился мелкой моросью. Почему меня занесло — не знаю. Со скоростью сто километров в час я врезался в дерево. Затем наступила тьма. Бархатная и спокойная… Мой дед появился внезапно, но я этому уже не удивился. «Вернись обратно, Иван, это еще не твое время», — сказал он и снова растворился в воздухе… Я вернулся, хотя не хотел. Мое тело лежало на столе, явно в больнице, а душа парила где-то под потолком, наблюдая за происходящим. — Мы его вытащили! — обрадованно воскликнул молодой врач. Я понял, что живой и возвращаюсь в свое тело. Жена приехала в больницу, когда я все еще был не в себе после анестезии и клинической смерти. Она плакала, но делала это так, чтобы не размазать макияж. Картинно, аккуратно промокая краешки глаз. Постоянно поглядывала на свой мобильный. «Я ее не люблю», — подумал я. И это была первая мысль, которая пришла мне в голову после возвращения из потустороннего мира. Меня выписали из больницы довольно быстро, но прописали постельный режим еще на пару недель. Наташка какое-то время ухаживала за мной, но ей быстро стало скучно. — Ваня, я позвонила маме, — заявила она на третий день. — Она присмотрит за тобой. Я еду в командировку, в Германию. В головной офис компании. Отличный шанс для карьерного роста! Перспектива провести три недели в компании с тещей, милой, но чересчур суетливой дамочкой, очень стимулировала мое выздоровление. Сотрудники ждали с тортом и шампанским. Смирнов обнял меня, как брата, и сказал расстроенным голосом, что это его вина. — Может быть, если я бы был за рулем, то ничего бы не произошло? — Ты не мог этого предвидеть, мужик. Забудь, я же жив, — пробормотал я. В эти дни много думал о своем браке с Натальей. Я не люблю ее. Давно. Что нас держало вместе? Дом, кредиты, общие друзья? Однако любовь испарилась, она сбежала от нас и не собиралась возвращаться, потому что мы не подходили друг другу. Наташка думала только о себе и своей карьере. Для нее были важны работа, деньги и экзотические курорты. Я мечтал о детях, но супруга не собиралась рожать. — Это погубит мою фигуру и запрет меня в четырех стенах! — сказала она мне однажды. И хотя годами я пытался убедить ее родить ребенка, она постоянно принимала противозачаточные таблетки. И вот, дожив до сорока лет, я понял, как быстро летит время… «Что осталось бы после меня, если бы погиб в результате несчастного случая? Кто бы зажег лампадку на моей могиле, кто когда-нибудь рассказал, каким я был отцом?» Я понял слова деда. Конец намеченного им пути был моей клинической смертью, началом новой жизни. Без Натальи. Когда несколько дней спустя я сказал супруге, что хочу подать на развод, она вовсе не выглядела ошеломленной. — Как скажешь! Держать не стану. Но помни, что назад дороги нет! Мы расстались довольно быстро. Наташка хотела квартиру, я ей ее оставил. У меня был мой домик на лесной опушке, а также процветающий бизнес и квартирка-студия, которую я купил до нашей свадьбы. В ней я сделал ремонт и был почти счастлив. Примерно через год после развода я встретил Алену. Скоро в нашей семье пополнение. Когда я смотрю на свою жену, поглаживая ее живот, то благодарю несчастный случай. Он помог мне выйти из тупика и начать наконец жить. Иван #АвторскиеРассказы

В девятой квартире живет ангел На улице – обалденная весна. А книга не то чтобы неинтересная, просто жизнь гораздо многообразнее в своей чудесности, чем какая-то смесь букв на белой бумаге. Я давно научилась бороться с ограниченностью фантазии современных писателей: покупаешь книгу – скажем, детектив, – хорошенько встряхиваешь, повторяя про себя какую-нибудь одну фразу, например, «в девятой квартире живет ангел», и – вуаля – из обычного второсортного детектива выходит дивная и приятная сердцу история. А если повезет – то не одна. – Вы не подскажете, девятая квартира на третьем этаже? – вопрос обращен ко мне. Странно, вообще-то, обычно меня мало кто замечает. Сейчас уже почти май, и ветка, на которой я сижу, надежно спрятана новорожденной листвой, пахучей, как мелисса в бабушкином чае. Мужчина средних лет в бежевом, видавшем виды плаще, джинсах и фетровой шляпе, из-под которой выглядывает серебряный иней зрелости на курчавых темных волосах. Глаза голубые, в них горькая смесь грусти и корвалола. Прежде чем ответить, пробую как можно более элегантно сползти по стволу начинающего цвести каштана. Понимаю, что до грации североафриканских макак мне еще учиться и учиться, но не огорчаюсь: вся наша жизнь – непрерывное самосовершенствование – глядишь, к ста годам научусь. – Девятая квартира, она… как бы так правильнее выразиться… она всегда где-нибудь не там, – отвечаю, отдышавшись. Поскольку во дворе, кроме чокнутой риэлторши с замашками Тарзана, никого не оказалось, мужчине в плаще и шляпе пришлось дождаться этого светлого мига. – Что значит – где-нибудь не там? – хмурится. – Я вас понимаю, – прячу книгу в разноцветную сумку через плечо, встряхиваю седыми локонами, одновременно пытаясь сообразить, как бы так выразиться яснее. – У нас очень необычный подъезд, понимаете? Большинство его жителей уже давно стали героями историй сказочника из тридцать восьмой квартиры, поэтому их жизнь уже не такая, как была прежде. Вот я, например, совершенно изменилась. Раньше я была одинокой пенсионеркой – бабой Катей, – а теперь… впрочем, не в этом дело. Просто девятая квартира постоянно исчезает и появляется на другом этаже. Сложно сказать, с какой частотой это происходит, по секрету вам скажу, скорее всего – с такой, какой ей вздумается, и, может быть даже, это не зависит от воли ее обитателя. – Что за чушь вы несете? – возмущается мужчина и уже собирается уйти. – Это не чушь, – улыбаюсь. Стараюсь, чтобы моя улыбка выглядела приветливой – не такой чеширской, конечно, но уж какая есть. – Валерий Павлович. Но для вас, – он окидывает меня оценивающим взглядом, – просто Валерий. Жаль, конечно, что сказочник не сделал меня молодой и красивой, теперь так и придется вечно в старушечью шкурку возвращаться. – Пойдемте, Валерий, попробуем найти вашу девятую квартиру, – моему вкрадчивому тону позавидовал бы сам Николай Оскарович Ливензон, врач-психиатр из первой квартиры. Все, кто с ним когда-либо общался, поневоле перенимали эти божественно-снисходительные ко всему сущему интонации. – Вы не возражаете, если мы пойдем пешком? – У вас лифт не работает? – понимающе кивает Валерий. – Нет, просто только так можно найти мигрирующую то и дело жилплощадь. Пойдемте. – Снова ваши шутки? – устало интересуется мой новый знакомец. – Да какие уж тут шутки, – вздыхаю, – вы сами убедитесь, девятая квартира должна быть на третьем этаже, сразу после восьмой, правильно? – Да, – подтверждает. – Вот пойдем и посмотрим. Можем туда на лифте подняться, – предлагаю. – Нет, нет, давайте пешком, – Валерий приосанился: мол, наше поколение о-го-го, не то, что нынешнее племя. Я с ним согласна. Мы заходим в подъезд, и я не без доброго ехидства наблюдаю, как брови нового знакомца старательно ползут вверх. Наш подъезд не уступает в своей оригинальности обитателям. Спасибо-таки сказочнику – он очень светлый человек, – и спасибо его дочери – она художник. На стене вдоль лестницы на первом этаже нарисована солнечная лагуна, прозрачная бирюзовая вода, камешки на дне, пальмы и золотой песок. Да так нарисованы, что Валерий, как и многие до него, прикасается кончиками пальцев к стене, чтобы проверить, не явь ли этот экзотический уголок. На следующей стене – джунгли: лианы, сквозь которые едва проникает солнечный свет, длиннохвостые пестрые птицы. – В пятой квартире живет молодая семейная пара, – Валерий учтиво кивает и думает о своем. – Они бесстыдно молоды и влюблены. Каждую ночь сила их страсти зажигает новую звезду – хотите верьте, хотите нет. Сами они, конечно, этого не замечают, но вот их сосед – настоящий звездочет старой школы – знает и каждый вечер, возвращаясь с прогулки, тихо посмеивается в усы. Мне с моей ветки все хорошо видно и слышно. Я вообще думаю, что и наша вселенная появилась таким же образом. Сила, зарождающаяся в любви, еще и не на такие подвиги способна. – Да уж, – вздыхает Валерий, – могу с вами согласиться, хоть у вас и слишком богатое воображение, на мой вкус. – Это не у меня, это у сказочника нашего, – смеюсь. – Как напишет чего, так потом живи и радуйся, и мужественно неси свою геройскую ношу во веки вечные. Но нам всем это только на пользу. Еще никто в нашем подъезде со дня заселения не заболел ни разу по-крупному и не умер. Эту тему неприятно обсуждать, вообще-то, не знаю, зачем я все это вам говорю. Ладно уж, вы же никому не расскажете?.. В седьмой квартире живет наш общий домовой – Анатолий Кузьмич. Он, как Атлант, держит на своих хрупких плечах весь наш подъезд. Да так хорошо держит, что уже тридцать лет – ни одного пожара, наводнения, даже трубы ни в одной квартире ни разу не прорвало, сантехники все головой качают и сваливают на везение. Я когда-то зашла в гости к Анатолию Кузьмичу, у него дома – ой-ой-ой – масса интересного древнего хлама. Горелки, патефон, тяжелый медный утюг, еще дореволюционный, деревянные перья и чернильницы с высохшими чернилами, видавшие виды шкатулки, набитые порванными бусами и потерянными пуговицами, ручная шарманка… слышите, он снова на ней играет? – Да, действительно, – кивает Валерий; он как-то даже встрепенулся от своих тяжелых дум, – у меня в детстве тоже такая была: квадратная, разноцветная, крутишь за ручку – треск, писк и радости на год вперед. – Вот, именно такая, – улыбаюсь. – Анатолий Кузьмич любит всякие такие штуки – он их у жильцов заимствует. Бывает же: есть какая-то старая вещь, пора давно выбросить, а жалко, вот он и… – Ворует? – новый знакомец вопросительно поднимает бровь. – Ну как бы да, – смеюсь. – Все жильцы об этом знают и все прощают, потому что, в случае чего, можно же назад попросить, вряд ли Анатолий Кузьмич откажет. И еще он жуткий сладкоежка. Мы иногда ему в почтовый ящик шоколадки бросаем. – Он что же, их купить не может? – интересуется Валерий Павлович. – Вы что? Домовой никогда не оставляет места, которое охраняет. Даже подумать о таком боязно, – меня аж передернуло. – Мы сами к нему ходим с плюшками и вареньем, а он поит чаем и рассказывает всякие страшности и веселости – в основном из дореволюционной жизни. Любит свою молодость вспомнить. На стене между вторым и третьем этажом нарисована улитка. На ее панцире – целый мир, в одном глазу луна, в другом солнце, а на кончиках усиков – ветер. На второй стене вдоль лестницы пестрое множество рыб. Одна рыба – в джинсах и рубашке, вторая держит во рту дымящуюся трубку, третья – скручена кольцом, как змея. Мы приближаемся к третьему этажу, где, по версии Валерия, должна находиться девятая квартира. Я знаю – у нее малахитово-зеленая дверь с белой табличкой с номером девять. Табличка висит на одном гвозде, поэтому непонятно, девятая эта квартира или шестая. Но жильцы знают, что у шестой квартиры дверь бронированная – там живет охранник Петя, он раньше охранял банк, а теперь охраняет вход в царство снов, чтобы чудовища из него не выбрались в реальный мир. Его жена – Люба – обычная женщина, любит печь пирожки и петь песни. Причем одновременно. Поэтому, когда пробуешь ее творения, всегда в голове какая-то мелодия крутится. Дети у них любят придумывать – они помогали дочери сказочника создавать картины на стенах нашего подъезда. Все это я рассказываю Валерию, пока мы подымаемся по лестнице. – Видите, никакой девятой квартиры, – победоносно заключаю я, когда все двери на этаже нами детально изучены. Седьмая, восьмая, а за ней сразу десятая. – Вы хотите сказать, что все, что вы мне тут рассказываете – правда? У меня есть другое объяснение. Просто жилец девятой квартиры – большой оригинал, и поэтому предпочитает пользоваться табличкой с номером десять, для конспирации. – А вы позвоните в дверь, – предложила я. – Десятая квартира пустует уже второй месяц, вам никто не откроет. – Почему? – равнодушно поинтересовался Валерий – еще бы зевнул. – Потому что ее обитатели исчезли. Поговаривают, им так понравился мир, в который сказочник их поселил, что персонажи воссоединились со своими прототипами, как человек в полдень воссоединяется со своей тенью, и остались там навсегда. – А может, они просто на работе – день-то будний? – съехидничал мой новый знакомец. – Как хотите, так и думайте, – я пожала плечами. Тоже мне – Фома неверующий. Как во всякие пакости, типа смерти, верить, так они горазды, а как настоящие чудеса – так в игнор. – Хорошо, хорошо, – примирительно вздохнул Валерий. – Продолжайте, пожалуйста. – Пойдемте, найдем мы квартиру, которую вы ищите. Не можем не найти, – ухмыляюсь. – Это еще почему? – Потому что, – отвечаю. Воистину, краткость – сестра таланта. На первой стене между третьим и четвертым этажом – раскинулось поле с васильками, а вдоль второй лестницы – облака и город в них. Остроконечные крыши, купола, флюгеры, башенки, позолота. – На небе голубом есть город золотой? – кивает Валерий. – Именно. В семнадцатой квартире живет Иннокентий Креонович. Он продает очки. – Он офтальмолог? – Нет, его очки помогают видеть вещи такими, каковыми они являются на самом деле. Очень помогает от наваждений. – Каких еще наваждений? – Валерий, по-моему, уже от меня устал. Ничего, пусть потерпит. – Ну вот, например, подходит к вам человек на улице, предлагает купить у него какую-нибудь брошюру, вы на него сквозь стекла очков Иннокентия посмотрите и увидите, что это не человек вовсе, а чертяка с рогами. – Глупости какие. – Глупости – не глупости, но у нас в двадцать второй квартире живет Николай Владимирович. Никто, включая его семью, не догадывается, что на самом деле он джинн, которого отпустили пожить простой человеческой жизнью. А я была в гостях у нашего «офтальмолога», он мне дал очки примерить, выглянула я в окно, гляжу, идет Николай Владимирович, ростом под три метра, весь какой-то дымчатый, натурально сотканный из желто-сизого дыма, плывет над землей, не касаясь кончиками турецких туфель. Я испугалась, очки сняла, увидела соседа таким, как вижу обычно. Я тогда сказала Иннокентию Креоновичу, что пока не готова в его очках разгуливать. Все-таки для того, чтобы видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, нужна очень стойкая психика. – Могу согласиться, – улыбнулся Валерий. – В тринадцатую квартиру мы ходим, когда нам нужно на чуть-чуть остановить время. Если, например, поставил пироги печь, а тебя срочно на работу вызвали – и бросить нельзя, и на работу надо. Идешь прямехонько к Дарье – она песочные часики даст. Ее чудо-часы умеют останавливать время в пределах трех квадратных метров. Ненадолго, правда, максимум на сутки. Мы с ней специально проверяли. На четвертом, на пятом и даже на шестом этаже девятой квартиры не оказалось. Судя по тому, как выглядит Валерий, он уже не верит в ее существование. У него, кажется, даже шляпа потускнела, хотя куда уж дальше: она и так темная, как гуталин. На стене вдоль лестницы на восьмой этаж – огромная птица Гамаюн с радужными перьями и серебряной короной. – Наш местный пьяница часто с ней общается по ночам. Утверждает, что ее истории помогают ему быстро протрезветь. Не знаю – не проверяла. – У вас еще и пьяницы есть? – съехидничал Валерий. – Зря иронизируете, пьяницы есть везде. Везде есть люди, не знающие, что делать с реальностью, в которой оказались. Вот и убегают от нее, в меру своей фантазии. На второй стене между седьмым и восьмым этажом – комиксы. Приключения Муми-Тролля в загробном мире. Валерий смотрит, и на лице у него крайнее удивление. – Это еще что такое? – Комиксы, – смеюсь. – Нашей художнице стал тесен ее фартук, и она захотела примерить папин, в чернилах. – Оригинально. – А кто вам дал этот адрес? – спрашиваю. На восьмом этаже девятой квартиры мы не нашли, стояли в лестничном проеме. Валерию нужно было отдышаться: он сильно запыхался, подымаясь. Видать, редко физкультурой занимается. – Знакомые моей жены. Она сейчас в больнице. Они сказали – если он не поможет, то никто не поможет. А кто – он – не сказали. – Ваша жена серьезно больна? – остается только посочувствовать. То-то Валерий так напряжен все время. – Врачи ей дают месяц, максимум – два. Да и те на аппаратах. – Не волнуйтесь, он – вам точно поможет, – только и могу ответить. Я остро почувствовала терзания своего нового знакомого. Ведь это же действительно ужасно – терять близкого человека и не знать, как ему помочь. Я помню это прекрасно. Сошла бы с ума от горя, если бы не сказочник. Я знаю мир, в котором обитают мои муж и сын, как свои пять пальцев, бываю там каждую ночь, но если бы мне рассказали о нем до аварии, я бы не поверила, как сейчас не верит Валерий в мою болтовню. – Если мы найдем ее, – устало вздохнул он. – Найдем, не сомневайтесь. Иногда ее можно обнаружить по звуку. – Какая-то мелодия? – равнодушно поинтересовался Валерий. – Ага, мелодия полета мокрых простыней, – улыбаюсь. И поясняю: – Сразу представляешь себе бабку в халате и бигудях – она стоит на шаткой некрашеной табуретке и встряхивает влажную простыню, чтобы повесить ее на веревку. – Не понимаю, – Валерий интенсивно трясет головой. Шляпа падает, он ее поднимает, смотрит на меня вопросительно. – В девятой квартире, – объясняю, – живет ангел. Считается, что он на пенсии, но без работы он не сидит – всегда есть кто-то, кто нуждается в его помощи, Иногда он примеряет свои крылья – их взмахи и дают «мелодию мокрых простыней» – слышите? Мы прислушались. Звук доносился с пятого этажа. – Не может быть, мы же были там пять минут назад. – Я же вам говорила, что девятая квартира всегда не там, где ее ищешь. Идите быстрее, пока снова не пришлось искать ее. Валерий благодарно кивнул и побежал вниз по лестнице. Он не заметил, как за ним увязалась серебристо-белая кошка с рыжим пятном на ухе. Хорошо, что кошачьи лапы, в отличие от туфель, которые я ношу обычно, такие бесшумные и я могу все увидеть своими глазами – ангел любит кошек, он всегда пускает меня и старательно делает вид, что не замечает женщину в своем доме. Хотя единственное, что по-настоящему роднит женщин и кошек – это любопытство. © Лила Томина #ангелы

История про чертей Сидели мы как-то у меня дома, выпивали с друзьями. Немножко выпивали, после майских праздников уже не особо лезло, так - пивом немного расслаблялись. Четверо нас было, тридцатилетних мужиков-одногодок. Я, Витька-электрик, Саня из Подгорного, да Сёмка Алкаш из деревни Топольки. Алкашом Сёмку мы из стёба изредка называли, ему с молодости ни капли спиртного нельзя принимать было по состоянию здоровья. На такой дружеский подкол – он не обижался. Тем не менее Семёну нравилось в компании нашей бывать. Хоть он и не употреблял, однако всегда праздновал с нами, попивая компоты и соки, да мистические байки всяческие рассказывал. Чушь, конечно, несусветная, но мы веселились на всю катушку. Порой даже занимательно было, пробирало, особенно под градусом. Правда, последняя рассказанная им история никому не понравилась, глупой и нестрашной показалась. История про чертей в горошек. Про то, как его бабка еще в советские времена из деревни в райцентр ездила, а по пути назад водитель грузовичка наклюкался и пришлось ночевать прямо в лесу, пока он проспится. Так вот, вроде как та бабка уже под утро проветриться вышла из кабины, да на группу чертей на лесной дороге наткнулась. Черти издалека выглядели как людишки, а рыла то вблизи оказались нечеловеческие, звериные рыла прямо скажем. И одеты они были в одежду в горошек. Отсюда и название дурацкой байки. Нечистые песни напевали и бабку к себе чуть не затащили. Насилу убежала от них и после кому ни попадя эту историю рассказывала. Народ похохатывал и пальцем у виска крутил от её россказней. Мы с мужиками исключением не стали, поусмехались над байкой про чертей, предложили Сёмке чего поинтереснее рассказать. А он возьми да обидься на нас, говорит - сам недавно тех чертей виднел, прямо днем, на окраине леса за его деревней двое шатались. Сказал наш товарищ, что в позапрошлое воскресенье, после дождичка, в лес поперся за жердями на раритетном тракторце Т-16, в простонародье «шассиком» называемым. Ну тот, что с кузовом впереди. Там двух мужиков встретил, у завала из деревьев, что в прошлом году буря повыворотила из земли. Оба в кепках, надвинутых на самые глаза. Один мужик, в пятнистом свитере и джинсах, высокий и худой, как жердь, второй, в синем спортивном костюме, грязью заляпанном, едва до плеча ему и упитанный. Всех в Топольках знает Семён, а этих из трясущейся кабины трактора не признал. Остановился спросить, кто такие и чего надо тут. Вылез из кабины, не глуша двигатель, и приблизился к незнакомцам. Вплотную подошел и обомлел, рыла то у мужиков мохнатые, рожи вытянутые и глаза без зрачков жёлтым светом пламенеют. Он так и стоял столбом, пока один из нелюдей, тот, что ростом пониже, хриплым голосом не приказал: «Денег дай и вали отсюда». Ни жив, ни мёртв, Сёмка в карманах порылся, выгреб несколько монет и дрожащей рукой чёрту протянул. Тот жадно монеты выхватил звериной лапищей, чуть кисть сёмкину не оторвал. Потом ошалевшего тракториста развернул и здоровенного пинка отвесил ему, отправив в направлении грохочущего трактора. Без жердей вернулся Сёмка домой и сам себя потом сутки валокордином отпаивал, еле в себя пришёл. Неделю, говорит, спать не может нормально, черти эти снятся. Вот он нам и рассказывает, думает полегче ему будет, если не в себе держать. Потом добавил, что в прошлое воскресенье снова видел тех двоих издали, но приближаться уже не рискнул. - Носов у них ещё не было, вот! – дополнил байку рассказчик. Посмеялись мы с Семёна, вынесли вердикт, что его история, конечно, получше бабкиной, но тоже так себе. Я же вообще не утерпел и в лицо ему расхохотался, на «двоечку» говорю, рассказик, давай следующий. Насупился Сёма, зло из-под кучерявых патл своих глазами на приятелей посверкивает. Потом вскакивает из-за стола и орёт: «Ну поехали покажу, погодка подходящая, пасмурная, и воскресенье опять же, точно нечистые там будут. Коли черти там, с нас ему бочка солярки, если нет – с него следующая поляна. Тут полчаса езды всего до места». - А давай! – веселился я. – Парни, погнали с Алкашом, на следующей неделе на халяву отдыхаем. Лови брехуна на слове! Саня, Витёк, поехали пока он не передумал. - Только мелочи в карманы запасите, - ядовито заметил наш трезвый друг. – А то черти могут и не отпустить. Вон, старуху Аркадьевну в начале апреля на окраине леска мертвой нашли. Фельдшер заключение написал, что сердце не выдержало у пенсионерки, а я иначе думаю, потому как дело тоже в воскресенье после дождя было. - У меня есть мелочишка, - ухмыльнулся я и добавил, обращаясь к приятелям. – Мужики вам монет отсыпать, а то вдруг Сёмка передумает? - Не, не надо, так от чертей отобьюсь, пол-литрой, - ржал в голосину Витёк, тряся наполовину опустошенной бутылкой. - Сами едьте, там места в кабине нет, а в кузове грязно, - заявил Саня. – Я лучше за пивком сгоняю на велике, пока вы катаетесь. На том и порешили. Сёма трактор завел, мы по-быстрому втроем набились в кабину. По-быстрому – потому что из туч, которые с самого утра кругами ходили над нашей деревней, дождь накрапывать начал, а мокнуть не хотелось. На дворе хоть и май-месяц, а прохладно всё-таки, особенно под моросящим дождём. Простудиться враз можно. Тепла еще недели две не предвидится по прогнозу погоды. Покрутил Саня педали в сторону магазина, а мы на «шассике» потарахтели к лесу, который деревню Топольки с трёх сторон обступает. Прикатили мы, значит, на опушку, где Сёмка по его уверениям чертей видел. Остановились. Дождь усилился, по не слишком чистым стёклам кабины струйки воды неровно стекают, сгоняет их вбок порывами ветра, ухудшая и без того нечеткий обзор из трактора. В кабине тесно, неудобно, там и для двоих то не очень места, а трое взрослых мужчин внутри уж совсем как кильки в банке. - Давайте вылезем, осмотримся. Убедимся, что тут никаких чертей нет и на магазин рванем Сёму раскошеливать, - предложил я, и мы гуртом вывалили из тесного пространства. Двигатель не глушили, попробуй его потом заведи в сырую погоду. Поначалу мы ничего не увидели. Ну лес шумит ветвями, ну пасмурно и холодный ветер пронизывает, ну есть какое-то неприятное ощущение от то льющего, то моросящего весеннего дождя. И всего-то! Никаких обещанных тебе чертей и прочего. Да и не могло быть. Это нас Сёмка на понт взял, вроде как нам лень будет поехать с ним, посмотреть. - Нету чертей Сёма, гони деньгу, - повернулся я к другу, напряженно смотрящего в сторону леса. – Хоть и не карточный долг, но, как говорится, дело чести. Будь добр рассчитаться. Сёма молчал, ни слова от него не донеслось. Он так пристально вглядывался в ближайший бурелом, что его напряжение и мне передалось. Ещё более странным мне показалось, что мой второй товарищ, Витёк, тоже молчит, и стоит не шевелясь, только горбится под холодными каплями. Оба смотрели в одну точку. Взглянул туда внимательнее и я. Не холодок, а настоящий мороз прошелся у меня по коже, и сердце затрепыхалось так, будто хотело выпрыгнуть из груди и сбежать отсюда раньше своего хозяина. Впервые в жизни я не верил своим глазам, глядя как от темной опушки леса отделились и зашагали уверенным шагом к нашей троице две знакомые по описанию Сёмки фигуры. Одна тощая и высокая, другая толстая, приземистая чуть пониже меня ростом. Одежда на обоих такая же как в семеновской байке, кепки, надвинутые на глаза, спортивный костюм и свитер с грязными круглыми пятнами. - «В горошек…» - мелькнула стынущая мысль. Я еще втайне лелеял надежду, что это розыгрыш, что Сёма подговорил заранее каких-то знакомых, чтобы нас попугать. Эта надежда растаяла, когда оба силуэта подошли к нам на расстояние пары шагов, и я уже отчетливо видел остевые звериные волосы на их сплюснутых безносых мордах, саблевидные клыки, торчащие из кроваво-черных прорезей ртов и светящиеся желтым огнем глаза. Без зрачков, как и ранее говорилось. Я ясно видел всё это, потому что дождь вмиг прекратился, когда появились эти твари. Три человека и два монстра замерли друг напротив друга. Они разглядывали нас, а мы не могли сойти с места, прикованные чужой недоброй волей. Я всей кожей чувствовал, что добра от этих двоих ждать не стоит. - Денег дай! – проревел тот, что пониже, и протянул ко мне чудовищную четырёхпалую ладонь. Мой разум отметил, что каждый из четырёх так называемых пальцев протянутой длани заканчивался крючковатым чёрным когтем, как минимум длиной сантиметров пять. Не с первого раза мне удалось запихнуть руку в собственный карман джинсов и выудить оттуда имеющиеся металлические кругляши. Всё остальное тело было непослушным, на моих ногах словно повисли двухпудовые гири. Я содрогнулся от омерзения, когда высыпал монеты в протянутую ладонь. Едва прикоснувшись кончиками пальцев к черной морщинистой коже ладони, я почувствовал нестерпимое жжение и поспешно отдернул руку. Хорошо хоть руки действовали. Та же процедура с монетами произошла и с Сёмой, который хоть и был бледен, но по нему видно, что подобная встреча ему не впервой. А потом очередь подошла к Витьку… У Витька мелочи в карманах не было, только почти пустая пивная бутылка в судорожно сжатой руке. Наш товарищ выпучил глаза и бормотал нечто бессвязное. Кажется, пытался произнести слова из «Отче наш», но от одновременного опьянения и испуга у него ничего путного не выходило. - Нееетуу деньги! – взвыл толстый монстр и дернул за рукав свитера высокого. Тот, не издав не звука, вдруг схватил Витька за голову обеими лапищами и поднял легко, словно пушинку в воздух. Витек судорожно заорал. Его ноги беспомощно трепыхались в полуметре над землей, а потом… Потом пойманный мужчина начал чернеть лицом и жутко выть, из его глаз повалил светлый дымок. Подвывая, Витек вертел обожженной и уже практически слепой головой во все стороны, то и дело утыкаясь в нас невидящим взглядом. Мы завопили словно по команде и тут нас словно отпустило. Не разбирая дороги, бросив трактор, нашего друга и мучавших его чудовищ мы рванули аки спринтеры в сторону деревни. Поскальзываясь и спотыкаясь на мокрой после недавнего дождя траве, мы бежали без оглядки, охваченные абсолютной паникой и ужасом. Впрочем, не совсем без оглядки. Один раз я всё-таки обернулся глянуть – вдруг наш товарищ сумел вырваться из хватки обладающих неимоверной силой существ. Но остатки моей храбрости испарились, когда я увидел, что безвольное тело Витька, два чёрта, или то, чем они были, волокут в сторону лесного бурелома. Больше я не оглядывался до самых Топольков. Прибежав в деревню, мы вломились в ближайший дом, где сбивчиво объяснили хозяевам ситуацию и те вызвали полицию. Правда, хозяин дома, вызвал стражей порядка скорее для собственной безопасности, поскольку от нас разило перегаром. Но хотя бы так. Прошло два месяца. Витька-электрик так и не нашелся. Зато нас всех троих, включая не поехавшего в тот злополучный день на тракторе Саню, каждую неделю таскали на допросы в райотдел. Подозревали, что мы по пьянке кокнули своего приятеля и просто несли околесицу насчет чертей. Но потом, слава богу отстали, не найдя ни трупа, ни повода, ни оружия убийства, которого разумеется и не могло быть. Семён похоже двинулся рассудком. Он и так жил один с престарелым отцом-инвалидом и странноват был, а теперь его, бормочущего что-то непонятное себе под нос на скамейке у отцовского двора, и подавно десятой дорогой местные обходили. Саня не поверил нашей истории про Витька, и больше никаких дел с нами иметь не стал. Ну а я… я вовремя сообразил, что хватит всем про чертей рассказывать, а то недолго и в психушку угодить. Ищу клиента для продажи своего дома, ведь моя деревня всего в получасе езды от того проклятого места, а я хочу убраться отсюда как можно дальше. Желающих купить тут дом немного, захолустье ведь, потому продажа жилья затянулась. А ещё засела у меня в голове одна назойливая мысль и я ей неумолимо следую. Дело вот в чём - пока дом продается, я хожу с ружьем каждое воскресенье, в пасмурную погоду, к тому месту, где черти в горошек утащили Витька. Близко не подхожу, хоть и вооружен. Просто пытаюсь осознать и принять открывшуюся мне иную реальность, но пока не очень выходит. Особенно после того, как однажды, издали всё-таки увидел знакомые фигуры у злосчастной опушки. Только их было не две, а три. И третья фигура до боли знакомая. Видать Витёк третьим стал. Больше я туда не возвращался… Автор: Дмитрий Чепиков #мистическиерассказы

ЧЁРНАЯ ВДОВА У одних моих дальних родственников есть чудесный садик в живописнейшем месте. Сад расположен на высоком берегу, с одной стороны которого возвышается густой корабельный сосняк, а с другой, внизу, плещется чистейшей воды речка. Райский уголок, да и только! Невзирая на расстояние, я приезжаю по нескольку раз за лето к ним погостить и форельку половить. Но года четыре назад в этом идиллическом, словно с картинки фламандских живописцев, месте произошли не вписывающиеся в общую умиротворяющую канву события, о которых хочу рассказать. Происшедшие события записаны со слов моей тётки… По соседству с садовым домом тётки находится участок, который несколько лет назад перешёл в руки семейной паре среднего возраста. Пара была молодая, в том смысле, что поженились недавно. Детей ещё не нажили. Хозяйничали вдвоём, приезжая на выходные. Иногда привозили с собой и маму мужа - погреться на солнышке. Вот от этой словоохотливой свекровки тётка моя и узнала некоторые подробности семейной жизни её сына Антона и биографии невестки Любы. Любу пожилая женщина называла не иначе, как «чёрной вдовой». А потому что этот брак с Антоном для Любоньки стал уже третьим. Причём до умерших первых двух официальных мужей, ещё в девках, Люба потеряла и своего парня-жениха, которому так и не суждено было вернуться к своей невесте из армии. Сгинул там при непонятных обстоятельствах. После, в первый раз выйдя замуж, молодая не прожила с законным мужем и года. Один из её прежних хахалей (как назвала его мать Антона) заявился прямо к ним в дом пьяный вдрызг и зарядил дробью сразу из обоих стволов удачливому сопернику в живот. Муж на глазах Любоньки погиб на месте. С тех пор молодая женщина стала сильно заикаться. Но баба она была красивая, в самом соку, поэтому долго во вдовствующих девках не засиделась. Через год-два снова официально вышла замуж. За коллегу по работе. Мужик постарше и на хорошем счёту в солидной финансовой компании. К тому же его карьера складывалась очень удачно. Люба забеременела. Но тут случилось непредвиденное. Торопясь как-то домой к любимой жене из командировки, мужик не справился с управлением, и машина попала в серьёзную аварию. Пострадал не смертельно и вроде уже встал на ноги, но… Как сказали доктора, полученная травма спровоцировала быстро прогрессирующий цирроз печени. И через несколько месяцев тяжёлой болезни и не помогающего лечения супруг умер. А у Любы от перенесённых стрессов и переживаний случился выкидыш. После этого молодая женщина вдовствовала несколько лет. Пока не познакомилась с Антоном. На сайте знакомств. Парень был на три года моложе Любы, но она в свои 35 ничуть не уступала ему в свежести и энергии. В общем, молодые и душой, и телом подошли друг другу, крепко сблизились, и, несмотря на материнские протесты, вскорости Антон предложил Любови руку и сердце. После свадьбы по настоянию Любы приобрели тот самый садик у речки, по соседству с моей тёткой. Любонька ведь всегда жила в своём доме и не представляла себе счастливую жизнь в каменных стенах городской квартирки, без садика, огородика, цыпочек… Но мать Антона так и не приняла невестку. Клеймо «чёрной вдовы» пугало пожилую женщину, не давая спокойно спать ночами и заставляя ежеминутно переживать за единственного сына, кровинушку Антона. Да и приятельница её постоянно подзуживала. Вот, мол, свела эта чертовка троих мужиков в могилу и твоего Антошеньку туда же отправит! Избавься от неё подобру-поздорову!.. Однажды, когда Антон находился в очередной служебной командировке, эта приятельница прибежала запыхавшаяся к его матери и выдаёт: - Видела твою невестку, вдову чёрную, в церкви! Проследила… Так она свечи ставит за упокой кому-то! Не иначе Антошку хочет со свету сжить! Ой, дождёшься ты, мать, горюшка-беды на свою голову!.. И до того взбудоражила и перепугала старую женщину, что та не выдержала и решила обо всём поговорить с невесткой и вывести её на чистую воду. Немедленно! Стоял тёплый август, и Люба все дни проводила в саду, возясь на грядках, собирая урожай и занимаясь заготовками на зиму. Она находилась уже на втором или третьем месяце беременности. От работы в офисе муж её освободил, не дожидаясь декретного отпуска. Чтобы будущая мать его ребёнка побольше дышала свежим воздухом, питалась натуральными витаминами и думала о приятном, не забивая голову дурацкими цифрами и отчётами... Когда свекровка вместе с решившей поучаствовать в предстоящем серьёзном разговоре приятельницей добрались на электричке до места, уже вечерело. Пока женщины шли от железнодорожного полустанка до садов, начали сгущаться сумерки. Подойдя к участку, заметили мерцающий огонёк в полумраке деревьев. Приятельница приостановила мать Антона: - Не торопись, Никитична. Давай подойдём тихонько и поглядим, чем там эта ведьма занимается! Осторожно пробравшись сквозь кусты смородины по тропинке сада, приблизились к странному свечению… Под высокой рябиной, за сколоченным из досок столиком к ним спиной сидела Люба. На столике играла пламенем церковная свечка, а в руках молодая женщина держала тетрадный листок и, читая с него, что-то наговаривала или напевала негромко. Слов было не разобрать. Подкравшихся тихонько старых тётушек хозяйка сада не замечала. - Вот видишь, Никитична, я как в воду глядела! Ведьма твоя Любонька! Вдова чёрная и есть! Заклятие смертное на сына твоего насылает!!!.. От этих слов в голове у матери всё помутилось, затылок пронзила резкая боль. Страх за Антошку застил глаза, и она, схватив лежавший под ногами деревянный брусок, с криком: «Ведьма, сгинь!!!» бросилась из кустов на невестку. Тяжёлая деревяшка обрушилась на голову молодой женщины, но не отскочила в сторону, а так и осталась на темени, словно приклеенная. Люба резко обернулась, в её глазах застыли ужас и удивление. Потом, так же с широко открытыми глазами, она запрокинула светловолосую голову, обмякла и медленно сползла с табуретки на землю… Несколько ярких крупных капель крови упали на оброненный на стол тетрадный листок. На нём аккуратным женским почерком было старательно выведено: «Оберег на мужа. Сидит собака на цепи, стережёт дом хозяйский. Так бы, чтоб Ангелы-хранители, сохранители охраняли, оберегали моего мужа Антошеньку, был бы он сохранён и защищён от злых людей, от лесных зверей, от любого оружия, от воды и огня, от чар женщин и дел колдуна. Слово моё крепко. Во имя Отца и Сына и Св.Духа. Аминь». После похорон Любы, скончавшейся в реанимации через двое суток, после того как длинный ржавый гвоздь в деревяшке пробил ей голову, мать Антона осудили и дали два года в колонии-поселении. За всё время отсидки маму сын не навестил ни разу. Приезжали к ней только приятельница с тридцатипятилетней незамужней дочерью, засидевшейся в вековухах… #МистическиеРассказы

Что делать, если соседи стучат в дверь в пять утра с угрозами? Эта печальная история произошла с моей родной бабушкой. Утром она позвонила мне: "внучок, приезжай, мне ломают дверь". Я примчался к ней со скоростью ветра. — Бабуль, что случилось? Рассказывай! — У меня соседи идиоты настоящие. Стучат в пять утра в дверь. Сначала одни соседи тарабанили, потом вторые. Соседи напротив вообще обещали мне дверь холодной сваркой заделать. — Как, сразу все соседи? Из-за чего? Что хотели? — Угрожали мне, называли старой маразматичкой и более крепкими словами за то, что я кафель на кухне отбивала. Я новый кафель купила. Хочу сэкономить на демонтаже кафеля. Я его молотком била. — И во сколько отбивала кафель? — Как просыпалась — в четыре утра и начинала. — А почему так рано? Все же спят. — У меня потом много важных дел. А в четыре утра мне удобно. #рассказы

— И в этом ты идешь на Крылова?! Значит, в этих джинсах ты идешь на итальянского скрипача Крылова и его жену Мормоне? И в этой кофточке?.. Я никогда не отвечаю вопросом на вопрос, когда разговариваю со своей бабушкой. Никогда не отвечаю: «А что?» или «Почему нет?» Потому что моя бабушка, великий философ, может втянуть меня в такую могучую и витиеватую дискуссию, что все планы пойдут прахом. И поэтому на бабушкин вопрос я просто ответила: «Да». — Вот мы одевались на концерты, — вспоминает бабушка, — это же было целое мероприятие. И платье, и туфли. И сумочка. И украшения. И духи «Быть может»... Мы с Золей Чичельницкой соперничали нарядами, — продолжала она: — А с Чичельницкой очень тяжело было соперничать. Потому что ее Фима ей не отказывал ни в чем и никогда. Твой дедушка тоже, конечно, старался, но он ведь был простой тренер по гимнастике, а Золин Фима, во-первых, заведовал мебельным складом, а во-вторых, добивался своей Золи два года. Фима как увидел однажды Золю — просто погиб. Стал ходить к ней во двор. Стоял под балконом и вздыхал. Потом, осмелев, начинал звать, задрав голову: «Зо-оля! Золя, выйди! О Золя, девочка моя, выйди на балкон!» На втором часу этих воплей и стонов «Золя, Золя!» Фима терял терпение и, не слушая увещеваний Золиных родителей и угроз Золиных соседей, переходил просто на визг. Он топал ногами и орал: «Зо-ляа! Золя, выйди! Кому сказал, Золя?! Золя, выйди на балко-о-он! Выйди, шоб тебе уже поотсыхали ручки и ножки!» Тогда Золя выходила, и Фимино сердце таяло: «Золя... Золечка... Раз ты уже вышла на балкон... — трепетал Фима, — раз ты уже таки вышла на балкон, может, ты заодно выйдешь за меня замуж, а?» Словом, Золю выпихнули за Фиму, потому что терпеть эти его сцены каждый вечер всем уже было невмоготу. Поэтому, все еще не веря своему счастью, Фима соглашался на все, что Золя хотела. И вот афиши. В город приезжает знаменитость. Давид Ойстрах. Все лучшие фамилии Черновцов в панике. Как?! Совсем же недавно приезжал Муслим Магомаев! Все шили себе шикарные наряды. И что теперь? Опять?! Не идти же на Ойстраха в том же платье! (Как будто Ойстрах оскорбится и не выйдет играть, если Золька придет в своем изумрудном костюме из посылки, том самом, который она надевала на Магомаева). Нет. Все поднатуживаются и шьют новые наряды. И Золя. И, конечно, я. Шили мы платья у одной и той же модистки Шурочки. Золотые руки были у Шурочки и царская дипломатия. Она никогда не открывала своим клиенткам фасоны нарядов других клиенток, хотя мы все, конечно, хотели вынюхать у нее, у кого же наряд будет эффектнее, из какой ткани, что за пуговицы, пряжечки... И вот все побежали к Шурочке шить туалеты, чтоб идти на Ойстраха. А Шурочка в панике: «Как?! Я же только закончила наряды для Магомаева, я же вам не Шива многорукая!..» Шурочка была очень образованная, даром что модистка. А мы ей объясняем, что то — Магомаев, а это же — Ойстрах! Различать же надо! Магомаев когда вышел из филармонии после своего концерта — его белая «Волга» была вся в помаде, поклонницы зацеловали. Не исключено, что и Золька прикладывалась, она Магомаева обожала. Но кто же посмеет целовать машину, которая Ойстраха привезет? Что вы... Есть разница. Еле уговорили Шурочку, еле уговорили. Ткань еще у спекулянтки доставали. Кстати, у Доры Хауст были изумительные ткани. Вот жизнь была... Это сейчас пошел, выбрал, купил... А тогда надо было побегать, доста-ать! Полтора дня осталось до концерта, полтора дня. Шурочка прямо дымится. Стала путаться и назначать примерки одновременно двум клиенткам. Вот так мы с Золей у нее, у Шурочки, и столкнулись. Ну мы же все-таки подруги, тем более — примерка последняя, почти ничего уже изменить нельзя. Решили примерять вместе. Что уж там. И билеты у нас в четвертом ряду, рядом, ее Фима добывал. Ойстраху нас будет видно. Поэтому очень тщательно мы подходили к выбору всех деталей туалета. Ладно, я туфли собиралась надеть те, старые, магомаевские, и сумку оттуда же. А Золька купила все новое. И туфельки. И сумочку, и духи «Дзинтари». И вот, когда Шурочка вынесла нам наши платья, то сама остановилась в растерянности. В пылу подготовки к приезду Ойстраха она и не заметила, что шьет нам платья из одинаковой ткани, купленной у Доры. А главное, фасоны платьев были почти идентичными. Тут мысик, рукавчики — так, и в талию, конечно. Золька, тут же оценив ситуацию, кинулась бегом быстрей примерять. Вот зараза! Знала же, что если первой платье натянет, то проблему вечернего туалета, чтоб на Ойстраха идти, решать, конечно, мне. При моем-то муже, тренере по гимнастике! И тянет она на себя платье, а платье не лезет, просто трещит. Тогда Шурочка, деликатная Шурочка, — мол, Золенька, это не ваше платье, это... И на меня смотрит. А Золька, раскрасневшаяся, полуголая, наполовину в тесном платье торчит — ни влезть, ни вылезти, только что огнем не плевалась. И ведь знала, что в талии она на пять пальцев шире меня. И все равно все наряды себе всегда в талию шила: мол, у нее талия, как у Гурченко. И даже халаты шила в талию, и даже ночные рубашки и пижамы если не в талию, то и не покупала вовсе. Ее бы воля — она бы себе в старости даже гроб в талию заказала, только чтоб смотреться выигрышно. В общем, Золя чуть сознание не потеряла от злости. Короче, платье свое она даже не посмотрела, даже не взяла, а помчалась домой и устроила Фиме фрагмент вырванной жизни. Потому что Фима в ее, Золькиной, жизни всегда и во всем был виноват. И Фима, — надо знать Фиму, — и Фима, любящий, терпеливый и нежный Фима, нечеловеческими усилиями геройски добыл таки ей на областной базе костюм джерси персикового цвета, а к нему натуральное жемчужное колье в отделе для новобрачных! И это буквально за один день! Золька торжествовала... На следующий день приехал Давид Ойстрах. И что ты думаешь? Он не пожалел! Какая у него в Черновцах была публика! Какие туалеты, какое благоуханье, причесанные, уложенные головки дам, гладко выбритые взволнованные лица мужчин. Дети в белых воротничках, бархатных платьях и костюмчиках. И конечно, для такой публики он таки играл как Бог. Он играл не только концерт, но и потом. Еще целых сорок минут на бис. А уж как будет играть сегодня этот твой итальянский скрипач, когда в зале народ в физкультурных костюмах, — не уверена. Не уверена... Так ты не хочешь переодеться? Ну что ж, тогда не жалуйся, если ваш Крылов со своей итальянской женой не будет играть вам на бис! © Марианна Гончарова #рассказы