Вот так и бывает: живешь — не живешь,
А годы уходят, друзья умирают,
И вдруг убедишься, что мир не похож
На прежний, и сердце твое догорает.
Вначале черта горизонта резка —
Прямая черта между жизнью и смертью,
А нынче так низко плывут облака,
И в этом, быть может, судьбы милосердье.
Тот возраст, который с собою принес
Утраты, прощанья, - наверное, он-то
И застил туманом непролитых слез
Прямую и резкую грань горизонта.
Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет...
Черта горизонта в тумане пропала.
Тем проще, тем легче ее перейти,—
Там эти же рощи и озими эти ж...
Ты просто ее не заметишь в пути,
В беседе с ушедшим — ее не заметишь.
Мария Петровых 1957г.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 15
Мария Петровых
(Анна Андреевна Ахматова назвала это
стихотворение шедевром русской лирики двадцатого века):
Назначь
мне свиданье на этом свете.
Назначь
мне свиданье в двадцатом столетье.
Мне
трудно дышать без твоей любви.
Вспомни
меня, оглянись, позови!
Назначь
мне свиданье в том городе южном,
Где ветры гоняли по взгорьям окружным,
Где море пленяло волной семицветной,
Где
сердце не знало любви безответной.
Ты
вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоём по окрайнам,
Меж
домиков тесных, по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи
и впрямь были бедны и жалки,
Но
вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки
...ЕщёМария Петровых
(Анна Андреевна Ахматова назвала это
стихотворение шедевром русской лирики двадцатого века):
Назначь
мне свиданье на этом свете.
Назначь
мне свиданье в двадцатом столетье.
Мне
трудно дышать без твоей любви.
Вспомни
меня, оглянись, позови!
Назначь
мне свиданье в том городе южном,
Где ветры гоняли по взгорьям окружным,
Где море пленяло волной семицветной,
Где
сердце не знало любви безответной.
Ты
вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоём по окрайнам,
Меж
домиков тесных, по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи
и впрямь были бедны и жалки,
Но
вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки сверканьем алмазным,
Казалось,
мечтали о чём-то прекрасном.
Тропинка
всё выше кружила над бездной...
Ты
помнишь ли тот поцелуй поднебесный?..
Числа я
не знаю, но с этого дня
Ты
светом и воздухом стал для меня.
Пусть
годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном...
Назначь мне свиданье у нас на земле,
В твоём
потаённом сердечном тепле.
Друг
другу навстречу по-прежнему выйдем,
Пока ещё слышим, Пока ещё видим,
Пока ещё дышим, И я сквозь рыданья
Тебя
заклинаю: назначь мне свиданье!
Назначь
мне свиданье, хотя б на мгновенье,
На
площади людной, под бурей осенней,
Мне
трудно дышать, я молю о спасенье...
Хотя бы
в последний мой смертный час
Назначь
мне свиданье у синих глаз.
"Петровых
любила Фадеева. Романы у неё были и позже, очевидно, но Фадеев был для неё
глубинной любовью. О её отношении к Фадееву я узнал от Ахматовой. Причём не
прямым, разумеется, текстом, а лишь намёком, жестом. А было так. Я о чём-то
разговаривал с Анной Андреевной и в разговоре неодобрительно отозвался о
Фадееве. А.А. тревожно, почти испуганно оглянулась и приложила палец к губам.
Марии Сергеевны – слава Б-гу – в комнате не было. Фадеевская тема была табу в
доме М.С., и Ахматова соблюдала это правило. Да ещё посвятила в тайну меня,
постороннего для неё человека, как бы предостерегая от опрометчивого
высказывания, что я с тех пор соблюдал неукоснительно.
Благодаря
усилиям Фадеева она получила бывшую квартиру автора "Белой берёзы". Когда
застрелился Фадеев, и М.С. сидела у гроба, к ней подошёл Борис Леонидович
Пастернак, и они долго сидели так вместе.
Суд
...Ещё"Петровых
любила Фадеева. Романы у неё были и позже, очевидно, но Фадеев был для неё
глубинной любовью. О её отношении к Фадееву я узнал от Ахматовой. Причём не
прямым, разумеется, текстом, а лишь намёком, жестом. А было так. Я о чём-то
разговаривал с Анной Андреевной и в разговоре неодобрительно отозвался о
Фадееве. А.А. тревожно, почти испуганно оглянулась и приложила палец к губам.
Марии Сергеевны – слава Б-гу – в комнате не было. Фадеевская тема была табу в
доме М.С., и Ахматова соблюдала это правило. Да ещё посвятила в тайну меня,
постороннего для неё человека, как бы предостерегая от опрометчивого
высказывания, что я с тех пор соблюдал неукоснительно.
Благодаря
усилиям Фадеева она получила бывшую квартиру автора "Белой берёзы". Когда
застрелился Фадеев, и М.С. сидела у гроба, к ней подошёл Борис Леонидович
Пастернак, и они долго сидели так вместе.
Судьба
за мной присматривала в оба,
Чтоб
вдруг не обошла меня утрата.
Я
потеряла друга, мужа, брата,
Я
получала письма из-за гроба..."
Это
была её беда, её ярмо... Только вот я этой любви не понимал, но, очевидно, для
этого надо бы было родиться женщиной.
А
ведь в неё влюблялись многие и многие. Кроме Мандельштама, Пастернака в
недолгий чистопольский период, очарованы ею были в разное время и Эммануил
Казакевич, и, примерно в те же годы, Александр Твардовский, чуть позже Павел Антокольский...
О чём есть воспоминания у Самойлова. Словом, она была женщиной, которая
вызывала сильные чувства у многих соприкасавшихся с ней людей. Кстати, и у
женщин тоже. И причиной тому не только её внешняя привлекательность,
но и какая-то неуловимая внутренняя сила, обаяние личности – не только ума, а
какой-то потрясающей детскости и суровости, открытости и сдержанности".
(Из воспоминаний Михаила Ландмана)
Мария Петровых
И лишь в редчайшие мгновенья
Вдруг заглядишься в синеву.
И повторяешь в изумлении:
Я существую, я живу!
Пронзительное стихотворение... Душа...
Ты над этим смеешься? Ну что ж,
Покажи мне, любимый, звезду,
По которой тебя не найду,
Покажи мне, любимый, пути,
На которых тебя не найти,
Покажи мне, любимый, коня,
Которым объедешь меня".
Мария Петровых.
Глубина чувств, страстная, поистине исповедальная огранка - вот что отличает лирику русской советской поэтессы Марии Петровых ( 1908 - 1979).
" О задержись, окажи мне милость!
Помнят же звери путанный след.
Дай мне понять, когда же ты сбилась,
Как ты, плутая, сошла на нет?
Детство?.. Но лишь отрешенным вниманием
Разнилась я, да разве лишь тем
Гневом бессильным при каждом обмане,
Леностью в играх, скучною всем,
Медленным шагом, взором серьезным.
Мало ль таких, и чуднее, чем я.
О задержись, быть может, не поздно!
Где заблудились мы, жизнь моя?
Как ты пленилась тропинкой окольной?
Может припомнишь гибельный миг?..
Вот я , как все, за партою школьной,
Только веселья чужда... Из книг
В сердце ворвался, огнем отрясаясь,
Темный, страстями мерцающий мир.
Бледная, в длинных одеждах, босая,
Девушка клонится к волнам...
Шекспир, -
Ты не Офелией, не Дездемоной,
Ричардом Третьим и Макбетом ты,
Грозными кознями, окровавленной,
Дикой луною будил мечты...
Кончена школа - разверзлась бездна.
Что ужасно тогд...ЕщёК жизни моей.
" О задержись, окажи мне милость!
Помнят же звери путанный след.
Дай мне понять, когда же ты сбилась,
Как ты, плутая, сошла на нет?
Детство?.. Но лишь отрешенным вниманием
Разнилась я, да разве лишь тем
Гневом бессильным при каждом обмане,
Леностью в играх, скучною всем,
Медленным шагом, взором серьезным.
Мало ль таких, и чуднее, чем я.
О задержись, быть может, не поздно!
Где заблудились мы, жизнь моя?
Как ты пленилась тропинкой окольной?
Может припомнишь гибельный миг?..
Вот я , как все, за партою школьной,
Только веселья чужда... Из книг
В сердце ворвался, огнем отрясаясь,
Темный, страстями мерцающий мир.
Бледная, в длинных одеждах, босая,
Девушка клонится к волнам...
Шекспир, -
Ты не Офелией, не Дездемоной,
Ричардом Третьим и Макбетом ты,
Грозными кознями, окровавленной,
Дикой луною будил мечты...
Кончена школа - разверзлась бездна.
Что ужасно тогда - не пойму.
Слишком уж ты была неизвестна,
Слишком была не подвластна уму...
Жизнь моя, где же наша дорога?
Ты не из тех, что идут наизусть.
Знаешь, затворница, недотрога, -
Есть ведь такое, чем я горжусь.
Да, я горжусь, что могла ни на волос
Не покривить ни единой строкой,
Не напрягала глухой мой голос,
Не вымогала судьбы другой".
Мария Петровых.
Тогда и плачь. " Покуда гром не грянет,
Мужик не перекрестится". Таков
Обычай прадедов спокоен веков.
Он у меня в крови. Я не умею
Терзаться впрок. Глупее иль умнее
Обычай мой, чем вечное нытье -
Он исстари, он существо мое".
Мария Петровых.