Предыдущая публикация
В центре Киргизии выселенные сюда дагестанцы основали крепкие мусульманские села
Мне говорили, чтобы я ни в коем случае туда не ездил. Мол, могут покалечить, машину разбить, в лучшем случае прогнать. Говорили, что в начале 90-х местные старейшины ввели в селении шариат. По слухам, иногда сильно избивали даже приезжих, которые случайно там появлялись.
Прибытие в "шариатский анклав"
Один из киргизских исламоведов, который настоятельно рекомендовал мне туда не ездить из-за грозящей опасности, сказал даже, что первые на постсоветском пространстве так называемые "шариатские селения" появились именно в Киргизии. Только потом этот опыт внедрили дагестанцы в Губдене, Карамахи, Кировауле. Но я все-таки решил съездить. Селение, которое я посетил, было одним из таких "шариатских анклавов". Дагестанское селение в сердце киргизской степи
Первое впечатление было не очень приятным. Подозрительные взгляды молодых ребят в типично дагестанских тюбетейках. Какая-то женщина спряталась за углом, а детишки быстро убежали, едва завидев незнакомца. В школе, в которую я сразу же направился, тоже очень удивились. Учителя-киргизки из ближайших селений приняли открыто, рассказали про селение, его жителей, проблемы с обучением.
На уроках девочки сидят отдельно от мальчиков, буквально все девочки (даже самые маленькие) — в платках. В свое время жители пытались уговорить и учителей надеть платки, но не получилось. Основная проблема в том, что родители забирают девушек из школы в возрасте 12–13 лет, после чего быстро выдают замуж. Конечно, только за своих, то есть или за местных парней, или за дагестанцев из Акушинского района, откуда родом почти все жители этого необычного селения.
О прошлом
То, что близких отношений между учителями и местными нет, видно как на ладони. На просьбу посоветовать, с кем можно встретиться, побеседовать об истории аула, сегодняшней ситуации, исламе и прочем педагоги отвечают молчанием. Приходится искать самому.
Старый имам, к которому ведет случайный прохожий, сразу приглашает в дом. Извиняясь, что не может угостить (я попал туда во время Рамазана), сам начинает рассказывать невероятную историю аула горцев, волею судьбы оказавшихся в степи. Все началось в 30-е годы.
Коллективизация, борьба с кулаками, "пережитками прошлого", закрытие мечетей, расстрелы шейхов, имамов, известных алимов… Из Дагестана в Среднюю Азию депортируют тысячи "врагов народа", в основном даргинцевиз Акушинского района. Среди сосланных — авторитетные, уважаемые деятели, будущие лидеры местного джамаата. Поселяют их в киргизской степи, где, кроме высохшей травы, ничего нет. Люди роют землянки, пытаются каким-то способом найти еду, чтобы прокормить детей. Помогают местные киргизы-кочевники. Так, спецпоселенцы, как русские холопы XIX века, на несколько лет почти полностью утратили связь с Дагестаном.
Трудолюбие и упорство горцев, однако, быстро начинает приносить свои плоды. Люди обживаются. Держаться вместе и терпеть трудности им помогает вера и шариат, согласно с которым — несмотря на советскую тоталитарную систему — они стараются жить.
Религиозность поселенцев, их образ жизни вызывают уважение у местных кочевников, горцы становятся для киргизов примером, а их лидеры – духовными наставниками.
В 30–40-е годы XX века, во время самых страшных сталинских репрессий и борьбы с религией, спецпоселенцы-изгои исламизируют киргизских кочевников! Учат их, как надо молиться и следовать шариату. Это оказалось возможным, как говорит имам, благодаря тому, что в киргизских степях советская власть была намного слабее, чем на Кавказе.
Следующая волна охвативших Кавказ репрессий бросает в Киргизию чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, представителей других народов. Дагестанцы помогают, как могут, братьям по вере и крови, но, в отличие от новых переселенцев, не хотят возвращаться на историческую родину после смерти Сталина. Они остаются жить в Киргизии, к которой уже привыкли.
По окончании эпохи сталинизма ситуация успокаивается. Многим живется неплохо, появляются хорошие дома, машины. Связь с Дагестаном восстанавливается. Жители аула начинают вливаться в общесоветскую уравниловку, религия из года в год теряет свое прежнее значение, шариат соблюдается уже не так строго.
Живут нормально
Все конфликтные ситуации в селении решаются с помощью шариата, он регулирует семейные и имущественные отношения. Продажа алкоголя и даже сигарет, естественно, запрещена, за плохое поведение наказывают, женщины одни в город или соседние селения не ездят.
Про наказание палками в самом ауле я не слышал, но это вполне возможно. Однако более эффективным средством защиты порядка и поддержания морали кажется мнение родственников, соседей и всего джамаата.
Духовным лидером села является имам, родившийся еще в Дагестане. Это человек, далекий от фанатизма и жестокости, — того, чем меня пугали в Бишкеке.
В ауле есть центральная джума-мечеть и несколько обычных мечетей. Строится также новая, огромная мечеть. Это при населении всего в 2 тыс. человек. Но медресе в селении нет. Молодежь ездит учиться исламу в Дагестан.
В отличие от жителей соседних сел, дагестанцы не жалуются на свою судьбу. Живут нормально, много состоятельных семей. Источником богатства является сплоченность джамаата, который живет по нормам шариата.
В начале 90-х жители не дали разворовать имущество колхоза. Землю разделили справедливо между членами джамаата, часть оставили как вакф на нужды мечетей. Платят закят, который идет на обеспечение малоимущих или тех семей, которые собрали недостаточный урожай. Более того, из года в год они расширяют свои земли, покупая участки у уезжающих в Россию жителей соседних селений, в основном русских. Сельское хозяйство развито в этом ауле до такой степени, что киргизы из окрестностей нанимаются к даргинцам на работу. Сельчанам даже не надо искать рынки сбыта, так как покупатели зерна и быков сами приезжают к ним. И то, и другое славится своим хорошим качеством во всей северной Киргизии.
Не мешайте жить
Развитие ситуации в этом ауле после развала СССР (введение шариата и изоляция от внешнего мира) надо рассматривать как естественную реакцию традиционного общества на царивший вокруг хаос и упадок авторитета государства. Это нормальное поведение людей, у которых есть на что опереться и к чему вернуться. Если жители этого уникального селения не нашли бы спасения в исламе, наверное, не нашли бы его вообще, перестав существовать как социальный организм, джамаат.
Единственное, чего сегодня хотят от внешнего мира жители аула, — чтобы никто им не мешал жить по-своему, по шариату.
Я не сделал в этом селении ни одной фотографии. Никогда туда уже не поеду и не приведу здесь его названия. Не потому, что мне там не понравилось или приняли меня там плохо, нет. Просто не хочу этим людям мешать. Не хочу нарушать их хрупкого спокойствия и мира, которого они с таким трудом добивались, который так берегут и который легко может рухнуть. Возможно, придет время, и это селение откроется для внешнего мира. Но это должны решить сами его жители. Пока они этого не хотят.
Мачей Фальковски
социолог, востоковед
Следующая публикация
Нет комментариев