Предыдущая публикация
…До черемух дожить*
Муж появился у меня на работе в конце трудового дня. Я ждала его только завтра из командировки, поэтому сразу же суматошно начала думать: чем его накормить дома? Праздник (Новый год) был через два дня, всё было – но в полуфабрикатах, и в замороженном виде.
- Сереж, привет! Что так рано? Я тебя только завтра ждала…. Сейчас пойду у начальницы отпрошусь – и домой поедем. Ты ведь на машине? – скороговоркой выпалила и я и уже собралась бежать к начальнице, но он меня остановил.
- Наташа! Не торопись. Я не за этим пришёл. Сядь, - каким-то деревянным, неживым голосом сказал муж. Я растерялась окончательно. Села и уставилась на него во все глаза.
- Только, пожалуйста, не перебивай, - он поморщился словно от зубной боли, - Наташа! Я от тебя ухожу. Вещи уже собрал – они в машине. Прости, люблю другую женщину. Это – Кристина, мой делопроизводитель. Она беременна. У нас будет сын. Фу, кажется, сказал! С него градом тёк пот.
- Да, квартиру оставляю тебе и девочкам. Машины рабочие – мои. «Ладу» можешь оставить себе. Деньги девочкам буду давать, пока учатся. Всё. Я пошёл…. Да – прости!
Он ещё немного постоял, переминаясь с ноги на ногу. Я молчала и смотрела на него во все глаза. Честно говоря, я ничего не поняла тогда. Какой сын? Какие вещи в машине? Наконец он вышел, а я так и осталась сидеть в полнейшем недоумении. Так и просидела до тех пор, пока в кабинет не заглянула Маша-уборщица.
- Наталья Петровна, вы что сидите-то? Все давно ушли уже!
- Да? – очнулась я, - иду домой, иду…
Я вышла на улицу. Было холодно, но безветренно. Снег уютно хрустел под ногами, а неоновые фонари матово подсвечивали иней на деревьях. Глубоко вздохнула и медленно побрела к дому. Идти было совсем немного, но я не хотела домой. В голове образовался какой-то вакуум, мыслей не было никаких. Я несколько раз обошла дом, потом присела на лавочку и долго сидела на ней. Очнулась от телефонного звонка. Звонила старшая дочь, Марина – она училась в институте, в Москве.
- Мамуль, зачеты все сдала! Теперь экзамены и приеду! Как у вас дела? Папа приехал из командировки?
- Нет ещё, - ответила я. – Иришка (младшая дочь, пятиклассница) уехала в бабушке с дедушкой в районный центр, мы тоже к празднику туда подъедем. Рада, что сдала зачеты!
- Что-то голос у тебя… не очень… Ты здорова? Или случилось что?
- Что со мной может случиться, - ответила я,- устала просто сегодня – вот только домой иду с работы, в последний рабочий день столько навалилось….
- Понятно, - сочувственно произнесла дочь, - отдыхай! Всем привет!
Она отключилась, а я встала и пошла домой. Разделась. Встала под душ. Горячий-холодный. Горячий-холодный. Немного пришла в себя. Но думать всё равно ни о чем не хотелось. Выпила чаю и легла спать.
…Ночью проблема все-таки, догнала. Проснулась.
- Сережка! Муж… бросил меня. Ушёл! …Что-то ещё…. Ах, да, там ребенок скоро родится! Сын! Вскочила. Включила свет. Заколотило лихорадкой. Снова выключила свет, завернулась в одеяло, пытаясь согреться. Долго не получалось. Наконец, я снова уплыла в тягучий галлюцинирующий сон.
…Очнулась от звонка. Долго не понимала, где я? Наконец, поняла, что звонит домашний телефон и сняла трубку.
- Доча, вы где? Обещали же к девяти быть? У нас уже и стол накрыт. Ждем!
- Мам, - просипела я (голос почему-то пропал), - я приболела, лежу. Извини. Отлежаться надо. Так что – не приедем…
Голос, видимо, и впрямь озаботил маму, потому что она испуганно сказала:
- Что у тебя? Ангина? Грипп? Температура есть?
- И то, и другое. С Иришкой справитесь?
- Справимся, - медленно, с растяжкой, сказала мама, - что ж, жаль. Выздоравливай. Ладно, завтра позвоню.
Так это что – Новый год? И сколько же я проспала? Невероятно. Больше двух дней… летаргия какая-то, - вяло подумала я и подошла к окну. Ничего не увидела: то ли окно замело снегом, то ли пелена на глазах.… Зачем-то пошла на кухню, потопталась там и снова легла спать: черная дыра затянула стремительным водоворотом.
Второго приехала перепуганная мать. Я очнулась от того, что кто-то грубо и отчаянно теребил меня.
- Я всё знаю, - резко и сухо сказала мама, - догадалась позвонить Сергею… Юрьевичу. Вставай и одевайся! Это – не конец света! Внизу отец ждет в машине. Да побыстрей – на улице – мороз! Т ы же не хочешь отца заморозить? Она уже кидала мне чуть ли не в лицо колготки, свитер, брюки.
- Ты не всё знаешь, мама – сама удивляясь противности своего голоса, сказала я - у него скоро сын родится. Здорово, да? Наконец-то хлынули бурным потоком слезы. Они текли нескончаемым потоком вкупе с истерикой – я задыхалась, захлебывалась слезами. Мать какое-то время растерянно стояла, затем сбегала на кухню и вылила на меня кастрюлю холодной воды. Отрезвило. На какое-то время я ошарашенно замолчала. А она уже звонила по сотовому.
- Витюша, поднимись. Быстро не получается.
Когда отец поднялся, я снова рыдала.
- Папа! Он меня предал! Предал! Предал! У него сын там будет, представляешь? – я смеялась диким гоготом. Отец подошёл и приложил руку к моему рту. От неожиданности я замолчала.
- Да хоть десять, - ласковым голосом сказал он, - Бог в помощь! А у нас свои есть дочки – умницы и красавицы. Не забыла?
Я замотала головой.
- А где Иришка?
- Да уж не бросили, - едко сказала мама, - она у Андрюшки (брата) в семье. Весело проводит каникулы! Иди уже – волосы суши!
- Спасибо, мама, - обиженно пробурчала я, - за понимание.
- А ты что думала, я буду слюни-сопли распускать? Не дождешься! Марш в ванну!
Пока мы ехали, я разговаривала только с папой.
- Пап? Вот за что он меня так? Я что – плохая жена? Мало его любила?
Отец уткнулся в баранку руля и молчал. За него отвечала мама.
- Хорошая ты жена, хорошая мать, а что у твоего бывшего в башке – извини, не ведомо! И к отцу не приставай – что, хочешь, чтобы мы в аварию попали?
…В празднично убранной родительской квартире стало ещё хуже: хотелось выть, а не радоваться жизни. Мама разогрела ужин и позвала на кухню. Я поплелась за ней.
- Какая у тебя зарплата? А сколько платишь за квартиру? – обезоруживающе прямолинейно спросила мама, - на что собираешься жить?
- Мама, меня муж бросил, - заскулила я, - а ты…
- Поэтому и спрашиваю, что бросил, - безжалостно сказала мама, - у тебя две дочки и поставить на ноги ты их просто обязана! Так сколько ты получаешь?
- Сергей обещал помогать, - неуверенно ответила я.
- У него, как я понимаю, другая семья теперь и ребенок скоро появится. Будет или не будет помогать – вот в чем вопрос! Ты должна сейчас собраться и понять: на что ты будешь семью содержать?
Внезапно меня пронзила мысль: а правда, на что я буду своих девчонок тянуть? Основной доход в семье был с фирмы мужа – грузовые перевозки. Доход был не то, чтобы уж очень, но вполне приличный. Нам хватало. У меня были небольшие сбережения – копила на свадьбу дочкам и на их учебу. Моей совсем небольшой зарплаты хватило бы лишь на оплату счетов, ну, может, на скромное питание – не более того.
- Мы справимся, доча. Мы – семья. Ты, твои дети, а наши внуки, мы с матерью и Андрюшка с семьей. Не пропадем! - вступился за меня отец, - всё, мать, заканчивай с нравоучениями. Мы с дочкой ещё за Новый год не выпили – где у тебя выпивка, не вижу!
Мама, ворча что-то под нос, вытащила бутылку вина.
- Ты водку давай, водку, что нам твоё вино, - подмигнул мне отец. Мать вытащила и водку.
- Что, девочки мои дорогие! – сказал отец, - давайте-ка мы с вами выпьем за то, чтобы всё плохое осталось в старом году, а в новом – только хорошее!
Мы выпилили, и я впервые за несколько дней поела: мамин холодец, мамины отбивные, мамины пироги – разве можно от этого отказаться?
На следующий день брат Андрюшка пригласил нас в баню: у него был свой дом с баней. Я постаралась отложить на потом горестные мысли. Отец с братом попарились и сели с пивом у телевизора. Мама париться отказалась и ушла играть с детьми в монополию. Иришка, кстати, мельком спросила про отца, но, не дождавшись ответа, убежала играть: она была радостно возбуждена общением с друзьями и детьми брата.
Ритка, жена брата утащила меня в парилку, хорошенько отстегала дубовым веником, после чего мы сели в предбаннике пить травяной чай с медом.
- Не обидишься, если скажу? – спросила Ритка, - я, честно говоря, давно видела, что у вас не ладно. А ведь помню, какими глазами на тебя смотрел Сергей раньше, и какими - сейчас.
- И какими же? – спросила я.
- Раньше – влюбленными, сейчас – равнодушными и презрительными.
- Презрительными? – удивилась я.
- Да, презрительными, - подчеркнула Ритка, - он смотрел на тебя как на отработанный материал. Летом, на дне рождения Андрюшки – мы сидели рядом – он сказал, показывая на тебя:
- И куда делась та хрупкая и нежная девочка? И когда это всё наросло и утрамбовалось?
- Так и сказал? - у меня ком застрял в горле, до того муторно было это слышать.
- Сказал, сказал, да ещё и добавил, что тебя кроме денег, чистоты в доме и кормежки ничего давно не интересует.
- Ничего не замечала! – в отчаянии выкрикнула я,- всё было ровно и спокойно! Даже не ругались давно!
- Вот это-то и плохо, что не ругались, уж лучше бы ссорились, а то, видно, он остыл и тактику такую выбрал: не спорить, не ругаться… и не любить. А ты, тетеха, и не заметила!
Я разрыдалась горючими слезами. Их поток был нескончаем, они струились и струились. Ритка обняла меня и завыла тоже. Так мы просидели, плача, невесть сколько времени. Потом Ритка попыталась успокоить:
- Да и черт с ним, с твоим муженьком… бывшим! Ты поплачь, поплачь – это хорошо. Наплачешься-нарыдаешься, а потом в один миг, правда, не знаю, когда он случится – и отпустит. И жизнь снова забурлит – верь мне! А давай-ка выпьем? У Андрюшки где-то тут бутылка стояла, она полезла на полки, и, пошарив там руками, достала бутылку водки.
…И мы напились. Пели песни, смеялись, плакали. И никто нас не трогал – близкие тактично не вмешивались, понимая, что в данный момент это, может быть лучший допинг и психотерапия. Когда мы проснулись на следующий день, было уже часов десять утра и никого в доме не было. Родители ушли к себе, а Андрюшка с детьми ушёл на какой-то спортивный праздник, проводимый в поселке. Попили чаю.
- Наташ, ты извини, но мне готовить надо – скоро орава оголодавших заявится! А ты – сходи к Дашке Федотовой, школьной подруге. Она, точно, будет рада!
- Она что, здесь? – Удивилась я, - она же где-то в Мурманске с мужем жила?
- Всё, нажилась. В пенаты родные вернулась! Что и как – не знаю, но про тебя спрашивала. Она у нас в школе работает, русский и литературу преподает. Мои-то у неё учатся – нравится она им, говорят, что очень легко объясняет и невредная.
Я засобиралась. И вправду, очень обрадовалась этой новости – Дашута была моей лучшей школьной подругой. Дружили чуть ли не с первого класса.
Дашута встретила меня объятиями и искренним букетом эмоций: от ярко-положительных, выражающих радость встречи, до резко- отрицательных: почему забыла, не пишу, не звоню?!? Обнимались-целовались – радовались встрече. А потом – ну что поделаешь – опять напились. Только не подумайте, что я алкоголичка, просто, сами знаете – вот такая у нас российская традиция… Спиртным развязали язык и всё-всё-превсё друг другу порассказали про жизнь, обиды и лишения. Поплакали, не без того. Но главное – я вновь обрела друга!
…Дашкина судьба складывалась так: любовь, отъезд с мужем-моряком на Северный флот, рождение сына, трудное привыкание к северной природе, смене места жительства, отсутствию близких.
- И вот только я задышала полной грудью, привыкла, так сказать, - горестно повествовала Дашута, - оказалось, что с мужем всё не так просто. Запойный он, знаешь, что это такое? Это когда тело, словно мешок лежит между туалетом и кухней, и отползает только за следующей бутылкой. Он по три месяца в походах, и там он – герой, достойный человек. Дома первые полтора года крепился, а потом с катушек съехал, и стесняться перестал. Пил жутко, по две-три недели, потом приходил в себя, молил о прощении, и до следующего похода – ни-ни. Я, наивная, верила сначала, потом пыталась его лечить, а потом собралась в раз, и уехала. Замуж-то я поздно вышла, почти в двадцать семь, сына родила хоть, слава богу – единственная польза от брака этого чертового. Он - Артемка - у меня такой парень классный! Четвертый класс заканчивает, в Суворовское собирается. Боксом занимается, боевыми искусствами, учится хорошо, маме помогает! В общем, моя радость! Он сейчас у родителей, ты знаешь, где они живут – недалеко от твоих.
Я рассказала о себе.
- Знаешь, у меня будто вилкой в сердце кто-то ковыряется – так больно…
- Это пройдет. Я это проходила, так что – верь, от этого если не умирают, то становятся сильнее! А мы с тобой ещё покажем этому миру, почем фунт изюма!
Расстались, договорившись, что будем видеться постоянно. Я пригласила её приезжать ко мне на выходные, она – меня. Но, как я не хорохорилась, вернувшись после каникул с дочкой в холодный и пустой дом, раскиселилась. С Иришкой на моё счастье, в последний день поговорила мама, и дома мы разошлись по своим комнатам, убитые случившимся. Оставался один день дома, и я, проснувшись утром, твердо решила, что надо брать себя в руки. Сходили с дочкой на мультики, поели пиццу в кафе, вернулись домой, и, не сговариваясь, легли спать в одной постели, обнявшись. С того дня мы спали вместе, перед сном болтали, обсуждали события дня и планы на завтра. Интересно, что денег, хоть и в обрез, нам хватало: на питание тратили мы совсем немного. Я и она обедали в школе и на работе, утром ели яйца или овсянку, ну уж, а на вечер всегда обсуждали, что будем кушать, и что должно быть из вкусненького. Сдружились даже больше, чем раньше, и, слава богу, что мы были друг у друга. Муж практически не проявлялся, деньги давал совсем немного и с большой неохотой. Однажды, в тот редкий раз, когда приезжала Дашута, она поделилась со мной, как она добывает деньги.
- Я подрабатываю репетиторством: готовлю к ЕГЭ. У меня хорошая репутация в поселке. Правда, это отнимает много времени, но я – независимый человек, и этим горжусь! Тебе тоже советую: найди подработку. Ты – бухгалтер со стажем, думаю, найдешь, как подработать, если захочешь.
Попробовала. Получилось. Появились какие-то копеечки лишние. Родители, Андрюшка тоже помогали. Так что к осени жизнь понемногу вошла в устойчивое русло. Но душевного равновесия не наблюдалось. Отпускало медленно и болезненно. Да и каждый миллиметр отвоеванного пространства заполнялся всего лишь пустотой.
… Маришка, старшая дочь, окончила институт и осталась в Москве. Понемногу помогала и ей. Осенью сын у Дашуты поступил в Суворовское и её приезды стали более частыми. Артем занимался тхэквондо, мы часто ходили поболеть за него на соревнования. Ночевать после них, обычно, оставались у нас. Артемка сдружился с Иришкой, и, когда они бывали у нас – их было не видно и неслышно, они постоянно во что-то играли, что-то придумывали, в общем – не скучали. Мы с Дашутой могли запросто сходить в кино, в театр, в кафе – дети были этому только рады. В будние же дни работы было невпроворот – иногда даже на обед время не хватало – этот небольшой кусочек времени я тратила на то, чтобы выполнить очередную подработку. Наверное, это было моим спасением: я постоянно была чем-то занята и среди людей. Загруженность не давала моей размытой и притаившейся боли выглянуть наружу. Нет, иногда она прорывалась – чаще ночью: я вдруг просыпалась, и тогда уж до утра она блуждала во мне с яростным остервенением. Однажды Иришка спросила у меня:
- Мама, а почему папа, жил-жил с нами, а потом: р-раз и забыл? Неужели ему не хочется меня увидеть? Она заплакала. Что я могла ей ответить? Что её папаша – сволочь? Но это же – её отец, поэтому обняла дочку за плечи и сказала:
- Потерпи, дочка, немного пройдет, и уж с тобой-то он будет общаться – ты ведь его любимица…
В начале мая мы с Дашутой пошли на очередные соревнования в Суворовское училище. Артем отлично выступил и занял первое место. Мы радовались как дети. После соревнований, когда мы уже направлялись к выходу, нас окликнули:
- Никитина и Федотова? Даша и Наташа? – мы обернулись, ища глазами окрикнувшего. Назвал он нас по девичьим фамилиям, значит, это должен быть кто-то из давних, школьных времен. Так и есть – Лёва Сидоров. В форме подполковника, возмужавший, он улыбался искренней, почти детской, улыбкой.
- Девчонки! Сколько лет, сколько зим! Рад вас видеть! Что вы у нас в училище делаете? У кого-то сын здесь учится?
Мы подошли, пообщались – Лёвку мы, и вправду не видели со школьных времен – он поступил в военное училище и выпал из поля зрения.
Одноклассник пригласил нас к себе в кабинет: он был заместителем начальника училища по воспитательной работе. Надо было как-то определиться с Артемом – у него было увольнение. Не долго думая, Лёва отправил его со своим шофером на машине к нам домой, чему тот был только рад – им вдвоем с Иришкой было гораздо вольготнее без нас.
У Левы нашёлся хороший коньяк, конфеты, лимон. Часа три мы просидели, вспоминая детство и отрочество, учителей, одноклассников, школьные приколы. Насмеялись от души. Потом Лёву вызвали к начальнику и он, попрощавшись, опять-таки отправил нас на служебной машине домой.
Ту ночь я не спала совсем. Сначала меня раззадорила Дашута, напомнив, что Лёвка был моим ухажёром, и даже когда-то таскал мой портфель (классе в седьмом), а потом мы что-то раздружились. Через пару дней, кажется, во вторник, Даша мне позвонила и сказала заговорщицким голосом:
- Я всё узнала! Лёвка, Лев Евгеньевич, - разведен. Сын у него в этом же училище, учится в десятом классе!
- И что ты предлагаешь? – сыронизировала я. – Напомнить ему, как портфель таскал в седьмом классе?
- Приеду в субботу, и подумаем, - серьезно ответила Дашута и отключилась.
Но до субботы ждать не пришлось. В пятницу он встречал меня около дома с букетом черемухи, явно сорванным с соседнего дерева. Я рассмеялась:
- Как же так, Лев Евгеньевич, детей воспитываете, а сами деревья обрываете?
- Представляешь, Никитина, я тогда вас проводил – ни адреса не спросил, ни фамилии. Да ещё в командировку в Москву съездил, а как приехал, сразу к водителю: вези, говорю, по тому адресу, что женщин в субботу отвёз. Вот, сижу, второй час как пацан – жду тебя, - слегка покраснев (совсем мальчишка!), проговорил Лёва, - на чай пригласишь?
Пригласила. Попили. И погуляли. Долго, до самой ночи. А утром, когда я вышла на кухню, меня обволокло волшебным запахом черемухи – тонким, нежным, весенним. Я подошла к букету и, вдохнув глубоко, с наслаждением и подумала:
- Одну весну я пропустила. А эту – эту чувствую, ура! Я – живая! Дышу! Чувствую прелесть жизни! Наверное, в этот момент моя обветшавшая и почти истлевшая боль окончательно меня покинула. И её было не жалко…
* …до черемух дожить… - в названии рассказа использована строфа из стихотворения. Б. Ахмадулиной.
#рассказыолюбвииоколо
Следующая публикация
Комментарии 26
Поплакав часами в подушку,она найдет в себе силы высушить слезы,навести красоту и выйти с ослепительной улыбкой,как будто она самая счастливая на свете,даже если она наполовину мертва.
Измены, подлости и ложь...
Клятвы в любви и верности забыли почему - то.
Таких мужей, отцов совсем уж непоймешь.