Предыдущая публикация
Главный труд Николая Гнедича – перевод на русский язык гомеровской «Илиады».
Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,
Боком одним с образцом схож и его перевод, -
написал Александр Сергеевич Пушкин, а потом старательно вымарал двустишие, да так, что прочитать его смогли только в двадцатом веке. А через месяц написал новое, хвалебное:
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;
Старца великого тень чую смущенной душой.
Гнедич действительно был крив – перенеся в детстве оспу, он ослеп на один глаз. Из-за этого он не смог поступить в гвардию; пришлось довольствоваться гражданской карьерой. Так как Гнедич по недостатку средств не смог окончить курса в Московском университете, ему пришлось поступить на должность писаря в Министерство народного просвещения. Однако молодого поэта и переводчика заметили. Благодаря покровительству графа Александра Строганова и Алексея Оленина Гнедич был избран членом Российской Академии и назначен помощником библиотекаря публичной библиотеки; впоследствии заведовал отделом греческих книг.
Как бы ни хулили главный труд Гнедича, - а Пушкин был не совсем уж неправ, когда писал первое двустишие, - «Илиаду» мы до сих пор читаем в его переводе. Ни Вересаев, ни Минский пока не смогли его заменить. Вот что пишет о переводе Гнедича Михаил Гаспаров: «Для человека, обладающего вкусом, не может быть сомнения, что перевод Гнедича неизмеримо больше дает понять и почувствовать Гомера, чем более поздние переводы Минского и Вересаева. Но перевод Гнедича труден, он не сгибается до читателя, а требует, чтобы читатель подтягивался до него; а это не всякому читателю по вкусу. Каждый, кто преподавал античную литературу на первом курсе филологических факультетов, знает, что студентам всегда рекомендуют читать «Илиаду» по Гнедичу, а студенты тем не менее в большинстве читают ее по Вересаеву. В этом и сказывается разница переводов русского Гомера: Минский переводил для неискушенного читателя надсоновской эпохи, Вересаев - для неискушенного читателя современной эпохи, а Гнедич - для искушенного читателя пушкинской эпохи».
Что же касается собственных его стихов, то по большому счету даже в лучшем его оригинальном произведении, идиллии «Рыбаки», помнят (ежели, конечно, помнят) единственно строки с описанием белой ночи:
Вот солнце зашло, загорелся безоблачный запад;
С пылающим небом слиясь, загорелося море,
И пурпур и золото залили рощи и домы.
Шпиц тверди Петровой, возвышенный, вспыхнул над градом,
Как огненный столп, на лазури небесной играя.
Угас он; но пурпур на западном небе не гаснет;
Вот вечер, но сумрак за ним не слетает на землю;
Вот ночь, а светла синевою одетая дальность:
Без звезд и без месяца небо ночное сияет,
И пурпур заката сливается с златом востока;
Как будто денница за вечером следом выводит
Румяное утро.— Была то година златая,
Как летние дни похищают владычество ночи…
Мы же выбрали другое стихотворение. Некоторые ассоциации с сегодняшним днем – разумеется, с определенными поправками, - в комментариях, как нам кажется, не нуждаются, несмотря на явную шпильку в адрес Шишкова и общества «Беседа любителей русского слова».
НОВОСТИ
- Что нового у нас? – «Открыта тьма чудес;
Близ Колы был Сатурн, за Колой Геркулес,
Гора Атлас в Сибири!
Чему ж смеешься ты?.. И музы и Парнас -
Всё было в древности на полюсе у нас.
Гиперборейцы мы, - нас кто умнее в мире!..
Пиндар учился петь у русских ямщиков!..
Гомер дикарь, и груб размер его стихов...
И нам ли подражать их лирам, петь их складом?..
У русских балалайка есть!..
И русские должны, их рода помня честь,
Под балалайки петь гиперборейским ладом!
Вот наши новости...»
- Ты, друг мой, дурно спал
И въяве говоришь, что говорил ты в бреде.
«Божуся, автор сам нам это всё читал!»
- Где, в желтом доме? – «Нет, в приятельской беседе».
Николай Гнедич
Николай Гнедич родился в Полтаве 2 (13) февраля 1784 года, двести сорок лет назад.
Следующая публикация
Нет комментариев