Я брожу в саду, где в какой-то миг отошёл садовник от дел своих, и печаль садовника глубока, как волна душистого табака. Молодой сирени костёр потух, но летит уже тополиный пух, он мерцает медленно надо мной как возникший в воздухе мир иной. И видны там ангельские следы, и садовник там, и его труды, и печаль садовника глубока как из пуха белого облака.