Предыдущая публикация
Из воспоминаний Ушакова Владимира Алексеевича.
Родился я, 07.09.1968 года в станице Темиргоевской Курганинского района Краснодарского края, в крестьянской семье. Здесь прошли моё детство и юность. В станице проживал до тридцатилетнего возраста. Это одно из красивейших мест Кубани. Станица расположена на берегу трёх горных рек. Головная ведущая, красавица Лаба. Она прячется в тени, под кронами высоких деревьев и кустарников. Природа здесь, на удивление необычна. Река Лаба берёт начало в горах Кавказа, протекает мимо посёлка Мостовской и города Лабинска. В народе говорят- у реки Лаба, золотые берега, потому что здесь, много укреплений. В половодье она сильно разливается и размывает плодородные берега. Сама по себе река извилистая, кручи высотой от 1,5 до 5 метров. У неё чернозёмные берега, а дно илистое. По оврагам растут заросли из камышей, она находится в лесной зоне. Другая река Чамлык, вся с изгибами, чередуются то коса, то кручи с изгибами высотой до 4 метров. Третья река Челнок. У Челнока глинистые берега, а вода желтоватая. К августу месяцу, вода осветляется, так как в горных реках она проточная. Горные реки очень своенравные. По другую сторону Лабы находится Адыгея. Она расположена в низменном месте, чем станица Темиргоевская. И обычно, река её затапливает на половину, в частности топит весь Курганинск. Лабада вся в корчах, несёт смытые деревья и кустарники, у неё большое количество голышей. Её дно, всё в корягах. Если сегодня купались в этом месте, ныряли, прыгали детворой, то на следующий день, мы обязательно проверяли дно. Сюда могло принести корягу и нырнув, можно было поранить себя. Много людей пострадало здесь, кто утонул, а кто получил увечья. Со своими бурунами, река могла и затянуть на дно. Но места здесь, необычайно красивые, кругом лес, поля, чем и притягивает любителей природы. Лаба впадает в реку Кубань.
В 1985 году я окончил среднюю школу №16. Здесь же в станице поступил и закончил профессионально- техническое училище и получил профессию тракторист широкого профиля и права водителя профессионала, а 16 октября 1986 года был призван в ряды Советской армии. В учебку попал в город Орджоникидзе Северная Осетия(ныне Владикавказ). Готовили из нас водителей БТРа, военной специальности почти не касались. Говорили, что в бою всему научитесь. Все военнослужащие с первого дня знали, что нас отправят для прохождения дальнейшей службы в ДРА. Нашими командирами в основном были офицеры, прошедшие службу в Афганистане и обучали нас военному делу из своего собственного опыта. Солдат разделили на две группы. Первая группа улетела в Афганистан в феврале месяце, а мы здесь в Орджоникидзе продолжали учёбу до 05.05.87 года. Местные осетины относились к военным очень дружелюбно. Мои родители: отец Алексей Николаевич и мама Любовь Никитична, когда приехали ко мне на присягу, то сняли квартиру в частном секторе и познакомили меня с её хозяевами. В дальнейшем, когда я получал увольнительную и уходил из части, приходил к ним, даже тогда, когда их самих , не было дома. Я открывал дверь, свободно заходил, потому что знал, где лежал ключ, кушал то, что находил в холодильнике, переодевался в гражданскую одежду, которая хранилась в доме, писал записку, что я был, ушёл в город и сообщал в ней, что буду к 19.00 часам. Когда возвращался с прогулки, хозяева ждали и не садились без меня за стол. Лишь поужинав, шёл обратно в воинскую часть. Это семья Абаевых, из деревни Майрам, тётя Нина, её дочь Фатима и сын Аслан. Они проживали по улице Армянская, дом 36. С тех самых пор, я их больше не видел, но этим людям, хочется поклониться до земли. 5 мая 1987 года мы покидали учебку. Командир взвода, лейтенант Фишер, прощаясь с нами, плакал, не скрывая своих слёз. Так прошли первые полгода моей службы. С города Орджоникидзе до Минеральных Вод, мы добирались на автобусе, потом до Ташкента на самолёте. Приземлились на военном аэродроме, назывался он "Тузель", ночь провели в аэропорту. Мы ждали дальнейшей команды и свой борт. А в это самое время из Кабула прилетали дембеля, все загоревшие. И это в мае! В красивых, отглаженных военных формах, и большинство из них с боевыми наградами на груди. Мы, вчерашние мальчишки, смотрели на них и слушали разинув рот и о чём-то спрашивали. Они же, желали нам вернуться живыми и узнавали: "Как там дома?"Их война , была позади, а наша ждала нас впереди. 7 мая 1987 года,рано утром загрузились в военный транспортный борт и в обед приземлились в Кабуле. Мы конечно молодые солдаты были шокированы увиденным. Вокруг одни военные, в непонятной для нас форме, одежде, воинские звания ели различимы. По прошествии стольких лет, не могу вспомнить, как получилось, но был у меня друг Миша Довиденко из станицы Староминской, нас с ним разлучили. Загрузили нас тридцать человек в БТРы, и к вечеру мы были в 45-ом инженерно- сапёрном полку в/ч 88870 расположенном у подножья гор, где проходила дорога на Саланг, вблизи города Чарикар провинция Парван.Как вновь прибывших, определили в казарму (модуль) для прохождения карантина, ориентировочно на месяц, но на следующее утро всех водителей вызвали из строя и распределили по разным подразделениям. Я попал в БСМ (батальон специального минирования) в третью роту. А 12 мая мы уже поехали на свою первую операцию, на Алихель. Мы молодые солдаты, не понимали для чего нас туда отправили без подготовки, видимо повезли в качестве туристов,возможно для того, чтобы мы могли увидеть всё своими глазами. Когда ехали на Алихель попали под обстрел, стреляли из эрсов (реактивными снарядами). Я впервые услышал свист снарядов и их разрывы. Было жутко и непривычно, но как позже выяснилось, человек привыкает ко всему, даже к войне. Ночью в этот же день мы попали под другой обстрел. Пришлось срочно рыть окопы. Так прошла бессонная ночь. Мы наблюдали за обстрелом из окопов. Сперва появлялись вспышки, по ним можно было посчитать, сколько выпустили снарядов, затем были слышны хлопки и характерный свист, потом последовали разрывы. Эрс слышно к концу операции, которая длилась месяц. Я научился определять твой это снаряд, перелёт или недолёт. С миномётной миной сложнее, она летит бесшумно. По началу службы в Афганистане, нас молодых, берегли, чему-то подучали, мы несли караул, ходили по воду, её брали из болота. Туда кидали обеззараживающие таблетки, но они не помогали и полроты слегло в госпиталь. Однажды приехали на место стоянки. Как оказалось, что в прошлом году стояли здесь же. Всё вокруг было заминировано. Территорию долго разминировали специальными машинами, но место ещё было пристрелено и подконтрольно душманами. Стали располагаться и обустраиваться. За первые два часа на противопехотной мине подорвались два десантника с десантного полка. Они пошли под воду, сначала подорвался один, а другой побежал к нему на помощь и тоже погиб. Вскоре начался шквальный обстрел эрсами. Солдат, старше меня на полгода, попросил полить ему на руки воду, чтобы умыться. В этот самый момент я услышал свист эрса и сильно испугался. Женька, так звали парня, заругался нецензурно и сказал:"Лей, давай, это не наш снаряд." Я продолжил не прекращая, лить воду ему в ладони, а сам прислушивался и с опаской глядел по сторонам. Снова свист. Он опять ко мне обратился, сказал:"Лей , не наш." Я Женьке в ответ:"Страшно, жить хочу." Свист повторился. Вдруг, Женька закричал:"Ложись !- наш." Снаряд разорвался в пяти метрах от нас. Через три минуты мы поднялись с земли, и он снова обратился ко мне:"Лей, давай , воду." На другой день, мы покинули место пристреленное душманами. Наши водители считали, что служить им было легче, чем всем остальным, хотя иногда и привлекали к походу в горы.Спецминёры каждый день в полной экипировке, по жаре в 40 градусов, с грузом по 40 кг мин, на каждого бойца, шли в горы и минировали пути караванов и тропы душман. В одном из таких походов, участвовал и я.Это была моя первая операция. По возвращению с неё,меня и ещё одного солдата Тутушкина Вадима, мы с ним вместе полгода проходили курс молодого бойца. Он из города Кстово Нижегородской области, посадили на один БТР. Хотя раньше такую практику не применяли. Обычно старослужащего ставили водителем, а молодого солдата пулемётчиком. Нам двум молодым бойцам, некогда было заниматься ремонтом машины т. к. процветала страшная дедовщина. Некоторым старослужащим, надо было принести, подать... кому чего, они забирали нашу зарплату, мы терпели унижения, но не жаловались, хотя было тяжело переносить такую несправедливость. Родителям, самым дорогим и близким сердцу людям, я также не мог написать, чтобы не нанести им душевную рану. Они были уже в возрасте. Мы с братом , у них поздние дети. Домой письма писал каждый день и все их прономеровывал. Отец был на пенсии. Он выходил на улицу, садился на лавочку возле дома и ждал почтальона. Письма шли в среднем 15 дней. Иногда почтальонка приносила сразу по два письма, но они были не по порядку, так как задерживались в пути,например: 15;17;18. И тогда, отец предъявлял ей претензию, спрашивал:"А, где, номер 16?" Все мои письма со службы, родители сохранили. В армии нас кормили хорошо, как по месту дислокации, так и на боевых. На боевых давали сухпайки, а также получали пищу из походно- полевой кухни (ППК). До февраля 1988 года меня на боевые операции больше не посылали, из-за неисправности и непригодности БТР. Наступила казарменная жизнь: наряды в столовую, по подразделению и караулы по полку. Пропустил три операции, в том числе и на Хост, где погибла девятая рота, по сюжету которой, снят фильм "Девятая рота". Ребята с нашего полка говорили, что их высоту обминировали и за час до атаки ушли, не попали в эту мясорубку. В конце февраля 1988 года, я получил новенький автомобиль Урал-бензовоз. Командование полка долго решали, куда распределить, в какое подразделение технику. Наконец решили определить по батальонам во взвода ВМО(взвод материального обеспечения). Таким образом я остался в своём батальоне спецминирования, но из роты меня перевели во взвод обеспечения. Сослуживцы высказывали недовольства по поводу моего перевода в другой взвод, они считали, что я их бросил, предал, убежал из боевой роты, но всё улеглось. В новый коллектив влился быстро, до дембеля оставалось восемь месяцев, стал дедом. Батальоны жили в модулях. Это длинное здание, сбито из фанерных блоков. По середине на всё помещения, коридор, слева и справа кубрики. Кубрик- это как в плацкартном вагоне, но в одном кубрике располагался взвод из 20 человек. Рота занимала три кубрика. В батальоне было по три роты и того девять ротных кубриков и десятый ВМО, Ленинская комната, три коптёрки, бытовая комната, три кабинета ротных командиров и один батальонных, хлебопекарня, скважина с питьевой водой, три солдатских столовых и одна для офицерского состава, капитальная баня из камня, санчасть, два магазина:продуктовый и промышленных товаров. Офицеры жили в модулях, но не в кубриках, а в комнатах. Электричество вырабатывалось дизельной электростанцией. Моя жизнь поменялась, она стала более интересной. В наряды и караулы уже не ходил, по 2-3 раза в неделю ездили за соляркой в город Баграм и за бензином в город Кабул. Из Кабула одним днём редко получалось обернуться, чаще приходилось заночевать, спали прямо в машинах. Число бензовозов варьировалась от 3 до 10, сопровождение было обязательным. Впереди колонны ехал БТР, замыкал Камаз с зенитной установкой на кузове. Таким образом, постоянно были в движении. В это время стали появляться какие-то деньги, что-то можно было купить в военторге. Зарплату нам платили чеками, а у афганцев- афгани, но и та и другая валюта котировалась по-своему. В конце апреля, выехали на боевую операцию. Начался вывод войск из Афганистана, проходил он в три этапа. Первыми вышли войска из Джелалабада. Перед нами была поставлена задача, вывести войска с минимальными потерями. В операции были задействованы все роды войск. Спецминёры никогда не ходили в горы без прикрытия, их сопровождали десантники или пехота. Они же занимали господствующие высоты для обеспечения менее препятственного прохождения войск. Не могу не упомянуть и город Джелалабад, он красив по -своему, весь в пальмах, где водятся дикие обезьяны, прыгающие с одного дерева, на другое,а во всём Афганистане: машины, кони, конские повозки, расписаны, размалёваны разными красками. В Джелалабаде служил мой одноклассник,мы с ним переписывались, он был старше на полгода. Я знал номер его войсковой части. Когда мы приехали в город, то на следующий день, я без разрешения командира, ушёл с места стоянки и пошёл разыскивать школьного товарища. Встретились с ним, купили покушать, присели на траву, вспоминали годы учёбы в школе, вообще жизнь до армии. Рассказывали друг другу о службе сегодняшнего дня,а на завтра мне предстояло ехать дальше на Асадабад ,и впереди ещё было восемь месяцев войны, а друг на следующий день, должен демобилизоваться и лететь домой на Родину. Затем мы попрощались, я попросил его заехать ко мне домой, передать весточку родителям, что он и сделал, а мне предстоял дальнейший армейский путь. Джелалабадская операция длилась один месяц. По прибытию в полк, снова стали совершать рейсы в Кабул и Баграм за топливом. Сейчас, по истечению многих лет, не могу вспомнить, была ли до августа, ещё спецоперация, но если и прошла, то незначительная. В августе 1988 года поехали на операцию по выводу войск из Файзабада: второй этап вывода нашей армии. В городе Файзабаде служил другой одноклассник, но я его не нашёл. Операция длилась месяц. В это время была очень сильная минная война, много случалось подрывов техники и живой силы. Стояла жара +50 градусов в тени. За эту операцию, меня представили к медали "За боевые заслуги".Были и другие операции, вблизи Кабула, велась подготовка к основному выводу войск в Советский Союз. В одну из них представили к медали "За отвагу". В промежутках между операциями, также ездили в г.Кабул и г.Баграм. Приказ об увольнении солдат в запас нашего призыва был отдан, и мы стали дембелями, но нам старослужащим, предстояло вывести технику через зимний перевал Саланг и дальше в Союз. Однажды, в одну из поездок, по возвращению в полк из Кабула,в которой было задействовано восемь бензовозов и как обычно впереди сопровождал БТР,а замыкал колонну Камаз с зенитной установкой. Около населённого пункта Аминовка, попали в засаду. Начался обстрел. Один бензовоз подбили из гранатомёта. За рулём сидел водитель из Кутаиси, звали его Тимур Коландия. Азербайджанец, Яшер Баширов в возбуждённом состоянии выпрыгнул из своей машины и попытался бежать к Тимуру на помощь. Бензовоз Коландия горел с пятью тоннами бензина. Душман застрелил Яшера из пулемёта. По остальным машинам стреляли из автомата. В каждую из них попало по 3-4 пули,а водителей ранило. В мою машину прилетело 10 пуль, пять пробило бочку и пять кабину. Все они прошли рядом, но меня не зацепили. Одна пуля прилетела с правой стороны, вышла от меня из кабины, отскочила рикошетом, снова вошла в кабину сзади меня, но уже с левой стороны и вышла через левую дверь. Дата 20 октября 1988 года стала для меня, днём смерти сослуживцев и моим вторым днём рождения. Я долго не мог прийти в себя от нервного потрясения, но когда вышел из состояния шока, то залатал бочку и снова поехал в рейсы. Через некоторое время эти повреждённые машины передали афганской армии, а нам пригнали из Союза новенькие бензовозы. Всё шло к тому, что я должен был ехать на дембель на своей машине с выводом войск из Афганистана, но по определённым причинам наш отъезд задерживали. Был у меня родственник, который беспокоился за моих постаревших родителей, так как их состояние здоровья с каждым днём ухудшалось. Он писал в Министерство Обороны и просил отпустить меня на дембель в связи с потерей здоровья родителей. Москва отправила прошение на Туркво (Туркестанский военный округ), те на 40-ую армию, и из штаба армии пришёл приказ в полк, уволить солдата. Я пришёл к командиру батальона просить, чтобы меня уволили вместе с сослуживцами. На что комбат ответил, что пришёл приказ из Туркестанского военного округа ,и он не имеет право не подчиниться. Демобилизовали быстро. При себе у меня имелась спортивная сумка, заполненная купленными вещами, что командованием по какой-то причине было запрещено вывозить. Если обнаруживали их, то отбирали, но мне повезло. Когда прилетели в Ташкент, приземлились на гражданский аэропорт, на военном могли проверить сумку и изъять содержимое. Находясь в Ташкенте и не выходя из аэропорта, через два часа, улетел в Краснодар. Когда вышел из самолёта, готов был целовать асфальт на Родине. На улице -20 градусов, а в Кабуле +30 градусов и это с разницей во времени, всего 12 часов. С аэропорта добирался на такси и в 23.30 час был уже дома. Так закончилась моя служба. Каждый год десятого мая в 10 часов утра,сослуживцы нашего полка встречаются в Москве около Большого театра. У нас тесные отношения друг с другом. Также существует несколько групп в ватсапе,одна из которых, именно сослуживцы третьей роты. В группе есть все призывы, те что служили до меня, но общаемся мы все очень плотно, помогаем друг другу если у кого-то случается беда,а также ездим в гости. Владимир Алексеевич Ушаков, человек общительный,прямой, искренний, обладает способностью глубоко чувствовать, с развитым воображением, острым умом и аналитическими способностями, рациональным и вдумчивым подходом к жизни, умением всё ценить по достоинству. Работа для него играет большую роль,и он её любит выполнять на отлично. Владимир Алексеевич в своих воспоминаниях об Афганистане, упомянул сослуживцев, которые высказали недовольства по поводу его перевода в другой взвод. Тогда болью в сердце , отозвались эти слова. А солдаты, разве не знают,что приказы не обсуждаются? Их выполняют! И что такое совершать рейсы на бензовозе во время боевых действий? Равносильно, сидеть на пороховой бочке, когда в любой момент,можно взлететь на воздух, сгореть заживо, погибнуть. Водители бензовозов знали об этом, но выполняли безоговорочно свою работу на протяжении многих месяцев, практически ежедневно. Они все герои- только молчаливые!!! Очень тяжело, даже спустя несколько десятков лет, писать об этой войне. Некоторые мои знакомые спрашивают:"Зачем я это делаю?" Говорят:"Оно тебе надо? -Живи спокойно, наслаждайся жизнью." Вот только сердце вторит, что надо, для того, чтобы больше не повторялся этот кошмар, потому что , жизнь у каждого одна и хочется прожить её, без горьких слёз, тяжёлых утрат, приносящих страшную боль.
Следующая публикация
Комментарии 45