«Русские, убирайтесь на своя Россия!»,
«Чемодан — вокзал — Воронеж!»,
«Таджикистан для таджиков!».
Когда я, родившаяся и выросшая в Душанбе — столице Таджикской Советской Социалистической Республики, — впервые услышала эти кричалки на улицах родного города в 1990 году, не поверила своим ушам. Мир перевернулся почти в одночасье. Еще вчера представители дружественного нам народа словно превратились в оборотней.
Начались жуткие гонения на русских, в разряд которых попали почти все говорящие на языке Пушкина, Толстого и Лермонтова. Много было избиений, убийств, изнасилований. Морги не справлялись с количеством трупов. Не все бесчинствовали — большинство таджиков и в первую очередь городская интеллигенция нам сочувствовали, но защитить от обезумевшей толпы разъяренных националистов не могли. Впоследствии все, кто мог, сорвались с насиженных мест и подались на историческую родину...
Мне очень не хотелось вспоминать то время, но нынешняя ситуация того требует, потому что страшные события в «Крокус Сити Холле» — это, на мой взгляд, продолжение того, что начиналось в нашей стране 34 года назад, во время так называемой горбачевской перестройки.
В середине 50-х мои родители приехали в Таджикистан из Калининской области не по своей воле — по распределению. Надо было поднимать культурный уровень и экономику молодой советской республики. Таким образом оказались в Таджикистане многие: русские, украинцы, белорусы, армяне, татары, евреи... Обживались, обзаводились друзьями, семьями. Я вспоминаю детство, проведенное в Душанбе, как счастливейшее время моей жизни! Спокойствие, умиротворение, уверенность в будущем, культурный взаимообмен. Именно взаимообмен, а не как сейчас — обилие культур, которые наглухо изолированы друг от друга.
Когда в конце 80-х годов в СССР заговорили о самоопределении республик, мы вместе с нашими советскими друзьями-таджиками только посмеивались: «Бред какой-то! Нам и так хорошо». Честное слово, когда заполыхали более националистические Прибалтика и Закавказье, мы были на 200 процентов уверены, что нас эта чаша минует: нам нечего было делить. Ведь русские никогда не претендовали на первенство в республике, никогда не поднимались по должности выше замдиректора фабрики или больницы — директорские места заведомо принадлежали только представителям титульной нации. И, по большому счету, всех все устраивало, царило взаимоуважение. И не верьте тому, кто скажет, что русские угнетали «бедные» нацменьшинства. Наоборот: нацменьшинствами там были мы. Сколько труда вложили братские советские республики в Таджикистан! Благодаря труду людей разных национальностей был построен с нуля город Нурек с его прекрасным водохранилищем и ГЭС, множество заводов, фабрик, больниц, сам Душанбе стал одной из красивейших столиц Союза. Неплохим было и снабжение. Это в Москве или в какой-нибудь Рязани стояли километровые очереди за колбасой — в Душанбе вплоть до гражданской войны 90-х полки магазинов никогда не пустовали, такой была политика: республики не должны были испытывать сильного дефицита ни в чем.
Но мы ошибались в своем прекраснодушии — «оранжевая революция» добралась и до нашего цветущего края. Оказалось, что при правильном применении технологии, придуманной Джином Шарпом, «зажечь» удалось даже мегаспокойный и дружелюбный народ! Главное — была проведена умелая пропаганда среди не слишком хорошо образованных слоев населения, и многонациональность из нашей силы превратилась в нашу слабость.
Очень отчетливо помню февраль 1990 года, когда в Душанбе из Азербайджана сбежали от погромов несколько армянских семей. Среди таджиков кто-то пустил слух, что тысячам армян раздадут квартиры в новостройках — те самые, которые очень ждали выходцы с окраин. Курок был спущен: в один день как по мановению волшебной палочки в столицу потянулась вереница грузовиков с сельскими жителями. Кто-то же их организовал в тот день, освободил от работы, заранее приготовил грузовики, снабдил едой, а может, и наркотическим зельем!
11 февраля у здания ЦК компартии Таджикистана собрались несколько тысяч представителей коренного населения в чапанах и тюбетейках, требуя, чтобы армяне покинули город. Их требование было выполнено, но на следующий день митинг возобновился — на этот раз требовали уже отставки первого секретаря ЦК КП Кахара Махкамова. После поджога правительственной резиденции милиция начала разгон демонстрантов, и те, как бы в отместку, отправились громить магазины, транспорт, больницы, предприятия...
У нас в тот страшный день шли, как обычно, занятия в Таджикском государственном университете. Декан объявил всем, что занятия отменяются, всем рекомендуется поскорей расходиться по домам. Не все рискнули — те, кому было далеко добираться, предпочли заночевать в аудиториях: в городе слышна была стрельба. Наша семья жила не так далеко от университета, и я решилась проехать пару остановок. Помню, как еще с утра добродушные и веселые пассажиры маршрутки теперь смотрели друг на друга из-под бровей, не понимая, кто теперь друг, а кто враг, и что вообще произошло.
Чуть позже пришла с работы мама — полдороги прошагала пешком, потому что автобус, который она ждала, подожгли. Погромы магазинов, поджоги сопровождались массовыми истязаниями и убийствами русских, татар, не успевших скрыться от расправы армян. Когда с улиц исчезли все, кого националисты считали русскими, объектом преследования становились молодые таджички с короткими стрижками, в европейских платьях, потом очередь дошла и до истинных мусульманок в национальных одеяниях... Рассказывали, как была убита беременная таджичка, которая попыталась призвать толпу к порядку. За неосторожно оброненное слово ее тело полетело с моста в реку Душанбинку. Оголтелая толпа почувствовала вкус крови...
В городе перестали работать госучреждения, магазины. Рассказывали, что была произведена расправа над работниками станции скорой помощи, были вырублены телефонная связь и Первый канал телевидения. К вечеру вещала только «вторая кнопка», по которой Михаил Сергеевич Горбачев почти что с умилением врал всем жителям советского государства: «В настоящее время в Таджикистане побеждает демократия». Ох, сколько русскоязычных, да и не только людей сказали ему тогда «спасибо» и до последних его дней не могли простить такой «победы демократии», а по сути предательства своего, русского народа! Ну да ладно, о покойниках плохо не говорят.
Отец мой вернулся в ту ночь домой синий... Коллеги уговаривали заночевать на заводе, но он беспокоился о нас и спешил домой пешком через пылающий город... Его избивала толпа, человек десять, одного 57-летнего русского мужчину. Возможно, и убили бы, но спас пожилой дедушка-таджик. Воззвал к чувствам съехавших с катушек юнцов:
«Он же вам в отцы годится!» О, хвала одной из прекрасных черт жителей Средней Азии — даже в состоянии дикого безумия они услышали слова старейшины и словно на автомате отступили. А дедушка тот нагнулся над моим лежащим на мосту отцом и говорит:
«Вставай, брат, постарайся побыстрей уйти отсюда, они ведь могут вернуться!»
С ушибом легких мой папа лежал в кровати месяц. Больницы не работали. Спасибо соседке-таджичке — врачу от Бога, которая научила его с усилием дышать в кулак, так постепенно восстанавливалось дыхание... Сегодня эта женщина живет с семьей в России, мы по-прежнему дружим как сестры, хоть и относимся к разным национальностям.
Но вернемся к той варфоломеевской ночи, когда нас обещали вырезать в собственных квартирах.
«Русские, готовьтесь: мы идем вас рэзать! — кричали они на улицах. — Ваши квартиры станут нашими!»
Местным жителям в «русских» кварталах пришлось самим защищать свои дома, создавая отряды обороны с белыми отличительными повязками на рукавах. В середине каждого микрорайона были развешены рельсы, и в случае нападения преступных банд по ним били арматурой что есть силы, созывая подкрепление.
Уже стемнело, в дверь раздается звонок: открываю через цепочку, вижу — мальчишки-подростки дворовые:
«Мы всем соседям смеси зажигательные сделали на случай, если в квартиру "башибузуки" будут ломиться, возьмете?» — спрашивают и протягивают мне бутылку с затычкой.
Я не взяла — чего доброго с непривычки сама себя подожжешь. Мальчишки, среди которых, кстати, были и таджики, убежали охранять дома вместе с остальными мужчинами. Наш единственный защитник семьи лежал навытяжку, раненый. Оставалось только забаррикадировать входную дверь и, холодея от ужаса, ждать своей судьбы.
Лишь на следующий день мы увидели в городе танки, военные вертолеты — воины 201-й российской дивизии, получившие приказ стрелять в преступников на поражение, быстро навели порядок в Душанбе. В городе было введено чрезвычайное положение.
Позже, в 1991–1992 годах, началась уже гражданская война между разными таджикскими кланами, боровшимися за власть в республике.
Но оставшимся после первых волн массового оттока русским былого спокойствия тоже не было. Так, в 1996-м в Душанбе был застрелен журналист ОРТ Виктор Никулин, уже в 2000-х обстрелян школьный автобус, в котором находились дети военнослужащих российской мотострелковой дивизии.
Народ, конечно, был сильно напуган. Вместо почти 13% русских, населявших республику в 60-е годы, к 2000-м осталось 0,5%. Уехала на свою историческую родину и наша семья — уже пожилым родителям, прожившим в Таджикистане 30 лет, все пришлось начинать с нуля.
И каково же было наше удивление, когда вскоре наши русские города стали заполняться гипотетически теми же самыми, кто нас гнал вон - «в свою Россию!».
О нашем терпении и толерантности можно слагать легенды!
Нет более доброго народа: мы разрешили иноземцам занять рабочие места, хотя самим их не хватало.
Интересно, почему же русских не брали на эти места? Об этом говорили много раз: все дело в алчных предпринимателях, которым труд мигрантов обходится гораздо дешевле, чем труд своих сограждан. Мы страдали, но не смогли до конца искоренить наркотрафик, другие виды преступлений, которые выросли в разы с массовым завозом в Россию мигрантов из Таджикистана. Теперь вот дождались от бывших таксистов с парикмахерами самого массового расстрела мирного населения, детей, с перерезанием горла раненым!
Безусловно, те четверо преступников (речь о Крокус Холле) которых удалось задержать нашему спецназу, — это выродки, худшие представители таджикского народа, многие же, как и в 1990-е, нам сочувствуют.
Вот и президент Таджикистана Эмомали Рахмон осудил «сатанистов». Его слова приводит РИА «Новости»: «Теракт под Москвой призывает уделить серьезное внимание воспитанию детей. Позорное и страшное происшествие — теракт, произошедший под городом Москвой, призывает всех нас, особенно родителей, еще раз обратить еще более серьезное внимание на образование детей. Мы должны беречь подростков и молодежь от влияния таких деструктивных и ужасающих групп и движений и не допустить, чтобы наши дети опорочили доброе имя таджикской нации, суверенного государства таджиков и своих родителей».
«Деструктивные группы» — это, надо понимать, тот самый проповедник, который писал в телеграм-канале одному из участников бойни в Красногорске Шамсидину Фаридуни? А движения — это нацисты-кукловоды из-за рубежа, не сумевшие уничтожить русскую нацию чужими руками в далекие 90-е и повторяющие попытки сейчас?
Я полностью согласна с президентом Рахмоном и считаю, что нам тоже надо уделить больше внимания образованию наших детей: пусть лучше учат историю своего народа, своей суверенной страны и понимают, что из чего вытекает и как нам надо реагировать, чтобы никто не смел убивать нас на нашей же земле.
***************************************************************
Это было тогда в 90-е. Автор пытается оправдать президента Таджикистана Рахмона, нет, не оправдать, обелить за красивые слова сказанные им в прессе на ТВ.
А разве не при его безучастии или конкретном участии расплодились в этой стране такие, так называемые "диаспоры"? Не из этой ли страны расползаются, как змеи по уголкам России, юнцы взрощенные в этой стране?
Что известно о нём людям? Да практически НИЧЕГО. Только то, что возможно узнать на обманчивом Википедишнике.
Эмомали Рахмон (род. 5 октября 1952, Дангара, Таджикская ССР, СССР) — таджикский государственный и политический деятель, третий президент Республики Таджикистан с 16 ноября 1994 года с образованием ПТУ со специальностью «мастер-электрик». После окончания ПТУ был распределён на работу на маслозавод города Курган-Тюбе мастером-электриком. В 1971 году был призван в Советскую Армию и до 1974 года служил на Тихоокеанском флоте в Приморском крае, получил звание старшего матроса. После возвращения из армии вернулся на работу на маслозавод, где работал до 1976 года. Позже поступил на экономический факультет Таджикского государственного университета имени Ленина (ныне Таджикский национальный университет) в Душанбе, который заочно окончил в 1982 году. После окончания учёбы стал председателем профкома вышеупомянутого колхоза, одновременно занимая должность в партийных органах КПСС. В июне 1988 года стал директором образцового совхоза имени Ленина в Дангаринском районе и занимал эту должность вплоть до ноября 1992 года. В феврале 1990 года был избран народным депутатом Верховного Совета Таджикской ССР 12-го созыва от Коммунистической партии Таджикской ССР (в составе КПСС). Со 2 по 19 ноября 1992 года возглавлял родную Кулябскую область в качестве председателя облисполкома, заменив Джиёнхона Ризоева, который был внезапно убит.
С 18 марта 1998 года одновременно является лидером главенствующей в парламенте Таджикистана левоцентристской Народно-демократической партии Таджикистана.
По национальности Эмомали Шарипович таджик.
По вероисповеданию – мусульманин-суннит. Но законы шариата не чужды ему.
В 2006 году в Таджикистане торжественно отпраздновали
«Год арийской цивилизации», что, по мнению президента Эмомали Рахмона, должно было сплотить нацию. И сплотил. Арийскую. То есть, фашистскую? Ещё вопросы есть?
Комментарии 2