ЭНДРЕ АДИ (1877 – 1919) — выдающийся венгерский поэт.
* * * ВПЕРЕДИ ДОБРОГО КНЯЗЯ ТИШИНЫ
По лунному свету блуждаю, посвистывая, Но только оглядываться мы не должны: Идёт Вслед за мной вышиной в десять сажен Добрейший князь тишины.
И горе мне, если бы впал я в безмолвие Или уставился на лик луны: Стон, треск — Растоптал бы меня моментально Добрейший князь тишины.
1906 г.
Перевод с венгерского Леонида Мартынова. ----------
Сам Эндре Ади так объяснил сюжет «Князя тишины»: «… это высшая сила, и я имел в виду не только то, что человек ночью, в одиночестве, отпугивает от себя жуткую, наводящую страх тишину, но и то, что горе мне, если бы я когда-нибудь, пока я жив, позволил бы себе замолчать и позволил бы, чтобы на меня навалилась тишина, которая страшнее Смерти…»
Я как-то в 1912-ом тоже на флешку пару вещей одного великого поэта сохранил. Александр, могу только позавидовать Вашей увлечённости поэзией братского народа. Я так понимаю, что Вас тронуло до глубины души их творчество. С Уважением и без сарказма. Вы бы к годам дни и месяцы добавили. Мало ли...и повод будет лишнюю соточку вискарика хватануть.
Да никакой увлечённости, упаси бог, Сергей! Темен я, как кладовка папы Карло.))Все очень просто: буквально на днях в ленте темка об Эндре Ади попалась, а следом и публикация в вашей группе подвернулась... ))
Кстати, о птичках. Лет ...цать назад, помнится, БГ, в одном интервью, на обвинение его текстов в невнятности ответил, что хоть сей момент готов растолковать смысл любой своей песни. Так что... Сколько людей, столько и мнений.))
Комментарии 22
* * *
ВПЕРЕДИ ДОБРОГО КНЯЗЯ ТИШИНЫ
По лунному свету блуждаю, посвистывая,
Но только оглядываться мы не должны:
Идёт
Вслед за мной вышиной в десять сажен
Добрейший князь тишины.
И горе мне, если бы впал я в безмолвие
Или уставился на лик луны:
Стон, треск —
Растоптал бы меня моментально
Добрейший князь тишины.
1906 г.
Перевод с венгерского Леонида Мартынова.
----------
Сам Эндре Ади так объяснил сюжет «Князя тишины»: «… это высшая сила, и я имел в виду не только то, что человек ночью, в одиночестве, отпугивает от себя жуткую, наводящую страх тишину, но и то, что горе мне, если бы я когда-нибудь, пока я жив, позволил бы себе замолчать и позволил бы, чтобы на меня навалилась тишина, которая страшнее Смерти…»