Мистика,паранормальное (Истории из жизни)

"Помнила, как вышла от соседки" После обеда мама пошла в гости к соседке с подругами. Из окна нашей спальни виден двор соседки. Под вечер женщины разошлись, это видел мой папа и моя старшая дочь. Но мама не пришла. Папа решил, что мама засиделась по-соседски. Через какое-то время у соседей погас свет, и тогда папа забеспокоился и позвонил соседке. Та взяла трубку и сказала, что мама моя ушла раньше всех сославшись на недомогание. В тот день мама чувствовала себя немного вялой. Папа вышел на улицу и начал искать маму, обошел всю улицу, заглядывал во все закоулки, каждый темный угол обошел. Он искал маму до рассвета. Часов в 5 утра маму привели домой староверы, отец и сын. Они жили далеко от других, на берегу озера, близ кладбища. Проснулись они от громкого стука в ворота и увидели мою маму, которая вскарабкалась на очень высокие ворота. Они долго не могли оттуда снять мою маму. Каким образом она к ним попала мама не помнила и сказала, что она заблудилась, долго блуждала и не могла найти свой дом. Была вся в царапинах и коленки разбиты. А как смогла залезть без лестницы на высокие ворота непонятно. Маме тогда было уже далеко за 60 лет. Дома сказала, что помнит, как вышла от соседки и все - больше ничего не помнит. И пришла в себя в незнакомом месте, где было много низеньких домиков, свет ни в одном доме не горел. Она блуждала долго среди этих домов и искала наш дом. Падала, ветки деревьев больно хлестали по рукам и вдруг увидела большой, высокий дом, где ярко горел свет. Она пошла на свет. Это и был дом этих староверов. Староверы ее сразу узнали, так как мама всю свою жизнь проработала в школе учительницей, да и папу знали все, он был врачом. Как оказалось мама всю ночь блуждала среди могил (они ей показались низенькими домиками) и там искала свой дом. Маму срочно повезли в город в клинику, сделали полное обследование, очень много анализов сдали, МРТ сделали и еще много что. Подозревали даже опухоль, которая могла давить на мозг и поэтому была кратковременная потеря памяти. К счастью, со здоровьем все было хорошо. Но что все таки произошло ночью с мамой, и как она вместо своего дома, который всего лишь разделен от дома соседки забором, ушла далеко от поселка к берегу озера на кладбище - до сих пор мы не знаем. Некоторые предположили, что маму увела какая-то нечистая сила. Сейчас маме 87 лет, светлый ум, подвижная, много работает. Папа ум4р много лет назад от инфаркта. Что это было и какая это сила, который увела маму - по сей день никто объяснить не может. Но есть что-то или кто-то, про которое мы ничего не знаем.

Пророчество В институте у мамы была подруга Ира. В 20 лет Ира вышла замуж по большой любви за 30-летнего Владимира, и они стали ждать детей. Прошел год, второй, третий, а беременности так и не наступало. Врачи разводили руками - здорова полностью, ждите. Вот уже и мама моя родила меня, через два года забеременела моим братом, а Ира так и бегала по врачам. В 1987 году, летом, мама как-то пригласила погулять Ирину по городу в выходной день: поесть мороженое, прогуляться в парке. Конечно Ира выглядела печальной, жаловалась, что уже 7 лет ей не удается забеременеть и что они с Володей уже ездили даже по бабкам, но ничего. Ближе к вечеру Ира решила проводить маму к остановке. Когда они уже стояли на остановке и ждали автобус, Ира вдруг схватила маму за руку: - Смотри, цыганка стоит. Пойдем, пусть она мне погадает. Мама обернулась и увидела немолодую цыганку в длинной цветастой юбке и с платком на голове, которая стояла в десяти метрах от остановки возле забора частного дома. Она просто стояла, не обращая ни на кого внимания. - Ты что? Она же обмануть может или обворует нас, цыгане же гипнозом владеют. Зачем тебе это? – возмутилась мама. - Ну, пожалуйста, Танечка, я очень прошу. Ну давай подойдем. Ты встанешь к ней спиной и, если услышишь, что она меня просит снять сережки или кольцо или достать все деньги, сразу меня оттащишь или милицией пригрозишь. Ну, пожалуйста, – стала уговаривать Ира. Мама, вздохнув, поддалась на уговоры, и они подошли к цыганке. Как и было уговорено, мама встала спиной, а Ирина сказала: - Здравствуйте. Вы не погадаете мне? Я могу заплатить, если надо. - Хочешь узнать, когда дети у тебя будут? – хрипло спросила цыганка. От этого вопроса маму бросила в жар. - Да, - пискнула Ирина. - Через 21 год у тебя будет ребенок, предназначенный тебе судьбой. Тут уже мама повернула голову и уставилась на женщину. - Как через 21 год. Мне же уже 27? В 48 лет? – удивленно лепетала Ира. - Я сказала - через 21 год у тебя появится ребенок, предназначенный тебе судьбой, – устало повторила цыганка. - Я деньги заплачу, только не пугайте меня. Пожалуйста. Я не хочу ждать так долго, - почти плакала мамина подруга. - Через 21 год у тебя появится ребенок, предназначенный тебе судьбой, - как мантру, еще раз повторила цыганка. В тот момент мама схватила за руку Иру и потащила к остановке. Ира расплакалась, она говорила, что зря подошла погадать. И винила в этом мою маму, что та не отговорила ее. Расстались они в тот вечер чуть ли не врагами. Но мама не винила подругу, а жалела скорее. Прошло полтора года. Как-то неожиданно к нам домой позвонили, и когда мама открыла дверь, она обалдела. На пороге стояла Ира, но не одна, а с ребенком. Как рассказала Ирина маме, через месяц после той их последней встречи, Ирина поняла, что беременная. Они с Владимиром были счастливы как никогда. Но из-за суеверий никому ничего говорить не стали, пока, как говорится, «живот на нос не полез». Ирина в срок родила прекрасного здорового мальчика. Назвали они его Константином. Ирина извинилась за свою истерику из-за цыганки и напоследок сказала: - Обманула она меня все-таки. А я поверила тогда! Мои родители иногда ходили в гости к Ире и Владимиру. Как-то, помню, ездили на рыбалку семьями. Помню Костю, тогда ему было лет 10, и это был высокий и худощавый мальчишка - вылитый дядя Вова. Шли годы, я вышла замуж, и как-то мама меня огорошила новостью об Ирине. Оказывается, у Кости обнаружили рак. Тогда ему было 17 лет. Рак толстой кишки. Родители созванивались раз в неделю с Ирой или Владимиром. Спрашивали, может, чем помочь, но они отказывались, говорили, что уже ничего не помогает и шансов нет. А потом вдруг Костя стал себя чувствовать лучше, врачи удивлялись и даже в какой-то момент отпустили его домой – отдохнуть. У него стояла какая-то трубка в животе, но он ходил, сам за собой ухаживал и даже злился на родителей, когда они пытались ему чем-то помочь. А потом он умер. Просто не проснулся. Ему было 18 лет. Горе и ужас родителей Кости не описать словами. Они после похорон замкнулись в себе и не хотели с кем-то бы то ни было общаться. Но мама все же иногда звонила Ирине. Более менее их общение восстанавливалось, и мама стала говорить, что Ирина по чуть-чуть отходит от горя. Потом на три года я уехала с мужем жить в другой город. А когда вернулась и как-то спросила маму про Ирину, она мне и рассказала всю эту историю от начала и до конца. А окончание этой истории удивительное. После того, как умер Костя, Ирина и Владимир потеряли всякий смысл в жизни. У них была квартира и машина, и свой небольшой бизнес. Но зачем это им все, если не кому оставить? И тогда они приняли решение взять под опеку ребенка. Не совсем маленького, лет 7-10. Муж с женой посчитали, что уже немолодые и растить ребенка с пеленок не смогут. Не потому что трудно, а потому что боялись не успеть вырастить. А так 10 лет в запасе еще было, и если что потом случись с ними, их подопечный сможет по праву распоряжаться имуществом. И вот они пошли, так сказать, выбирать себе ребенка. Девочку или мальчика – им было все равно. Когда они подходили уже к детскому дому, то Ира полезла в сумочку за платком, и у нее выпал кошелек. И тут же подбежал какой-то мальчишка, поднял его и протянул Ирине. Ира с мужем так и остолбенели. Ведь этот мальчик был просто копией их Кости. - Костя, - ахнула Ира. Мальчишка, который уже отходил от них, вдруг обернулся. - Откуда вы меня знаете? – удивился он. Короче говоря, смотреть они никого не захотели, а стали спрашивать про этого паренька. И услышали удивительную историю. Оказалось, этому мальчику Косте 15 лет. И нашли его в каком-то поле возле одной из деревень нашей области. Он просто там ходил-бродил. Он был здоровым, хорошо одетым малышом. Он мог сказать свое имя и показать, что ему 2 годика. Больше ничего. Вообще ничего. Приехавшая милиция стала искать родителей, ребенка поместили в больницу. Он не проявлял признаков беспокойства. Если его спрашивали про маму и папу, он совершенно не реагировал. Хорошо ел и спал. Милиция так никого и не нашла. Психолог того детдома, в который отправили Костю, тоже удивилась. Она сказала, что у него нет психологической травмы по поводу потери родителей. Ну, как-то так. Как будто их ни когда и не было, вернее, он не считал себя брошенным или потерянным. Прям загадка какая-то. Конечно, познакомившись с Костей, они решили взять его под опеку. Сначала он к ним приходил по выходным и праздникам, они помогали ему деньгами и в учебе. Ну а после 18 лет он переехал жить к ним. Сейчас это молодой врач хирургического отделения городской больницы. Вот так. Ирина сказала, что в день, когда Костя первый раз назвал ее мамой, она вспомнила и цыганку, и пророчество, услышанное ровно 21 год назад.

ПОМОГИ.... Было это в те времена, когда я был студентом (в начале 2000-х). Я учился в городе, находящемся в четырёхстах километрах от поселка, где я родился. Однажды, по-моему, учился я тогда на втором курсе, я поехал домой на новогодние каникулы. Приехал в час ночи. От вокзала до дома идти не далеко, и я пошёл пешком. По пути встретил своего одноклассника, Данила, на тот момент не видел его полгода. Встреча была, конечно, радостной. Мы с ним разговорились, травили истории, вспоминали, как весело было в школе. Сами того не замечая, мы куда-то шли. Я обратил внимание на сгоревшее здание. Сначала я не понял что это, потом осмотрелся по сторонам, и понял, что это больница. Данил сказал, что она сгорела четыре месяца назад, меня же здесь не было, поэтому я и не в курсе. Он предложил зайти, пошарить там, может, найдём что-нибудь интересное. Я долго отпирался, ссылаясь на то, что «Да что там делать? Мне домой надо». На самом деле я боюсь темноты, почти панически. Но всё же Данил как-то меня уговорил. Мы забрались через окно, т.к. дверь была заколочена. В здании было жутко темно. Данил с усмешкой побежал вперёд, он знал, что я боюсь темноты и хотел поиздеваться. — Даня, стой! — я попытался остановить его, но напрасно. Медленно, с осторожностью я стал двигаться вперёд. Под ногами трещало стекло. Вдруг резкий шум, как будто что-то упало. — Даня, это ты? Я жутко испугался. Вдали стали слышны шаги. Кто-то шёл в мою сторону. Шаги ускорялись. Этот кто-то уже бежал на меня. Я медленно попятился назад. — Даня, это ты?! — Ноги стали ватными от страха. Этот кто-то уже передо мной! Я закрыл глаза – ничего не происходило. Медленно поднял веки – передо мной стоял этот идиот. — Ты совсем дебил?! — Я жутко разозлился на Данила. — Пошли, — произнёс он с холодом, без какой-либо интонации. Я не понимаю, что заставило меня пойти, словно мной управлял кто-то. Мы поднялись на второй этаж и зашли в какую-то комнату. Видимо, раньше это была палата. Данил встал посреди комнаты. Вдруг он начал трястись, как будто у него случился приступ эпилепсии. — Ты что? — Я подошёл к нему и меня охватил ужас. Его лицо стало покрываться волдырями и красными пятнами. Глаза были чисто белые, без зрачков. Волос на голове уже не было и от неё шёл пар. Я побежал к двери, но краем глаза заметил, как со стороны коридора какие-то люди её закрыли. Я начал долбиться в дверь и кричать, но всё без толку. Я обернулся – в комнате никого не было. Я медленно подошёл к окну, собираясь выбраться через него. Вдруг меня за ногу ухватила чья-то обгоревшая рука, высунувшаяся из-под кровати. Я отдёрнулся назад, глянул под кровать – там лежал Данил, весь обгоревший. — Помоги… — Прошептал он. — Остановка пять минут! — голос водителя автобуса. Я всё ещё еду домой, это просто глупый кошмарный сон. Такое облегчение! До дома я добрался без приключений. На следующий день я решил наведаться к Данилу. Дверь открыла его мама. — Здравствуйте, тёть Лен. Данил дома? — Спросил я с вежливой улыбкой. У тёти Лены затряслась нижняя губа. — Данил? Его… Его нет, — она заплакала. Оказалось, Данил сломал ногу четыре месяца назад. Он лежал в больнице, когда начался пожар, и спасти его не успели. Пожарный сказал, что зайдя в комнату, он никого не нашёл. А потом при разборе обломков труп Данила нашли под кроватью. И тогда пожарный сказал, что слышал, как кто-то прошептал «Помоги», но не понял, откуда шел голос.

Красивые детские чужие вещи, которые чуть не стоили моей дочке жизни. В ШКАФУ КТО-ТО ЕСТЬ

Жене было восемь лет, когда его мама умерла. Мальчик долгое время не мог осознать, что ее уже нет и это навсегда. Он смотрел в окно и надеялся увидеть ее. Мама была доброй и отзывчивой женщиной. Рядом с ней Женя забывал обо все, ему было тепло и уютно, все беды отходили в сторону. Казалось, что такая жизнь у него будет вечной, а любящая мама всегда рядом. Судьба распорядилась по-иному, и мама ушла из его жизни и жизни его отца. Отца своего мальчик тоже любил, но куда меньше, чем мать. Мужчина имел суровый нрав, разговаривал жестко, чаще в приказном порядке, мама при жизни не раз одергивала его, но сейчас это сделать было некому, поэтому Женин отец все чаще и чаще срывался на мальчике. Сергей Викторович, отец Жени был военным, и служба его порой была очень суровой. Одному воспитывать сына было тяжело, поэтому, он считал, что в воспитании главное режим и дисциплина, чего и требовал от сына неукоснительно. После смерти матери Женя занимался хозяйством, и выполнял всю женскую работу. Научился готовить, стирать и гладить. Сам убирал в доме. Соседка тетя Тоня всегда его хвалила за аккуратность и чистоту. По началу она много помогала Жене, учила печь пироги, ходить на базар и выбирать продукты. Женя был ей за это очень благодарен. Повзрослев, мальчик приходил к соседке колоть дрова и чистить двор. Отец не поощрял этой дружбы, нередко кричал на Антонину и сына. Сколько помнил себя Женя, столько отец и выпивал, но после смерти матери, выпивка стала его главным занятием помимо службы. Мальчик хоть и уважал своего папу, но в то же время и очень боялся, старался избегать его, но если не получалось, то говорил с ним спокойно и рассудительно. Отца страшно раздражало, что сын часами мог сидеть на подоконнике и смотреть вдаль. - Чего ты там сидишь, тебе, что делать нечего, - гаркал отец на сына. - Маму жду. – спокойно ответил мальчик. - Нет ее! Слышишь? Нет и все! – орал Сергей Викторович, - Умерла она. Спокойный тон сына бесил его и выводил из себя. - Иди спать! - Папа, как же мама могла умереть, ведь она была такой молодой и такой доброй. - Так ты, что хочешь сказать, что я вру, шельмец! Живо в свою комнату, чтобы духу твоего здесь не было. Сергей Викторович схватил сына за плечо и вытолкал в спальню, после чего сильно хлопнул дверью. Женя взял книгу и решил почитать уютно усевшись в кресле. Глаза застилали слезы и читать он не смог, плакал до тех пор, пока не уснул на кресле. Мальчику показалось, что в комнату вошла мама и укрыла его теплым пледом. Но это был всего лишь сон. Каждый раз, когда отец старался убедить сына в смерти матери Женя отказывался верить ему. После очередной перепалки, отец привез сына на кладбище и показал могилу матери. - Вот здесь захоронена твоя мать! - сказал он, - Как видишь ее больше нет. Поэтому больше не сиди на подоконнике и не жди, она не придет. Голос Сергея Викторовича предательски задрожал, и мужчина заплакал. Мальчик сжался в комок от скорби жалости, ведь он впервые видел отца таким расстроенным. - Теперь ты понимаешь, что я не вру. Да, Женя, действительно понял, что отец не обманывал его. - Мама умерла, - сказал мальчик, глядя на изображение, высеченное на камне. – Теперь она здесь. На памятнике был высечен портрет его матери, смотревшей на него своим любящим взглядом. Годы мелькали один за другим. Женя учился в школе, вел хозяйство готовил еду, никогда не перечил отцу и был добр к окружающим. Отец продолжал пить и его запои были все чаще и более длительные. Дошло до того, что утром он мог выпить не чашку кофе, а бутылку пива, а бывало и рюмку водки. Был раздражителен и очень агрессивен. После работы напивался до того, что не мог подняться, так и засыпал на стуле облокотившись на стол. В конце концов Сергея Викторовича уволили со службы за постоянное злоупотребление спиртным. Жили за счет отцовских сбережений, но те быстро кончились. Отца Жени это не остановило, и он стал продавать ранее нажитые вещи. А начале это были значимые и дорогие предметы, потом попроще, ну, а в скором времени все, что осталось пошло в ход. В доме стояли две кровати, два стула и стол. Все остальное было пропито. Отец уже практически не приходил в себя после пьянки, зверел на глазах и всю злобу срывал на сыне. Такая суровая жизнь отложилась на психике мальчика, он стал избегать сверстников, которые не могли его понять. Был замкнут и погружен в себя. Учился он хорошо, много читал и рисовал. Предметом его рисования была женщина, а именно его умершая мама. Рисуя ее портрет, он представлял ее живой, ему становилось теплее на душе и легче на сердце. Каждый день после школы он навещал могилу матери и рассказывал ей о своих буднях, сообщал школьные новости, перечислял полученные отметки. Разговаривая с мамой, он никогда не упоминал отца, чтобы не расстроить маму. Через десять лет отец Жени заболел, потребовалась дорогостоящая операция, и Сергей Викторович заложил дом. Он бросил пить и надеялся, что операция вернет его к жизни, но увы, постоянные и длительные пьянки привели к тому, что отец Жени скончался во время операции. Не выдержало сердце. Похоронил Женя отца за счет добрых соседей, помогла военная часть, где когда-то служил отец. Но это было не последним несчастьем Жени, нагрянули приставы, которые вынуждали Женю, покинуть дом, так как банк собирался его конфисковать в уплату взятых отцом в кредит денег. Приближался день рождения юноши, в этом году ему должно было исполниться восемнадцать лет. Совершеннолетие. Евгений был в отчаянном положении и как всегда, чтобы успокоиться он пошел на могилу матери. - Мама, милая, что со мной не так. Почему мне приходится так страдать. Мамочка мне не хватает тебя. Мама у меня нет сил так жить. – Слезы покатились по лицу Жени. - Сынок, милый не пугайся, я жива. Юноша обернулся и увидел свою мать. Заметил, как мама изменилась, волосы покрыты сединой и вокруг глаз морщинки. - Мама, - Женя встал и зашатался, - Так ты жива? - Да мой дорогой, пойдем я тебе обо всем расскажу. Нет, нет, Женечка, ты не сходишь с ума, я действительно здесь живая и здоровая. Такой родной, такой долгожданный голос Евгений готов был его слушать часами. Мать и сын бросились в объятия друг друга. - Мамочка родная я тебя так долго ждал. Я всегда знал, что ты жива. – обнимая ее юноша ощущал ее до боли родной запах, теплые объятия и нежный любящий взор. Наталья обняла сына и долго прижимала к себе. Она думала о том, что теперь он не будет один и она в любой момент может подойти к нему обнять и успокоить. Женщина была счастлива, это был самый радостный момент в ее жизни за последние десять лет. - Мама, а почему ты покинула меня? – набравшись храбрости спросил Женя, - И чья это могила? Мама ответь. - Это могила женщины, которая родила тебя, но она так и не успела стать тебе полноценной матерью, потому, что умерла при родах. Да, это именно она дала тебе жизнь. - А мой статус незавидный, я была тебе мачехой. Пойдем отсюда. Зайдем в какое-нибудь кафе, и я расскажу тебе все, что знаю и что пережила сама. Они вышли с кладбища и пошли по алее до автомобильной стоянки. Сели в машину Натальи и проехали до центра города, там нашли уютное кафе и присели за столик. Заказали по чашечке горячего какао и две венские булочки. - Я познакомилась с твои с отцом почти восемнадцать лет назад. Ты был еще крохой, а отец твой вдовцом. Будучи совсем молодой влюбилась в него, отец твой был целеустремленным мужчиной, при этом внимательным и заботливым. Я только поступила в институт, а тут такое счастье любовь с первого взгляда, мое сердце сразу было отдано ему. Через пару недель твой папа сделал мне предложение, и я согласилась. Но перед этим он рассказал, что он военный и служит в военной части и что у него есть сын, которому всего полгода. Но это не было для меня преградой. Я всегда любила детей и готова была стать тебе матерью. На тот момент я была согласна с Сергеем, что незачем тратить время на конфетно-букетный период, у него на это не было времени, а мне его терять не хотелось. Мы любили друг друга и это самое главное. Я сразу приступила к материнским обязанностям и была счастлива, на тот момент у меня было все. Мне пришлось уйти из института, хотела взять академический отпуск, но на первом курсе его не дают. Я об этом не жалела и стала домохозяйкой. - женщина допила кофе и посмотрела на сына, продолжив рассказ, - Через год Сергей стал выпивать, вначале понемногу, по чуть, чуть, а потом все больше и больше. Стал раздражительным и злым. Сквернословил и обижал меня. Я это все терпела только ради тебя сынок. Я очень тебя любила и люблю сейчас. У меня и в мыслях не было бросать тебя. – Наталья взяла руку сына в свою, и снова заговорила, - Ты был мне родным и единственной радостью в жизни, поверь сынок. За окном темнело, зажглись уличные фонари, Женя слушал маму и на глаза предательски наворачивались слезы. - Однажды вечером погас свет, я думала, что его нет во всем в нашем доме, но оказалось, что я ошибалась. Свет отсутствовал только в моей квартире. Сергея не было, он задерживался на работе, как всегда. Пришлось самой принимать решение, и я пошла к соседям. Далее все было очень банально, сосед согласился помочь восстановить свет и копошился в распределительном ящике, я стояла рядом освещая фонариком нужные провода. Мы стояли вплотную друг к другу, увлеченные общим делом. Вот тут и вернулся твой отец. Он уже выпил и изрядно захмелел. Увидев нас вдвоем, да еще в темноте, Сергей рассвирепел и избил нашего соседа, а меня вытолкал взашей, а вещи выкинул с балкона. И предупредил, что, если я буду ошиваться около тебя он меня в живых не оставит. Мне сынок, пришлось уехать к своей маме, у меня не было денег и жилья. Пока жива была мама, мы были с ней, потом я осталась одна и замуж больше не вышла. Я очень скучала по тебе и тайком приезжала тебя увидеть. - Я видел тебя мама, но думал, что мне это кажется от тоски по тебе. - Да, милый мой, иногда, раз в году я позволяла себе такую роскошь. Я очень скучала по тебе. Ты пойми меня, я ведь не была родной твоей матерью, у меня не хватало ума усыновить тебя, а потом было поздно. После моего отъезда он заказал памятник на могилу своей первой жены с моим портретом. Когда я это увидела, думала он сошел с ума, но потом все поняла, когда ты стал приходить на «мою» могилу. Видимо отец, хотел, чтобы ты думал, что я умерла. - Да мама, так и было. Десять лет я приходил на могилу, делился с тобой своими бедами и оплакивал тебя. Почему он так поступил? – Женя вопросительно посмотрел на Наталью. - Не знаю, Женечка, да и что теперь это ворошить его нет, а мы есть. Поехали к тебе соберем вещи, пусть дом забирают за долги, а ты будешь жить у меня. Я приехала за тобой сынок. Сын и мать вновь обнялись и оба понимали, что жизнь их наладится и будет все лучше и лучше. Автор: Юлия Тарасова

ВАНЮША У молодой семьи Рыбиных, Анны и Алексея, пропал шестилетний сынишка - Ваня. Кучерявый, голубоглазый, с ямочками на подбородке и щеках, мальчишка был похож на девочку, точнее даже, на куклу. Страдал паренек от своей красоты - Мальвиной дразнили товарищи.В доме тоже скандал на скандале: От кого такого красивого родила, Аня? - постоянно требовал отчета муж-тракторист - рыжеволосый, сероглазый, с большим острым носом. Брови и усы у него были черными. О таких говорят - породистых кровей. Правда, у Алексея Рыбина голубой крови не имелось. Прадеды прибыли из Приморского края, где промышляли рыболовством (отсюда и фамилия), и поселились в нашем черноземном крае. Отец Ванюши был неуступчив, легко мог разозлиться по ничтожному поводу. Любил выпить, а по пьянке иной раз поколачивал жену. Аня, наоборот, - черноволосая, смуглолицая, с большими голубыми глазами. На ее губах виноватая улыбка. Несмотря на ссоры, своего дорогого Ванюшу родители любили, берегли. И вот мальчик пропал.Случилось это зимой. Ваня вместе со своим другом Петей пошел покататься на лыжах. С ними был и пес Рыбиных. Направились в лес, но у Пети по дороге сломалась лыжа, и он вернулся домой. Только вечером, когда Ванюша не пришел домой, родители узнали у Пети, что их сынок пошел в лес один.К тому времени разыгралась вьюга и замела следы. Вся деревня вышла на поиски. Нет мальчика! Вызывали милицию - никакого результата. Надеялись, что, может, вернется пес и выведет на след мальчика. Увы, животное тоже пропало Прошла неделя. Возвращался как-то пьяный Алексей Рыбин (переживая за ребенка, он запил) домой. Шел мимо силосных ям. Силос - это заготовленнаяна зиму измельченная зеленая кукуруза. Силос к тому времени уже весь выбрали на корм скоту, и ямы были заполнены вонючей жидкостью. Никто не позаботился как-нибудь огородить их. Вдруг впереди Рыбин увидел маленькую фигурку. Пригляделся - Ванюша! Живой и невредимый. Близко не подходит, а маленьким пальчиком показывает на яму: - Там я, папа. Искали плохо. А Рекса сходи освободи, закрыли его в финском доме. Финским домом в деревне называли заброшенную избу, где собирались мужики. - А ты-то, ты-то чего? - хмель мгновенно выветрился из головы, Алексей почувствовал, что тело покрылось мурашками. Он потряс головой: по-прежнему стоит сын. - Может, живой ты, Ваня? - дрожащими губами прошептал он. - Я же сказал тебе, в другом мире я. Снег пошел, я и не заметил эту яму. Захлебнулся. Милиция что, потыкала палками и ушла, даже лыжу одну на поверхности не заметила. А Рекс побежал на помощь вас звать. Вы же в финском доме в домино играли. Никто не обратил на него внимания, все пьяные были. Закрыли его там. Иди покорми его. - А там плохо тебе? - Все расскажу потом. Мальчик исчез. Не чувствуя ног, Алексей добрел до финского дома. Еще издалека услышал собачье повизгивание. «Этого не может быть!» Замерзшие руки с трудом справились с замком. Наконец открылась дверь и вышел, чуть покачиваясь от голода, Рекс. Не глядя на хозяина, он потрусил к силосным ямам. И вскоре оттуда извлекли тело ребенка... В рассказ Алексея никто не поверил. Говорили, пес мальчика нашел - и точка. - Все ямы зарыть! - решили на колхозном собрании. Аня горевала о сыне беспрестанно, хотя волноваться ей, беременной, было никак нельзя. Говорят, что горе сближает людей, но здесь все произошло наоборот. - Ты всю зиму то трактор свой ремонтировал, то просто дурака валял, вместо того чтобы ямы огородить! - кричала Аня мужу. - Пили, в карты играли, в домино. Вот вам и некогда было. Алексей совсем сдал. Лицо опухло то ли от слез, то ли от пьянства, замкнулся в себе. Он все ждал своего сына. Ведь видел, видел его живым и здоровым. Даже разговаривал с ним! Вот и ходил безутешный отец по полям, звал в лесу - хоть бы еще раз Ваню увидеть... Все безуспешно. И вот однажды, когда Рыбин снова сильно напился, он увидел Ванюшу. Одет мальчик был торжественно: черный новый костюмчик и белоснежная рубашка, в которых его и хоронили. - Скучно мне там, папа. По вас скучаю. По бабушкам, по дедушкам и по Рексу тоже. Когда ты придешь? - спросил он отца. - Скоро, скоро приду, сынок! Ночью сегодня повешусь! - прохрипел Алексей. - Нет, нельзя! Тебя не примут, ты будешь самоубийцей. Там не любят таких! - замахал ручками мальчик. Ванюша стоял совсем близко, и Алексей протянул к нему руку. Рука наткнулась на невидимую ледяную стенку, и ребенок исчез. Дома Рыбин все рассказал жене. Аня не поверила, решила, что он сошел с ума от горя да из-за пьянства. - Ты бы хоть к психиатру сходил бы или в церковь, к батюшке! Но Алексей лишь усмехнулся. На следующий день он встал на лыжи и пошел к лесу. «Слава Богу, не пьяный, решил проветриться, может, все-таки отойдет» - обрадовалась Аня. На следующий день в деревню прибежал Рекс, который ушел вместе с Алексеем в лес, и стал лаять, похоже, требовал, чтобы люди шли с ним. Сразу решили, что случилась беда. Нашли мертвого Рыбина недалеко от деревни. Лежал он навзничь, смотрел в зимнее небо, а на мертвых губах застыла улыбка. Умер от горя, порешил народ. Медицина поставила свой диагноз - обширный инфаркт миокарда. До сих пор в этой деревушке живет Аня, которая вышла замуж во второй раз. От Алексея уже после его смерти родилась девочка, очень похожая на Ванюшу.

История про кошку Была у меня кошка, Маруська. Большая, сибирская, трёхцветная. Красотка пушистая. Замечательная, надо сказать, была мышеловка. Да что там мышеловка! Крысоловка! Я всегда шутила, что всем жильцам до единого надо скидываться ей на рыбу (у нас в подвале дома находятся индивидуальные подвалы жильцов, где хранится разная снедь да вещи). Её ещё называли Хозяйкой двора. Собак не боялась. Маленьких (ну, каких маленьких? Всё равно они были больше, чем она) гоняла. Жених у неё на протяжении долгого времени был только один. Огромный такой сибирский кошак. По кличке “Одноглазый Джо”. Без одного глаза, видимо потерянного в каких то кошачьих боях. За котятами в очередь становились. Уж больно хороши получались! А мамочка какая она была! Дай Бог людям быть такими заботливыми да умными родителями. В связи с её такой бурной дворовой жизнью, я ей не разрешала спать на кроватях либо диване. У неё было место на кресле с её любимым искусственным мехом. Больше никуда и не лазила. На кровать даже мимоходом никогда не запрыгивала. Умная была донельзя! Перехожу теперь, собственно к рассказу. Как то ночью я осталась одна. А перед этим напряги вкруговую по жизни пошли, что-то стало сердечко сбоить. Стала я его чувствовать, как оно работает. И вот лежу я, и понимаю, что сердце летает внутри грудной клетки, что твой воробей! Такое сердцебиение началось, что кажется, сердце даже о матрас бьётся. Встать и лекарство выпить не могу – дурнота началась какая то, и сознание стало уходить. Слышу, Маруся мяукает потихоньку, а лапы передние на кровать положила. Мол, хозяйка, можно мне к тебе? Я рукой похлопала по одеялу: « Прыгай» — говорю. Она запрыгнула, аккуратненько на меня забралась, и улеглась головой мне на грудь! Через небольшой промежуток времени меня стало попускать. Сердцебиение становилось всё тише, и я уснула. Когда проснулась, Маруська сидела у меня в ногах. Глянула на меня, что-то муркнула, и спрыгнула с кровати. Было полное впечатление, что она ждала, когда я проснусь! Поняла, что со мной всё в порядке, и ушла. Я думала, что она начнёт спать у нас на кровати. Ан нет. Умнейшая кошка была! Без преувеличения, мне моя Марусечка жизнь спасла. Уж шибко худо было. Её нет давно. Убили. Для неё все люди были братья. Не боялась она их. За что и поплатилась. Горевала я страшно. Чисто члена семьи потеряли! И не только я одна. Нас потом крысы одолели. В наглую по подъезду шныряли. Санстанцию вызывали, да травили их какой то гадостью. Царство ей небесное кошачье. Или что там у них есть. Достойная была кошка.

Семья у нас была небольшая: я, мой сын и моя мама. Прожив с мужем 4 года, мы разошлись. Я переехала жить к маме, в маленькую, однокомнатную, но уютную квартиру. Я работала тогда на местном заводе в бухгалтерии, а мама была на пенсии, она и помогала мне ухаживать за сыном. Время шло неумолимо, мама всё чаще начинала болеть, возраст брал своё, да и работала она в своё время на вредном производстве. Всё легло на её плечи, когда мой отец погиб на фронте. Война 1941 – 1945 нанесла неизгладимый отпечаток на судьбу нашей семьи, как и на любую семью СССР. Мой сын подрос и пошёл в школу. Мама в то время сильно заболела, врачи поставили ей диагноз «рак». Несколько сеансов химиитерапии лишь отодвинули дату смерти на пару недель. Нет ничего страшнее как ждать, ждать смерти родного тебе человека, и понимая, что никак повлиять на исход ты не сможешь. В тот осенний вечер она умерла, я с трудом переживала потерю, не знаю, что бы случилось, если бы не мой сын, та частичка меня, ради которого я и живу. Бессонные ночи и трудные дни настали для меня, бесконечная волокита по паспортным столам и райсобесам, в надежде выбить хоть какую-то помощь на похороны. Через два дня мы похоронили маму, собрали небольшие поминки, родственники и знакомые пытались нас поддержать. Но Вы ведь сами понимаете как это, потерять родного человека. Сын боялся спать в своей кровати, просился ко мне, в его 8-ми летнем возрасте это нормально. Этой ночью я проснулась от какого-то шарканья по полу, прислушавшись, я услышала дыхание недалеко от кровати. В этот момент проснулся мой сын, поднял испуганные глаза и сказал, что ему страшно. Я обняла его, правда руки мои потрясывало изрядно, но, не подавая вида, я его успокоила. И тут как гром среди ясного неба я услышала голос моей мамы, : - Спите, не бойтесь. Сын тут же встрепенулся, начал крутить головой и спросил, : - Мама, а кто это сказал? Лишь ещё раз его обняв, убедила, что это сказала я. Как же иногда бывает тяжело сдержать свой собственный страх. Сын сразу уснул, а я так и не могла найти разумного оъяснения произошедшему, не спала всю ночь. После этого я ещё несколько раз слышала шаги и дыхание, но уже не боялась, ведь это мама, а она плохого нам не сделает.

Прочь от беды Прошлой весной мы наконец выбрались с мужем к моим родственникам. Ехать до них почти полторы тысячи киломе­тров, и, пока не было машины, нам не удавалось встретиться - сами зна­ете, работа, суета, ребенок малень­кий... А уж купив в кредит «Астру», мы получили возможность навестить моих родных. Путешествие по России-матушке должно было стать интерес­ным и приятным - это ж особый до­суг: семья на колесах. Сережка, сынок, уже подрос и мог, по нашему мнению, спокойно доехать до Сыктывкара, где жила моя любимая тетка. Дороги мы не знали, поэтому ре­шили воспользоваться подаренным друзьями навигатором. Я, как чело­век, привыкший досконально изучать поставленные передо мною задачи, распечатала подробные карты с насе­ленными пунктами, приблизительно прикинула наш маршрут, рассуждая, стоит ли ночевать в пути или уж пре­одолеть весь путь за раз. И, как ока­залось, совсем не зря. Сперва дорога была отличная, покрытие качествен­ное. Дальше все стало хуже. К тому же у меня начал шалить навигатор. Мы с мужем обнаружили это, когда оказались на второстепенной дороге. И хотя за окном светило теплое весен­нее солнце, очутиться посреди леса в незнакомом месте было не слишком приятно. Тут рядом затормозил старенький жигуль, и обросший щети­ной мужичок высунулся в окошко: - Что случилось? - Да потерялись, - объяснила я. - Навигатор завел не пойми куда. Муж сурово сопел, намекая, что оплошность сугубо моя - я действительно забыла распечатанные кар­ты дома - в прихожей. Закрутилась, а никто из моих мужиков не напом­нил. Незнакомец усмехнулся - мол, нашли кому довериться - навигато­ру, потом во всех подробностях рас­сказал, как скорее вернуться на трас­су. Мы поблагодарили нашего спаси­теля и тронулись в путь. Скоро при­ехали в небольшой городок - я так и не поняла, что это за точка на карте. Но обрадовалась, заметив малень­кий ресторанчик - давно было пора устроить легкий перекус, да и сынок канючил: «Дай попить». Это было скорее обычное кафе, но хозяин, написав на вывеске «ре­сторан», видимо, решил добавить важности своему заведению. Угрюмые официантки, старые столики на качающихся ножках, стулья раз­ных мастей и размеров и давно по­линявшие занавески, более напоми­навшие обычные тряпки. Вот таким оказался небольшой ресторанчик под забавным названием «У Магда­лены». Интересно хоть одна Магда­лена в эту глушь забиралась? В углу распивала пиво компания молодых людей в черных косухах, с интересом уставившаяся на нас из-за своих качающихся столов. - Это еще что за гости? - нарочито громко спросила размалеванная де­вица, кивнув в нашу сторону. - Черт их знает! - пожал плечами ее хахаль. - Может, кладбище ищут? Вся компания загоготала. Мимо пробегавшая официантка швырну­ла на наш столик меню в прозрачной папке-файле. Выбрав самые безобидные для наших желудков блюда, мы наспех поели, сводили ребенка в туалет, где я напрасно трясла кран, пытаясь умыть сына, затем, распла­тившись, ретировались из недруже­любной забегаловки. Начинало уже смеркаться, когда дорога вдруг перестала быть гладкой. Странно! А навигатор все так же уве­ренно вел нас вперед, заверяя, что мы на федеральной трассе. Сереж­ка сопел на заднем сиденье, я поч­ти дремала, когда почувствовала, что машина встала. «Черт знает что!» -воскликнул муж. Я огляделась: доро­га лежала вдоль кладбища. Навига­тор же уверял, что мы едем по посел­ку: справа и слева от нас были обо­значены дома и улицы. Он, казалось, окончательно сошел с ума и направ­лял нас то направо, то налево. А кру­гом стояли мрачные кресты и поко­сившиеся ограды. Господи! Да ка­кое огромное, просто нескончаемое кладбище! Муж опять стал гундеть по поводу забытых дома карт, но я огрызнулась - мол, здесь и распечат­ка бы не помогла: там только трасса, а мы явно снова с нее съехали. Ох и натерпелись же мы страху в тот момент! Муж, разумеется, старался не показывать своего беспо­койства и подтрунивал надо мной, а я ошалело таращилась в окна, почему-то вспоминая фразу из фильма мое­го детства: «...А вдоль дороги мерт­вые с косами стоят, и тишина...» Ми­нут тридцать - сорок мы петляли по разбитой грунтовке меж поблески­вавших от фар памятников и крестов, пока наконец не наткнулись на ком­панию молодежи. То есть они просто выпрыгнули откуда-то на дорогу, едва не угодив под колеса. Странноватая компания: все в черном, волосатые, увешанные украшениями диковаты­ми... «Готы, что ли?» - покосился в окно муж. Они почти перекрыли нам путь, вели себя явно недружелюбно нахально заглядывали в окна и гого­тали, разбудив даже сынишку. Заблокировав все двери, я опусти­ла окошко ровно настолько, чтобы можно было пообщаться с местными хулиганами: - Извините, пожалуйста! - как мож­но вежливее проурчала я в отверстие в окне. - Как нам выехать с кладби­ща? Мы уже полчаса кружим! - Туда, - важно ткнула пальцем одна из мрачных девиц. - Повезло вам, что вы вообще нас встретили. Ночка сегодня беспокойная. Полно­луние, как всегда, покойники бесятся. - Спасибо, - выдавила я из себя, и мы с мужем, развернувшись под пристальными взглядами готов, по­неслись в направлении, указанном девицей с черными губами. Мы кру­жили еще полчаса, пока не увидели тот же самый старый жигуленок: ще­тинистый мужик стоял на обочине, словно поджидая нас, заплутавших. - Ой, это вы! - бросилась я к нему как к родному. - Как здорово! А то уж мы решили, что будем ночевать в этом жутком месте! Помогите нам, пожалуйста, с дорогой разобраться! Мужик усмехнулся: - А как вы вообще сюда попа­ли? Странно. Чужие на это кладбище не ездят. Их хозяин погоста не пускает. Пока мужичок объяснял мужу, как нам попасть на трассу, я размышляла: «Как этот тип оказался здесь? Нет, слава богу, конечно! Второй раз вы­ручает. Он - наш спаситель, но мы же разминулись с ним часов пять на­зад. Что его-то сюда привело?» Впро­чем, долго разбираться в этом вопро­се муж мне не дал, машина рванула с места, и через полчаса мы выбра­лись на нормальную дорогу. Тут и на­вигатор пришел в чувство. На следующий день мы уже пили чай с моей теткой. Сперва обсуждали дела семейные, потом просто языка­ми чесать стали. Тут тетка пригорю­нилась и зачем-то стала рассказы­вать про своего соседа, который пол­года назад поехал в Ухту да и погиб в дороге - колесо у машины на полном ходу отвалилось. «Чудесный был мужик Вася Уткин, - тетка аж слезу смахнула. - До­брый, безотказный. Выпить любил, ну да что уж теперь. Разбился на своей старенькой машинюшке. Уж сколько раз ему говорили - выбрось ты ее на помойку!» Тетка всхлипнула и указа­ла пальцем на фото, лежавшее на по­доконнике: «Да вот он, Вася, а ты раз­ве не помнишь его, Наташ?» Я мало того что вспомнила этого безобидно­го алкаша из моего детства, но и узна­ла в нем того самого поросшего ще­тиной мужика, что указал нам путь с погоста... из интернета

И мёртвых, и живых, и нерождённых Тринадцатилетняя Ташка во все глаза таращилась на самодельную небольшую клетку из сетки-рабицы, стоящую у крыльца за кривым и облупившимся забором соседа Тихона Фёдоровича. С тех пор, как в их маленькой деревеньке закрылась школа, все Наташины подруги разъехались – кого родители могли, определили к родичам, поближе к образовательным учреждениям. Да и соседей за последнее время стало поменьше – съезжали из Растёсса все, кому ни лень. Точнее, кто мог. Идти-то не всем есть куда. Ташку вот ни к кому и не пристроили. Мать писала тётке, но у той у самой семеро по лавкам. Отказалась девку-дылду брать. А значит, с концом лета превратится Наташа в неуча неграмотного. Может, и единственного во всём Советском Союзе. Где же это видано, чтобы даже восемь классов не окончить? До сего дня Ташка отчаянно тосковала и костерила жадную тётку почём свет, но сейчас была уверена, что ей могли бы и позавидовать разъехавшиеся подружки. Где бы им увидать таковскую сказочную невидаль, как дед Тихон в реке выловил? Да теперь в их деревню со всего Союза учёные приедут! Станут их по телевиденью показывать, и, может быть, даже Наташка где в кадр попадёт и прославится на все времена. Девчушка решительно поставила ногу на заборную перемычку и перемахнула в соседский двор, хотя мамка строго-настрого запретила разглядывать срамную девку, которую дед Тихон вытащил из реки. К клетке она кралась, затаив дыхание. Зрение у Наташки было острое, она и издалека рассмотреть смогла, что чудо чудное – и правда невидаль, про какую бабки сказки рассказывают. А вот поди: настоящая, в клетке сидит, волком смотрит. Низкорослая голая девка с совершенно невероятной, серой, как свежий бетон, кожей была очевидно брюхатой – у ней выпирал здоровенный тугой живот, вывернувший пуп наизнанку. Рыжие вьющиеся волоса висели жгутами. Существо сжимало длинными, лишёнными ногтевых пластин пальцами квадраты сетки, и жалко, по-собачьи, поскуливало. Кожа его вблизи оказалась обветренной, словно бы высохшей, местами даже заскорузлой. Речная русалка таращила здоровенные водянистые глаза и хрипло, натужно скулила. – Что же ты за чудо-юдо таковское? – вслух спросила Наташа, засовывая свой нос почти в самую клетку. Существо подалось назад и упёрлось худой спиной в преграду. Заскулило жалостливее. Наташка различила на серой коже несколько трещин, как на пятках у старухи-бабушки. Только эти глубокие сухие борозды в омертвевшей коже у русалки тянулись на внешней стороне правого бедра, на плечах и на левой туго налитой голой сиське. – Ты же тут совсем засохнешь! – охнула Наташка как-то сердобольно и бросила на дом деда Тихона опасливый взгляд. – Погоди-ка чуток! И она побежала назад к забору, перемахнула через него, а потом, подхватив старое ржавое ведро, понеслась к реке. Обратно шла уже не так резво – ведро получилось тяжёлым, а Наташка была девочкой хиленькой, никудышней, как говаривала бабка Аглая. Переправить же ёмкость за соседский забор и вовсе было целым делом. В конце концов, Ташка решилась воспользоваться покосившейся калиткой. Русалку она поливала ковшом, прямо через верх рукотворной клетки. И решила, что дело своё докончит, даже если дед Тихон выйдет задать ей нагоняй. Речная девка так и подалась к речной воде, оживилась, глазами заблестела. И вода, что на её серую дивную кожу попадала, не стекала вниз как у людей, а прямо-таки впитывалась, словно была у существа не гладкая кожа, а самая настоящая мочалка. Сосед выловил эту девку из Кырьи на рассвете, она запуталась в сетях, которые дед Тихон протянул через всё русло от берега до берега. В деревне поднялся дикий шум, тащить русалку сбежались все мужики, а бабы побросали дела и охали в сторонке. После начались хождения в Тихонов двор, чтобы глядеть на это чудное чудо – девка поначалу сидела на цепи заместо дворового пса Берии, которого заперли в сарае, а потом сосед соорудил самодельную клетку. В ней он думал русалку везть в город и продавать. Наташка была уверена, что после таковского в их края обязательно приедут самые разные учёные, а значит, и перебираться отсюдова нет толку, только известность упустить. Впрочем, дед Тихон всяко теперь знаменитым станет, на весь Союз прославится, может, даже в Москву попадёт! И магазин, надо полагать, вернут. Учёным ведь нужно где-то покупать продукты. И школу. Потому что нельзя, чтобы учёные узнали, что где-то остались такие места, где не бывает школ. И расстроились. Учёных расстраивать не годится, они должны делом заниматься, развивать советскую науку. Ведро опустело, и Наташа подумала сгонять на речку ещё раз. Очень уж зарадовалась русалка водице. Но тут вдруг разомкнула серая девка потрескавшиеся свои тонкие губы и начала петь. Тихо по первости, и без слов совсем. Одними звуками – то ли мычащими, то ли звенящими, но дивно-мелодичными и словно бы гипнотизирующими. Так, что Наташа застыла с пустым ковшом, и даже рот приоткрыла. И потому не сразу заметила, как со стороны реки через забор перемахнуло новое приземистое существо, по всему видать, полу мужицкого. Кожа у него была такая же серая, бетонная – только не высохшая, а блестящая вся, почти что даже сияющая. Нагое существо без клетки, со срамом нараспашку, выглядело страшно, но почему-то Наташка не смогла броситься наутёк, хотя очень того хотела. Даже завопить не смогла, язык к нёбу присох. Серый водяной бесшумно подошёл к самой клетушке, попытался её так и эдак раскурочить, да совладать с квадратами железных прутьев никак не мог. Тогда он вдруг оглянулся на застывшую Наташку, зыркнул своими огромными, неземными глазищами. И она, словно околдованная, сделала вперёд сначала один шаг, потом ещё один. А следом протянула руку, и взялась раскручивать проволоки, которыми дед Тихон скрутил куски сетки-рабицы. Всё это делала Наташка в полусне будто, сама не понимая толком, зачем. А в голове опустевшей пульсировала бессловесная песня водяного. Она и сама не заметила, как и он взялся мычать – дивно так, проникновенно, будоражаще. Дурман спал, когда часть сетки повисла на нераскрученных проволоках. Получилось это с громким металлическим лязгом, перепугавшим водяного, смахнувшим морок с Наташи. Существо отскочило, звуки издавать перестало, и тут Наташка, тянущая закровившими, израненными о жёсткую проволоку пальцами сетку, бросила её и завизжала, как потерпевшая. Водяной вскочил, принялся свою подругу из получившегося лаза вытаскивать. Уже без всякого пения. И тут на крылечке соседова дома возник дед Тихон в телогрейке, и с ружьём наперевес. Наташа умолкла и попятилась, предвидя, что ей за такое самоуправство устроят. Водяной уже выволок расцарапанную об острые прутья подругу и хотел к забору её тащить, когда прогремел оглушительный выстрел, а за ним ещё один. Наташа увидала, как повалилась брюхатая женщина-рыба, метнувшаяся закрывать собой спасителя, на жухлую траву. Как дико и люто блеснули глазища водяного. Даже успела подумать, что выдерут, наверное, её, Наташу, теперь по самое не балуй за утерю таковского экспоната научного, и поделом выдерут. А потом, покуда дед Тихон ружьё перезаряжал, вскинул серый водяной голову, ну точно волк лесной, и завыл – жутко, утробно, холодно. Ледяная вязкая муть нахлынула на Наташку от ступней да лодыжек и стала стремительно подниматься по телу, сковывая его больным каким-то, муторным оцепенением. Дед Тихон застыл с переломленной двустволкой, да ещё рот свой, почти беззубый, распахнул. Вой становился всё громче, выше и тягостнее, поднимался в летнее ясное небо, и затемнело оно будто, хотя туч никаких не было. Смолк птичий перезвон, стрекот насекомых в траве. Из домов, Наташа видела, хотя двигать могла только одними своими дико распахнутыми глазами, показались соседи – не испуганные, не переполошённые, как следовало бы, а какие-то оцепенелые. Шли они ко двору Тихона, повесив руки вдоль тел и будто грудью подаваясь вперёд сильнее, чем то надобно при ходьбе. А глаза были пустые, мутные. Наташка приметила свою мать, и даже старую бабушку, которая уже третий год на ноги не вставала. Опухли у ней ноги, стали громадными, покрылись наростами. Не могла бабушка на них ходить, сил не хватало такие ноги волочь. Но шла и бабка в засаленном своём вонючем от редкого мытья халатике, передвигала слоновьи свои ноги, а руки её висели вдоль тела, и глаза не смотрели, а просто были открытые на её старом измученном лице. А потом увидела Наташа острым своим зрением, как на старом кладбище, что попадало краем в поле её обзора, заходила ходуном земля, подниматься стала, словно билось что-то под ней, рвалось наружу. Застыло у Наташки сердце. Совсем перестала шуметь кровь в ушах. Глядела девка оцепенело, как поползло что-то со стороны погоста, подалось так же вперёд, ко двору Тихонову. И увидала собственными очами покойников, волочащих свои истлевшие тела. Были то по большей части скелеты, давно не хоронили никого на деревенском кладбище. И ещё были бабочки. Обычные, белые капустницы и яркие, с узорчатыми крыльями, каких коллекционировал соседский сын Василий опрежд того, как уехать в Свердловск учиться в институте. Сотня, а то и поболе самых разных бабочек осела на траву, на застывших окаменелых растёссцев и на страшные мертвые скелеты. Делая происходящее окончательно ненатуральным и диким. А потом вой водяного стих. Склонился он над своей убиенной самкой, прижался к её здоровенному животу. И заскулил. Тихо, горько. И в горечи той проступила злоба лютая. Тогда двинулись все, окромя Наташки, все – и соседи, и мать Ташкина с бабкой-калекой, и даже полугодовалый грудничок тёти Зины, что раньше в магазине торговала, а теперь без работы осталась – ползло дитё, которое ещё ползать не умело, по земле, едва свой собственный вес волоча, но головку, бо́льшую, чем надобно, рахитическую, вскинув и глазки голубые устремив в сторону реки. Только не смотрели те глазки. Застыли. Мертвецы повалили Тихонов забор, и вся толпа эта невозможная пошла к воде, смотря и не глядя, а бабочки полетели за ними. Смогла Наташка как-то шею свою одеревеневшую повернуть, и увидала, что скрываются все они в реке, хотя была она неглубокой, и в самом центре взрослый мужик мог бы стоять так, что голова над водой бы оставалась. Но вся толпа пропадала в мутной воде и не показывалась больше. Рот у Ташки приоткрылся, ниточка слюны свесилась в вырез сарафана. И вдруг почувствовала заворожённая девочка, как холодные липкие пальцы сомкнулись на её руке, чуть повыше правого локтя. Шея слушалась плохо, и Ташка очень медленно поворачивала голову от поглотившей всех, кого она знала, реки. Вдовец-водяной оказался прямо перед Наташей, веяло от него осязаемой лютой тоской и холодом. Был он низенький, с девчушкой-тринадцатилеткой вровень. Протянул водяной вторую свою лапу, улыбнулся вдруг страшно, обнажил свои острые, словно бы рыбьи, частые-частые зубки, и поняла тогда Наташка обречённо и очень ясно, что её ждёт. Застыло у ней всё нутро, леденеть начало, и кожа вслед стала темнеть, сереть, будто умирала уже на ней, живой пока и здоровой. Поднялся ветер, коснулся глади речной, и поплыл от неё зазывный гул голосов – всех тех, кто ушёл на дно под серый ил… Забрало проклятие водяного из деревни всех жителей: и мёртвых, и живых, и нерождённых. Все ушли в тёмную и холодную речную воду – оплакивать гибель русалочью, да справлять новую свадебку. На то торжество горькое, вынужденное, подняли речные пленники из недр десятки золотых самородков, по одному от каждого, от мёртвого, от живого, от нерождённого. Упали те самородки в распутицу непроложенных дорог, на лесные тропки, в траву на речной берег. И снова забогатела окрестная земля золотом, как несколько столетий назад, когда промысел старателей сделал деревню Растёсс процветающей и зажиточной. Но было то золото несчастливое, про́клятое. В каждом самородке затаилась застывшая душа – из сердца трепещущего вырванная, с небес отозванная, из Геенны Огненной поднятая. Покарал водяной всех за гибель своей жонки, и мёртвых, и живых, и нерождённых. А один самородок, платиновый, остался на дне речном – в том месте, где на берегу напротив стоит по сю пору опустевший двор деда Тихона с поваленным забором. В нём пленилась душа Наташина, чтобы тело её девичье отдать водяному в невесты. Волновался за изгородями и в сараях некормленый скот, мычали надрывно брошенные не доеными коровы, лаяли привязанные собаки, скрёбся в деревянную дверь запертый пёс Берия. Скоро в деревню наведались из окрестных поселений, увели оголодавший скот, растащили помаленьку полезную утварь. А что люди добрые не взяли, прихватили после уголовники, что в лесах были жить приневолены в колонии-поселении. О том же, что скрыли земли окрест Растёсса и что на дне реки покоится, никому на белом свете неведомо. Только пленённые души всё ждут, что кто-то отыщет их золото. Коли снести все самородки на то место, где погибла речная русалка, смогут души деревенских жителей – и мёртвых, и живых, и нерождённых – обрести наконец покой. Но вынуждены они опрежд мешать искателям, пугать их всячески, отгонять прочь. Так повелевает проклятие водяного. Только не было в тех краях никаких искателей. Не знал никто о про́клятом золоте. А коли бы узнал, забрал бы себе на погибель, а не души чужие спасал… Историческая справка. Растёсс – деревня у реки Кырья на Урале. В 1976 году она осталась совершенно без жителей. В настоящее время на её месте остались только ямы от могил и разрушенные избы. Вокруг раскинулся сосновый лес. По одной из версий жители покинули населённый пункт добровольно, потому что его отрезали от инфраструктуры. По поводу многочисленных могил, разорённых на кладбище, остаётся ведущей версия, что их разграбили уголовники из окрестной колонии-поселения. В XIX веке деревня была зажиточной из-за обнаружения залежей драгоценных металлов, и зеки предположили, что покойникам в гробы могли класть что-то ценное. Предания о русалках фигурируют и в местном фольклоре, и даже в записках и воспоминаниях некоторых свидетелей. Описывают русалок чаще двуногими, с серой кожей, и поющими зазывно без слов. --- (с) Автор: Алевтина Варава /Фантазии на тему /Дзен Яндекс