Взявшись за прутья, словно
осужденные, на машину, из которой вытаскивают коробки, глазеют детсадовские
ребята. Я на свободе — они нет. Мальчишки, судя по всему из старшей группы наблюдают за всем происходящим молча и
внимательно. В тапках на босу ногу я переступаю несколько луж и подхожу
вплотную к забору. Протянув руку между прутьями, один из парней по-мужски
приветствует меня:
—
Мы сегодня ели Сталина!
—
Что вы делали? — с улыбкой спрашиваю я.
—
Ели товарища Сталина! — по-прежнему со всей серьезностью
отвечает малыш.
—
Это как?
—
Я ел голову, но она невкусная — там одно тесто!
—
А я ел ногу, шоколадную!
—
А я погоны ел и медали!
—
Это как, парни?
—
У нас сегодня у Люды Куницыной день рожденья. Ее папа
принес торт в виде товарища Сталина... он в цветочках и в гробу был, с
шоколадом.
—
Во весь рост, что ли, торт?
—
Да-да!
—
Да нет! — начинают спорить мальчишки.
—
Да-да!
—
Да нет же! Наша воспитательница сказала, что была в
Москве в Мавзолее, и что размером торт больше похож на Ленина, потому что тот
маленький...
—
Но торт-то вкусный?
—
Не-а, «Киевский», с грибочками, лучше!
Я улыбаюсь, выбрасываю сигарету и, сделав последний глоток кофе, треплю
парня по голове. Это все, что нам нужно знать об истории: тиран, который
десятилетиями наводил страх на миллионы собственных сограждан, одним осенним
днем обязательно превратится в салат или торт.
Почувствовав холод, я решаю вернуться домой. Поднимаясь по ступенькам, к
ужасу своему, я вижу соседку.
«Черт бы ее побрал», — думаю я.
—
Доброе утро, Саша!
—
Ничего себе! Вы прогрессируете.
—
Это все красный крест!
—
Слушайте, я хотел извиниться за вчерашнее. Простите
меня, я вел себя, как последняя истеричка.
—
Нет-нет, не извиняйтесь! Я все понимаю. Мне не следовало
задавать вам все эти вопросы. Вы правы, я часто лезу не в свои дела. Знаете, за
эти годы я стала безразличной к человеческим страданиям — все они кажутся мне
чем-то самим собой разумеющимся. Лично я никогда не встречала счастливых
людей. Мне кажется, что таких и не бывает. А горем меня, к сожалению, сложно
удивить. Так вы меня простите, Саша?
—
Хорошо... Только если вы простите меня...
Я прохожу мимо и начинаю открывать дверь, но за моей спиной вновь раздается
соседский голос:
—
И все же... знаете... меня заинтересовала одна деталь.
Возможно, это обыкновенная оговорка, но уж очень интересная! Вы вчера сказали,
что ваша жена ушла от вас шесть месяцев назад, верно?
—
Можно и так сказать.
—
Но при этом сколько вашей дочери?
—
Три.
—
Три месяца?
—
Черт, да.
—
Вот! Не знаю почему, но я запомнила, что вашей дочери,
кажется, всего три месяца, хотя вы, по-моему, об этом не рассказывали.
—
Рассказывал.
—
Рассказывали, да? Ну что ж. Вылетело из пустой головы.
Но вот видите, вспомнила же утром! Я вспомнила и подумала, что какая-то очень
странная история получается: мамы нет уже полгода, а дочери исполнилось всего
три месяца. Как же такое может быть?
«Старая бестия! — думаю я. — Не успела извиниться и тотчас сует свой нос
куда не следует. Не буду же я стоять здесь, посреди лестничной площадки, и
пересказывать ей все, что с нами произошло.»
— Когда-нибудь я
обязательно расскажу вам, Татьяна Алексеевна, когда-нибудь. но только не
сегодня, хорошо? Простите, меня ждут грузчики.
Отрывок из романа "Красный крест" Саши Филипенко
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев