Опусы и рассказы

- Ты не так плов готовишь! - заглядывая через плечо Марины, констатировал Юра. Марина повернулась к нему и молча вложила в его руку ложку. Она терпеть не могла, когда он начинал указывать ей, как надо делать правильно. А по его мнению, неправильно она делала все. - Готовь сам! - сказала она сквозь зубы и ушла из кухни. Юре ничего не оставалось, как продолжить готовить. Он предполагал, что Марина тут же начнет с ним советоваться как надо, а он, так уж и быть, научил бы ее. Да, не такого поведения он от нее ждал. А Марина, чтоб успокоиться, взялась за вязание. Через полчаса Юра уже сидел рядом с ней и советовал, как лучше подхватывать петли, чтоб они выглядели ровнее. Марина молча отдала ему спицы. - Что ты мне спицы даешь? Я что, баба? - возмутился Юра. - Вяжешь, вот и вяжи сама. Но желание вязать у Марины пропало. Она пересела в кресло и стала смотреть телевизор. - А что ты от меня отсела? - недовольно спросил Юра. Марина ничего не ответила и сделала вид, что смотрит телевизор. - Что ты эту ерунду смотришь? - спросил Юра и переключил телевизор. Марину он стал уже не на шутку бесить. Они почти год встречались, а месяц назад стали жить вместе и подали заявление в ЗАГС. Когда они познакомились, Юра практически сразу стал проявлять о ней заботу и взял на себя решение всех ее задач. Подсказывал, учил, помогал. Сначала ей нравилось, что о ней заботятся. Но потом, когда они стали жить вместе, Марина поняла, что это не столько забота о ней, сколько его желание контролировать ее жизнь. Его ненавязчивая помощь перешла в настойчивое внедрение своих правил в ее жизнь. Он везде совал свой нос и давал ценные указания, как надо делать правильно. У Марины было ощущение, что она утратила свою идентичность и уже не принадлежит себе. В последние дни у нее все больше возникало желание бежать от него куда подальше или просто не приходить с работы домой. К тому же, она сделала такую глупость, что позволила ему переехать в свою квартиру. И теперь она думала, как поговорить с ним, чтоб снова разъехаться. Да и свадьбу отменить. - Тебе не кажется, что ты уже переходишь границы? - стараясь сдерживать внутреннюю бесятину, спросила Марина. - В смысле? - сделал непонимающее лицо Юра. Выражение "в смысле" бесило Марину даже больше, чем когда он чесал свои коки. Хотя это тоже ее сильно бесило. - В коромысле! - ответила ему Марина. - А ты не понимаешь? - А что я должен понимать? Что ты пытаешься на мне сорвать свое раздражение? - спросил Юра, выставляя себя жертвой ее плохого настроения. - Юра, меня раздражает, что ты всюду лезешь и указываешь, что надо делать и как надо делать, - сказала Марина, пытаясь сохранить спокойный тон. - А что мне еще остается делать, если у тебя руки не с того места растут, - ехидно ответил ей Юра. - Ты ведь ничего делать не можешь. - Ну тогда нам не стоит дальше жить вместе, - выдохнула Марина. И даже как-то на душе стало легче, что она сказала это. Но не тут-то было! Юра сдаваться не собирался: - С чего это? Ты, вместо того, чтобы делать выводы и менять свое поведение, хочешь и дальше сидеть в своем болоте! Я тебя учу, подсказываю как надо, а ты истерики закатываешь! - Выводы я уже сделала, - с раздражением ответила ему Марина. - И менять свое поведение не буду. Не считаю нужным вылезать из своего болота ради кого-то. Так что, давай не будем дальше мучить друг друга и расстанемся, пока мы еще не стали врагами. Юра оцепенел. Он не мог поверить, что его, такого всего правильного, такого идеального, отвергла какая-то инфантильная девица. Именно такого он был о ней мнения. Хотя, такое мнение у него было относительно всех девушек и женщин. Придя в себя, Юра пошел собирать вещи. И пока он их собирал, все время приговаривал: - Пожалеешь ты еще, что я ушел. Ты ж делать ничего не умеешь, у тебя ж руки не с того места растут. Как жить-то ты будешь без моей подсказки... - Ты не переживай за меня, до тебя как-то жила и потом проживу, - отвечала ему Марина, радуясь в душе перспективе жить как раньше. - Тогда я заберу плов? - вдруг неожиданно спросил Юра. - Конечно, забирай, - еле сдерживая смех, ответила ему Марина. - Казанок то твой, да и готовил ты его сам. После ухода Юры у Марины сразу появилось ощущение легкости и свободы. Это как освободиться от тугого корсета. И она была рада, что получилось вовремя расстаться с человеком, с которым ее самооценка падала все ниже и ниже. Ну, ничего, отрицательный опыт - тоже опыт. Зато она теперь знает, что забота - это не контроль над твоей жизнью, а для счастливых отношений нужна не зависимость от другого человека, а ощущение легкости и свободы. Блог: Я Лидер

Трижды проданная - Слушай, Кость, но ведь жалко её! – Инна посмотрела на мужа, – Хорошая ведь девчонка! - Хорошая, никто и не спорит, много их таких хороших! – скривился муж. - Ты сам подумай, – не сдавалась жена, – она же с такой матерью пропадёт! Инна умоляюще смотрела на мужа. Не сказать, что ей было жалко племянницу, просто знала Инна нечто такое, о чём пока рано было говорить – сначала нужно было убедиться. В одном Наташе не повезло: она родилась у Инниной старшей сестры… Семья Инны была, вроде бы, обычной, среднестатистической семьёй. Жили они в деревни, мать работала на ферме дояркой, отец – скотником. Естественно, мужчина попивал время от времени – как, в принципе, все его «коллеги». Так и замёрз зимой, заснув в снегу за фермой. Жена некоторое время поплакала, погоревала да и стала жить дальше: нужно было дочерей воспитывать. Елена, старшая сестра Инны, к тому времени окончила 9 классов. Учиться она не хотела категорически – все её мечты были о гульках да мальчиках. Раньше она боялась отца – тот был мужчиной грозным, скорым на расправу. Теперь, когда его не было, Ленка ушла в загул: мать она ни во что не ставила. Да и сама женщина была маленькая, тщедушная, права голоса раньше не имела – муж «строил» всех в семье. Как воздействовать на дочь – мать не знала, по-хорошему та её не слушала. Девушка поступила-таки в училище, но бросила, не проучившись и полгода – забеременела, а от кого – и сама не знала. Пока суть до дела – аборт было делать уже поздно. Родила сына, а через месяц, оставив малыша матери, уехала в Москву. Сказала, что будет работать и матери с сыном деньги пересылать. Однако всё это так и осталось обещаниями. Мать мальчишку на себя как-то оформила, с работы ушла. Не видели они Ленку лет 7. Она не писала, не звонила, денег не высылала. К тому времени Инна школу окончила, в техникум поступила. Матвей тоже пошёл в первый класс. А тут и сестричка старшая заявилась. Модная, разодетая, но снова беременная. К Матвею и не подошла – будто и не её кровинушка. Хотя он особо и не тянулся к матери – для него самым близким человеком была бабушка. - Ты, Лен, как знаешь, но мне больше своих детей не подкидывай! Уже нет у меня на это ни сил, ни денег! – сразу сказала ей мать. - Этот ребёнок, – женщина погладила себя по животу, – стоит целое состояние! Не для себя рожаю, не мой он! – похвалилась дочь, – Я – суррогатная мать! Кто такая эта суррогатная мать, мать Елены не знала. Однако то, о чём рассказала ей дочь, ей не понравилось. Оказывается, за свидетельством о рождении она приезжала – документы какие-то оформляет. И снова пропала Елена почти на 3 года. Не звонит, не пишет. Инна замуж вышла, в город перебралась, на работу устроилась, матери с Матвеем помогала, чем могла… Елена явилась как-то поздней осенью. Грязная, оборванная, лицо опухшее. С ней была маленькая девочка 2-х лет. Поселилась женщина с дочерью в старом бабушкином доме. Поселится – поселилась, но даже порядок там не навела. Так и жила с ребёнком среди пыли и грязи. А ещё – пила. Выглядела Ленка старше своих лет – на все 40. О том, как жила и чем занималась в столице, не распространялась – говорила, что жизнь прожила весело и повидала много. #опусы На работу женщина не спешила, огород не засаживала. К Елене стали похаживать местные мужички, особенно те, которые любили выпить: она и приголубит, и компанию составит, и стол накроет (правда, за деньги гостя). Как выпьет, так и начинает жизнь свою прошлую вспоминать, московскую, а почему сюда, в деревню приехала – молчит… Дочь Елена будто не замечала: хорошо, если кормила раз в день. А нет – соседи накормят. Или бабушка – не могла ведь женщина отказаться от внучки совсем – родная кровь, как-никак! Девочка росла сама по себе, как сорняк у дороги. В детский сад она не ходила – сразу в школу. Естественно, никто с нею не занимался, поэтому и сама Наташа училась плохо. Часто, когда у матери были гости, девочке приходилось ночевать у бабушки. Та и выкупает, и вещи перестирает, и косичку аккуратную в школу заплетёт. Пожилая женщина готова была забрать внучку к себе, но Елена не разрешала: - Пусть дома сидит! – говорила женщина, – нечего ошиваться! И жалеть её нечего – с матерью она, не с чужой тёткой! Наталья как-то уехала на 3 дня в столицу – даже в порядок себя привела перед этим. Однако вернулась злая и снова пустилась во все тяжкие. Елена будто мстила дочери за что-то, только за что – никто не знал. Она совершенно не занималась девочкой, даже не разговаривала с ней – будто не замечала. Наташа отвечала матери взаимностью: она старалась не попадаться ей на глаза, часто уходила из дома и бродила по улицам. Маленькая, несчастная, никому не нужная… К тому времени Матвей вырос, он учился в техникуме и подрабатывал. Ни к матери, ни к Наташе он особой любви не испытывал. Хотя девочке, когда приезжал, обязательно привозил гостинцы. Инна родила дочь. Девочка была любимой и желанной. Она занималась английским языком, ходила на гимнастику, училась в частной школе. Муж Костя был бизнесменом, он хорошо зарабатывал: собственный дом, машины у него и у жены. - Слушай, Кость, но ведь жалко её! – Инна продолжала уговаривать мужа, – Хорошая ведь девчонка, пропадёт она там! - Хорошая, согласен, и что ты предлагаешь? – сдался, наконец, муж. - Ты сам подумай, – протянула Инна, – мы могли бы помочь малышке. Мы ведь её единственные близкие родственники! - Как? Ты можешь говорить конкретнее?! – не понимал Костя. Он всё ещё не представлял, что задумала жена. - Мы должны забрать Наталью к себе! – заявила женщина. - Зачем?! – удивился Костя, – Давай ей купим еды, одежду, но забирать к себе?! К чему это?! - Пожалей малышку! – сказала женщина мужу, – Мы же не обеднеем. К тому же есть у меня одна идея… Константин был, конечно, главой семьи. Привык, что его слова для жены и дочери – закон. Однако, как говориться, муж – голова, а жена – шея. Когда Инна хотела, чтобы он сделал, как ей надо, то он так и делал. Умела она быть убедительной! - Ленка, – Инна вошла в дом сестры. Давно она здесь не была. Да и не жалела об этом совершенно: грязь и запустение, немытая посуда в раковине и пустые бутылки под столом, – как ты здесь живёшь?! – пробормотала женщина. - Как хочу, так и живу! – заявила Елена, выходя навстречу сестре, – Что ты здесь забыла? Я тебя не звала! - Я хочу забрать Наташу к себе, – проговорила Инна, – тебе она всё равно не нужна. - А тебе нужна?! У тебя своя собственная дочь есть! Наташка-то тебе зачем?! - Я её в школу нормальную оформлю, на танцы отдам, образование девчонка хорошее получит. Ты же для неё ничего не делаешь! - Моя дочь: хочу – делаю, хочу – не делаю! – отмахнулась Лена, – Я перед тобой отчитываться не собираюсь! Пусть спасибо скажет, что в доме малютки её не оставила! – зло проговорила женщина. - Она же тебе только мешает! Отдай её мне! – не сводя глаз с сестры, повторила Инна. - Да забирай! – равнодушно ответила Елена,– Только денег немного оставь! Так Инна выторговала себе племянницу взамен на алкоголь. Не сказать, чтобы девочка обрадовалась тому, что должна уехать из родной деревни. Здесь был её дом, её какая-никакая мать, бабушка. Здесь каждая тропинка была ей знакома с детства, все знали её, всех знала она. Наташа смотрела в окно большой чёрной машины. Она плакала в душе, но глаза девочки оставались сухими: малышка давно поняла, что слёзы – не помощник. На её слёзы некому было реагировать – мать только злилась, а бабушка плакала вместе с ней. Девочка не понимала, зачем тётка забрала её с собой. С самой женщиной она никогда не была близка. Та иногда помогала им: то еду передавала, то старые вещи своей дочери, но чтобы Инна Валерьевна воспылала к ней огромной любовью, Наташа как-то не замечала. Константину Витальевичу и вовсе было не до неё: он раньше, скорее всего, и не замечал Наташу, как, в принципе, и сейчас: мужчина смотрел на дорогу, перекидываясь иногда словами с женой. Инна Валерьевна обратилась к ней уже у дома. Как показалось девочке, тот был просто огромным. - Вот мы и приехали! – сказала она, – Здесь ты будешь жить. Они ужинали в большой столовой. Кристина, 14-летняя дочь хозяев дома, презрительно рассматривала двоюродную сестру. - Зачем она здесь? – спросила девочка у матери. - Не твоего ума дело! – ответила та, – На твою территорию Наталья не претендует, расслабься. Наташа сидела за столом, съёжившись. Она чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Девочка и сама не понимала, что она здесь делает. На следующий день тётка отправилась с нею по магазинам. Она одела племянницу, записала её в школу. Правда, не в частную, а в обычную, ближайшую к дому. Туда теперь Наташу каждое утро подвозил Константин Витальевич, сам он ехал дальше: завозил в частную школу Кристину, а после этого отправлялся на работу. После занятий девочка оставалась на продлёнку, потом – на танцы. Забирал её мужчина уже около 6. Хотя Инна Валерьевна была дома целый день. Девочке в доме у тётки было грустно и одиноко: её здесь, казалось, не замечали. После ужина она шла в свою комнату, после – в душ – и спать. С режимом её ознакомила тётка, попросив, без особой надобности её не беспокоить. Чистые вещи ей приносила домработница Валентина Ивановна. Она же помогала Наташе собираться по утрам. «Сиротка!» – вздыхала она, заплетая девочке волосы. Наташа снова плакала в душе. - Я так и знала! – потирала руки Инна Валерьевна, – Какая же я молодец! Женщина разглядывала какие-то документы, довольно улыбаясь. После этого она быстро собралась и уехала. Кристина пожала плечами: мать такой радостной она видела редко. Обычно женщина сдерживала свои эмоции. - Вячеслав Петрович, – секретарь Юлия набрала шефа, – к Вам Инна Валерьевна, жена Константина Витальевича! Мужчина что-то проговорил в трубку. - Нет, она именно к Вам. Инна Валерьевна знает, что Константин Витальевич в отъезде! Женщина вошла в кабинет и хозяйским жестом захлопнула дверь. Она уселась напротив мужчины и положила перед ним какие-то документы. - Что это?! – не понял он. - А ты посмотри! – улыбнулась Инна, – Удивишься! Я приготовила для тебя прекрасный сюрприз! Мужчина достал из конверта бумаги, внимательно их изучил. Женщина видела, как менялось его выражение лица: он побледнел, на лбу выступила испарина. - Это то, о чём я думаю? – тихо спросил он. - А о чём Вы думаете? – в тон ему задала вопрос Инна, – Это генетическая экспертиза. И, как видишь, ты являешься отцом ребёнка. - Это моя дочь?! Дочь, которую мы ищем уже 7 лет?! Но как?! - Всё просто, – хитро улыбнулась Инна, – Я услышала твою историю во время празднования Нового года. Ну, когда мы у нас отмечали, и ты слегка перебрал. Тогда ты и рассказал, что у вас с Таней есть ребёнок – где-то. Ты сам сказал, что суррогатная мать уехала, забрав деньги и не рождённую малышку. Не пойму, правда, как это получилось? - Она, как оказалось, приняла мою заботу о ребёнке за заботу о себе. Наша суррогатная мать была девушкой красивой, уверенной в своей непревзойдённости. Она носила нашего ребёнка, конечно, я заботился о ней! Покупал лучшие продукты, витамины, снимал хорошую квартиру, приезжал по её звонку: то ей нужно было привезти фруктов, то захотелось в японский ресторан. Я делал всё: Лена носила нашего ребёнка. Тем более, Таня тогда болела и не могла находиться рядом с суррогатной мамой. Но она тоже очень переживала о малыше. Когда жена приезжала к Лене, она готова была расцеловать эту женщину, согласившуюся выносить нашего ребёнка! Однако перед самыми родами Лена предложила мне бросить жену и зажить с ней и ребёнком счастливой богатой жизнью. Она просто грезила деньгами и богатством! Она рисовала мне сцены нашей идеальной жизни, но я-то любил и люблю жену! Я сказал ей об этом прямо. Лена обиделась: наверное, гормоны, к тому же я задел её гордость. Она попросила выплатить ей деньги чуть раньше: сказала, что покупает квартиру, как раз попался хороший вариант. Я выплатил: женщина уже была в роддоме, она через день-два должна была родить. Мне нужно было улететь на пару дней, пока я был в дороге и не мог взять трубку, она обработала моя жену: та тоже привезла ей все деньги. Так Елена получила двойную оплату за своё материнство. Той же ночью она исчезла. - И что, ты её не искал?! – удивилась Инна. - Искал. И я искал, и специально нанятые люди. Однако оказалось, что мы ничего о ней не знали. По тому адресу в Москве, по которому она была зарегистрирована, она не жила. Ни в одном роддоме она не рожала. Жене стало хуже, поэтому я переключил внимание на неё. Несколько раз мне находили женщин, похожих на Елену, но всё не то. - Погоди, а как вы оказались здесь? Почему не в Москве?! – спросила Инна. - Переехали сюда, когда усыновили Мишу. Жена больше не захотела экспериментировать с суррогатным материнством. Сама она родить не может. Уехали от плохих воспоминаний, от прошлого, от несбывшихся надежд. Как ты её нашла? - Моя неблагополучная сестричка заявилась однажды с новостью о суррогатном материнстве, а спустя пару лет – с ребёнком. Девочка на неё совершенно не похожа, она чужая. Я ни разу не слышала ни о её отце, ни о чём-то ещё, что их связывает. Ленка не любит дочь, а Наташа – её. - Поехали, чего мы сидим?! – Вячеслав поднялся, – Я мечтал увидеть дочь 7 лет! - Не так быстро! – хитро улыбнулась женщина, – С тебя 1000000. И не рублей, естественно. - Ты серьёзно?! – мужчина смотрел на неё во все глаза. - А ты думал, я Дед Мороз?! – рассмеялась Инна, – Или добрая фея-крёстная?! Вячеслав нашёл деньги. Что-то продал, что-то занял, что-то было отложено. Даже свою часть акций компании мужчина продал Константину. Однако нужную сумму он собрал. Инна, как и обещала, познакомила его с Наташей. Девочка оказалась очень похожей на Таню – свою настоящую мать. Между ними сразу наладилась какая-то невидимая связь, девочка приняла Татьяну сердцем. С ней она, наконец, улыбалась по-настоящему, была обычным 7-летним ребёнком. Вячеслав приехал к Елене. Та без лишних разговоров призналась во всём. Елена второй раз продала дочь – без денег она не хотела переоформлять документы. Теперь Наташа, наконец, обрела настоящих родителей. - Знаешь, я много раз пожалела, что тогда не оставила девочку вам! – проговорила она, – Она так и не стала моей! За всё это время она у меня ничего, кроме раздражения, не вызывала! - Мы искали её все 7 лет! – покачал головой мужчина, – Если она была тебе не нужна, почему ты не приехала? Не позвонила?! - Телефона у меня давно нет, а в Москву к вам я года 3 назад ездила. Но по вашему адресу живут другие люди, я никого не нашла! - Зачем ты сделала это? Зачем украла ребёнка?! – тихо спросил мужчина. - Хотела тебе отомстить, – сказала Елена, – наказать вас хотела. А наказала себя. Я вынуждена была 2 года прятаться по притонам, я не смогла больше устроиться в жизни – и всё это из-за неё! Из-за Наташки! - Нет, это из-за твоей жадности и подлости! Вячеслав ушёл, а Елена ещё долго смотрела ему вслед, сожалея о том, что с ней произошло. Естественно, винила она во всём дочь… - Инна, как ты могла?! Как тебе в голову такое могло прийти?! – Константин бушевал. - Дорогой, ты о чём?! – Инна хлопала глазами. - Ты ничем не лучше своей сестры! Продать собственную племянницу! - Я её не продавала! Я, наоборот, помогла семье воссоединиться! – возмущалась Инна. - Тогда за что ты взяла с Вячеслава 1000000?! Это огромные деньги! - Он из Москвы. И он заплатил. У них деньги есть, не переживай. А я доброе дело сделала, ещё и подзаработала! - Знаешь, ваша семейка – это нечто. Не хочу быть её частью. Инна, я ухожу от тебя. Прости, – мужчина хлопнул дверью. Инна осталась стоять. «Вот так и делай добро,» – хмыкнула она. А в доме Вячеслава Таня рассказывала детям сказку о Золушке. Дети внимательно слушали: Наташе до этого никто сказки не рассказывал, а Миша просто любил мамин голос… Вячеслав любовался своей семьёй: наконец, они все вместе. В этот вечер, да и во все последующие дни и вечера, они были гораздо счастливее, чем Инна и Елена, активно тратящие «заработанные» деньги… #опусыирассказы ©️Ирина Б #семейноесчастье #жизькаконаесть #авторскийрассказ #проза #семья #счастье #дети #история #рассказ #опусыирассказы

-Ты уже в кровати? - томно дыша в трубку спросил Игорёк. - Еще нет, - сонным голосом ответила Алина. - Время уже 12, баиньки пора. У кого завтра экзамен в 8 утра, а? Чем это ты там занимаешься? - Да вот опять кошелёк разошёлся, сижу склеиваю. - Ладно, долго не сиди. Доклеишь-сразу спать ложись. Спокойной ночи! Целую крепко-крепко. Пока! - Целую! Сладких снов! - Ну что, готова к экзамену? - в комнату вошла Светка, соседка Алины по общежитию. - Готова, - ответила Алина, не глядя на Светку и продолжая склеивать кошелёк. - Ой, опять клеишь! Скажи Игорьку, пусть купит тебе новый, он всё таки в автосервисе работает, а не как мы-нищие студенты. - Он у меня догадливый, сам подарит. Он в курсе,чем я сейчас занимаюсь: только что с ним болтали, - сказала Алина, счищая клей с пальцев. - Ладно, покажешь потом, когда подарит.Я спать. #опусы До завтра! - До завтра! Спокойной ночи! Через полчаса Алина уже лежала в кровати. Она долго не могла уснуть: все представляла, какой же кошелёк подарит ей Игорёк. "Он парень со вкусом, наверняка выберет что-нибудь стильное и качественное, чтобы чинить потом не пришлось", думала Алина. Утром, сдав экзамен на отлично, она поспешила в парк, там её уже ждал Игорёк. Январский снег тихо падал на землю, кутая все вокруг в пушистую белую вату. От этого парк казался каким-то волшебным, словно место из сказки, где встречаются влюблённые. - Поздравляю,умница моя! - Игорёк страстно поцеловал румяную Алину и приобнял её за талию. Она ощутила тонкий запах его дорогого парфюма. - А у меня для тебя подарок! - шепнул он ей на ушко. Алина закрыла глаза в ожидании сюрприза. Сердце радостно заколотилось, она уже представляла как будет хвастаться новым кошельком перед Светкой. - Вот, держи! - Игорек положил маленькую картонную коробочку продолговатой формы Алине на ладонь. - Клей! Германский! Продавщица сказала даже стекло склеивает. Теперь тебе не придётся по сто раз возиться с кошельком, один раз склеила и всё! - Спасибо, не стоило, - только и смогла произнести Алина, смахивая снежинки с ресниц. Автор: Зоя Флинт

Самый страшный момент, когда ты замечаешь, как постарела мама. вот она молодая и красивая ведёт тебя в 1 класс, а ночами вяжет свитера на продажу на машинке, потому что в стране перестройка, в университете не платят и вам нечего есть. звук такой ещё: трррынь, трррынь. всю ночь. потом ругает тебя за сигареты, за Цоя, за первую пьянку, вы не понимаете друг друга от слова совсем. она так раздражает, что хочется сбежать из дома. а мама все это время работает и тащит, не забывая ни про свои хобби, ни про то, что ей почти 40 и так хочется оставаться женщиной. Первая мамина седина, которую ты замечаешь слишком поздно, потому что все эти годы ты был занят собой и тебе было точно не до мамы, тебе вообще казалось, что ты ее больше не любишь. и хватает только произнести: "мамочка...", а она смеётся и говорит, что жизнь только началась. Потом вы не сходитесь взглядами на кино или политику, но тебя это почему-то перестало раздражать, ты молча киваешь ей в ответ или угукаешь. и как только делаешь попытку засобираться по делам, она забывает про отстаивание позиций, начиная обычную мамину суету: "ты не голодный?", "ты так холодно одет, давай я дам тебе папину куртку?", "не забывай, сыночек, звони". и ты, конечно, забываешь, потому что у тебя серьёзная работа, творчество, концерты, ты всегда занят. а она не забывает, звонит и беспокойно спрашивает не болеешь ли ты. а ты, конечно, болеешь, ты вообще уже, кажется, поехал крышей и хочется только одного — чтобы она обняла, погладила своей тёплой рукой по волосам и сказала, как любит. и тут ты и замечаешь морщины и то, что мама закрашивает седину, и раскачивается в объятиях совсем, как бабушка. подступает ком к горлу, внутри все сжимается, и ты стараешься не показать, что ты снова тот маленький мальчик, бегущий по берегу канала навстречу её смеющимся глазам. и, впервые за долгое время, произносишь это сакральное не в суете и спешке, а из самых глубин сердца: — мам, я очень люблю тебя... Автор Кисычев в группе #ОпусыиРассказы Художник - Анна Спешилова

Она куталась в шарф, прикрыв глаза. Вокруг суетливо носилось бесконечное количество людей. Приближалось начало концерта. Музыканты столпились перед большим подиумом, откуда шел подъем на громадную сцену. Она кинула взгляд на телевизионный монитор, транслирующий зал в полумраке: он был полностью забит. — Вы готовы? — нервно спросил у нее один из директоров-организаторов. Она молча посмотрела на него и кивнула, еще больше закутываясь в шарф. Ее знобило так, что дрожь била все тело от пальцев ног до головы. Заболела она совсем некстати. Хотя артисты всегда болеют совсем некстати. Концерт этот был частью мирового тура, так что перенос, сбивающий весь график, означал бы кучу проблем и неприятностей. Она это понимала: нужно было собраться и отработать. Услышав предзаписанный текст, объявляющий ее, музыканты гурьбой потянулись на сцену. Стихла приветственная музыка, и ее ребята вступили. Как только до конца интро оставалось несколько тактов, она сделала три шага к сцене. Вдруг директор сжал ее локоть. — Как ты? Уверена? Сглотнув, она вновь молча кивнула и передвинула рычажок на микрофоне. Загорелся зеленый огонек. — Видишь, он готов. И я готова, — и не дожидаясь ответа, вышла на сцену. Несколько десятков тысяч человек тут же взревели от восторга. Программа была долгой, около двух часов. #опусы Все ее звездные песни. Используя весь свой опыт, природные данные и умение пользоваться голосом, она мастерки обходила сложные вокальные места. А как иначе с температурой под сорок и разрывающимся от простуды горлом? Врач в клинике, куда она специально легла ради этого тура, предупреждал, что иммунитет ее ни к черту. Что из-за приема веществ она приговорила свой организм, поэтому восстановление будет каждый раз даваться все с большим и большим трудом. А зритель даже и не замечал, что она поет не в полную силу. Им было достаточно просто видеть ее и слышать. Музыканты, играющие с ней не первый год, все понимали. Играя вживую, старались не загоняться; барабанщик даже изначально брал темп чуть медленнее, слыша, что ей все труднее и труднее контролировать голос. Шла вторая половина концерта, и все, затаив дыхание, ждали главный хит. Сказать, что все пришли ради него? Конечно нет. Но без него — никак. Закончилась песня. Остановив оркестр, она вдруг обратилась к залу. Постепенно рев стих, и она тихо сказала в микрофон: — Я хочу перед вами извиниться. Правда в том, что я больна и не уверена, что смогу. Я знаю, вы ждете. И вы правы. Но обмануть вас я не могу. Давайте я попробую. Хорошо? По удивленному залу прошел шепот. Потом раздались первые аплодисменты, переходящие в бурную овацию. Она повернулась назад и щелкнула пальцами. Музыканты вступили. Все получалось. И пока саксофонист играл соло после второго куплета, она в голове начала обратный отсчет. Дело в том, что там была запредельная модуляция. Ее она проходила легко, но не сейчас. Не сейчас. «Попробовать? А вдруг опозорюсь?..» — метались мысли в ее голове. Еще один такт. Она подняла руки и... бессильно опустила их. Дала оркестру знак «стоп». Зал затих. — Простите... — шептала она в микрофон. — Я не могу. Правда не могу. У меня не получится. Простите меня... И тут буквально через мгновение, словно по команде, зал запел. Хор в несколько десятков тысяч человек, не сговариваясь, легко и очень трогательно начал подпевать ей. Быстро сориентировавшись, со второй строчки вступили музыканты. Зал пел хором. Для нее. Только для нее. Песня признательности и благодарности. Она стояла, глотала слезы и молча смотрела на этот праздник, не в силах произнести ни слова. Сверху спустились ее бэк-вокалистки и окружили ее, обнимая. Музыканты продолжали играть, а зал продолжал петь. Как только стих финальный аккорд, началась овация, которая длилась около двадцати минут. Ее не отпускали со сцены. Она покинула нас давно. Но она с нами. Навсегда. Великая Уитни Хьюстон. Маленькая негритянская девочка с очень непростой судьбой. С огромным талантом. Великая певица и одна из лучших артисток двадцатого века. We will always love you, Whitney Elizabeth Houston.

Алиса вышла из поликлиники и отправилась на остановку ждать маршрутку. На седьмом месяце беременности путешествовать в другой конец города было не очень удобно, но что делать, если их поликлиника закрыта на ремонт до следующего года. «Рожать то тебе в этом году, а не в следующем», - шутил муж Алисы Павел. К счастью, на приеме врач обрадовал будущую маму хорошими результатами анализов. Теперь ей предстояло проехать десять остановок на маршрутке, чтобы добраться до дома. Когда Алиса подошла к остановке, маршрутка как раз подъехала. Люди уже заходили туда, и она встала в хвост импровизированной очереди, чтобы тоже зайти в салон. Мест в старом «Пазике» было мало, и все они к моменту, когда Алиса вошла, уже были заняты. «Ну что поделать, поеду пока стоя, не ждать же следующую минимум полчаса», - подумала она и вздохнула. Просить кого-то уступить место она стеснялась. Ей хоть и было уже больше двадцати лет, но отстаивать свои интересы она пока так и не научилась. Поэтому молодая женщина решила, что подождет, пока у кого-то проснется совесть или кто-то выйдет на своей остановке. Пассажиры там временем игнорировали будущую маму. Женщина, сидевшая с девочкой на переднем двойном сиденье, понадеялась, что кто-то еще уступит и склонилась к своему ребенку. Парень в наушниках усиленно делал вид, что музыка ему закрыла не только уши, но и глаза. #опусы Женщина с кошачьей переноской на коленях успокаивала своего питомца. Старенький дедушка дремал на заднем сидении, а рядом с ним две юные подружки что-то оживленно обсуждали, глядя в Инстаграм. Остальные пассажиры внимания на будущую маму тоже не обращали. Водитель не спешил трогаться, он даже закурил, высунувшись в окно. Шли минуты: пять, десять... Пассажиры нехотя начинали нервничать. По салону прошелся недовольный шепоток, который еще через пять минут вылился в дружное: «Ну когда поедем, шеф?». Пятидесятилетний водитель Михалыч, проведший за баранкой большую часть жизни и имеющий в этой жизни кое-какие нравственные устои, потушил сигарету о борт «Пазика», повернулся в салон и громко гаркнул: «Вот когда место беременной кто-то уступит, тогда и поедем!». В тот же момент засуетились все. Женщина с переноской встала и поставила свою ношу на колени деду с заднего сиденья, женщина с ребенком наконец-то посадила дочь к себе на колени, юные прелестницы, разглядывающие Инстаграм, залились пунцом и обе вскочили со словами: «Садитесь, пожалуйста!». Парень в наушниках вообще вышел из маршрутки. Михалыч снова обернулся в салон, осмотрел довольным взглядом пять свободных мест и сказал Алисе: «Выбирай, дочка, какое удобнее. И поедем потихоньку!». #авторскиерассказы #опусыирассказы

​В детcтве игpaла в стpaнную игру: бpала две cyмки, нaбивала их подушками, caдилась на диван, а потом... сидела. Долго - около часа в среднем. Когда мама спрашивала, что я делаю, деловито ей отвечала: "Мама, пожалуйста, не трогай меня, я вообще-то еду в электричке!" Однажды в детстве я играла в огороде и каким-то волшебным образом выкопала КРОТА. И побежала к маме со словами: "Гляди, какая страшная собачка!" Мама до сих пор кротов боится. И меня. Немного. Когда мне было лет 10, я обожала смотреть сериал "Дикий ангел". Все девочки в школе его смотрели. Мне безумно нравилась песня, которую исполняла Наталья Орейро, и я решила ее выучить. Поэтому каждый раз, когда начинался сериал, я записывала слова на листочек. Получалось что-то вроде "камьё долор, карлиберда". Выучив слова, сказала в классе, что умею петь песню из их любимого сериала. Девчонки были в восторге. На переменах делали нагромождение из стульев, вешали на них свои куртки, и мы прятались под партой, как в домике. Пока я пела им песни, они не подпускали к нам мальчишек, отвечали, что это "девчачьи дела" и им туда нельзя. Чувствовала себя звездой. Когда я не хотела учиться, бабушка пугала меня будущей работой на почте, где я буду стоять высунув язык, чтобы люди заклеивали об него конверты. В детстве с подругой играли в шпионов. Нашли бомжа на улице и все лето следили за его ежедневными передвижениями. Спустя 2 месяца он дал нам сотку, чтоб отстали. В детстве решила написать завещание. Все мои игрушки должны были отойти кошке, моя комната - местному бомжу Саше, который со мной всегда здоровался, а моя книга по этикету была оставлена брату после ссоры. Этот список я занесла тете-адвокату и попросила "заапостилиловать" документ. Она, женщина находчивая, послала копии всем родственникам, а оригинал поставила в рамочку на свой стол рядом с дипломами. Когда я была мелкая (лет 7, наверно), жили мы в квартире на 2-м этаже и я была влюблена в мальчика с 3-го. Их балкон находился прямо над нашим, и я, когда ложилась спать, красиво выкладывала правую руку поверх одеяла. Для того, чтобы если вдруг мой предмет воздыхания спустится (как, блин, Тарзан на лиане) ко мне в комнату, то ему было легко надеть мне кольцо на палец. Когда я была маленькой, папа побрился налысо. Я его не узнала и испугалась. Когда они уснули, я позвонила бабушке и сказала, что мама спит с каким-то чужим мужиком. Бабушка была у нас дома через 10 минут. Потом мне влетело. В детстве откровенно не понимала, почему у всех людей при улыбке видны нижние зубы, а у меня нет, и очень переживала по этому поводу. Поэтому старалась улыбаться, выпячивая вперед нижнюю челюсть и широко скаля зубы. Теперь все мои семейные фотоальбомы заполнены счастливыми лицами моей семьи и моим оскалом - то ли как у серийного маньяка-шизофреника, то ли как у страдающего запором дикого зверя, попавшего в капкан. Одно из самых теплых воспоминаний детства - зима, вечер, мороз. Мама забегает домой с дровами и скорее закрывает дверь, чтобы не пускать холод. Топим печь. Мы в шерстяных носках, пижамах. Смеемся, болтаем. Пьем чай перед сном на кухне. Желаем спокойной ночи друг другу. Я сплю с мамой в комнате, она укладывает меня под толстое одеяло, затыкая все дыры. Приносит кошку Муху, кладет ее мне в ноги. Перед сном секретничаю с любимой мамой. Я уже выросла, но многое бы отдала за еще один такой день. Автор неизвестен

Хорошая всё же Света Ну я ей покажу ну погоди у меня, от змея подколодная, чухонка, я тебе устрою ты смотри - ка, гадина... Дарья Степановна просто пылала праведный гневом. Ты надо же, вот зараза, а этот тоже, сидит нюни распустил, его мать родную унижают, издеваются, а ему хоть бы хны. Погодите, отольются кошке мышкины слёзки. Дарья Степановна спешила на трамвай, она не замечала что толкает людей, злобно бурча себе под нос, залезла в трамвай, села на первое попавшее место и уставилась в окно. -Гадина, гадина, - шепчет женщина, у неё даже давление поднялось. Когда Миша женился, Дарья Степановна очень обрадовалась, и то, парню тридцать лет, а он всё безхозный. Она бы давно уже пристроила сына, да зная его характер сильно и не лезла, мог перестать общаться просто напросто. Слава богу нашлась и для Миши женщина. Хорошая такая, глаза живые, умные, не разболтанная, вся живая такая, худая только очень. Но Дарья Степановна решила что это не беда, были бы кости, мясо нарастёт. Откормим, подумала она, станет сытой, да гладкой. Утром, как только молодожёны вернулись из путешествия своего, свадебного, кстати тоже могли бы и поэкономить денег-то, можно было и на даче отдохнуть, всю неделю нет никого, ну Серёжа Танюшкин, племянник Мишин там сними побыл бы, дак он что? Нечто помешал бы ребёнок? Как раз бы присмотрели за ним, а Танюшка бы отдохнула. Нет же, на острова им надо, Робинзоны, да это она, это Светка эта, чёрт бы её побрал, она всё выдумывает. Ой, господи, да как лучше она хотела. Утром -то встали, а мамка им оладушков нажарила, какао наварила, вещи в стиралку закинула, пол подтёрла. Они обалдели конечно, ну а кто не обалдеет, встал, а у тебя и оладушки, и какао, и чистенько, и вещи стираются. Что же так не жить. На третий день принцесса эта, Светка, из спальни не вышла, а Миша ключи велел от квартиры отдать. Ох, и ругалась тогда Дарья Степановна, даже давление скакануло, Миша испугался так, да и эта забегала. А потом и забыли вроде по ключи-то, но Дарья Степановна так думала, а оказывается нет, утром сегодня пришла, открывает, открывает, а никак не может. Давай стучать в дверь, когда поняла что не может войти. Соседка вышла, давай ругать, чего мол, хулиганите, нет молодых, уехали с вечера куда -то. Потом уже узнала,у той же соседки, что по наущению змеи этой, Светки, к родителям её уехали и замок поменяли в дверях. Пылает праведным гневом, злится, она с утра встала, пирогов напекла, везла им, а они... Слёз от злости сдержать не может, квартира так- то Мишина, эта там никто, распоряжается ишь. Шторы поменяла, весёленькие такие на кухне были, в цветочек, ситчик лежал, ещё Миша маленький был, с мышатами, такой хороший, пошила на кухню шторочки, к свадьбе им гнёздышко готовила, посдирала, посдирала ведь а, вот же змея подколодная. Каких то непонятных полосок навешала, как дома, так окна поло- голо у них, смотри кто хочет, не уюта ничего. Жалюзи видите ли ей надо, барыня, тьфу. Не в своей квартире, а распоряжается. тихой сапой залезла. #опусы А ведь такая спокойная была, такая тихоня, а ты гляди что творит, увезла дитё не пойми куда и трубки не берут, телефоны по выключили. Да это она, она змея Светка, она науськала. Ииии, тихонько заплакала Дарья Степановна, ииии. -Даш, ты что ли? А я смотрю, ты не ты. Дарья Степановна смотрела на усевшуюся рядом женщину. Римма, точно, вместе работали. Она даже Катерину свою за Мишу хотела выдать, да тому что-то не понравилось, они даже встречались какое-то время. Дарья Степановна очень хотела тогда породнится с Риммой, даже обиделась на сына. Римма была её начальницей, и иметь в родственниках такую личность, было бы очень замечательно. Так думала тогда Дарья Степановна. Она повернула голову, сделав плаксивое выражение лица, пахнущая пирогами, со слезами на глазах, даже сама у себя женщина вызывала жалость. -А я смотрю, ты не ты. От своих еду, - не обращая внимания на состояние Дарьи Степановны говорит Римма, - ух, упехталась, пока дошла до остановки да зять что-то там уехал по делам, а так бы отвёз меня домой. Катька замуж вышла, ой, ты не поверишь, такого парня себе нашла, золото, а не мужик. ЗавтрИк в постель, ой не могу, Катька не умытая, с нечищенными зубами, а он ей кашу с кофием в постель волочёт. На кухню Катерину не допускает, сам всё готовит. Да потому что она у тебя не умеет ничего, - думает Дарья Степановна, - помню чай заварила и то, бабкин нюхательный табак с заваркой перепутала. Мужик -то бурду всякую поел, то и решил видимо сам готовить, чтобы не отравится, - со злостью размышляет про себя Дарья Степановна. А Римма всё продолжает хвалить зятя, который достался ей, как он Катюшку бережёт, как любит, на руках носит. Хорошо что Катя...дождалась его не выскочила замуж за кого попало. От, стерва, это же она Мишу кем попало назвала, - думает Дарья Степановна. - А твой-то Миша? Всё так и холостякует? -С чего бы это? Полгода как женился, сноха...золото. Мам, да мам, с языка не спускает. Ой как приду, не знает куда посадить, вот...ночевала у ребят, так она с утра встала, пирогов напекла, мне сунула, говорит, возьмите мама, с папой почаёвничаете! Золото, а не девка. Поехали к сватам, те тоже зовут, довезли до остановки, я отправила, говорю поезжайте мы с папой вечером приедем. Ой, такая девка, такая девка, а как Мишу любит, пылинки с него сдувает он конечно тоже, уважает и любит свою женщину. Мир и гармония у детей, слава богу не женился на ком попало, а то не знаю, жил бы словно раб на галерах, ой, Римма моя остановка, пирожок будешь? Светланка у нас такая затейница, с разными начинками стряпает. Дарья Степановна сунула онемевшей Римме в руки пару пирожков и вышла быстро не на своей остановке. Увидев стоящих мальчишек, студентики подумала она, подошла к ним и угостила пирожками. Мальчишки сначала отнекивались, стеснялись. -Берите берите не бойтесь, денег не возьму, забыла совсем, балда старая, что сын с невесткой к её родителям с вечера уехали и попёрлась в гости с пирогами кушайте на здоровье, кушайте. -Какая добрая и хорошая бабушка, - услышала Дарья Степановна, - угу, ещё и молодая, мне кажется это не бабушка, а добрая тётушка. повезло её сыну... Отчего -то развеселившись Дарья Степановна потопала домой три остановки. Она вспомнила лицо Риммы и начала хихикать домой женщина пришла в прекрасном настроении. Вдруг позвонил сын. -Мам, привет, мы со Светланкой уехали к её родителям, связи не было всю дорогу, она меня запилила что я забыл сказать вам что уедем. Там я замок сломал нечаянно, не тот ключ воткнул и прокрутил, пришлось всю начинку менять. У тёть Светы, с третьего этажа там ключи мы для тебя оставили, возьми у неё. -Даа. Аггааа, - Дарья Степановна была как во сне,- да нет, сыночек, зачем мне ключи, вы со Светочкой приедете, пригласите в гости, тогда и приедем. -Дарья Степановна, - Света взяла трубку у Миши, - вы простите нас, правда я думала что Миша сказал вам, так неудобно. -Всё хорошо, Светланка, - пролепетала Дарья Степановна, - всё хорошо, отдыхайте. -Мама с папой в гости вас приглашают, приезжайте, мы вас все ждём! -Да мама, - взял трубку сын - приезжайте с папой. -Хо...хорошо, сыночек, мы приедем... Катится по дороге весёлый, синенький автомобиль сидят там весёлые родители Мишины. -Эх, хорошо, что Миша на светланке женился! -Угу, - кивает папа, -хорошо... Мавридика де Монбазон #опусыИрассказы

– Чем женщину обидели, девушки? Ну-ка, признавайтесь! – бойкая медсестра зашла в палату, строго спросила. – Так ить и не знаем. Не обижали, вроде, – женщины переглядывались. Лежали здесь, в палате районного стационара, дамы в возрасте, в основном, с проблемами давления. – Она уж три дня тут, хорошо все было, а сегодня, прям, выбежала из палаты, – сказала одна из больных. – Просит перевести ее в другую палату. К доктору приходила. Говорит – не может с вами лежать, – разговорчивая медсестра устанавливала капельницу и делилась. Все переговаривались тихонько, удивлялись, пожимали плечами. Никто соседку не обижал. Обстановка в палате была доброжелательной. Вечерами подолгу рассказывали о себе, о своих близких. – А у меня трое внуков. Вместе живём. Дочка-то не красавица, в мужа моего пошла. Высоченная, нога сорок третьего размера. А зять у меня хорош собой. Я их сама и свела. Этакая я и теща, и сваха одновременно, – улыбалась приятная круглолицая Клавдия Семеновна, женщина лет семидесяти. – Это как же? – интересовались соседки. – Да, долгая история, – отмахивалась Клавдия. – А я никому не нужна. Дочка есть, так уехала давно, и носу не показывает матери. Звонит и то – раз в год, – жаловалась Алевтина Леонидовна, – Такие вот деточки-то "благодарные" бывают. – Ох, горе везде, как ветер в соснах! – вздыхала Клавдия Семёновна. И вот сегодня Алевтина Леонидовна неожиданно вдруг заявила, что лежать с ними не может, запросилась в другую палату. И что они ей сделали плохого? Наоборот, к ней никто из родни не приходил, не передавал продукты, и все в палате наперебой ее угощали, чем могли. Она не отказывалась, брала, благодарила. Никто так и не понял, что причиной такого поведения был посетитель – к Клавдии Семеновне приходил её зять. Симпатичный улыбчивый парень тепло обнял тещу, поговорил с ней о семейном. – Агата кавалера привела вчера, мам. Анна там за голову хватается. Ох! А Серёжка сегодня турнир выиграл айтишный какой-то. Я не больно разбираюсь. Теперь в Москву его повезет учитель. Артемка завидует, говорит на следующий год переплюнет братца. – Да Серёжку разве переплюнешь! Но пусть тянется, – улыбалась Клавдия. – А ты, давай, лечись старательно, я лекарства доктору передал, которые написал он. Так что ..., – он поцеловал на прощанье тещу в щеку. Теща улыбалась. – Всем бы таких зятьев, Клава! Хороший какой мужчина, – констатировали соседки. И лишь одна Алевтина Леонидовна нахмурилась, покрылась красными пятнами, а потом быстро вышла из палаты. А несколькими годами ранее... – Андрюха, там к тебе... Жена, вроде. В пустой строящейся панельной пятиэтажке голос Кольки отозвался эхом. Андрей штукатурил стены одной из квартир. Удивленный перешёл на дворовую сторону дома, выглянул из окна. Ошиблись, наверное. С женой они "разбежались". Из съемной квартиры она с ребенком вернулась к матери, а он перебрался в общежитие строителей, где и жил ещё до свадьбы. Но на боковой площадке, действительно, увидел Ларису. Светлые джинсы в обтяжку, черные распущенные волосы. Как всегда, хороша собой, можно было бы и гордиться такой женой. Но Андрей поморщился. Он хорошо знал ее, и уже издали заметил нервозность, напряжённость и какую-то внутреннюю озлобленность. Она была с коляской, с маленьким его сыном Сережкой. Андрей тяжело вздохнул. Ничего хорошего от этого визита ожидать не стоило. Расстались они плохо. Он вымыл руки в ведре с водой, кое-как утер лицо, спустился во двор. И чего ей надо? Заявление на развод они подали, на алименты он согласен, лечение обещал оплачивать, участвовать в жизни ребенка тоже обещал. Да и могла бы позвонить в общежитие, на вахте был телефон. Зачем приезжать к нему на работу, на такую даль тащить нездорового ребенка? Все больше Андрей подозревал неладное... Лариса ... Бригаде тоже было интересно, знали, как худо расстался Андрей с женой. Мужики нет-нет, да и поглядывали из окон. Они видели, что Андрей совсем немного переговорил с женой, а потом вдруг она ушла, оставив его с коляской. – Ну, надо же! Видать, приспичило бабе куда-то! А то, что у мужа время рабочее, ей, значит, пофиг, – огрызнулся Николай. Андрей катил коляску к стройке. Бригадир переговорил с ним, а потом доложил бригаде, что жена Андрюхе привезла ребенка не на часок-другой, а просто привезла, вручила и дала деру. Мол, я уезжаю, ребенка девать некуда, ты – отец, ты хотел дитя, велел забрать из роддома, вот и расти сам – нянчись. Весь остаток рабочего дня только об этом событии и говорили. И как Андрей теперь будет жить, было совсем непонятно. Это же невозможно! Во-первых, мальчик у Андрея родился сильно недоношенным, больным, его надо было лечить. Жена его и теща не хотели забирать ребенка из роддома и больницы, провел ребенок там два месяца. Жена-то молодая у него, глупая, но теща... Все тогда удивлялись. А Андрею уж за тридцатник перевалило, у мужика первенец, как было оставлять? Во-вторых, в комнате общежития они жили вчетвером, своего жилья у Андрея не было. Но жива мать и старшая сестра, живут в поселке соседней области. И все пришли к выводу, что, наверняка, туда ребенка Андрей и отвезёт. А Андрей приехал в общежитие. Серёжку надо было переодеть, накормить. Пожилая вахтерша проводила его удивленным взглядом. Ребенок заливался плачем. Андрей разволновался, аж вспотел. Прочел на коробке, как растворять смесь, побежал на кухню, чтоб скипятить воду. Серёжка заходился в крике. – Чего это ты? – вахтерша пришла на помощь, – Иди к дитю, наведу я. Он был благодарен, носил сынишку по комнате укачивал. – Ждать надо, горячо очень, сейчас бутылку постужу под краном. Крикливый какой, – заглянула вахтерша. И когда, получивший бутылочку малыш, наконец с упоением вцепился в сосок, оба устало опустились на кровать. – Спасибо! – благодарил Андрей. – Так что случилось-то? – Жена дуркует. Привезла на работу, вот. Видно, хочет показать, как тяжело ей. Но думаю, прибежит скоро, заберёт. Чай, сердце-то уже болит. Да и теща... Она хоть и тяжёлая женщина, но ведь бабушка, – Андрей надеялся. – Ох, горе везде, как ветер в соснах, – вздыхала пожилая вахтерша, – И о чем только думают? Ребенок ведь – не кукла. Разе можно так? Но ни в этот день, ни на следующий, никто за ребенком не пришел. Мужики встали с утра ворчливые – всю ночь ребенок не давал спать. – Ты это, Андрюха... Понимаем все. Но ты решай как-то. Невозможно же работать совсем не спавши. Андрей понимал. Он и сам с трудом справлялся. Не спал ночь, и теперь находился в каком-то ступоре. Но за ребёнка переживал, излишне суетился. Вахтеры сменились. На смену вчерашней пришла замкнутая тетка, которая не поднимала из-за стойки головы, и помочь ему было некому. Во второй половине дня он сам с ребенком поехал к теще и жене. Поиграли и хватит. – Кто там? – теща спрашивала из-за закрытой двери квартиры. – Это я, Андрей! Алевтина Леонидовна, откройте, пожалуйста. Дверь приоткрылась, но осталась на цепи. – Здрасьте! Чего тебе? – А Ларису можно? – Андрей держал на руках Серёжку. – Уехала Лариса. – Как уехала? А Сережа как же? Куда уехала? – А мне почём знать. Она мне не докладывает. Говорит, на заработки, на море куда-то, – зло огрызалась теща. Андрей замялся. Не знал, что и думать. – Алевтина Леонидовна, но я не могу с ребенком один. Мне ж работать надо, да и живу в общаге, мужики же там... Может Вы ... – Ничего не "может"! Говорили мы тебе – больной он! Инвалид да уродец! А ты – заберё-ём, заберё-ём. А Ларисе тоже жить хочется, молодая ведь. А теперь тебе ни жена, ни дитя больное не нужны стали. Не надейся на меня, сам думай. И не ходи сюда, нечего тут делать! Дверь захлопнулась, защелкала многочисленными замками. Андрей опустил глаза на Серёжку. Тот спал. Закрытые глаза его занимали пол маленького личика. А когда смотрел, глаза его вообще удивляли – серые, огромные, с темными и длинными ресницами. Какой же он уродец? Красивый такой мальчишка... Сын... Андрей спускался с лестницы, размышлял о сыне и о том, что теперь надо звонить матери или сестре. И о том, что ещё ночь в общежитии с ребенком мужики не выдержат. Что-то надо придумать. Он заехал на телеграф, вызвал на переговоры старшую сестру. Вопрос с мужиками решился с помощью той самой вахтерши, вечером заступившей на свою вахту. Нашли свободные койки, и мужиков уплотнили. Андрей с ребенком в комнате остался на ночь один. – Да еле уж шевелишься, папаша. Нут - ка! Ложись, я присмотрю. Не переживай, у меня внучке четыре, совсем недавно нянчилась, справлюсь. Клавдия Семёновна меня звать. Ты хошь ел сегодня? – Не помню... – То-то и смотрю – качаешься. Держи, тут пирожки да мяса кусок. Бери бери, у меня ещё есть, – она протянула пакетик. И Андрей был так благодарен. Он проглотил пирожки, лег и тут же забылся тяжёлым сном. Клавдия Семёновна закутала малыша...