Калейдоскоп жизни

Отстаньте от мам Только меня раздражают эти несчастные предпенсионного возраста “детишки”, которым чего-то недодали, не научили, не так любили, не тем кормили их мамы? Ох, какое благое времечко для них настало - всеобщая психологизация общества! И бродят эти убогие по психологам, тарологам, астрологам и пабликам, в своём детстве ковыряются, ищут секретный секрет, как им свою детскую травму залечить, чтобы счастье получить. Никак. Кроме понимания: ты взрослая, иди и делай. Чему не научили - учись. Чего не додали - дай. Недолюбили - сама люби. Кто тебе мешает? Старенькая мама? Так ей самой в десять раз меньше дали! Что ей там в послевоенной разрухе, с десятичасовой шестидневкой, без всяких бытовых условий, в холодном бараке могли дать? А она в этом кошмаре как-то выросла и нашла любовь, чтобы дать жизнь тебе - это ли не дар? Не аборт сделала, не бросила, а растила, воспитывала, как могла и понимала. Изо всех сил старалась, уж точно в обход своих интересов, желаний и “предназначений”. Она работала там, где твой садик ближе, она в тотальном дефиците и коммуналке старалась создать тебе уютный дом, она из марли шила тебе наряд Снежинки, из советской синей курицы умудрялась приготовить семь ужинов, она терпела твоего чокнутого отца, потому что идти некуда и “что люди подумают?” Понимаешь? Попробуй. Чтобы понять, надо свои обиды растворить в благодарности. Как колючий снег в тёплой чашке. Может и не получится любовь. Но принятие. Осознание: тебе дали Жизнь! Жизнь! Чего тебе ещё не хватает? Посмотри в зеркало: ты уже большая. Иди и дай себе это сама. Вперёд! Автор - Ирина Дубс

С ним ничего не могло случиться! Это неправильно! Он молодой, здоровый, обеспеченный! Хозяин жизни. Или может? За что? От холода и страха Ярослав уже мало что соображал. Он посмотрел туда, в сторону. Два его лучших друга только что сели в свой автомобиль (им повезло больше, чем ему и его машине) и умчались. Вместо того, чтобы бежать к нему, помочь. Мозг отказывался это принимать. И надежды на спасение уже не было. Краем глаза заметил движение. По тонкому льду с палкой в старом трико и торчащих семейниках, натянутых чуть ли не до под мышек, спешил к нему Трындец. Тощие ножки, торчащая борода. - Сейчас даст мне и все. За то, что я с ними сделал! - устало подумал Ярослав. - Держись! За палку держись! Слышишь? Вытащим тебя, не бойся. Ты только держись! - кричал Трындец. А Ярослав слабо улыбнулся. Надо же, они пришли его спасать. А он ведь так обижал всех. Когда некоторое время назад Ярослав появился в их краях, люди воспряли духом. Работ не было, денег тоже. Надеялись, что возродит ферму. И пилорама заработала. Шли работать с радостью. Вот только с деньгами возникли проблемы. Их то задерживали, то вовсе не платили. Молодой хозяин оказался человеком жестким и до чужой беды равнодушным. Сколько к нему не подходили с просьбами, только ухмылялся. Мол, не нравится - пошли вон, других найду. А куда деваться-то? - Трындец нам будет! - почесывая бороду, повторял Николай Викторович. Его так и звали местные. Здоровяк Жорка Капустин по прозвищу "Капуста" предлагал просто на работу не ходить, может, тогда местный олигарх одумается? - Так он других найдет! Вообще без мест останемся. Может, выправится ситуация-то! - качал головой Трындец. Ярослав презирал их. Насмехался. Он считал, что люди делятся на победителей и тех, кто на обочине. А такие недостойны даже взгляда в их сторону. Так, челядь. К нему приезжали друзья. Ездили охотиться, катались на снегоходах. Особенно нравилось погонять по затянутой льдом реке. Так было и в тот день. - Опять завели своих крокодилов! - глядя в сторону больших черных джипов пробурчал Капуста. Потом решил сходить в соседнее село. По пути встретился Трындец. Вместе веселей было. Вышли к реке они тогда, когда машина Ярослава уже скрылась подо льдом. Сам он держался за кромку. А перепуганные друзья, которым повезло больше, резво сели в свою машину да и уехали. Капуста презрительно плюнул. И развернулся, чтоб уйти. - Ты куда, Жора? Бегом к нему надо! Спасать! - схватил его за руку Трындец. - Ага, разбежался. Он мне ни рубля не дал за последние заказы. Дети без подарков, дни рождения у пацанов были. Да все равно мне! Дождался возмездия-таки! Бог все видит! - и Капуста развернулся, чтобы уйти. А Трындец махнул рукой и на ходу сбрасывая тулуп и шапку побежал туда. - Стой, дед! Стой! Не стоит собой рисковать ради такой мрази! Наплюй! Не надо его спасать! Дед! Остановись! Зачем ты? - кричал Капуста. - Человек это! Не по- божески! - и Трындец, отломав большую палку, кинулся вниз. Жора Капуста было пошел назад. А потом глянул. Бежит, перебирая тонкими ногами дед. Держится за кромку Ярослав, уже почти отцепился. И Капуста побежал. Спасать. Прав дед. Нельзя так! Вытащили они его. Чудом, не иначе. Ярослав уже почти ничего не соображал. Сквозь слипшиеся ресницы видел перед собой двух мужиков. Он хотел им спасибо сказать, но не смог. Во-первых, не было сил. А во-вторых, где-то в уголке сознания билась вина. Стыд. - Эй, ну-ка, глотни вот! Давай, давай, пей! - Трындец достал что-то из-за пазухи и начал вливать ему в рот. Ярослав закашлялся, но внутри стало тепло. - Жорка! Беги к Матвеичу. Пусть лошадь сюда пригонит. И баню надо затопить. Иначе простынет, - авторитетно заявил Трындец. - Может, в больницу его? - засомневался Жора. - Да пока везем, еще сильней озябнет! Сами реанимируем! Не таких выхаживали! - подытожил Трындец. Он одел на Ярослава свой полушубок. И остался в старом вытянутом свитере. По дороге рассказывал что-то смешное. Тряс Ярослава за плечи, хлопал по щекам. Продолжал по капельке вливать свою медовуху. А потом была баня. Пар, березовые веники. Все это прошло словно в тумане. Спать его уложили. Перед этим пожилая женщина зашла, чем-то поила. - Пей, милый. Это травки. Полезные. Не заболеешь, пей! - это было последнее, что помнил Ярослав. Когда он открыл глаза, по занавескам бегали солнечные зайчики. Пахло хлебом и пирогами. На столе стояла банка с молоком. И ему вдруг так нестерпимо захотелось этого самого молока! - Проснулся, сынок? Как ты себя чувствуешь? Сейчас я тебе молочка налью, моя-то только вон принесла! - Николай Викторович, он же Трындец, потрогал лоб Ярослава и протянул ему большую кружку с молоком. - Нет температуры! Вот и славно! Лоб холодный. - Сколько я спал? - спросил Ярослав. - Два дня получается. Мы не знали, куда о тебе сообщить-то! Ты давай, к столу! Картошки вон сварили, масло у нас свое, укропчик есть сушеный. Холодец. Творожок. Все свое! - засуетился Трындец. Ярослав очень проголодался. Ел молча. А собеседник его беззаботно рассказывал обо всем. - Почему вы меня спасли? Я ж... не очень, мягко так скажем, к вам относился. Почему? Может, я и дальше стану также себя вести? - задал мучивший его вопрос Ярослав. - А как иначе-то? Живой человек! А ты как хочешь, так и веди себя. Нам от тебя ничего не надо. Хозяин - барин. Меня батя еще всегда учил, что мимо чужой беды сроду нельзя проходить. Пока мы так делаем - живем. А начнем равнодушно отворачиваться, конец всему придет. Нам конец! - прошептал Трындец. Ярослав молчал. А потом встал и обнял деда. - Спасибо. За все! - только и сказал. Потом попросил до города добросить. - У Жоры, который тоже там был, "Нива" есть. Она пройдет, а то дороги-то плохие. Довезет, не переживай! В городе Ярослава не ждали. Его заместитель, сбежавший с места происшествия, уже начал на себя роль директора примерять. Подруге его тоже сообщили. Друзья помянули Ярослава и жили дальше. Устроив всем разнос, он вычеркнул из жизни тех, кто бросил его на речке. Не стал слушать объяснения вроде: "Так мы бы сами провалились, если б к тебе полезли. Жить-то охота!". - Друзья меня кинули, не ожидал от них. А спасли люди, которым я не платил, унижал всяко, - рассказал он потом отцу по телефону. - Извинись, сын. И не обижай их больше. Горячий ты у нас парень. Все думали с матерью, что дров наломаешь по жизни. Так и получилось. Разве можно, по льду, на машинах? Риск-то какой! Бог спас тебя. И люди хорошие, - ответил отец. С тех пор Ярослав изменил свое отношение. Нет, он не стал в одночасье белым и пушистым. Характер жесткий, по-прежнему. Но зарплаты платятся в срок, причем большие. Люди не нарадуются. Премии дает. Жору Капусту во главе пилорамы поставил. Хотел деда сделать, да тот отказался из-за возраста. Но как приезжает Ярослав, первый дом, в который заходит с подарками - Николая Викторовича. А тот, по привычке глянув в окно и увидев Ярослава, восклицает: - Трындец! Хозяин опять к нам идет! С гостинцами! Ну, дела чудесные! И смущается. Однако Ярослав полученный урок от жизни усвоил прочно. К людям относится хорошо. А те прошлые обиды забыли. Уважают его. И всегда рады видеть. Автор: Татьяна Пахоменко

Так бывает: ютятся в однушке, За обедом делят котлету, Спят на стареньких сбитых подушках И проводят за городом лето. Босоногих дочурок лелеют, Круглощеких сынишек рожают. И живут – ни о чём не жалеют. Просто любят и оберегают. А бывает совсем по-другому: Два авто, трёхметровое ложе, Пёс породистый бродит по дому, Каждый шаг – дорогого дороже. В жизни стали для многих примером. Неродные, ненужные души. И давно уж не помнят, наверно, Как любили друг друга в однушке. Что ж ты, жизнь, так устроена странно? Видно, счастье – не там, где вкуснее. Пустота – не в дырявых карманах, А в домах, где душою беднеют. Алёнушка Лёгкая

Смерть толкнула дверь и та бесшумно открылась. В доме было темно и лишь в дальней комнате горел свет. Смерть облегченно вздохнула - наконец-то она выполнит свою работу. Она скользнула над полом и подлетела к кровати. - Ты опоздала! - раздался недовольный голос из-за спины. Смерть оглянулась. Та, за кем она пришла, сидела в кресле, одетая, словно на бал. - Почему не в постели? - недовольно буркнула безносая, - все порядочные люди давно спят. Женщина усмехнулась. - Тебя ждала. Негоже долгожданную гостью встречать, валяясь под одеялом. - Это я-то у тебя долгожданная! - взвыла обиженная Смерть, - Я же гоняюсь за тобой уже который месяц! Но ты ни минутки не можешь посидеть спокойно на месте! Что не приду - тебя нет дома! То на выставку, то в театр укатила. Однажды до полуночи тебя ждала, как дура, а ты, оказывается, до утра на пьянку какую-то умотала! Не стыдно в таком-то возрасте! - Стыдно, - покаялась женщина, - но я не могла пропустить. Там было так весело! Собрались старые друзья, мы смеялись, веселились, вспоминали былое… - Ничего, что это были поминки по твоей лучшей подруге? - ехидно уточнила гостья. - Так что, теперь плакать,что ли? - усмехнулась хозяйка. - Покойная подруга терпеть не могла слез, от них портится кожа лица. - Все должно было быть не так! Ты должна была прийти с похорон, почувствовать себя плохо, прилечь на кровать. Я бы пришла, увела тебя, все было бы чинно и благопристойно! Я явилась вовремя, ждала, беспокоилась, а ты в это время веселилась на поминках! - Прости, - вздохнула женщина - Я из-за тебя выбилась из графика! А я уже сама не молоденькая! И у меня, между прочим, тоже нервы! - Хочешь чаю? - этот вопрос выбил Смерть из колеи. - Что? - переспросила она - Чаю! Ромашкового, сама собирала! И вот пирожное, домашней выпечки! Угощайся! Кстати, плеснуть тебе коньячка? Очень успокаивает нервы. Смерть попыталась сопротивляться - Я не могу, я на работе не пью, - но женщина отмахнулась. - Нельзя так себя загонять! Ты на себя в зеркало смотрела? На лице явные следы переутомления! Смерть вообще никогда не смотрела на себя в зеркало, потому что это не доставляло ей никакого удовольствия. — Надо себя беречь! Расслабляться иногда, — продолжала наставлять хозяйка, подливая чего-то тягучего в крохотную рюмочку, — ты же все-таки женщина. На массажик сходи, чтобы тебе твои косточки размяли, ванны принимай. Да и для души… Слушай, а ты никуда сейчас не торопишься?, — неожиданно воскликнула она. Размягшая под действием напитка, Смерть, пробормотала, что до утра совершенно свободна. - Тогда поехали со мной! Погуляем напоследок. Я такой клуб знаю - там до утра совершенно восхитительный джаз дают! ...Утром, еле передвигая ноги, гудящие от безумных плясок, поддерживая друг друга, Смерть и женщина ввалились в комнату. - Фуу, в жизни так не плясала! - женщина упала в кресло, - может, хоть после смерти отдохну. Ну что, пошли? - Обломишься! -мстительно ответила ей Смерть, плюхаясь в другое кресло. - Топать тебе еще этими ногами довольно долго. В ответ на поднятую бровь, пояснила: - У меня график! А ты меня опять совершенно выбила из него. Так что подождешь меня, потерпишь. Потопала я за более дисциплинированными кандидатами в покойники… Она тяжело поднялась, поправила перед зеркалом плащ и взяла, забытую с вечера косу. У самого порога обернулась. - В следующий раз я приду совершенно неожиданно, однажды, поздно вечером… Когда, говоришь, в том клубе снова играет оркестр?.. Автор: Ирина Подгурская

Mне однaжды в метро положили на кoлени яблoко... Дecять часов в клинике давали себя знать, да и едва нaступивший авгyст решил поиграть с большим гoродом в бeспощадно натопленную деревенскую баню. Я была не прoсто уставшей, но eщё и бессильно злой, голодной, тупо мeчтающей просто доехать до дома, встать под хoлодный душ и довeрить баклажку своего тела спасительной oгромной кровати. И тут - яблоко. Жёлтоватое, не магазинное, не бoльшое и не маленькое, с ещё свежим листочком сбoку... Я повeрнула голову и увидела, что рядом улыбается жeнщина. Малeнькая, тоже уставшая, в ситцевом сарафане и дeтской панамке на вьющихся, с прoседью волосах, с уютной корзинкой тoчно таких же яблoк. - Спасибо Вaм, - растерянно прoизнесла я, - но зачeм? - Не знаю, - прocто ответила она, - я кoгда их рву с дeрева, то такая счастливая, как будто подарoк принимаю. И потом мне тоже хочется дaрить их...прoстите, если не к мeсту. Я улыбнулaсь и откусила яблоко, терпкая кислинка которого почти мгновeнно взбoдрила меня и вытянyла из сoнного морока...потом открыла сумку и достала оттуда тoмик Ольги Берггольц: - Прoстите, если не к мeсту, но мне хочется, чтoбы она была у Вaс... Женщина берeжно взяла книгу и тихo прочла: Есть время прирoды особого свeта, нeяркого солнца, нежнейшего зноя. Оно называется бaбье лето и в прeлести спорит с самою вeсною... На следующей стaнции она вышла. Мы тaк и не узнали имён друг друга, да и зачeм? Мы подeлились тем, что былo. Прoсто так. Инoгда я думаю, что всё самое важное и лучшее происходит просто тaк...без бoгатого загaда, как гoворила моя бaбушка. Свeта вам и вeры, друзья мoи... Лuля Гpaд