Папярэдняя публікацыя
40) ღ Он и Она.
Двое уставших в разлуке
Радость в глазах, память податливых губ.
И осторожные, очень знакомые руки
Нежно, негрубо своё дорогое берут ....
Дрожью по телу, прерывистым, частым дыханием
Соединение двух необманутых Душ.
Будет коротким случайное это свидание,
Шёпот просящий: « Прости, не предай, не нарушь….»
Она и Она. И смущенные, честные взгляды.
Будут опять испытания долгих не встреч.
Он и Она. Им обоим, наверное, надо
Что-то одно на двоих в расставаниях сберечь … ღ
Наступная публікацыя
Комментарии 771
Она теперь тоже пьёт обжигающий виски и просит добавить льда,
Она теперь думает тысячу раз, прежде чем скажет "да",
Она не верит теперь в слова "навеки" и "навсегда":
Герда прячет глаза за пластиком тёмных очков.
У него вместо сердца теперь огромный такой кристалл:
Кай даже смеяться спустя пару дней окончательно перестал.
Ему кажется, что он что-то упущенное наверстал -
Как в детстве, держит в руках лучший из всех сачков:
Он ловит всех её бабочек, выпущенных за окно.
В её доме теперь неожиданно пусто, холодно и темно.
Герда ждёт какого-то чуда, мистического "да, но...",
А внутри за рёбрами что-то иголкой колет.
Кай видит себя каким-то другим: он тигр, а может, лев.
Он живёт так свободно, словно какой-то предел преодолев.
И сбился со
...ЯшчэОна теперь тоже пьёт обжигающий виски и просит добавить льда,
Она теперь думает тысячу раз, прежде чем скажет "да",
Она не верит теперь в слова "навеки" и "навсегда":
Герда прячет глаза за пластиком тёмных очков.
У него вместо сердца теперь огромный такой кристалл:
Кай даже смеяться спустя пару дней окончательно перестал.
Ему кажется, что он что-то упущенное наверстал -
Как в детстве, держит в руках лучший из всех сачков:
Он ловит всех её бабочек, выпущенных за окно.
В её доме теперь неожиданно пусто, холодно и темно.
Герда ждёт какого-то чуда, мистического "да, но...",
А внутри за рёбрами что-то иголкой колет.
Кай видит себя каким-то другим: он тигр, а может, лев.
Он живёт так свободно, словно какой-то предел преодолев.
И сбился со счёта в своей постели Заснеженных Королев.
Герда видит его, другого совсем, и, плача, смеётся до колик.
Он залпом пьёт мятный чай, надеется: может, яд?
Кай себе обещает вернуться к Герде на неделе семь раз подряд.
Ему так неприятно слышать, когда о ней говорят,
А его уже поминают почти что лихом.
Она тянется за сигаретой, по-прежнему сжимая в руках тетрадь:
В ней его почерком первая запись: "Жизнь учит нас выбирать..."
Герда щелкает зажигалкой. Ей хочется ТАК орать,
Чтобы соседи оглохли, а потом чтобы стало тихо.
Она без него болеет - как будто в ломке без героина.
Жизнь Герды без Кая словно просто потеряна в старых руинах.
Когда он ей снится - в объятиях чужих Марины, Кристины, Карины -
Герда так мечтает, чтоб жизнь стала только сном.
Кай ищет её, заблудившись в этом городе всех ветров.
Он не помнит уже, где, во сколько и с кем наломал так немало дров,
Но чувство такое, как будто с ней когда-то делил свой кров.
Узнаёт её улицу, дом, подъезд и этаж с трудом.
У Герды по-прежнему наглухо шторы, но настежь распахнут балкон.
Она уже пятые сутки не ест, свою жизнь поставив на кон.
Отключила весь свет и в потёмках читает шолоховский "Тихий Дон"...
Кай для смелости в ноздри - последний раз - порошок.
...
Он стоит на коленях, и пальцы рук у обоих мелко дрожат.
Кай, как никогда, сейчас при ней скован, несмел и зажат.
Герда почти не верит тому, что он к ней через три этажа
Залез, прилетел, пришёл:
"Кто-то там наверху опять захотел, чтоб я снова тебя нашёл".
здорово. класс
Она в его руках- обрывок прошлого.
Не своего, но так вцепиться хочется...
Наутро как всегда- «всего хорошего».
А он гадает- вдруг однажды не воротится?
Он обнимать неистово торопится,
Она скользит- ей кольца рук безрадостны...
Намучился... такая одиночница...
Молчит. Закурит. Или улыбается.
В ее словах загадочно прилипчивых
И в жестах... слишком мног
...ЯшчэОна в его руках- обрывок прошлого.
Не своего, но так вцепиться хочется...
Наутро как всегда- «всего хорошего».
А он гадает- вдруг однажды не воротится?
Он обнимать неистово торопится,
Она скользит- ей кольца рук безрадостны...
Намучился... такая одиночница...
Молчит. Закурит. Или улыбается.
В ее словах загадочно прилипчивых
И в жестах... слишком много отражается...
Она такая нужная... и лишняя...
Она так редко снится и сбывается.
А он ей варит кофе...Любит, вобщем то...
И будто все в порядке... но тревожится-
Что в ней засело? И откуда столько опыта?
Но он старается- надеется что сложится...
И будет прав. Она- чужое прошлое.
В ее глазах вопросы без ответов....
А вдруг она была когда то брошенной
Таким же ярким и бездушным летом?...
Она ему руку помощи протянула и держит, держит, будто фалангами пальцев от ошибок его удержит, будто большая, всесильная, на полставки его психолог, а он чертыхается, рвется от колючих в словах иголок.
Он же большой ребенок, силы много, а толку нет, голос сдавлен, не скрыть издевок, не рубцуется в сердце след. Ее руки, как сто веревок, к себе тянут, влекут-влекут, ни одна из его уловок не уменьшить в судьбе разлук. Ни одна из его девчонок, не затронула столько струн, как вон та, что промчалась пулей по судьбе его, как тайфун.
Она молчит, глубоко вдыхает свежесть первой своей весны, сердце бьется, не замирает, значит в сердце её не ты.
Значить образ остался в прошлом, там, где кремнем
...ЯшчэОна ему руку помощи протянула и держит, держит, будто фалангами пальцев от ошибок его удержит, будто большая, всесильная, на полставки его психолог, а он чертыхается, рвется от колючих в словах иголок.
Он же большой ребенок, силы много, а толку нет, голос сдавлен, не скрыть издевок, не рубцуется в сердце след. Ее руки, как сто веревок, к себе тянут, влекут-влекут, ни одна из его уловок не уменьшить в судьбе разлук. Ни одна из его девчонок, не затронула столько струн, как вон та, что промчалась пулей по судьбе его, как тайфун.
Она молчит, глубоко вдыхает свежесть первой своей весны, сердце бьется, не замирает, значит в сердце её не ты.
Значить образ остался в прошлом, там, где кремнем крепчали льды, а то, что раньше бывало тошно, так это все лишь эффект золы.
Он подавлен, сидит и курит, сизый дым обжигает бронхи, вот же хохма, кого он дурит в острый приступ грядущей ломки. Вдруг признался, сказал все честно, только смысл спустя года, говорить ей, о чем известно, если чувства как та вода, просочились сквозь холод пальцев и растаяли навсегда.
Ей известно, что он сломался, что попался в стальные сЕти, что как жертва в сетИ болтался, но во всем виноваты леди: спесь, гордыня и прочий хлам – это жертвы его трагедий, он поможет себе лишь сам, ведь другие же не в ответе. Ведь другие же не причем, если сделан неверный шаг, там, в тени за его плечом притаился двуликий враг, он останется бить бичом этот мерзкий, звериный страх.
Да, он в курсе, что так сгибаем, что она бы могла сломать, только знаете, не ломает, лишь старается понимать. Она сидит у экрана с чаем, а он просто ей шепчет - будь, и не важно, что он у края, ему очерчен Всевышним путь. В этом слове сокрыта суть, она садиться, берет перо, слишком поздно хотел вернуть, жаль истлело ее нутро…
у неё в голове не метель, а зима с ураганами,
а в вишневых губах её прячутся глупостей тысячи.
и она для него –
невозможная,
чУдная, странная,
но никак её образ в сознанье своем он не выключит.
И порою ночами уставший, измученный мыслями,
он до боли в глазах изучает её фотографии.
а она излагает себя и эмоции письменно,
где-то варит борщи, оттирает замызганный кафель.
И
...Яшчэ<
у неё в голове не метель, а зима с ураганами,
а в вишневых губах её прячутся глупостей тысячи.
и она для него –
невозможная,
чУдная, странная,
но никак её образ в сознанье своем он не выключит.
И порою ночами уставший, измученный мыслями,
он до боли в глазах изучает её фотографии.
а она излагает себя и эмоции письменно,
где-то варит борщи, оттирает замызганный кафель.
И
он наивно считает, что сможет со всем этим справиться,
что она – как и многие – вспыхнет и скоро забудется.
а она по ночам гонит мысли о нем, забывается
и улыбку свою дарит фильмам Эмира Кустурицы.
и встречая её, он старается, держит дистанцию,
убеждает себя в несерьезности всей ситуации.
а она едет с ним до не ненужной ей, в принципе, станции,
чтобы лишь для него пару лишних минут улыбаться…
У него высотки там, океан и чужая речь,
Но, хотя, не совсем чужая - уже привык...
Он ей пишет: "Я буду тебя беречь...
Знаешь, хочется вечерами лечь, Во весь голос выть...
Приезжай...
Я устал от наших с тобой не встреч...
Приезжай, я тебе покажу свой дом...
И цветущий сад...
Без тебя я живу с трудом и дышу с трудом...
Без тебя я уже ничему не рад...</e
...ЯшчэУ него высотки там, океан и чужая речь,
Но, хотя, не совсем чужая - уже привык...
Он ей пишет: "Я буду тебя беречь...
Знаешь, хочется вечерами лечь, Во весь голос выть...
Приезжай...
Я устал от наших с тобой не встреч...
Приезжай, я тебе покажу свой дом...
И цветущий сад...
Без тебя я живу с трудом и дышу с трудом...
Без тебя я уже ничему не рад...
Без тебя - не мир, а кромешный ад, и душа, как высохший водоем...
Я хотел бы с тобой быть вместе...
Всегда вдвоем…»
Получая письма, каждое сохраняет построчно, прячет в себя...
Внутри сердце бешеный ускоряет ритм... Кажется, вот секунда – и все взорвется...
Что-то поднимается из глубин...
И на части рвется...
В каждой из их внутренних половин...
Теплый август... воздух пропитан дыханьем трав, а внутри нее - бездонная пустота, и на сердце саднит, не залечишь йодом...
Пахнет отчаянием, окончанием лета и медом,
И тоской, что таится в ее глазах...
…В декабре поздравит его с Новым Годом,
О любви – ни строчки не написав.
она забывает за год, как в вазах цветут цветы, но наливает воду и ставит на подоконник, она давно уже знает всё об энергии Ци, верит фэншуйным штучкам... кошкам, но больше- морю
она узнает себя в безлюдном ночном метро, вдыхая туннельный ветер и сумрачный мрамор станций- она никогда не уходит, лишь прячется в тень колонн и ждет, что вот-вот сейчас… попросят ее остаться
она, безусловно, знает, что смысл в одном- любить… и любит! но как-то, как-то... сжигающе, без остатка... она породнилась с фразой- не жди, надо просто жить! живет, как умеет- смирно, надежно и даже ярко
она ещё верит сказкам, хоть всем говорит- прошло, и иногда мечтает, что вдруг может стать принцессой, но сны её- как игрушки… а мир до того большой!… что ей
...Яшчэона забывает за год, как в вазах цветут цветы, но наливает воду и ставит на подоконник, она давно уже знает всё об энергии Ци, верит фэншуйным штучкам... кошкам, но больше- морю
она узнает себя в безлюдном ночном метро, вдыхая туннельный ветер и сумрачный мрамор станций- она никогда не уходит, лишь прячется в тень колонн и ждет, что вот-вот сейчас… попросят ее остаться
она, безусловно, знает, что смысл в одном- любить… и любит! но как-то, как-то... сжигающе, без остатка... она породнилась с фразой- не жди, надо просто жить! живет, как умеет- смирно, надежно и даже ярко
она ещё верит сказкам, хоть всем говорит- прошло, и иногда мечтает, что вдруг может стать принцессой, но сны её- как игрушки… а мир до того большой!… что ей не найти никак приюта и даже места…
она иногда подолгу смотрится в зеркала, и вспоминает упорно зачем же нужны ей губы? Пить-есть, говорить и красить… а может быть целовать? Кусает себя тогда и долго бывает хмурой
она коротает вечер на сайтах горя онлайн, а утром не видит лиц прохожих, что дальше метра… так мается дурью, зная, что это от слова май, прибавить сюда тринадцать... и пятницу- вот ответы!
она вынимает шпильки из прядей густых волос, как нейрохирург, чей скапель ненужные срежет мысли, и, засыпая, думает… если бы всё сбылось… и наполняет вновь парус слезой…и смыслом.
Сначала он был лед,
Она - огонь.
Она его почти не задевала
Но в ней был терпкий дикий мед
Которого ему так не хватало.
Он пил ее как хищник пьет ручей:
Лакал, глотал и щурился довольно
Не говорил красивых он речей
И вел себя он с ней предельно вольно.
Он брал ее как шхуну - флибустьер
И убеждал ее почти-что силой
В ее глазах качался интерьер,
Она была растерянно-красивой
Он наконец взорвался как вулкан
И разрядил всю страсть одним разрядом
И вдруг почувствовал: захлопнулся капкан
<p sacm...ЯшчэСначала он был лед,
Она - огонь.
Она его почти не задевала
Но в ней был терпкий дикий мед
Которого ему так не хватало.
Он пил ее как хищник пьет ручей:
Лакал, глотал и щурился довольно
Не говорил красивых он речей
И вел себя он с ней предельно вольно.
Он брал ее как шхуну - флибустьер
И убеждал ее почти-что силой
В ее глазах качался интерьер,
Она была растерянно-красивой
Он наконец взорвался как вулкан
И разрядил всю страсть одним разрядом
И вдруг почувствовал: захлопнулся капкан
И дикий мед стал изощренным ядом.
Теперь он будет жаждать вновь и вновь
И тщетно уповать на постоянство
Мучительная, странная любовь
Теперь заполнит все его пространство.
Она...поставит тоненький каблук
На мощную поверженную тушу
И скажет: "Ты мой самый лучший... друг"
И заберет в трофеи его душу...
Они не знали, что сказать друг другу...
Курил он нервно, а она смотрела вдаль…
Он предложил остаться ей хоть другом,
Она сказала
«Нет…Мне очень жаль…»
А как назло, подул прохладный ветер,
Предательски сжигая им лицо.
И кажется, что иногда на свете
Сама природа против нас, за-подлицо!
Он думал о своем, дым вниз пуская.
<e
...ЯшчэОни не знали, что сказать друг другу...
Курил он нервно, а она смотрела вдаль…
Он предложил остаться ей хоть другом,
Она сказала
«Нет…Мне очень жаль…»
А как назло, подул прохладный ветер,
Предательски сжигая им лицо.
И кажется, что иногда на свете
Сама природа против нас, за-подлицо!
Он думал о своем, дым вниз пуская.
Она- кусала губы до крови…
Последний солнца луч, асфальт лаская,
Вдруг скрылся.
В лужах - фонари….
И вдруг она сказала «А ты помнишь…»
Он грубо оборвал её: «Ну…..что ж….!!!..»
Она пыталась повторить «А знаешь….»
А он ответил «Ты домой ИДЕШЬ???»
Потом они опять в тиши стояли.
Он заглянул в ее глаза тайком…
И долго они в мыслях вспоминали,
Как познакомились впервые вечерком…
Была любовь и страсть была слепая
А ЧТО произошло - кто ж разберет???
Любовь корить нельзя, она святая…
Она все поняла, и он поймет…
Ее глаза кричали: «Ты мне нужен!!!!!!!!»
А губы лишь сказали «Нуу…….прощай….»
А он вдруг вспомнил, как хотел быть мужем,
А с губ его слетело «Даа,…давай!!!»
Она пошла направо, он - налево.
Теперь они чужие… РАЗОШЛИСЬ!!!
А тонкий аромат духов с табачным дымом
Так, как ОНИ когда-то, меж собой сплелись…
Она жила им, он не чувствовал,
Она смеялась, он сочувствовал.
Она кричала, что любит его,
А он отвечал ей: «Это пройдет».
Она жила от встречи до встречи,
Вечной надеждой душу калеча.
Сам он не знал, что ему было нужно,
То лето дарил, то безмолвную стужу.
То слишком близко ее подпускал,
Даря ей веры хрустальный бокал,
То вдруг презреньем своим обжигал,
Ему это нравилось, он побеждал!
Она не хотела с ним расставаться,
Не умела, боялась одна оставаться.
Только пришлось научиться без слез
Думать о том, что всё не всерьез
...ЯшчэВремя прошло, а точней пролетело,
И всё, ч
Она жила им, он не чувствовал,
Она смеялась, он сочувствовал.
Она кричала, что любит его,
А он отвечал ей: «Это пройдет».
Она жила от встречи до встречи,
Вечной надеждой душу калеча.
Сам он не знал, что ему было нужно,
То лето дарил, то безмолвную стужу.
То слишком близко ее подпускал,
Даря ей веры хрустальный бокал,
То вдруг презреньем своим обжигал,
Ему это нравилось, он побеждал!
Она не хотела с ним расставаться,
Не умела, боялась одна оставаться.
Только пришлось научиться без слез
Думать о том, что всё не всерьез
Время прошло, а точней пролетело,
И всё, что было скрыли метели.
Залита дождями в душе непогода,
Но мир слишком тесен.. и вот, через годы
Судьба, издеваясь, словно из мести,
Подстроила вечер, столкнула их вместе.
Он не узнал её, она превратилась
В манящую кошку, что в руки просилась.
Надменные взгляды, натянутый смех,
Она стала словно искусственный мех.
Она почти сразу узнала его,
Скорее почувствовав дыханье того,
Кто рядом стоял и ей любовался
И в плен красоты её тоже попался.
Нахлынуло! Вспыхнуло! Из глубин поползло!
Сердце забилось как будто назло.
Но это лишь первое её впечатление
Потом все застыло, окаменело...
Она научилась бить плеткой по сердцу,
Чтобы никто не проник в эту дверцу.
Когда прошептал он, что любит её,
Она лишь ответила:"Это пройдёт..."
А она говорит - мой милый, создай мой мир,
чтобы он нас одевал, чтобы он кормил
и чтоб был совсем не населен людьми.
мы с тобой туда убежим,
удерем
и дверь за собой запрем.
а то тут я уже без жил,
сижу, голова, как трюм с умирающим дикарем.
А она говорит - ну ладно трюм, можно кораблем,
Без проблем, давай команды, верти рулем,
За золотым руном
...ЯшчэА она говорит - мой милый, создай мой мир,
чтобы он нас одевал, чтобы он кормил
и чтоб был совсем не населен людьми.
мы с тобой туда убежим,
удерем
и дверь за собой запрем.
а то тут я уже без жил,
сижу, голова, как трюм с умирающим дикарем.
А она говорит - ну ладно трюм, можно кораблем,
Без проблем, давай команды, верти рулем,
За золотым руном
За сибирской стройкой.
Просто вместе мы работаем птицей-тройкой.
А я в одиночку - птицей-говоруном.
Говорит - мой круг уже создали, разве же ты глупей?
Сделай мой мир почище, поголубей,
А если там кто появится - ты убей.
Научи треску солить и супы варить.
И подпрыгивать на бегу..
Потому что я могу только говорить.
А я уже не могу.
А она говорит - я так устала... глаза по шестнадцать тонн
А море лижет меня своим теплым ртом,
А я испереживалась, куда же ты подевался.
А ты вот из кожи в облако переодевался,
хороший мир, создай его, изреки,
а мы проснемся, как водится, по звонку...
А он молчит и медленно гладит ее, прикасаясь к каждому позвонку,
как будто перебирает камушки из реки.
Она точно знает, где тонко и что в нем рвется.
Она бьет наотмашь, не глядя, но прямо в цель.
Он покорно терпит, поскольку восходит солнце
над его планетой, явившись в ее лице.
Ей противны встречи и это почти трагично.
Но ведь спит с ним, даже рыдает в его плечо.
Он закрыл все дыры в ее государстве птичьем.
Но не зацепило, а значит, - все ни о чем.
Он из тех, кто гнется, кто стелится - половицей
кто готов под ноги ложиться и там лежать.
Его солнцу было только недавно тридцать.
Его счастье злится и
...ЯшчэОна точно знает, где тонко и что в нем рвется.
Она бьет наотмашь, не глядя, но прямо в цель.
Он покорно терпит, поскольку восходит солнце
над его планетой, явившись в ее лице.
Ей противны встречи и это почти трагично.
Но ведь спит с ним, даже рыдает в его плечо.
Он закрыл все дыры в ее государстве птичьем.
Но не зацепило, а значит, - все ни о чем.
Он из тех, кто гнется, кто стелится - половицей
кто готов под ноги ложиться и там лежать.
Его солнцу было только недавно тридцать.
Его счастье злится и просит ей не мешать.
Его ангел бесится, воет в тоске, вцепившись
со всей дури зубами в предплечье его: "Убью!
Ненавижу!" -
Он ей: "Любимая..." - утром пишет -
"Я впервые думаю бросить свою семью".
Он ей помогает, кормит ее клубникой,
собирает мебель, укладывает поспать:
"Ты устала, милая..." -
Ей же все это дико, -
это шарж, пародия. Эта ее тоска
выжигает чувства, отличные от простого,
от животного выдоха: "Все, кто не он - враги!"
А ему довольно случайного ее слова.
И она, смягчившись: "Я встала не с той ноги".
Но порою - утром, вернувшись в свое дыханье,
и привычно чуя меж бедер его ладонь,
его счастье снова идет по незримой грани...
И он прячет руку, прочтя по губам: "Не тронь..."
Он шел по жизни, как локомотив...
Красив, умен, успешен... при деньгах.
И если кто-то хоть однажды вниз...
Он только вверх! Не зная слова "крах"...
Он к одиночеству давно уже привык...
Вкусив любовей по уши, сполна...
И холостяцкий, с гордостью, ярлык носил...
Пока не встретилась Она.
Средь сотни глаз увидел этот взгляд...
Лучистый, с чертенятами смешными...
И словно тока получил разряд,
А дни и ночи сделались цветными...
Какой была она, не знал никто...
В друзьях стихи, мелодии да Ветер...
И веря в чудеса и в волшебство,
Она, чудачка, радовалась встрече...
Стихи и песни... только для Него!
Открытость в чувствах и
...ЯшчэОн шел по жизни, как локомотив...
Красив, умен, успешен... при деньгах.
И если кто-то хоть однажды вниз...
Он только вверх! Не зная слова "крах"...
Он к одиночеству давно уже привык...
Вкусив любовей по уши, сполна...
И холостяцкий, с гордостью, ярлык носил...
Пока не встретилась Она.
Средь сотни глаз увидел этот взгляд...
Лучистый, с чертенятами смешными...
И словно тока получил разряд,
А дни и ночи сделались цветными...
Какой была она, не знал никто...
В друзьях стихи, мелодии да Ветер...
И веря в чудеса и в волшебство,
Она, чудачка, радовалась встрече...
Стихи и песни... только для Него!
Открытость в чувствах и ни капли лжи.
И подарив Ему, раз так уж суждено,
Все фантики своей цветной души...
А он в ответ к ногам корзины роз...
В разлуке задыхался, как от боли...
И вдруг устал он от ее метаморфоз...
Или обратно захотелось воли?
И каждый день... со смаком, не спеша...,
Он рвал и рвал те фантики цветные...
Сопротивлялась, плакала душа...
Такую боль... вдруг испытав, впервые...
Последний фантик скомкав и порвав...,
И потоптавшись по душе конкретно...
Исчез... Ведь он всегда был прав!
Оставив душу скомканной... бесцветной...
Он в лабиринте жизненных путей...
Терял уверенность и силу понемножку...
Судьба-старушка хладнокровно, без затей,
Подкараулила и сделала подножку...
Она..., заштопав раны на душе...,
Заплатки сделала красивые из песен!...
И словно разноцветное драже стал цвет ее,
Как прежде... так чудесен!
И как- то раз в толпе средь сотни глаз...
Соприкоснулись две души, два взгляда...
Она! С душою чистой, как алмаз!
И он...с душой, вкусившей муки ада...
Остатки пепла... но где же раны? Исчезло – выжжено всё дотла.
Пылали реки, пылали страны, но, как и прежде ладонь бела
И сыплет щедрой морозной крупкой – глядишь, накормит замёрзших птиц…
Она ведь тоже была голубкой, и даже принцы склонялись ниц
Пред удивительно тёплым маем и красотою её весны.
А он и светел, и понимаем, хотя казался почти Иным…
Несовременная и смешная была и раньше сама собой
Она, но вряд ли когда узнаем чего ей стоил незримый бой –
Стать неприступной, немного странной, держать удары, учить других,
А после ветру подставить раны, а то и просто плевать на них.
Глядеть с улыбкой в чужие окна, искать с надеждой своё – одно.
<f
...ЯшчэОстатки пепла... но где же раны? Исчезло – выжжено всё дотла.
Пылали реки, пылали страны, но, как и прежде ладонь бела
И сыплет щедрой морозной крупкой – глядишь, накормит замёрзших птиц…
Она ведь тоже была голубкой, и даже принцы склонялись ниц
Пред удивительно тёплым маем и красотою её весны.
А он и светел, и понимаем, хотя казался почти Иным…
Несовременная и смешная была и раньше сама собой
Она, но вряд ли когда узнаем чего ей стоил незримый бой –
Стать неприступной, немного странной, держать удары, учить других,
А после ветру подставить раны, а то и просто плевать на них.
Глядеть с улыбкой в чужие окна, искать с надеждой своё – одно.
Опять у ночи плечо промокло от недосмотренных ярких снов,
Опять судьба, избежав удачи, ехидно щурится из-под век.
Она решила – нельзя иначе, и над землёю стал падать снег…
...
И так поныне себя хоронит - ещё живая, но лишь на треть.
Любовь истлела в её ладонях… остаткам пепла пора лететь…
Она сидела у окна,
А он вошел в ее вагон.
- Женат, - подумала она,
- Лет тридцать пять, - подумал он.
А за окном цвела весна,
День был прекрасен, словно сон.
- Красив, - подумала она.
- Как хороша! - подумал он.
Но проза жизни такова,
Он встал и вышел на перрон...
- Как жаль! – подумала она.
- Как жаль! – успел подумать он.
А дома, взяв бокал вина,
Включив любимый «Вальс-Бостон»
...ЯшчэОна сидела у окна,
А он вошел в ее вагон.
- Женат, - подумала она,
- Лет тридцать пять, - подумал он.
А за окном цвела весна,
День был прекрасен, словно сон.
- Красив, - подумала она.
- Как хороша! - подумал он.
Но проза жизни такова,
Он встал и вышел на перрон...
- Как жаль! – подумала она.
- Как жаль! – успел подумать он.
А дома, взяв бокал вина,
Включив любимый «Вальс-Бостон»
- Одна... – подумала она.
- Один... – подумал он.
а у неё такие лабиринты: себе дороже устремляться вглубь.
на входе притворяйся, что один ты, на выходе - голубь её, голубь
любой приятной лаской по погоде, по волосам, по солнечным очкам
и убеди её, что ты - "не годен", и не угоден, и не хочешь сам,
она так хочет быть твоей любимой, что руки мягки, голос проливной...
но та, её иная половина – откроется, дай только стать женой:
она сама в себе почти теряется, а в доме – сотня комнат и дизайн.
она такой уже отпетый заяц, которому не нужен дед мазай
её успех – от скуки – только множится, рука хрупка, но есть матёрый тыл.
поэтому она рисует рожицы на лекциях профессорских светил
ей дела нет до твоего смятения – ты ею и
...Яшчэа у неё такие лабиринты: себе дороже устремляться вглубь.
на входе притворяйся, что один ты, на выходе - голубь её, голубь
любой приятной лаской по погоде, по волосам, по солнечным очкам
и убеди её, что ты - "не годен", и не угоден, и не хочешь сам,
она так хочет быть твоей любимой, что руки мягки, голос проливной...
но та, её иная половина – откроется, дай только стать женой:
она сама в себе почти теряется, а в доме – сотня комнат и дизайн.
она такой уже отпетый заяц, которому не нужен дед мазай
её успех – от скуки – только множится, рука хрупка, но есть матёрый тыл.
поэтому она рисует рожицы на лекциях профессорских светил
ей дела нет до твоего смятения – ты ею избран, мечен, так умри
она давным давно на день рождения в тебя кивнула Богу – „подари”
и он и так, и сяк её испытывал, подсовывал и лучше, и крупней
но что голодный может выдать сытому, тем более что речь идет о ней.
и ты в вопросах: а зачем, а можно ли, что дальше и такой ли я герой...
всё верно – ведь она настолько сложная, таких любить ужасный геморрой.
и вроде всё на месте, руки сильные – но подвига не просится душе...
а вот глаза её – такие синие...что ты почти готов признать туше.
она в тебя смеется и куражится, и ест с руки, и тычется в плечо
всё верно – ведь она настолько разная, таких всё время хочется еще.
отпетый заяц, сонная красавица, и ты не знаешь, как себя вести
ты спишь – она легко тебя касается, тревожным пальцем трогает виски,
не спится ей, то плачет, то печалится - такая нежность: ток по проводам.
...а утром варит кофе и прощается.
и не приходит больше никогда.
Она читает вдохновенно стихи,
Кормит вермишелью,
Он жадно вдыхает ее духи...
И все заканчивается постелью...
Она не может долго заснуть,
Переплетает рифмы и строфы...
Он ищет губами спросонья грудь,
Встает и заваривает для нее кофе.
Она притворяется, что еще спит,
А он на цыпочках ходить старается,
Она открывает глаза – стоит
И шепчет: «Здравствуй, моя красавица!»
Иногда она встает ни свет, ни заря,
Начин
...ЯшчэОна читает вдохновенно стихи,
Кормит вермишелью,
Он жадно вдыхает ее духи...
И все заканчивается постелью...
Она не может долго заснуть,
Переплетает рифмы и строфы...
Он ищет губами спросонья грудь,
Встает и заваривает для нее кофе.
Она притворяется, что еще спит,
А он на цыпочках ходить старается,
Она открывает глаза – стоит
И шепчет: «Здравствуй, моя красавица!»
Иногда она встает ни свет, ни заря,
Начинает гладить его рубашки...
Он каждый раз повторяет: «Зря!»
И покупает для нее ромашки...
Он слушает, как она читает стихи,
Как от волнения голос срывается,
И как тревожно пахнут ее духи...
Он зажмуривается и улыбается..
Он сказал: «Мне нравятся многие женщины, Я не могу быть только с одной».
Она улыбнулась в ответ.
Он сказал: «Я сам по себе, Я свободен и никому ничего не должен».
Она закурила и опустила глаза.
Он сказал: «Мне нравятся женщины, которые понимают меня, и ценят мою свободу».
Она ухмыльнулась и выдохнула струйку дыма.
Он сказал: «Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься».
Она затушила сигарету и посмотрела ему в глаза.
Он понял, что она не возражает.
Он спросил: «У тебя, наверное, было много мужчин?»
Она обняла его и сильнее прижалась к нему.
Он спросил: «Тебе хорошо со мной?»
Она закрыла глаза и поцеловала его. Уходя утром,
Он сказал: «Все было здорово, только давай это останется между нами». Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча.
Он сказал: «Я как-нибу
...ЯшчэОн сказал: «Мне нравятся многие женщины, Я не могу быть только с одной».
Она улыбнулась в ответ.
Он сказал: «Я сам по себе, Я свободен и никому ничего не должен».
Она закурила и опустила глаза.
Он сказал: «Мне нравятся женщины, которые понимают меня, и ценят мою свободу».
Она ухмыльнулась и выдохнула струйку дыма.
Он сказал: «Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься».
Она затушила сигарету и посмотрела ему в глаза.
Он понял, что она не возражает.
Он спросил: «У тебя, наверное, было много мужчин?»
Она обняла его и сильнее прижалась к нему.
Он спросил: «Тебе хорошо со мной?»
Она закрыла глаза и поцеловала его. Уходя утром,
Он сказал: «Все было здорово, только давай это останется между нами». Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча.
Он сказал: «Я как-нибудь тебе позвоню».
Она кивнула и захлопнула дверь.
Он позвонил вечером того же дня. Её не было дома.
Он дозвонился ей на сотовый только поздней ночью.
Она позволила приехать только через неделю.
Он спросил: «Ну, как ты развлекалась без меня?»
Она улыбнулась и предложила ему кофе.
Он звонил ей почти каждый день.
Она иногда просто не поднимала трубку.
Он приезжал к ней, когда она разрешала.
Она не объясняла, почему приглашения были такими редкими.
Он понял, что хочет быть только с ней.
Он нервничал, когда она не отвечала на звонки.
Он выходил из себя, когда узнавал, что её видели с другим.
Он хотел, чтобы об их связи знали все.
Она была против.
Он хотел, чтобы она была только его.
Он приехал к ней с огромным букетом алых роз.
Она приняла цветы, но попросила больше не приезжать без приглашения. Он хотел попросить её стать его женой.
Она сказала: «Я сама по себе».
Он закурил, у него дрожали руки.
Она сказала: «Я свободна». Ему вдруг стало холодно.
Она сказала: «Я никому ничего не должна».
Ему показалось, что его сердце остановилось…
Он пишет:"А знаешь, забыть легко",но дО светла держит онлайн-режим,
вливая по капле в последний ром-тоску, обличающую во лжи.
Она - притворяется, что оффлайн /и даже не там, далеко за ним/
и учится молча сжигать слова,её уличающие в любви.
Кесслер Оксана
на мне всё: "послушай да посмотри"-и я все больше слушаю... и молчу
но странное тепло у меня внутри-наверно, надо просто сходить к врачу
ну так ведь не бывает, чтобы от слов-порой смешных и глупых заныло вдруг
ведь я то точно знаю, что не любовь-уверен и проверено... просто друг
да я иного вовсе и не хочу,молчу, смотрю и вижу её глаза...
нет, надо всё же срочно сходить к врачу,да только что смогу я ему сказать?
как к горлу ком, и слёзы к глазам? смешно...сильнее бьётся сердце и пульс частит?
и хочется бежать от её стишков,и хочется шептать ей прости
...Яшчэна мне всё: "послушай да посмотри"-и я все больше слушаю... и молчу
но странное тепло у меня внутри-наверно, надо просто сходить к врачу
ну так ведь не бывает, чтобы от слов-порой смешных и глупых заныло вдруг
ведь я то точно знаю, что не любовь-уверен и проверено... просто друг
да я иного вовсе и не хочу,молчу, смотрю и вижу её глаза...
нет, надо всё же срочно сходить к врачу,да только что смогу я ему сказать?
как к горлу ком, и слёзы к глазам? смешно...сильнее бьётся сердце и пульс частит?
и хочется бежать от её стишков,и хочется шептать ей прости, прости...
мне с ней бы надо как-то... да нету слов-поэтому я слушаю и молчу...
как жаль, что не умею писать стихов...
а, может быть, и правда - сходить к врачу