Мне душно сегодня в роскошных хоромах, Как будто в гробу золотом... Плесните-ка в кружку ямайкского рому И я раскажу вам о том, Как пили с командою в этой таверне Мы, славя свое ремесло. Полвека с тех пор пролетело, наверно, И море воды утекло. Теперь не в почете такая работа, Другие пришли времена... В тот ветренный вторник мы вышли из порта Удачу ловить по волнам. И бог нам послал беззащитный кораблик, А дьявол не дал им уйти. Рубили в труху абордажные сабли Любого на нашем пути. Сверкали монеты серебряным блеском И каждый был страшно богат. Но к ночи наткнулся на нас королевский Стопушечный грозный фрегат. Мы бились отважно, мы были храбрее, Но день был, похоже, не наш... В предутренней дымке был вздернут на рее Прославленный мой экипаж. У слуг королевы к бродяге-пирату Пощады не сыщешь, но те Решили иначе и сам губернатор Вручил мне корсарский патент. Свободный разбойник на службе закона - Я стал беспощадней и
...Ещё
Старому пирату посвещается...
Мне душно сегодня в роскошных хоромах, Как будто в гробу золотом... Плесните-ка в кружку ямайкского рому И я раскажу вам о том, Как пили с командою в этой таверне Мы, славя свое ремесло. Полвека с тех пор пролетело, наверно, И море воды утекло. Теперь не в почете такая работа, Другие пришли времена... В тот ветренный вторник мы вышли из порта Удачу ловить по волнам. И бог нам послал беззащитный кораблик, А дьявол не дал им уйти. Рубили в труху абордажные сабли Любого на нашем пути. Сверкали монеты серебряным блеском И каждый был страшно богат. Но к ночи наткнулся на нас королевский Стопушечный грозный фрегат. Мы бились отважно, мы были храбрее, Но день был, похоже, не наш... В предутренней дымке был вздернут на рее Прославленный мой экипаж. У слуг королевы к бродяге-пирату Пощады не сыщешь, но те Решили иначе и сам губернатор Вручил мне корсарский патент. Свободный разбойник на службе закона - Я стал беспощадней и злей. Дрожали матросы чужих галеонов При виде моих кораблей. Их кости на дне, средь медуз и кораллов Их души нырнули во тьму... А мне стал наградой мундир адмирала И рыцарский титул к нему. Налейте душистого рому, налейте! Я словно опять молодой! Взгляните на море. Сияет на рейде Мой флагман волшебной звездой. Подайте мне шпагу! Подайте фуражку! Я друга приветствовать рад! Он знает, что пьяный седой старикашка В душе, как и прежде, пират.
БРИГАНТИНА Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... Капитан, обветренный, как скалы, Вышел в море, не дождавшись нас... На прощанье подымай бокалы Золотого терпкого вина. Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют. Так прощаемся мы с серебристою, Самою заветною мечтой, Флибустьеры и авантюристы По крови, упругой и густой. И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза. В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою. Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса...
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин И коль хоть одна на борту – то фрегат не жилец, С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан, Другую он вряд ли когда-то повел под венец.
Влюблялись в него сеньорины и леди, так что же? Он был и красив, и силен, гнул дублоны в руке, Но был океан ему всех леди мира дороже, И, чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берет верх природа, Наш юнга влюбился и где-то в Сиуте убег. И взяли мы нового на борт за час до отхода, И вышел в дежурство фрегат: «Добрый путь, с нами Бог!».
Был тонок он, как колосок, и невысок, а голосок нам песней швы сердец, как швы бортов, промажет. Пусть плохо знал он такелаж – душой моряк, а значит, наш, И экипаж ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане, Смотри-ка, на флаге и череп, и крест из костей. «Ну, что же, - сказал капитан, - вновь удача сама м
...Ещё
Рассказ подвыпившего бомбардира
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин И коль хоть одна на борту – то фрегат не жилец, С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан, Другую он вряд ли когда-то повел под венец.
Влюблялись в него сеньорины и леди, так что же? Он был и красив, и силен, гнул дублоны в руке, Но был океан ему всех леди мира дороже, И, чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берет верх природа, Наш юнга влюбился и где-то в Сиуте убег. И взяли мы нового на борт за час до отхода, И вышел в дежурство фрегат: «Добрый путь, с нами Бог!».
Был тонок он, как колосок, и невысок, а голосок нам песней швы сердец, как швы бортов, промажет. Пусть плохо знал он такелаж – душой моряк, а значит, наш, И экипаж ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане, Смотри-ка, на флаге и череп, и крест из костей. «Ну, что же, - сказал капитан, - вновь удача сама мне… корсара послала! Наверх все, сто тысяч чертей!»
Но ошибался капитан, два дня две ночи по пятам За ним мы шли в тумане тихою пантерой. И вот развязка и к концу стоим борт в борт, лицом к лицу, И будет бой, и значит будут им галеры.
Для нас рукопашная – это привычное дело, Но жарким был бой и рубился пират в две руки. Тогда и меня, видишь шрам, чья-то шпага задела, Но я расплатился на месте – претят мне долги.
И наш капитан в самой гуще, с ним справится, где там! Они ведь с удачею были друг другу верны. Рубился с тремя он, когда кто-то там из мушкета Решил и его угостить с трех шагов со спины.
Не шпага! Пуля, вот в чем суть! Три шага – это тоже путь, И не дождалась пуля с капитаном встречи. Да, в этом суть – три шага – путь! Его закрыла чья-то грудь… Вот так мы юнгу потеряли… в этой сечи….
А после простились. Друзьям и тем, кто любимы… Как есть отписали, погиб, помня, веря, любя… И залпами с ромом усопшим воздали долги мы, Чтоб в следующий раз помянули, быть может, тебя.
Был юнга, как брат мне, как жить дальше с вечной виною? Кому отписать? И нашёл я в его рундуке С пометкой конверт: «Вскройте, если вдруг что-то со мною», Для нашего брата нет странного в этой строке.
Я вскрыл и стоял, будто кнехт, и не вымолвить слова… Стоял и не верил, а в сердце тайфуны и мгла: «Не Виком зовут, мол, меня - моё имя Виола. Простите, но, мол, по-другому никак не могла!
Всегда семь футов кораблю! А я люблю, ну, хоть в петлю! Так извините за обман, не по злобе я! Пусть будет счастлив капитан, я же не любить его и там, На небесах и в преисподней не сумею!»
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин, И коль хоть одна на борту - пропадут моряки. С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан, Напился в тот день и плакал… должно быть с тоски.
Морскою гладью опьяненный В порту стоит корабль мой, Как рыцарь в латы облаченный, Как чайка в небе над водой. Он думает о жизни редко, Он делает ее сейчас И ждет он только ветра, Который ему волю даст. Я мчусь к нему во весь опор И думаю о том, как будет нам легко вдвоем, Как покарим мы расстоянья, Найдем что ищем там в дали И будем верными друзьями, Какие б не случились дни. И вот на палубе родной стою с уверенностью я, Смотрю вперед и вижу волны манящие меня. Еще минута и ветер долгожданный Окутал паруса, вдохнул в них жизнь, Повлек нас на просторы океанов где шепчет сладкий бриз.
Когда над мачтой реет
черный флаг,
Нам не престало
тосковать по суше,
Там есть закон –
пирата вечный враг,
Там не хватало в
детстве нам игрушек.
Там нас не ждут ни
мать и ни жена,
Там нам совсем и
никогда не рады,
Там нашей жизни
гордая цена –
За наши головы
назначены награды.
Когда над мачтой реет
черный флаг
Играет лунный блик
на бронзе пушек,
Любой корабль на
море – это враг
И тут уже совсем не
до игрушек.
Пусть нас не ждут ни
мать и ни жена,
И пусть итог всей
нашей жизни – рея,
Её мы , братцы,
проживем сполна,
Пока на нашей мачте
«роджер» реет!
Комментарии 13
Старому пирату посвещается...
...ЕщёМне душно сегодня в роскошных хоромах,
Как будто в гробу золотом...
Плесните-ка в кружку ямайкского рому
И я раскажу вам о том,
Как пили с командою в этой таверне
Мы, славя свое ремесло.
Полвека с тех пор пролетело, наверно,
И море воды утекло.
Теперь не в почете такая работа,
Другие пришли времена...
В тот ветренный вторник мы вышли из порта
Удачу ловить по волнам.
И бог нам послал беззащитный кораблик,
А дьявол не дал им уйти.
Рубили в труху абордажные сабли
Любого на нашем пути.
Сверкали монеты серебряным блеском
И каждый был страшно богат.
Но к ночи наткнулся на нас королевский
Стопушечный грозный фрегат.
Мы бились отважно, мы были храбрее,
Но день был, похоже, не наш...
В предутренней дымке был вздернут на рее
Прославленный мой экипаж.
У слуг королевы к бродяге-пирату
Пощады не сыщешь, но те
Решили иначе и сам губернатор
Вручил мне корсарский патент.
Свободный разбойник на службе закона -
Я стал беспощадней и
Старому пирату посвещается...
Мне душно сегодня в роскошных хоромах,
Как будто в гробу золотом...
Плесните-ка в кружку ямайкского рому
И я раскажу вам о том,
Как пили с командою в этой таверне
Мы, славя свое ремесло.
Полвека с тех пор пролетело, наверно,
И море воды утекло.
Теперь не в почете такая работа,
Другие пришли времена...
В тот ветренный вторник мы вышли из порта
Удачу ловить по волнам.
И бог нам послал беззащитный кораблик,
А дьявол не дал им уйти.
Рубили в труху абордажные сабли
Любого на нашем пути.
Сверкали монеты серебряным блеском
И каждый был страшно богат.
Но к ночи наткнулся на нас королевский
Стопушечный грозный фрегат.
Мы бились отважно, мы были храбрее,
Но день был, похоже, не наш...
В предутренней дымке был вздернут на рее
Прославленный мой экипаж.
У слуг королевы к бродяге-пирату
Пощады не сыщешь, но те
Решили иначе и сам губернатор
Вручил мне корсарский патент.
Свободный разбойник на службе закона -
Я стал беспощадней и злей.
Дрожали матросы чужих галеонов
При виде моих кораблей.
Их кости на дне, средь медуз и кораллов
Их души нырнули во тьму...
А мне стал наградой мундир адмирала
И рыцарский титул к нему.
Налейте душистого рому, налейте!
Я словно опять молодой!
Взгляните на море. Сияет на рейде
Мой флагман волшебной звездой.
Подайте мне шпагу! Подайте фуражку!
Я друга приветствовать рад!
Он знает, что пьяный седой старикашка
В душе, как и прежде, пират.
БРИГАНТИНА
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас...
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
Рассказ подвыпившего бомбардира
...ЕщёНе раз повторял капитан, что все беды от женщин
И коль хоть одна на борту – то фрегат не жилец,
С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан,
Другую он вряд ли когда-то повел под венец.
Влюблялись в него сеньорины и леди, так что же?
Он был и красив, и силен, гнул дублоны в руке,
Но был океан ему всех леди мира дороже,
И, чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берет верх природа,
Наш юнга влюбился и где-то в Сиуте убег.
И взяли мы нового на борт за час до отхода,
И вышел в дежурство фрегат: «Добрый путь, с нами Бог!».
Был тонок он, как колосок, и невысок, а голосок нам песней
швы сердец, как швы бортов, промажет.
Пусть плохо знал он такелаж – душой моряк, а значит, наш,
И экипаж ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане,
Смотри-ка, на флаге и череп, и крест из костей.
«Ну, что же, - сказал капитан, - вновь удача сама м
Рассказ подвыпившего бомбардира
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин
И коль хоть одна на борту – то фрегат не жилец,
С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан,
Другую он вряд ли когда-то повел под венец.
Влюблялись в него сеньорины и леди, так что же?
Он был и красив, и силен, гнул дублоны в руке,
Но был океан ему всех леди мира дороже,
И, чуть подлатавшись, фрегат исчезал вдалеке.
Но как-то, такое бывает, берет верх природа,
Наш юнга влюбился и где-то в Сиуте убег.
И взяли мы нового на борт за час до отхода,
И вышел в дежурство фрегат: «Добрый путь, с нами Бог!».
Был тонок он, как колосок, и невысок, а голосок нам песней
швы сердец, как швы бортов, промажет.
Пусть плохо знал он такелаж – душой моряк, а значит, наш,
И экипаж ему поможет с такелажем.
Два месяца скуки, но вот чей-то парус в тумане,
Смотри-ка, на флаге и череп, и крест из костей.
«Ну, что же, - сказал капитан, - вновь удача сама мне…
корсара послала! Наверх все, сто тысяч чертей!»
Но ошибался капитан, два дня две ночи по пятам
За ним мы шли в тумане тихою пантерой.
И вот развязка и к концу стоим борт в борт, лицом к лицу,
И будет бой, и значит будут им галеры.
Для нас рукопашная – это привычное дело,
Но жарким был бой и рубился пират в две руки.
Тогда и меня, видишь шрам, чья-то шпага задела,
Но я расплатился на месте – претят мне долги.
И наш капитан в самой гуще, с ним справится, где там!
Они ведь с удачею были друг другу верны.
Рубился с тремя он, когда кто-то там из мушкета
Решил и его угостить с трех шагов со спины.
Не шпага! Пуля, вот в чем суть! Три шага – это тоже путь,
И не дождалась пуля с капитаном встречи.
Да, в этом суть – три шага – путь! Его закрыла чья-то грудь…
Вот так мы юнгу потеряли… в этой сечи….
А после простились. Друзьям и тем, кто любимы…
Как есть отписали, погиб, помня, веря, любя…
И залпами с ромом усопшим воздали долги мы,
Чтоб в следующий раз помянули, быть может, тебя.
Был юнга, как брат мне, как жить дальше с вечной виною?
Кому отписать? И нашёл я в его рундуке
С пометкой конверт: «Вскройте, если вдруг что-то со мною»,
Для нашего брата нет странного в этой строке.
Я вскрыл и стоял, будто кнехт, и не вымолвить слова…
Стоял и не верил, а в сердце тайфуны и мгла:
«Не Виком зовут, мол, меня - моё имя Виола.
Простите, но, мол, по-другому никак не могла!
Всегда семь футов кораблю! А я люблю, ну, хоть в петлю!
Так извините за обман, не по злобе я!
Пусть будет счастлив капитан, я же не любить его и там,
На небесах и в преисподней не сумею!»
Не раз повторял капитан, что все беды от женщин,
И коль хоть одна на борту - пропадут моряки.
С единственной той, что зовется Удачей, обвенчан,
Напился в тот день и плакал… должно быть с тоски.
Корабль
Морскою гладью опьяненный
В порту стоит корабль мой,
Как рыцарь в латы облаченный,
Как чайка в небе над водой.
Он думает о жизни редко,
Он делает ее сейчас
И ждет он только ветра,
Который ему волю даст.
Я мчусь к нему во весь опор
И думаю о том, как будет нам легко вдвоем,
Как покарим мы расстоянья,
Найдем что ищем там в дали
И будем верными друзьями,
Какие б не случились дни.
И вот на палубе родной стою с уверенностью я,
Смотрю вперед и вижу волны манящие меня.
Еще минута и ветер долгожданный
Окутал паруса, вдохнул в них жизнь,
Повлек нас на просторы океанов где шепчет сладкий бриз.
черный флаг,
Нам не престало
тосковать по суше,
Там есть закон –
пирата вечный враг,
Там не хватало в
детстве нам игрушек.
Там нас не ждут ни
мать и ни жена,
Там нам совсем и
никогда не рады,
Там нашей жизни
гордая цена –
За наши головы
назначены награды.
Когда над мачтой реет
черный флаг
Играет лунный блик
на бронзе пушек,
Любой корабль на
море – это враг
И тут уже совсем не
до игрушек.
Пусть нас не ждут ни
мать и ни жена,
И пусть итог всей
нашей жизни – рея,
Её мы , братцы,
проживем сполна,
Пока на нашей мачте
«роджер» реет!
Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4 ПираткаГусеваАлена
Ах, любимый, оставь уговоры,
/* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Table Normal"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Ti...ЕщёМне бы в море, да шхуну свою,
Компас, карт бы истрепанных пару,
Судна грабить в неравном бою.
Тот, кто скажет, что мне здесь не место –
С моей палубы вылетит враз.
По пиратским законам, конечно,
Он к акулам бы мог и попасть.
Ветер в спину. По курсу левее!
Чёрный флаг незаметен во мгле.
Нет пиратской команды храбрее…
Не пора ли взрослеть только мне…
Ах, любимый, оставь уговоры,
Мне пираткой пристало лишь быть.
Так и быть, поступай ко мне юнгой,
Тряпку в руки - и палубу мыть!..
Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4 ПираткаГусеваАлена
Ах, любимый, оставь уговоры,
/* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Table Normal"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-ansi-language:#0400; mso-fareast-language:#0400; mso-bidi-language:#0400;}Мне бы в море, да шхуну свою,
Компас, карт бы истрепанных пару,
Судна грабить в неравном бою.
Тот, кто скажет, что мне здесь не место –
С моей палубы вылетит враз.
По пиратским законам, конечно,
Он к акулам бы мог и попасть.
Ветер в спину. По курсу левее!
Чёрный флаг незаметен во мгле.
Нет пиратской команды храбрее…
Не пора ли взрослеть только мне…
Ах, любимый, оставь уговоры,
Мне пираткой пристало лишь быть.
Так и быть, поступай ко мне юнгой,
Тряпку в руки - и палубу мыть!..