Да уж, что-то никак не можем обнаружить никакой измордованности русского крестьянства, всегда и всеми презрительно именуемого крепостным. То есть как бы рабами.

И чем же раб наиболее отчетливо всегда отличался от свободного?

Известно чем: рабовладелец всегда имел права на телесное соитие со своими рабынями.

Потому, дабы исследовать — что же все-таки на самом деле представляло собой крепостное право, следует задаться вопросом: а как у нас обстояло дело с возможным в те времена подобием «первой брачной ночи» в странах Западной Европы?

Ответ в сущности Отечественной войны 1812 года, когда лишь за месяц сидения в Москве войска французов от рук безоружных подмосковных крестьян потеряли более 30 тыс. солдат. Сколько сотен тысяч солдат революционной Франции они, только лишь под ударами «навозных вил», потеряли до этого и после этого, если до Бородино добралось не более полутора сотен интервентов, а обратно через Неман перешло лишь несколько тысяч обмороженных «шер ами», то есть шаромыжников, из числа некогда Великой армии неприятеля?

С самого первого дня вторжения к нам шестисоттысячного воинства врага и дня не проходило без потерь десятков, сотен и даже тысяч вражеских солдат на нашей территории. И это в тот момент, когда наша армия, вообще-то предназначенная для защиты мирного населения своей страны от вторжения неприятельских войск, полностью бездействовала:

Мы долго молча отступали:

Досадно было — боя ждали.

Боя, после которого, в полной независимости от его исхода, можно будет в полон к неприятелю сдать и столь ненавистную масонам обеих армий православную столицу русских — Москву. Сдать неожиданно: вместе с ее святынями, позволив предать их мерзости запустения. А тогда главнокомандующие обеих армий: масоны Кутузов и Наполеон, а также сам российский император Александр I, масон же, провозгласят общее замирение всех воюющих в ту пору стран и объединят их под общим руководством Наполеона Бонапарта. Ведь именно его, императора от братства Луксор, и должны были в тот момент объявить мировым диктатором. И именно он мировой масонской закулисой, как и несколько ранее до того Петр, был подготовляем для принятия на себя титула антихриста. То есть лжехриста.

Но никто, судя по всему во исполнение вышеуказанных действий, особых зверств на территории проживания русского человека творить в ту пору вовсе и не намеревался. Ведь врывавшиеся в западнорусские селения мародеры вели себя точно так, как вели они себя несколько ранее — в захвачиваемых ими странах Запада.

Но у них захватчикам полагалось творить все. Ведь отдавание чести их девиц там считалось делом вполне естественным и никто против этого не выступал. Ведь не выступал же никто в тех рядовых и чуть ли ни повседневных «случаях», когда выданная замуж невеста, вместо законного своего супруга, в момент расставания со своей невинностью, обязана была, по их законам, сожительствовать с господином, в чьих рабах числилась эта так сказать «свободная» жительница этого «белого» континента?

А в Чухонии, о чем свидетельствует голландец Витсен, такое право застало и петровские времена:

«…здесь еще действует древнее право хозяина на первую ночь невесты»[1].

Так что если у них, на Западе, подобное сходило с рук, будучи даже узаконенным, то уже у нас такой номер не проходил. Мы, за честь своих девиц, что резко менталитет русского человека отделяет от менталитета Запада, оказывали в подобных же ситуациях слишком серьезное сопротивление. Сами же девицы, в момент безвозмездной передачи нашими войсками наших территорий врагу, вели себя много иначе, чем фрейлины Запада — у нас нет такой западной привычки: отдаваться не по любви, но по прихоти насильника. Потому путь врага был устлан трупами. Трупами, что и понятно, с обеих сторон: война с самого первого дня приняла характер народной.

И здесь в поведении русских людей ничего особо нового не прослеживается. Ведь если на Западе прелюбодеяние поддерживается даже их законами, например, «правом первой брачной ночи», то уже в наших законах, являющихся неотъемлемой частью сводов правил, взятых из жизни по Евангелию, такая вольность является преступлением и наказывается вполне сурово. Ведь законная супруга этого господина может вполне обоснованно подать в суд на своего мужа, уличенного в измене, после чего может выходить замуж повторно. Он же, после случившегося, жениться права не имеет: ни один священник уличенного прелюбодея, если его, уличенного, отвергла после этого и жена, венчать повторно не будет! И его естественным путем, после случившегося, на Святой Руси является лишь дорога в монастырь… В противном случае — он преступник рецидивист, за что и ответит соразмерно своим преступлениям.

Так что просто животные порядки заграницы, где богачи буквально узаконивали свои права на беззаконие, лишь подтверждают, что их религией никогда не являлось Христианство, основной свод законов которого, Евангелие, прелюбодеяние среди своих приверженцев наотрез отвергает. Потому порядки святоотеческие — наши — от их диких порядков отстоят достаточно далеко.

И в отличие от ныне изобретаемых версий по истории, нам всегда было ясно, что лишь на Руси может существовать настоящий порядок. И исключительно в силу нашей ментальности, полностью основанной на Православии.

У них же человек человеку всегда был волком. Потому право богатого на безчестье невесты бедняка у них являлось законом. Потому приход иноземного войска, грабившего и насиловавшего все что шевелится, для них тоже — норма поведения над завоеванными: «Горе побежденным»!

И если облеченный властью или имеющий деньги человек у них имел право обтирать ноги обо всех остальных, то вот какова участь в странах Запада всех этих несчастных «остальных». Вот как, например, в середине XVIII в. поживал «свободный» немец:

«Горожане, даже не работающие непосредственно в рудниках, приветствовали друг друга словами “gluckauf” (“Счастливо выбраться наверх!”). Несчастные случаи в рудниках и гибель шахтеров были постоянными спутниками рудокопов, получавших мизерную плату за свой поистине каторжный труд. Недельный заработок рудокопа был 18–27 грошей, из которых несколько грошей уходило еще на свечи для шахты, которые рабочий приобретал за свой счет»[2].

Ломоносов, попав в это царство безпросветного примитивизма, просто не мог не обратить внимания на:

«…черты отсталости иностранной техники, которые она влачила за собой как наследие неизжитого средневековья»[3].

То есть такой дремучести с использованием механизмов, что даже масон Ломоносов не может не сообщить, на Руси в ту пору не отмечалось.

«В своих “Первых основаниях металлургии” Ломоносов вспоминал виденных им в Саксонии “малолетних ребят”, которые, “несмотря на нынешнее просвещение, еще служат на многих местах вместо толчейных мельниц”, то есть толкут и растирают насыщенную серой и сурьмой руду. Тогда как, замечает Ломоносов, легко было бы сделать для этого механические приспособления наподобие мельниц: “для лучшего ускорения работы и для сбережения малолетних детей, которые в нежном своем возрасте тяжкою работою и ядовитой пылью здоровье тратят и на всю жизнь себя увечат”… Чем дольше жил Ломоносов за границей, тем отчетливей видел он повсюду проявления косности, невежества, нищеты и рабства»[4].

Но у немцев были еще только цветочки той самой западной цивилизации, которую столь упорно хотел усадить на тело России Петр. Ведь и во всех иных даже самых теперь наиболее расхваливаемых странах Запада их пещерный примитивизм распространял и пещерные порядки:

«…в той самой “цивилизованной” Британии всего двести пятьдесят лет назад шотландские шахтеры работали в рабских железных ошейниках, а за кражу вешали детей лет 12–14»[5].

А вот в каких домах, в сравнении с домами наших русских крестьян, жили шотландцы:

«английский путешественник, Роберт Бремнер, в своей книге “Экскурсии по России”, изданной в 1839 г., писал, что “Есть области Шотландии, где народ ютится в домах, которые русский крестьянин сочтет негодными для своей скотины”»[6].

Вот вам и крепостной…

Но и в самой Англии борьба с «перенаселением» велась никак не менее кровожадно. Вот чем отмечен там момент поворота к этому самому их сегодняшнему «прогрессу», когда, по их же выражению, «овцы съели людей»:

«Крестьяне, лишенные земли, превратились в пауперов-нищих, согласных работать на капиталистических предприятиях за гроши, лишь бы не сдохнуть с голоду. Тех, кто не хотел работать на новых хозяев и продолжал бродяжничать, казнили безжалостно. Англичане в пору первоначального накопления вешали детей за украденную булку…[7]»

Так что в «старой доброй» Англии при убийствах с их точки зрения «воров» законы не скупились.

Законы Турции все в те же времена ничем особым от общеевропейских не отличались:

«В Цареграде воровства и мошеньчества отнюдь не слышать: там за малое воровство повесят»[8].

То есть размер украденного власти даже не интересует. Таким образом выясняется, что и на восточную часть тех времен Европы распространялось убийство за самое малое правонарушение.

Однако ж и сами судьи при этом находились в большом страхе:

«А кой у них судья покривит или что мзды возмѣт, так с него кожу и здеруть да, соломою набив, в судейской полатѣ и повесят»[9].

Так что их плана «правосудию» за малое несоблюдение законов судьями следовала кара для иных нашей стран обыкновенная — сдирали с живого кожу и, набив соломой, вешали.

Все то же наблюдается в рассматриваемые нами времена и по всей их «просвещенной» Западной Европе. Вот, например, как удивляется нашей русской с их точки зрения «пещерности» тех времен законов шведский священник Седерберг:

«…воровство строго запрещается в России, однако ж ни одного вора не вешают, как бы велика ни была его кража»[10].

То есть шведский священник сильно сетует на такого вот рода безобразие в законодательстве этой сиволапой с его точки зрения России, где даже взрослого вора повесить ну никак не желают. В то время как у них самих вздергивают за украденную булочку даже ребенка.

И вот где лежат истоки их жизнеустроения, столь выглядящего для нас непривычным. Ведь Запад принято теперь только расхваливать на все лады:

«В царствование Генриха Восьмого (1509–1547) более 72 тысяч человек (около 2,5% всего населения страны) было казнено за “бродяжничество и воровство”… эти “бродяги и воры” — согнанные с земли крестьяне…

И стратегическая задача была выполнена — созданы огромные поместья “нового типа”, где на чужой земле работали наемные батраки (До сих пор в Англии более 95% тех, кто непосредственно работает на земле — арендаторы)»[11].

Не размягчились их нравы и к «просвещенному» XIX веку:

«…по тогдашним британским законам смертная казнь полагалась по 69 статьям уголовного кодекса, в том числе за кражу любой собственности стоимостью больше 6 пенсов, и за действия, которые мы сейчас назвали бы “мелким хулиганством”, а тогдашний британский закон называл иногда “угрозой общественному спокойствию” [ну это вновь фем — уже в XIX веке! — А.М.]. Само представление о том, кто такой “преступник” и “уголовник”, весьма своеобразно в государстве, где 20-летнего парня могут приговорить к смертной казни за то, что он украл овцу (стоимостью в шиллинг, то есть в 12 пенсов), чтобы сварить бульон умирающему отцу; где девушку 16 лет, дочь боевого офицера, погибшего в Индии, публично секут плетьми и приговаривают к 25 годам каторги…

Парень не взошел на эшафот только потому, что его отправили в Австралию (его отец тем временем умер, так и не поев перед смертью горячего).

А его будущая жена, совсем молоденькая девушка, офицерская дочь, попадается на том, что вместе с двумя подружками украла у богатой старухи шаль стоимостью 10 пенсов. Девушки умоляют судей снизойти к ним: всем трем, дочерям вполне почтенных, но умерших родителей, стало буквально нечего есть. Они не могли найти никакую работу и несколько дней до “преступления” слонялись по улицам без кола и без двора, не имея и куска хлеба. “Порядочные девушки работают! — обрывают их присяжные, и их вердикт звучит: — Виновны по всем пунктам!” Судья буквально набрасывается на девушек, стучит на них кулаком и ведет себя так, словно к нему привели самых страшных рецидивистов со всей Англии, а не перепуганных голодных девчушек. Единственное, о чем спорят судьи и присяжные: украли они на десять пенсов и подлежат смертной казни! Но, с другой стороны, их трое… Значит, каждая украла всего на три и три десятых пенса, так? Значит надо не казнить, надо избрать другое наказание. Только эта формальная логика, а вовсе не объяснение их обстоятельств спасает девушкам жизнь[12]»[13].

Таковы их нравы. И не окажись у них на тот момент уймы незаселенных территорий, передушили бы другу дружку почище всяких фем — лишь пользуясь своими законами якобы самыми среди всех иных передовыми: конституцией.

«Вот что пишет о рабочих в современной Пушкину Англии английский историк Гиббенс в исследовании “Английские социальные реформы”:

“Рабочих морили голодом, и часто они состязались из-за корма с хозяйскими свиньями. Они работали в сутки шестнадцать и восемнадцать часов и даже больше. Иногда они пытались бежать. Поймав, их приводили на фабрику и заковывали в цепи. Они носили свои цепи во время работы, носили их день и ночь.

Заковывали в цепи даже девушек, подозревавшихся в намерении сбежать с фабрики. Во всех отраслях английской промышленности мы находим те же ужасные условия. Всюду, в Ланкашире, Иоркшире, Шеффильде царили необузданное рабство, жестокость, порок, невежество.

В 1842 году было констатировано, что большая часть рудокопов не имеет и тринадцати лет. Они часто оставались в шахтах целую неделю, выходя на свет только в воскресенье. Женщины, девушки и дети перетаскивали уголь в вагончиках, ползая на коленях в сырых подземельях.

Выбившись из сил, эти несчастные работали совершенно голые”»[14].

Однако ж смена вопиющего примитивизма внедряемыми новшествами рядового «свободного» англичанина тоже радовала не особо. Ведь использование 13-летних детей на их добровольной каторге — еще не придел. Вот как на деле выглядел их старо-добро-английский «прогресс»:

«…произошел “промышленный переворот” — в производстве начали применяться машины. Один человек теперь мог наткать столько ткани, сколько раньше ткали несколько десятков. Ребенок лет восьми теперь мог работать там, где еле справлялся взрослый мужчина»[15].

И что ж вы думаете, в свете данных технических новшеств теперь ввели у себя в обиход представители этой старой как западный мир и такой же просто до убийственности «доброй» Англии?

«Жутковатая деталь — на многих фабриках специально использовали станки, приспособленные к росту ребенка…»[16]!!!

Так что этот их просто сумасшедший по нашим русским меркам мир губила и погубит выгода (эти нравы сегодня пытаются привить и нам). Ведь как только эти культуртрегеры смекнули, что с работой на усовершенствованных станках справится и ребенок, так тут же и оборудовали этот станок исключительно: лишь для ребенка!










[1] Витсен Николас. Путешествие в Московию. Symposium. СПб., 1996. С. 43.

[2] Морозов А. Ломоносов. «Молодая гвардия». М. 1961. С. 175.

[3] Там же, с. 180.

[4] Там же.

[5] Бушков А. Россия, которой не было. ОЛМА-ПРЕСС. ОАО ПФ «Красный пролетарий». М., 2005. С. 535.

[6] (81) Фонвизин Д.И. во Франции
[7] Калашников М. Геноцид русского народа. Что может нас спасти. «Яуза». М., 2005. С. 15.

[8] Лукьянов И. Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701–1703). «Наука». М., 2008. Л. 53–54.

[9] Там же, л. 60–61.

[10] Седерберг Г. Бывшего полкового священника, магистра Генриха Седерберга, заметки о религии и нравах русского народа, во время пребывания его в России с 1709 по 1718 год. Цит. по: Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 2. М. С. 27.

[11] Бушков А. Россия, которой не было. ОЛМА-ПРЕСС. ОАО ПФ «Красный пролетарий». М., 2005. С. 536.

[12] А. Где ты, рай? М., 1989.

[13] Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008. С. 219–220.

[14] Башилов Б. История русского масонства. Выпуск 14-й и 15-й. Масонские мифы о петербургском периоде Русской истории. Пушкин и масонство. «Русло». М., 1995. С. 88–89.

[15] Буровский, с. 222.

[16] Там же.