Эти стены, эти двери, даже эти лица не изменились с той далёкой поры. Каждый сантиметр этого нестареющего замка был таким же, как и много лет назад. И теперь, когда бывшие мародёры снова собрались вместе, замок приобрёл ту же атмосферу, что и раньше. Почти ту же. После выпуска каждого из этой компании прошло уже много лет, и, несмотря на то, что они снова собрались вместе, по сути дела, былых мародёров не осталось. И не столько они изменились внешне, сколько внутренне. Изменились все, кроме вечно-молодого Джорджа-Рапиры. Казалось, что улыбка никогда не сойдёт с его лица, а блеск в глазах не угаснет. Хотелось бы в это верить, ведь только он продолжал жить спокойной размеренной жизнью, нераздельно связанной с Хогвартсом.  У других же жизнь протекала не так безоблачно. Например, Николетта Эванс, ставшая директором Шармбатона и живущая сейчас счастливой жизнью, успела потерять дом, мужа, веру… И нельзя понять, по её счастливому лицу, что на своём жизненном пути она повидала столько преград. Нельзя понять никому, кроме тех, кто видел её раньше, кто раньше видел её глаза. Они потускнели, но не так сильно, как у Джеймса. Джеймса, пожалуй, больше всех покалечила жизнь. Всё тело его было испещрено шрамами, напоминающими о битвах. Когда-то он мирно жил с Никой, у них была чудесная семья и всё шло прекрасно, до одного момента. До рокового пожара.  С тех пор, как Джеймс ушёл, они ни разу не виделись. А сегодня они наконец-то встретятся. Вчетвером: Ника, Джеймс, Джордж и Сизрол. Да, старине Сизролу тоже досталось от жизни. После Хогвартса он закончил 3 университета, а после заступил на высший государственный путь. У него было всё: здоровая и дружная семья, огромный дом, высокооплачиваемая работа. Но сколько он потратил на всё это сил. Постоянные дела, политические интриги, войны. Всё, что не касалось простых жителей, касалось его. Но сейчас, когда друзья собрались вместе, почему бы спокойно не… Попить чай? Сизрол постучал в дверь кабинета и, подождав пару секунд, вошёл. В нос ударил резкий запах алкоголя. Возможно, коньяка. Было несколько душно, не мешало бы проветрить помещение. Сизрол не подал виду. Он оглядел кабинет: было достаточно темно, источниками тусклого света служили зажжённый камин и свеча, стоявшая на столике рядом с креслом. Какие-то магические принадлежности, целью которых было выявление чего-то зловредного, были поставлены в каждом углу этого мрачного помещения. Среди груд странных вещей и книг, Сизрол заметил взъерошенные волосы Джеймса, сидевшего в кресле. — Здравствуй, Джеймс. Мы с Джорджем решили заглянуть к тебе на чашечку чая. Не знаю, конечно, что предпочитают остальные, но я пью каркаде. И, поскольку я захватил с собой мешочек, мы все предпочитаем каркаде.

Её глаза заметно потускнели с последней их встречи, а сейчас с ними творилось что-то странное: словно варилось и перемешивалось густое зелье из нескольких оттенков зеленого. Ярко—изумрудный, сероватый, почти черный... Поэтому она ничего не видела перед собой и шагала автоматически Зато отчетливо просматривалась мысль: сейчас она снова увидит человека своей жизни. Сначала счастливой, затем мучительной, стремительной, практически бесчувственной... и только последние месяцы более спокойной. Они оба были сломлены и совершали огромные ошибки, из-за которых мучаются до сих пор. Ника хотела одного — прекратить это. Неужели страданий этих лет не хватит для искупления грехов друг перед другом и перед справедливостью? Поздно не бывает, бывает — уже не нужно. Неужели правильнее будет продолжать мучения? Вот и дверь. Каким она его увидит? Главное, что он жив. Волнение живет с первого курса в мозгу девочки, девушки, женщины. Его отчаянные рискованные поступки, как, например, врезаться на всей скорости в башню на метле, попасть в автомобильную аварию, несколько раз чуть не умирать и возвращаться домой с ранениями, вызывали желание умереть самой, спрыгнуть на скалы, заблудиться в лесу. А на что он будет готов, когда половина человека уничтожена? Если он жив и способен на общение, значит что-то ещё осталось. Я хочу спасти его или хотя бы забрать его боль и успокоить. Чтобы он не считал меня виноватой, чтобы я не считала виноватым в чем-то его, чтобы мы не были виноваты оба и снова могли спокойно общаться. Со всеми Мародерами. Первый год Ника провела во тьме, где не было ни лучика надежды на то, что она выживет и станет той, что раньше. Она не понимала, что произошло между ней и мужем. Знала только, что они оба сломались, оба развернулись спиной друг к другу, что и добило раздраженное состояние. Они мало виделись, они слышали друг о друге из чужих уст, переставали доверять и не пытались разбираться, а после того, как всё проблемы поглотил пожар, разбираться стало не в чем. Но люди оставались со своими ноющими от боли душами, и кричать они не могли, и забыли, как плакать. Разрывающая и огромная, как вселенная, пустота. Она останется, даже когда пройдет много лет и при любом воспоминании о первой половине жизни будет сводить с ума, прожигать, пока не убьет, остановит сердце. И тогда тела разобьются на осколки, а люди даже не почувствую боли, потому что пустота заглушит её. Как она выжила? Чем занималась всё это время? Сначала была с отцом-пиратом и удивительно, что ни разу за путешествие не бросилась за борт. Хотя хотела и даже пыталась: её подхватили в последний момент. За это время она сильно похудела. Затем в Америке состояла в руководстве крупной шпионской сети. После ее ждала Герония - королевство, где на тот момент умирал от болезни брат короля. Ей удалось спасти его с помощью магического зелья и стать в том краю целительницей. Она помогала простым и богатым людям, сидела у постели умирающего короля Ллойди и не раз давала советы его сыну — Александру. Потом судьба занесла Нику во Францию, где на данный момент она и остановилась, став директором Академии Магии.  В Геронии обнаружилась Эльва. Она жива, так же светла, стала еще умнее и не потеряла свою любознательность. И у нее родился сын в Германии, которому досталась фамилия матери: брак был неудачным и после развода родители мальчика поддерживали лишь поверхностный контакт. Подходя, Николетта заметила скрывающуюся за дверью спину Сизрола, с которым не так давно сидела в Большом Зале на Святочном балу. Интересно, Джордж уже там, или придёт следом? Женщина стояла перед дверью, кажется, целую вечность. Сначала хотелось просто дёрнуть ручку и войти, но, задержавшись, она уже не могла это сделать. Приподнятая рука сильно тряслась, как и сердце, будто подкинутое в воздух и замеревшее там перед падением. Ника отошла на шаг и, повернувшись спиной, закрыла глаза. Стоит ли? К горлу поступал ком и начинала кружиться голова от чего—то. Нет. Мародёры. Гриффиндор. Она войдет. Раздался стук, дверь открылась. На пороге кабинета стояла рыжеволосая женщина в лёгких бело—голубых одеждах. Она выглядела решительно и почти спокойно. Но тревога в глазах и дрожащая рука всё нарушали.

Сколько прошло с последней встречи? Постоянные отлучки, обучение в Мракоборческой Академии, неотложные дела в Хогвартсе, в конце-концов и самое главное — семья. Все эти причины не давали Новым Мародёрам встретиться, а если и встречались, то по двое, никак не все вместе. Что стало с Гуль и Призраком? Связь была давно потеряна, а посланные совы с письмами возвращались назад, сменили место жительства? Уехали из страны? Этого Уизли не знал. А ведь друзья обещали встречаться около трёх раз в месяц, если не в неделю, приезжая друг к другу со своими семьями... За всё пройденное время он ни на секунду не изменился: всё такой же высокий и худощавый, с огненно-рыжими вечно взъерошенными волосами, огоньками задора в карие глазах, только кто бы мог подумать, что подбородок Рапиры обрамляла густая борода и усы, чем он был похож больше на дровосека, чем на блюстителя порядка магического мира :-D Святочно-Рождественский бал был прекрасным поводом для встречи старых друзей, обсудить былые времена, выпить кофеёк-чаёк, обменяться новостями и колдографиями родных... Перекинувшись парой-тройкой слов с профессорами, лично не поверившими появлению Мародёров, волшебник еле-еле поспел за своими друзьями, так что заскочил в кабинет самым последним с не сползающей улыбкой на губах...

Джеймс, как обычно, лежал на столе, заснув только под утро из-за ноющей боли в ноге. Много лет назад его ранил смеркут, и с тех пор его правое бедро «украшает» длинный уродливый шрам. Услышав скрип двери, профессор тут же поднялся, скинув локтем со стола пустые бутылки из-под зелий и алкоголя. Перед ним стоял высокий мужчина, удивительно знакомый и чужой одновременно. На мгновение, Джиму показалось, что это лишь одно из его видений, что так часто мучают его по ночам. Но голос Сизрола, этот, как и много лет назад, уверенный и спокойный голос лидера, окончательно уверил его в том, что это все происходит наяву.  Но тот, кто зашел в кабинет следом за Сизом, заставил сердце Джеймса забиться еще быстрее, так, словно он только что пробежал кросс. Это была она. Девушка, любовь всей его жизни, тот самый человек, ради которого он и сейчас, несмотря на все то, что между ними произошло, без единого промедления отдал бы жизнь, как и за каждого, кто стоял в этой комнате. Ведь много лет назад, в стенах этой самой школы, каждый из них дал другому клятву всегда быть вместе, не боясь ни смерти, ни трудностей. Бог ты мой… Как же это было давно…  Словно в прошлой жизни, совершенной другой человек, тот самый гриффиндорец-забияка с третьего курса, с черными, вечно взлохмаченными волосами и изумрудными глазами, горящими безумным огнем, по ночам убегал в лес со своими друзьями, ища неприятностей на свою голову. Что сейчас стало с этими глазами?.. Мутное болото, отражение гнилой души, что умерла много лет назад, вместе с его чувствами и надеждами. Но сейчас, когда в кабинет вошел третий человек, в котором Джим, несмотря на «лесничью» бороду и усы, по насмешливому взгляду узнал того самого разгильдяя, с которым они вместе праздновали победу по квиддичу в Гриффиндорской гостиной, веселясь до самого утра, на глазах профессора навернулись слезы, которые он стер быстрым движением руки. ​ — Господи… Зазнайка… Рапира… Эванс… Друзья… — голос человека, побеждавшего таких тварей, о которых люди боятся разговаривать, обычно уверенный и строгий, сейчас дрожал, словно у первоклассника, отвечающего стих у доски. ​ Глаза Джима перебегали с одного человека на другого, и он не мог понять, слезы радости или грусти сейчас у него на лице? Что осталось от того веселого мальчугана? Рухлядь, покрытая шрамами и недельной щетиной? Человек, который, не смотря на свои былые заслуги, тихо спивается в своем кабинете? После того, как Джеймс расстался с Никой, он полностью посвятил себя изучению фантастических существ и темной магии, путешествуя по всему миру. Он побывал в Африке, Америке, Франции, Бразилии, Австралии, Греции и много где еще. В старых книгах и древних рукописях он искал спасения от окружающего мира, а риск и так быть убитым в любой момент позволял отвлечься от мыслей о самоубийстве. Вскоре, он стал директором Мракоборческой Академии и главой Отдела Мракоборцев в Министерстве Магии Англии. Постепенно, он погружался все глубже и глубже, познавая все тайны Окклюменции, Легюменции и Стихийной магии. Но время не щадит никого, да и за все приходится платить. Все тело мужчины было покрыто ранениями, последние угольки души выжжены темной магией, с которой он боролся всю свою жизнь, а хронический алкоголизм и пристрастие к обезболивающим и дурманящим зельям отнюдь не улучшали дело. — Чай… Да-да, секунду, подожди… — профессор растерялся, не зная, за что сначала взяться. По щелчку пальцев все пыльные книги и склянки мигом убрались со стола, пока Джеймс ставил на огонь чайник. Закончив с этим – Джонсон так спешил, что успел несколько раз обжечься – он развернулся к товарищам, застыв на одном месте. Он все еще не мог поверить, что они все здесь… Не хватает только Гуль и Призрака... И если с первой он несколько раз виделся после разлуки с Никой, то о втором ничего не было слышно еще со школьных годов. Жив ли он? Помнит ли о Мракоборцах? Неизвестно. Не выдержав, Джим бросился к друзьям, крепко обняв их за шею. Так, словно он не покрытый сединой и медленно умирающий мракоборец, потерявший в своей жизни все, кроме этих людей, а все тот же хулиган с пылающей искрой в сердце, готовый в любой момент дать отпор всему миру, стоя бок о бок со своими друзьями.

Когда растроганный Джеймс слез с шеи Сизрола, император направил указательный палец в сторону конфорки, на которой стоял чайник, и, что-то безмолвно шепча, довёл его до кипения, а после, когда первые капли вылились из чайника, всё так же безмолвно затушил огонь собирательным движением руки. Всё таки, на то он и дракон, чтобы владеть стихийной магией без палочки. — Так, скоро будет готов чай, а вы пока все куда-нибудь присаживайтесь. Да, Сизрол был чрезвычайно властной натурой, всё таки годы правления не прошли стороной. Будучи в кабинете Джеймса, он словно приватизировал его. И, возможно, даже понимал это, но старался сделать всё, чтобы все мародёры собрались вместе. Именно поэтому сейчас он что-то делал с чаем: пересыпал, переливал, мешал, насыпал, снова мешал. Трудно сказать, что именно он делал, но когда, достав из кармана тёмно-красного пиджака льняную салфетку и накрыв ею чайник, мужчина почувствовал насыщенный с кислинкой запах красного чая, он понял, что сделал всё правильно, осталось подождать ещё минут 7-8. Именно такой чай любил император. Кстати, этот чай был привезён из Заоблачной Руси, где он так и назывался. Просто "Император". Оглядевшись вокруг и, не найдя ничего, кроме пустых и полных бутылок из-под алкоголя, Сизрол спросил: — Джеймс, где у тебя что-нибудь съестное? — поймав взгляд Сохатого на очередной бутылке, мужчина прервал его: — Нет, парень, не алкоголь, а что-нибудь к чаю. И разбавлять коньяк чаем тоже не пойдёт. Эх, ладно, возьму у себя, — Сизрол вытащил палочку и,молча взмахнув ею, стал ждать. Впрочем, ждать пришлось совсем недолго, потому как сласти из апартаментов профессора уже строем влетали в предварительно открытую Сизролом форточку. Чего только не было в этой колонне: и почти прозрачный рахат-лукум, и белый шоколад, и рассыпчатые печенья, и орехи, и кусочки сахара, и даже корзина с заморскими фруктами. Когда император разложил все вкусности, он отправился к чайнику, в котором уже заварился чай. Три раза сделав переливания из чайника в чашку и обратно, он, наконец, разлил чай по чашечкам, и подал на стол. Маленьких тарелочек под чашки он не нашёл, потому приходилось довольствоваться просто белыми чашками. Сизрол удобно устроился в кресле и сказал: — Чай подан, пора слушать истории. Кто начнёт? Ника? А, быть может, хочет начать хозяин? Да какая, в принципе, разница? Рассказывай, Джордж! Как поживаешь, что интересного было?

- Ох, Джеймс... - только и смогла вымолвить Ника, когда самый родной, вымотанный, но сейчас такой счастливый, мракоборец обнял их всех. Это сближение четырех друзей в один миг испарило напряжение, волнение, страх, трудности, боли, падения, заморочки, мелкие проблемы, глобальные катастрофы, в целом всю эту суету. Боже, как им этого не хватало! В темной пропахшей какими-то гадскими средствами комнате, Ника словно вдохнула всей душой свежего воздуха и никак уже не могла надышаться. Сердце забилось, как у маленькой первокурсницы с косичками при виде заката. Когда еще не было никаких неприятностей и в мыслях. В её глазах проснулись золотые искорки и.. о боже, что это?.. слезы? Джеймса хотелось обнять, осветить его серую оболочку, проникнуть в горящее сердце. Или хотя бы просто никогда не отрывать рук от него, поддерживая, радуясь, лю... Впрочем, странное желание, да? Эванс краем глаза заметила, как Сизрол начал работать над чаем. Она почему-то верила, что именно он сделает это наилучшим образом. Она обернулась на Джорджа, который глядел в сторону пыльных штор и улыбнулась. Да, всё это не может больше так оставаться. Они все вместе вернут силу и яркость друг другу! Ника сняла с кресел вещи, вытряхивая их и складывая в дальний угол, поочередно пользуясь собственными руками и волшебной палочкой, освободила и очистила столик, который, кстати, оказался довольно красивым. - Ну и бардак у вас, мистер Джонсон. - Шутливо заметила женщина, проходя мимо друга и касаясь его плеча. Вскоре комната более-менее ожила, а из открытой Сизролом форточки ворвался ветерок и приложил все свои усилия, отдирая приросший к мебели запах алкоголя. Хотелось просто взлететь, засмеяться и закричать!.. Сизрол выглядел горделиво-официально, но в нём тоже чувствовалась радость, которую тот по императорской, должно быть, привычке, усмирял. Она подошла к нему - здесь уже был готов чай - и присела рядом, глядя настолько ясным и счастливым взглядом, что и самая черная стена бы посветлела. О чем говорить? О чем угодно! Я так люблю этих людей.. Зима, а за окном сквозь морозный воздух видно на горизонте солнце. Должно быть, каждый из Мародеров, даже бородатый Джордж, чувствовал себя в эту минуту ребёнком, у которого впереди целая интересная счастливая жизнь с множеством возможностей! Золотистые волны счастья сейчас остановились здесь. "На волоске судьба твоя, враги полны отваги, но, слава богу, есть друзья, но, слава богу, есть друзья. И, слава богу, у друзей есть шпаги."

Не медля не секунды, Рыжик с такой же силой объятий ответил на жест своего лучшего друга, слегка постучав его по спине. Мерлинова борода, как же он был рад! Всех слов во всём мире было слишком много! Ни мгновенья сомнения не посещали головы бородатого волшебника, что им не удастся вернуть к нормальному образу жизни своего товарища. Паутина, темень, затхлый запах, летающие пылинки на лучах света, прорывающихся сквозь тяжёлые занавесы, впитавшийся во всё, что было в апартаментах, алкоголь. Надо что-то менять. :-D (dt) — Ребята правы, мы к чаю, вовремя? Не помешали? — взволнованно-радостным тоном быстро проговорил Джордж, ожидая дальнейшей реакции. Конечно, ему было известно, что мракоборец был нарасхват: Мракоборческая Академия им. Альбуса Дамблдора, Министерство Магии, Хогвартс... Многочисленные лекции, тренировки. Но отвлекало ли всё это от дурных мыслей? Отгоняло ли накрывающий дух прошлого по ночам и в предрассветное время суток? Как же много нужно было сказать и узнать. Не скрывая улыбки и шутливых огоньках в глазах, мистер Уизли наблюдал за величественными действиями Его Величества, с какой грацией и изяществом Зицроль распоряжался о подаче чая, как влетали в открытую форточку всякие сладости ... Надо же, вот это он точно не пробовал! Удивлённый, как маггл, Рапира наблюдал за аккуратно опускающимися на стол вкусностями и за исходящим паром от чайника. Решительными и быстрыми шагами он за несколько секунд оказался перед окнами, схватив руками за пыльные шторы, Уизли лёгкими движениями руки начал отдёргивать в стороны, одну за другой, позволяя лучам вечернего солнца упасть в комнату... — М... — очнувшись от голоса Сизрола, вернувшего его к реальности происходящего, волшебник опёрся спиной об стенку напротив дверей, продумывая своё повествование: — Да так... Учусь на повышение квалификации у Джей-Джея... Иногда посещаю наш с братом магазин на Косой аллее... Женился на прекрасной девушке, — вернувшись воспоминаниями к приобретённой несколько лет назад семье, Рыжик расплылся в искренной улыбке, как он был счастлив! :-D

Бог ты мой… От всех этих резких изменений у Джеймса голова пошла кругом. Так как друзья решили устроить в его уютненьком кабинете капитальную перестановку – и его, при этом, спросить, похоже, забыли – ему только что и оставалось, что наблюдать за всем этим с удивленным, но радостным видом. Когда он последний раз улыбался? Год назад? Два? Это не так важно. Главное, что он снова здесь, со своими друзьями.​ — Эм… Да нет, наверное… — на вопрос Сиза Сохатый лишь растерянно почесал у затылка и достал сигарету. Ел Джонсон мало, только когда была свободная минута. Зато курил по пачке в день. Уж что-что, а этого у него отобрать никто не мог. Глядя на светло-розовую жижу, что заварил Зазнайка, у Джеймса вырвался смешок. Он уже и не помнил, когда последний раз пил что-то кроме алкоголя и зелий, а тут заморский чай… Еще больше изменилось его лицо, когда в окно начали влетать одна за одной дивные пряности, некоторые из которых профессор в жизни не пробовал. Сев на подоконник и сделав глоток, Джонсон слегка поморщился, но виду не подал. Когда мимо прошла и едва заметно коснулась его плеча Ника, сердце мракоборца сделало кувырок, словно у подростка. Как же ему не хватало этих мимолетных касаний! Он будто одичал, словно дикий зверь, что отвык от людских рук. В последние годы профессор проводил больше времени с тварями, нежели с людьми. — Я рад за тебя, Джордж, — с улыбкой сказал Джеймс, хоть в сердце его и кольнуло на секунду при злостном слове «брак» — Не помню, видел ли твою жену, но уверен, ты бы кому попало свое сердце не отдал. Воспользовавшись тем, что все вокруг были отвлечены, Джонсон незаметно снял крышку с фляги и влил в свою фарфоровую чашку примерно половину. Чай из светло-розового окрасился в темно-бордовый. — Ну, я все чаще был в разъездах, — сказал профессор, заметив, что все ждут от него реакции — То тут, то там… Всем нужны квалифицированные специалисты... Он сделал глоток «чая», забыв упомянуть, что едва ли не каждая из них угрожала его жизни или была как минимум «невеселой» (взять хотя бы инспекцию в Азкабан) . — А вы, я смотрю, не скучали? — По его лицу пробежала ухмылка, и взгляд Джеймса остановился на Нике. Спустя столько лет, она осталась такой же красивой. Все та же рыжая копна волос, все те же изумрудные глаза... Сердцебиение мракоборца участилось, и винить в этом следует отнюдь не курение — Мы давно не виделись. Чем ты занималась, пока мы… Кхм… Не общались?..

Почувствовав, что сейчас не самое время говорить, мужчина уткнулся в свою чашечку и осторожно отпил. Чай был настолько горяч, что на глазах у него выступили едва заметные слезинки. Сизрол, тот самый Сизрол, извергающий пламя, терпящий боль от острых лезвий, чувствовавший и видевший столько всего, просто не мог переносить сильно горячую пищу. Большинство жителей его империи, живущие в суровом климате, едят блюда только горячими, и каждый раз император удивлялся их способности не обжигаться. Так и сейчас, когда его друзья с лёгкостью отхлёбывали из чашечек жидкость, порой даже не дуя, он недоумевал. Сизрол слушал рассказы бывших гриффиндорцев и на душе становилось как-то тепло, радостно. У них такая жизнь! Простая, с простыми радостями и заботами, наполненная житейскими хлопотами. И никогда им, верояно не придётся, как ему, переживать о том, чтобы на какое-то маленькое государство не напала другая страна, втянув в войну большие страны, никогда не придётся волноваться за отношения двух стран, экспорт и импорт всякой всячины. Император любил своё дело очень сильно, точно так же, как и безгранично любил медицину, своих пациентов, обращающихся к нему за помощью, даже несмотря на титул, любил давать лекции в школах, институтах, любил всё это, но всем людям нужно отдыхать. Видимо, из соображений о том, что он не человек, отдых ему не положен. Ну да ладно, Сизрол всегда был умным, выкрутится и из этой ситуации. Не зря же у него трое детей. А тем временем чай подостыл и мужчина, проверив кончиком языка его температуру, с удовольствием сделал глоток. Да, он был без ума от этого вкуса кисловатого с терпкой горечью, был влюблён в этот запах розы с какими-то фруктами. Именно так пахла его жена в тот день, когда они поженились. Всё-таки и жизнь королей наполнена своей романтикой.

- Не об..щались?,- Запнувшись, переспросила Ника, бросив на Джеймса короткий взгляд. Можно было заметить, как в нём промелькнула тревога, обида и боль. И они словно резко вогнали колким концом осколок льда в душу. Но она справилась с собой, выдержала паузу, во время которой глотнула горячего чаю: тягучее тепло растеклось по венам, согревая каждую клеточку. Усилием воли женщина растопила ледяной осколок засчет этого тепла и, зачем-то коснувшись головы рукой, произнесла: - Я влипла во все возможные приключения, которые только мне попались.- И это было отчасти правдой, да и прозвучало достаточно забавно и примиряюще. Николетта заметила, что рядом сидящий Сизрол никак не хотел вырваться из серьезности. Похоже, эти мысли совсем затащили его в болото из тяжких проблем, потому что выглядел он моментами очень кисло. Подняв глаза на Джо, который держался куда веселее, она указала ему на Зазнайку, словно говоря мысленно, что нужно бы придумать, чем помочь бедняге. Видно, что чай помогал, но ведь Император пьет такое изо дня в день и это не спасает. Рыжеволосая незаметным движением вытащила из прически одну из мягких белых лент и, дождавшись когда Сиз поставит чашку на стол, повязала ленту на её ручку. Это не было серьезным действием против хмурости, но женщина просто попробовала вложить в него своё желание другу помочь и улыбнулась ему. Каждый из них перенёс не просто много за эти годы и то, что сейчас они просто вот так сидят все вместе и попивают этот прекрасный чай, казалось сном. Но нельзя полагать, что это сон, потому что если проснуться, то всё исчезнет, и вновь мир накроет густая тягучая и холодная, как облака в самой вышине, тьма. А вот из реальности так просто не сбежать. В данном случае можно считать эту неожиданную ловушку настоящим счастьем. - Тяжело переносить снова то, что происходило с нами раньше...- Обращаясь ко всем сразу начала Ника. В её зелёных глазах уже давно теплилось желание помочь, но прошлому помогать уже поздно, поэтому женщина только тихо обреченно вздыхала и мысленно жалела обо всём, чём только можно.- Поэтому я хочу предложить вам поговорить о ближайших планах. У всех они есть и, к сожалению, они прервут когда-то наш уютный вечер. Но в то же время теперь мы встретились, а это значит, что пути объединяются. Можно решить, когда и где мы снова пересечемся, чем будем заниматься. Хотя...- Она помолчала, видимо обдумывая следующие свои слова,- Я надеюсь, что кто-нибудь из вас прилетит ко мне в Шармбатон раньше назначенного времени. На метле, на крыльях, как угодно... Мне не хочется расставаться с вами ни на минуту.- На губах Николетты заиграла осторожная, нерешительная улыбка и она вновь всмотрелась в лицо каждого из своих друзей. Как жаль, что здесь были не все мародеры! Но как хорошо, что здесь были они: Рапира, Зазнайка, Сохатый.. Отставив опустевшую кружку, женщина встала и прошла к окну следом за Джеймсом. После уборки на скорую руку комната стала выглядеть более приветливо. А с улицы дул ласковый ветерок. Уже начало смеркаться. Скоро ночь, а на утро ей нужно быть в Париже вместе с внучкой, которую следовало ещё собрать в дорогу и подписать заявление у директора. Внуки... Это слово звучит так, словно Ника уже очень стара. Она и правда уже стала забывать многие вещи. Проведя рукой по шероховатому подоконнику, женщина немного передохнула и успокоила полет своих мыслей. Тогда она развернулась обратно к друзьям и с легкой улыбкой теперь уже молча стала наблюдать за ними.

Сделав очередную затяжку, Джим выкинул сигарету в окно, и та полетела в бездну мигающим огоньком. Холодный зимний ветер шумно врывался в комнату, однако обжигающее тепло чая все еще согревало мракоборца. Когда к нему подошла Ника, он задумчиво посмотрел на её нежное лицо. Сколько же лет он её не видел… Увы, он уже не мог ощущать те же эмоции, что и раньше – темная магия выжгла в нем почти все чувства.  Но тем не менее, где-то глубоко в его сердце, там, где не могло достать ни одно заклинание, зашевелилось что-то сокровенное и родное… Не удержавшись, он еле заметно дотронулся до гладкой щеки Ники своей огрубевшей рукой, убирая рыжий локон. Целый шквал эмоций бушевал сейчас в нем. Была и радость за столь теплую и приятную встречу давних друзей, и печаль. Печаль за все прожитые в соре и разлуке годы. Годы, ушедшие безвозвратно в пучину времени. — Боюсь, что я наврятли смогу вас навестить… Тяжелые нынче времена… Мракоборцы работают без выходных… — при мыслях о всем этом и грядущей войне, лицо Джеймса заметно омрачилось — Даже сейчас я должен быть готов к тому, чтобы по первому зову Министерства отправиться на вызов. Он сделал еще глоток из кружки и задумчиво посмотрел в окно. Заснеженные верхушки гор таяли где-то вдалеке. Густые леса у подножий гор тянулись прямо до горизонта. Все вокруг было белым. ​—Но когда все это закончится, я приеду. Обещаю — на лице его вновь появилась едва заметная улыбка.

Думаю, нам стоит будет подобрать специальное супер-секретное место для встреч, Сохатый. М... К примеру, как штаб-квартира у Ордена, да я и не против попутешествовать друг к другу в школы или государства, — уголки губ Уизли поползли вверх и он с нескрываемым интересом посмотрел на задумчивые лица своих друзей. — Как насчёт чаепития? — рыжеволосый парень лёгким жестом руки указал на удивительно изящные четыре дубовых кресла с вырезанными диковинными узорами, схожими на магических существ. — Джей-Джей, смотря, сколько ты трудишься, ты воистину стал могущественнее, чем сам Дамблдор. Думаю, Министерство простит тебе несколько выходных в присутствии друзей, а Его Величество Зицроль, — шуточно проговорил Рыжик, добавив: всё уладит, верно, Зазнайка?

Ленточка. Казалось бы, что в этом такого? Но этот дружеский жест согрел Сизрола сильнее, чем чай. Который, к слову, вероятно был вкуснее ленточки. Однако этот факт недостоверен. Возможно, когда-нибудь, когда Его Величество сядет на диету, дабы надеть какой-нибудь невероятно узкий камзол и затянуть его ремешком на талии, он будет пить чай именно с ленточкой, хотя такое вряд ли будет когда-либо, Сизрол и без того очень стройный, однако творческие натуры – странные личности, а император таковой являлся, так что нельзя отрицать, что он когда-то попьёт чай с ленточкой, которую он сейчас снимал с кружки и наматывал на запястье. – Джордж, разве мы не пьём чай? Пьём. Так что чаепитие в самом разгаре, дорогой мой казначей! – И тут работа. Да и пусть. Сизрол трудолюбив в плане работы. Этот выходной пойдёт ему на пользу и уже завтра он будет в полном порядке, – Конечно справлюсь, если только Тенорийский Альянс, с которым у нас мирный договор, не развяжет с Самалским герцогством войну. Если бы вы только знали… такой ужас сейчас в мире творится. Но ничего мы всё переживём. И ты, Джеймс, тоже не переживай, что тебя могут вызвать куда-то. Самое главное, что сейчас все мы здесь. А что будет потом…– Сизрол вновь помрачнел и задумался и, спустя пять секунд напряжённого молчания, выдал: – А ведь я солгал, сказав, что сейчас мы все здесь. Где наша чудная Лили? И где Леон? Джордж, это вопрос к тебе. Ты живёшь здесь, может знаешь что-нибудь о их судьбе?

У Ники захватило дыхание, когда рука мракоборца коснулась её лица. Касание было очень легким, невесомым, но оставило после себя завихрение, словно время приостановилось, и в полной тишине, отзываясь эхом, сердце бухнуло и совершило кувырок. Женщина не обернулась, но улыбка сошла с губ, а в глазах проявилось изумление и испуг, и она прикрыла их. Всё это длилось всего мгновение. Вот только в воспоминаниях такие мгновения тянутся вечность. Ника не давала никому касаться себя очень-очень много лет. Кому она была была верна, неизвестно. Эванс во всех жизненных ситуациях оставалась гордой и одинокой. И каждый, кто хотел тронуть её, получал мощный отпор. Поэтому это прикосновение так поразило её. И ещё из-за странного желания, которое как огонек вспыхнуло и погасло - желания вернуть эту руку обратно к лицу. Но мгновение растаяло, оставив в воздухе смущение и настороженность, и Ника вновь услышала разговор друзей и скоро стала улыбаться, согретая оптимистичными фразами Джо и Сизрола. - Старшую дочь Эльвы зовут Лили,- Неожиданно сообщила она после вопроса Императора об остальных мародерах. Врятли Эльва помнила Гуль, но когда она родилась, та Лили ещё была с ними. Всё-таки она и сейчас где-то есть. Хорошо бы, если поблизости.

В ответ на слова друзей Джим снова улыбнулся и закурил еще одну сигарету. Горьковатый дым густыми клубнями наполнил легкие мужчины, а затем шумно вышел через нос. Пагубная привычка курить появилась у Джонсона в возрасте 16 лет, и с тех пор он так и не смог бросить. Постоянный стресс, так или иначе, вечно возвращал его к этому. — Я виделся пару раз с Лилз несколько лет назад. Что сейчас с ней – увы, не знаю. А что насчет Призрака… — вновь затянувшись, Джим сделал короткую паузу — Про него ничего не слышно еще со школьных времен. Однажды потеряв с ним связь, я больше не видел его… При упоминании дочери, огрубевшее лицо мужчины буквально растаяло и расплылось в грустной улыбке. Он не видел дочь уже больше десяти лет. Последний раз, когда он видел её, она была еще совсем малышкой. Теперь же она уже девушка, женщина… Сколько важных моментов в её жизни он пропустил? Сколько было в её жизни ситуаций, когда ей необходима была отцовская поддержка, а Джима рядом не было? От всех этих мыслей ему стало невероятно тяжело, а в руках появилась едва заметная дрожь. Глубоко вздохнув, мракоборец откупорил бутылку с виски, стоявшую под столом, налил себе в кружку, залпом осушил и оперся об стенку. Обжигающая жидкость приятно растеклась по всему телу, и он почувствовал, как дрожь унялась. Алкоголь мгновенно привел его в форму, и он наконец взял себя в руки. Ему нельзя было позволять эмоциям завладеть собой. Он привык до мельчайших деталей контролировать свои чувства, однако у всех есть свои слабости… — Я безумно рад тому, что мы все собрались впервые за столько лет, однако я все же предлагаю отложить встречи до более спокойных времен. Мне нужно быть постоянно в боевой готовности и следить за делами в Министерстве и Академии, Джордж отвечает за Хогвартс, Ника — за всех учащихся Шармбатона, Сиз — за целое королевство. Мы должны быть готовы принять удар и защитить тех, за кого мы отвечаем. Несколько хрипловатый и тихий голос Джеймса звучал гораздо увереннее, нежели раньше. Лицо его вернуло привычную строгость и невозмутимость. Джонсон отогнал лишние эмоции, взял себя в руки и лишь изредка позволял себе мимолетную улыбку.

— Касательно Гули и Призрака... Мы очень давно посылали друг другу сов, но Призрак исчез ещё в наше время, а дальше я потерял связь. Совы, отправленные на те адреса, которые мне известны, каждый раз возвращаются, — с нотками грусти в голосе ответил Джо, начав крутить в своих руках чашку с ещё горячим чаем. — Кстати, правда ли то, что дети Эльвы учатся здесь, в Хогвартсе? — лицо парня озарила улыбка, как только он представил, что дети всех новых мародёров создали бы в своё время своё общество супер-новых мародёров, вот это было бы весело, как традиция из поколения в поколение!

— Прискорбно, что о двух членах нашей компании мы ничего не знаем. Нас разбросало, словно жутчайшей силы ураган прошёл, а мы в него попали. И какое счастье, что обломки кораблей приносит к берегу прибой. И знаешь, Джеймс, ты ещё та заноза, однако я не могу сказать, что ты не прав. Ты умный парень. За мной действительно целое государство, целая империя. И мне действительно пора, однако, прежде, чем уйти, я хочу оставить вам кое-что на память. Золото и рубин — цвета Гриффиндора. Поэтому давайте начнём.  — Джеймс Джонсон, тебе я хочу вручить перстень, изготовленный специально для тебя, я надеюсь, что он придётся тебе по размеру, — из нагрудного кармана Сизрол извлёк небольшой красный бархатный мешочек и извлёк из него небольшой перстень с квадратным тёмно-красным рубином, внутри перстня была выгравировано слово «Сохатый». Мужчина протянул перстень Джеймсу со словами: — Джеймс, пусть этот перстень будет на твоём пальце, чтобы твоя рука не дрогнула, а палочка одолевала врагов твоих. Ты – защитник справедливости, Сохатый.  — Николетта Эванс, ты самая добрая из нас, и ты даришь это добро другим. Но, что, если вокруг тебя не будет никого? Тогда пусть тепло в душе тебе дарит этот феникс, – на сей раз Сизрол извлёк из мешочка и протянул Нике золотую брошку в виде феникса, усыпанную рубинами. Рядом с креплением выгравировано имя «Эванс» — Ты — сеятель добра, так пусть твоё добро тебе возвращается в удвоенном размере.  — И Джордж Уизли. Джордж, ты — беззаботный весельчак, однако сейчас ты суетишься вокруг Хогвартса, как я вокруг своей империи. Ты устаёшь от всего этого, поэтому держи, — После того, как император вытащил золотой медальон с овальным рубином в центре и надписью «Рапира» внутри, мешочек опустел. Сизрол вручил последний подарок директору, — Джордж, ты — воплощение веселья и жизнерадостности, так пусть не ты будешь суетится вокруг мира, пусть мир вертится вокруг тебя, как медальон вокруг шеи. А теперь, друзья, мне пора. Я никогда вас не забуду. Прошу, вы тоже помните меня, — с этими словами мужчина осушил чашку, обнял Джеймса и Джорджа, поцеловал в щёку Нику и направился к двери. Возможно, на глазах у него были слёзы, однако об этом не узнают, потому что Сизрол покинул кабинет.

Джим взял из рук Сиза перстень и с улыбкой посмотрел на императора. Старина Зазнайка не мог не отличиться. Ещё бы. Человек, учившийся усерднее всех на факультете, староста, примерный студент. Впрочем, у него Джим и катал всегда домашния задания в школьные годы, пропуская мимо ушей его нравоучительные речи. Надев на безымянный палец правой руки перстень и крепко обняв старого друга, он проследил, как тот вышел. - Я думаю, нам тоже пора, Джордж - сказал Джеймс, вставая из кресла и подходя к вешалке, где висела его одежда - Если ты не забыл, у нас ещё есть дела. Мракоборец надел порядком потрепанное пальто, накинул сверху шарф и сунул в карман пачку сигарет и волшебную палочку, после чего развернулся к Николетте. Взглянув в её изумрудные, хоть и грустные глаза, он почувствовал, как внутри него эхом пронеслись былые чувства, навевавших прошлое. Глядя в них, ему казалось, что он видит эту женщину последний раз. Крепко обняв Николетту, он провёл рукой по её нежным рыжим волосам, после чего попрощался и вышел из кабинета.

Сцепив пальцы рук в замке за спиной, Рыжик с улыбкой, но не без грусти, наблюдал за прощавшимися Мародёрами. Хотя, кто знает, может, они встретятся? Лет через десять или пятнадцать. По крайней мере он будет долго ещё вспоминать об их неожиданной и приятной встрече, наполненной множеством воспоминаний со студенческих лет и взрослой жизни. В конце концов они могли бы обмениваться письмами или навещать друг друга, они ещё встретятся, обязательно встретятся. Когда пришёл черёд Уизли получать свой дар от Его Величества :-D, он аккуратно положил в свои ладони золотой мдедальон с овальным рубином, выглядевшим так по-гриффиндорски. — О, Сиз, спасибо большое, я буду хранить его, — с этими словами он крепко обнял своего друга и надел на свою шею, позвякивающую от движений драгоценность. — В следующий раз мы нагрянем к тебе с подарками в твою Русь, жди с чаепитием. — попрощавшись со всеми, он вышмыгнул из кабинета за Джеем, на ходу обдумывая план дальнейших действий, которые они должны были предпринять в связи с... Информация засекречена.