Ливень смывает с деревьев пыль, Демаскирует автомобиль: Черные лаковые бока Снова заметны издалека. Я покрываю его попоной Темнозеленой, Из веток сплетенной, И оставляю в лесу, в стороне, — Я не ропщу на дождь на войне. Полем ползем, Ложимся в окоп. В каждом окопе соломы сноп. Из-под соломы забили ключи, Грязь проступила — Лежи, молчи! Пусть, размывая стенки окопа, Речки кричат о начале потопа, Кости норд-ост продувает мне — Стужа меня не страшит на войне. Кашляем мы, Но холоду рады. Только бы мерзли, дрожали бы гады. С ужасом ждали бы нашей зимы. Сами все вынесем: Русские мы! Пишет подруга из Сталинграда О голубых вечерах в степи. Нам ничего голубого не надо, Мы говорим друг другу: терпи! Только бы враг не зашел далеко, Только б врагу не давалось легко Все, чем мы жили, Все, что любили, Что возводили на веки веков. Пусть в эту осень не будет света, Теплого вечера, Бабьего лета, Солнце, которое я воспевал, — Только б разбойник околевал! Пусть разгуляется вихрь-коловерть: Русскому — здорово, Немцу — смерть. Топи да будут непроходимы, Небо нелётным, черным от дыма, В полночь беззвездным, К утру — безлунным, В полдень — знобящим, низким, чугунным. Пусть оно будет тогда голубым, Когда победим. Октябрь, 1941. Морская пехота Балтики.