Людмила Шуринова (Ковгареня)

На каждую девочку завели личное дело. Им дали имена: Анна, Мария и Полина. Рядом в графе «родители» — прочерк. Небо нависало низко, серое и тяжёлое, будто отражало состояние той, что стояла посреди двора с тремя малышками. Женщина прижимала к себе одну из девочек, вторая держалась за её юбку, третью она только что передала в руки медработницы. Руки её дрожали. Лицо было бледным, губы сжаты до боли. Она ничего не говорила. Только слёзы — тихие, беззвучные — катились по щекам, оставляя на коже следы, как дождь по стеклу. — Вы уверены?.. — осторожно спросила женщина в белом халате, но ответа не получила. Мать посмотрела на дочерей в последний раз. В её взгляде были и страх, и любовь, и мука. Но слов не было. Ни "прости", ни "я люблю вас", ни "я вернусь". Только тишина, полная отчаяния. Затем — глухой хлопок двери, шаги по коридору детского дома. На каждую девочку завели личное дело. Им дали имена: Анна, Мария и Полина. Рядом в графе «родители» — прочерк. Девочек уложили спать— каждая в

Она была ослепительной красавицей, за которой ухаживали самые перспективные мужчины ВГИКа. Случайная встреча с пьяным хулиганом могла закончиться ничем, но судьба распорядилась иначе. Семейная драма, о которой многие годы предпочитали не говорить, разворачивалась на фоне рождения легенды советской культуры. Её считали недосягаемой. Глядя на эту утонченную студентку с проникновенным взглядом огромных глаз, однокурсники понимали: такая красота бывает раз в поколение. Талантливая, гордая, целеустремленная – ей прочили блистательное будущее в мире кино. Но один трагический случай перевернул все её приоритеты, заставив дать обещание, которое полностью изменило её судьбу. Мало кто знает, что за несколько месяцев до судьбоносной встречи произошло нечто ужасное. Владимир Китайский, подававший большие надежды студент и любимец самого Михаила Ромма, не смог пережить отказа в любви. Новость о его самоубийстве потрясла всех, но особенно девушку, ставшую невольной причиной трагедии. Стоя у свежей м